Чудотворец

      — Вспомнил?       — Вспомнил.       Большего он ей не сказал. Застывший профессор молчал и без всякой магии, накручивал ее нервы до предела. Его бледное от природы лицо скрасилось ещё на тон бледнее, будто на Снейпа легла невидимая мрачная тень.       Северус, вероятно, ожидал от нее реакции или же мимолетного испуга, раз так продолжительно играл с ней в гляделки, но она молчала и, что было ожидаемо, проиграла. Как и всегда. Бет отвернулась от него к штормящим волнам внизу, потому что смотреть в морскую пропасть было куда легче, чем выдерживать его взгляд. Постепенно сатанеющий, но обманчиво спокойный.       — Когда?       — В начале недели, — с мрачностью отозвался Снейп, также вглядываясь в туман.       — Почему ты сразу не сказал?       — Если бы я спрашивал с тебя сразу, то была высока вероятность, что я бы свернул твою скользкую шею до щелчка, — он положил ладонь ей на второй шейный позвонок и несильно сжал пальцы под воротником куртки. — Но признаки жизни на твоей мордашке мне нравятся куда больше, так что пришлось переждать.       — Очень великодушно с твоей стороны, Северус.       На его великое одолжение она никак не отреагировала и продолжала держать безразличную мину, осознавая всю обреченность своего положения. На секунду промелькнула мысль, что лучше бы он сразу свернул ей шею, чем сейчас стоять и объясняться перед ним.       Бет усталым взглядом цеплялась за морской прибой, лишь бы отвлечься от его тяжелой руки. Его ладонь сместилась ей на плечо, а сам Снейп встал ещё ближе, будто предотвращал её побег. Возникло даже давно забытое ощущение смерти, только с разницей, что за спиной притаилась уже не сумеречная тварь, а любимый человек, от которого сейчас можно ожидать чего угодно. Как назло, волны внизу стали бить ещё громче, будто предсказывали ей скорое горе.             — Мог бы и в кабинете устроить мне разнос. Необязательно было так всё усложнять и тащить нас сюда.       — Это место как нельзя лучше подходит для разговоров, Беатрис. — размеренно начал Снейп. — Здесь нам не помешают ни Амбридж, ни другой внезапный гость. Здесь даже Дамблдор тебе не поможет. Здесь только я и ты. Ах, ну и… природа, — добавил он с насмешливостью, которая не предвещала уже ничего хорошего.       — Хочешь моих оправданий? Мы оба знаем, что они бессмысленны.       — Верно. И на твои извинения мне тоже глубоко плевать.       — Тогда зачем ты…       — Почему? — он резко перебил ее, не в силах держать в себе мучительный вопрос.       — Ты бы не остановился. Вот почему.       — Я и после этого не остановлюсь.       Бет повернулась к нему, до сих пор боясь сделать попытку сбросить его ладонь с плеча. Благо, что он убрал ее сам, но от этого легче ей не задышалось. На плече и шее оставались невидимые ожоги, будто Северус для этого дня специально закалил ладони в жидком железе, чтобы прожечь её до межпозвоночных костей.       — Если дело только в сексе, то можем хоть сейчас отправиться к тебе домой и… решить этот вопрос. — Ей самой не верилось, что она это сказала, но понимать его мотивацию после всего она уже не могла.       — Да что ты? Какой милосердный жест. — Он недобро засмеялся. — А ты сама-то этого хочешь?       — Да, если после ты успокоишься.       — Слышу неуверенность в твоем голосе, Бет. — протянул он, откровенно насмехаясь. — Стоит ли предлагать такую самоотверженную жертву собственного тела, если ты не уверена в своих же словах? А то вновь выходит скверная ситуация, где я тебя принуждаю. Чем докажешь?       Он открыто издевался над ней, и ей могло показаться, что подобное русло его забавляло, но нет. Однако издевки в этой ситуации приносили ему сладкое удовлетворение. Наблюдать ее обреченное выражение лица, как она вздрагивает, то ли от холода, то ли от страха, который эта паскудная дрянь так старательно прячет. А эта неуверенность в дрожащем голосе… Ничего. Он ее заставит отвечать и за слова, и за поступки.       Бет затянула с размышлением над доказательством, а Северус терпеливо ждал. Правда, не мог ожидать, что ей хватит ума встать на носочки и поцеловать его, положив руку ему на плечо. Северус удивленно поднимает брови, но не отвечает. Бет, отстранившись от него, растерянно вглядывается ему в лицо, не в силах понять, что ему нужно. Что ему опять не так. После она поцеловала его ещё раз, но уже чувственнее. Искренне. И через короткое мгновение он ей ответил, углубив мучительный поцелуй, но ненадолго.       Северус укусил ее за нижнюю губу, сравняв с ней прошлый счет, и больно схватил ее за челюсть, вынуждая смотреть себе в глаза.       — Я от тебя даже этого не просил, — злобно прошипел он. — К тебе было лишь единственное условие — быть со мной рядом. И всё! Большего от тебя и не требовалось. Со временем наши отношения могли наладиться, но ты, паршивая дрянь, мало того, что решила всё испортить, так ещё забрала у меня часть жизни, воспользовавшись моим доверием!       — Северус… — легкие свернулись от страха, ползущего наружу.       — Если бы дело было только в сексе, то я бы давно, как ты выразилась, этот вопрос решил. У меня была сотня возможностей затащить тебя в койку, разложить на отработке, да где угодно! Мне нечего не стоило опоить тебя любой приворотной дрянью, потому что ты из моих рук пьешь всё что угодно, даже не спрашивая. Я мог воспользоваться тобой у себя же дома, черт возьми!       — Так что же тебе мешало? Сказать мне об этом раньше?       — Да за кого ты меня принимаешь?! — прокричал он, уже хорошенько встряхнув ее за плечи. — И сейчас, после всего, тебе ещё хватает ума предлагать себя? Прежде чем бросаться такими предложениями, сначала трижды подумай, идиотка. Потому что мне сейчас ничего не мешает затащить тебя домой и делать с тобой всё, что угодно! Тебя даже искать никто не будет. А знаешь почему?       Снова грубая тряска, после которой Бет явственно ощутила свою плечевую кость.       Если бы он мог, то метал яркие молнии по всему архипелагу. Статический заряд трещал невидимкой от макушки угольных волос до подола его хорошо скроенной мантии. Аура чистого гнева искажала все те черты лица, в которых Бет всегда находила красоту: губы и глаза. Но сейчас ее больше пугало сквозное одиночество между ними, ведь даже чайки перестали летать крикливыми призраками над их головами и подавать хоть какой-то шум. Земля будто омертвела, оставляя ее с могучей грозой один на один.       В этот раз справедливо.       — Просвети же меня, давай, — шепчет она на последнем выдохе, потому что в легких уже ни гроша дыхательного.       — Потому что ты никому не нужна. — Северус решил резать ей по больному. — С родителями ты поступила просто мерзко, твои друзья забудут о тебе через неделю, как и твой дядюшка, а для нашего директора ты не больше чем разменная единица…       — Что ты от меня хочешь? Что?! Сказать, что я конченая? Я и без тебя это знаю!       Злость Снейпа, возможно, была заразительной, что и Блэк тоже освирепела.       — Нахера ты меня притащил сюда? Мстить? Или, может, что-то поинтереснее? — и с силой толкнула его в грудь.       — О нет, нет… — он по-издевательски цокнул языком. — Мы с тобой никогда по такому пути не пойдем. Но ты лживая сука…       — Я лживая?!       — А кто?! — проорал он в ответ. — Кто дал тебе такое право? Как ты посмела! Как ты посмела мне ещё спокойно в глаза после смотреть…       — Так же, как и ты, когда лез ко мне в голову!       Снейп, уличенный с поличным, замолчал.       — Меня всегда поражало, как ты, глядя мне в глаза, продолжал лезть ко мне в голову. И после этого говоришь, что я лживая?! — она снова перешла на крик. — Я постоянно выворачиваю перед тобой душу, доверяю тебе больше, чем кому-либо, но ты… Зачем? Чего тебе не хватает?       — Так ты чувствуешь? — спросил он и, прищурив глаза.       — Пришлось одним летом хорошо изъебнуться, чтобы почувствовать.       — Почему молчала?       — Не считала нужным говорить, — съязвила Бет, повторяя его же слова в недалеком сентябре. — Мне было интересно, когда ты поймешь, что это бесполезно, и остановишься. Но ты уперто буравишь мне мозги второй год. И знаешь, что меня поражает больше всего, Северус? Что после этого ты требуешь от меня доверия. Какое у нас с тобой может быть доверие, скажи мне!       Кажется, он возненавидел ее ещё больше. В черных глазах существенно прибавилось острого стекла, что, скажи она еще одно слово о его промахе, как он убьет ее собственноручно. Но он выжидательно молчит, будто опять пытался пробить скорлупу заветного ореха в крошку.       — Так в чем же секрет? Не просветишь?       — Способ настолько халтурный, что как легиллимент ты бы оскорбился. Так что нет. Пожалуй, не просвещу, — и слабо ухмыльнулась, возвращая ему те гадкие ощущения, что она сама испытывала минуты назад.       — Спорим, расскажешь? — Снейпа озарила предвкушающая улыбка.       — Нет. И под Империусом не расскажу.       На ее слова его уголки рта дрогнули в усмешке, и он достал из внутреннего кармана мантии стеклянный пузырек с прозрачной жидкостью.       — А так? — с издевкой спросил Северус, показывая ей сыворотку.       Бет, державшая более-менее спокойную мину, вся переменилась в лице, а Снейп, наблюдая резкие перемены в лице напротив, лишь окончательно убедился в правоте своей затеи. Ведь если напугана, значит, есть что скрывать.       — Я сама всё расскажу. — Голос ее сразу же утратил всю стойкость.       — Ты и так мне всё расскажешь. Здесь хватит на три часа. — Он схватил ее за руку, уже пресекая ее попытки удрать. — За все годы у меня скопилось к тебе слишком много вопросов, и сегодня я получу на них ответы, а после мы начнем с тобой всё сначала…       — Какое всё сначала? После сыворотки, думаешь, я подойду к тебе? Да никогда в жизни! — Ее сковал животный страх и шок. — Как ты себе это представляешь?       — Обычно, Беатрис. — Спокойно произнес Северус, сжимая ее запястье еще сильнее. — Сначала мы поговорим, а после я отучу тебя играть в одни ворота.       Увидев непонимание в ее глазах, он сразу же поспешил пояснить.       — Я сотру тебе память, так же, как и ты мне.              Морские волны росли в размерах, а ветер усиливался в порыве и холоде. Но погодные изменения не шли вразрез с тем, что она чувствовала сейчас. Невероятная безнадежность и чувство осточертевшего бессилия, которые заглушали боль от его железной хватки. Чуть ослабевшей, потому что она не пыталась сбежать.       Снейп отпустил ее, но лишь из личного интереса посмотреть, как она будет теперь выкручиваться.       Она медленно отходила от него, оставляя его стоять на каменистом обрыве в одиночку.       — Если хочешь стереть мне память, то ради бога, но сыворотка… — взмолилась она, словно в бреду. — Северус, это слишком… Всё, что угодно, но только не это…       Этот умоляющий голос, просящий взгляд… Северус выполнил бы любую ее прихоть, если бы она озвучивала свои просьбы именно так. Но он, как всегда, ограничивает свою слабость перед этой женщиной. Особенно сейчас, когда его любовь опечатана лютой обидой с весомой долей ненависти. Но ровно до той поры, пока он не прояснит для себя некоторые вещи, не расставит пробелы по своим полочкам и не заставит эту суку трижды пожалеть о содеянном. Наивная. Думает, что мольбами сможет оттянуть его бешенство до последнего.       — Не сопротивляйся. Сделаешь только себе хуже.       — Пожалуйста, оставь мою голову в покое. — Она выставила против него палочку. Больше от бессилия, чем от желания навредить ему.       — Ты не в тех обстоятельствах, чтобы ставить мне условия. Так что не дури ещё больше.       Он тоже достал палочку и крепко сжал черное древко, прощупывая пальцами ощутимый рисунок. Северус следил за каждым ее движением и отметил, как она чуть выставила правое плечо вперед. Понял, что готовится. Он только дернул рукой, чтобы связать ее, но девушка оказалась проворнее. Успела отбить и трансгрессировать. Снейп закинул в нее обездвиживающим, но и здесь Бет успела отразить. Ещё несколько секунд они мерились острыми взглядами и боролись с невыносимой мыслью, что теперь они враги.       Бет, загнанная им в угол, видит этот лукавый блеск и знакомый изгиб ухмылки. Он знает, что сильнее ее. Знает ее слабые стороны и понимает, что Бет ничего ему не сделает, как и он ей. Дьявол знает, что Беатрис перед ним бессильна, а потому и предвкушает свою победу.       — Я тебе этого никогда не прощу, — прошептала она с отчаянием.       — Это взаимно, — без эмоций отвечает Северус и вновь поднимает на нее палочку.       Он снова запускает в нее сковывающее, а после исчезает в аппарационном прыжке, чтобы наверняка словить ее со спины. Блэк трансгрессировала за камень, а после дала деру вниз по склону, периодически прыгая змейкой в разные стороны. Северус ещё стоял на месте некоторое время и смотрел ей вслед, будто просчитывал заветные десять до того, как пойдет её искать.       — Беги, беги, дрянь. — Злобно прошептал он, наблюдая, как ее длинная коса метается в воздухе, как веревка. — Никуда от меня не денешься, лживая сука.       Девушка, убежав в туман, спряталась за большой валун. Она выглянула из-за него, и к ее мимолетному облегчению не увидела темной фигуры. Перепуганная до чертей, Блэк ни о чем не могла думать и на секунды закрыла лицо руками. Все мысли занимал осатаневший Северус, гуляющий в тумане с сывороткой. Сейчас она даже не дышит. Боится, что лишний вздох выдаст, и он выловит ее. Вспомнились даже прятки от сумеречных тварей, когда Бет одолевали сны о Пустыне. И по злой иронии, Северус сейчас отыгрывает по ее разрушенной психике старым кошмаром, принимая на себя роль неуязвимого хищника, перед которым она просто никто.       — Выйди ко мне сама! — громко крикнул Снейп, блуждая среди острых камней, схожими с зубами дракона. — Здесь тебе некуда бежать!       Он интуитивно предполагал, где она была, но шел специально медленно, наступая на траву почти бесшумно. Северус сыт по горло ее выходками и капризами. Он знал, что словит ее. Знал, что Бет с ее неполноценной трансгрессией заперта с ним на острове, как дикий зверь в клетке. И мысль о том, что он наконец-то загонит ее под железные прутья, откровенно радовала.       Туман постепенно отступал, и хаотичные скалы, воткнутые в землю суровой природой, постепенно приобретали четкие черты. Снейп еще не подошел к камню, за которым она пряталась, как Блэк аппарировала на открытую местность. Он тоже. Оба застыли, как животные, и медленно ходили по кругу, не решаясь предпринимать какие-либо действия. Северус, сжимавший палочку, опустил руку и заговорил первым:       — Давай заканчивать. — цедит он сквозь зубы. — Я не собираюсь с тобой драться, но если ты не прекратишь, то не оставишь мне выбора.       Бет отрицательно машет головой, но палочку не опускает. Под адреналином она осмелела, приняв решение сопротивляться ему до конца. Хотя бы из принципа.       — А мне выбор ты оставил?!       — У тебя он был, пока ты не решила отобрать у меня мои же, черт возьми, воспоминания!       — Так было нужно. — мрачно отвечает Бет, готовясь теперь к чему угодно.       — Нужно. Ну да… — он недобро засмеялся. — Решила, что раз ты стерла память родителям и тебе это сошло с рук, то и со мной этот фокус прокатит? Кем ты себя возомнила, паршивая ты дрянь?!       — Ты не понимаешь. — тихо говорит она, глотая ком в горле. — И не поймешь.       — Да. Я действительно не понимаю. — издевательски продолжает Снейп, белея от злости. — Так что прекращай этот фарс и пойми наконец, что здесь тебе некуда бежать и негде от меня спрятаться. — Он демонстративно махнул палочкой, показывая ей мертвый архипелаг в кольце тумана.       Больше они ни обмолвились и словом. Беатрис, понимая роковую неизбежность войны за свой разум, встала в боевую стойку и ждала нападения, которого, к облегчению, долго ждать не пришлось. Северус, приняв ее выбор посопротивляться, лишь покачал головой и напал на неё первым. Снова пытался обездвижить, но Бет отбила заклинание и затанцевала с ним в аппарационных прыжках. Взмах, хлопок и холодный ветер, сквозящий между темной тенью и светлым пятнышком — лишь начало.       Внутренний ужас придал ей сил для недолго, но яркого противостояния. Ветер между ними выл сильнее, прогоняя с дикой земли туман и навлекая тяжелые тучи с моря. Казалось, что даже природа откликалась на своих безумных детей, будто останавливала их от невиданной катастрофы. Но двое не замечали тайных знаков свыше, предпочитая дать внутренним демонам свободу.       На адреналине Бет быстро втянулась в догонялки, уворачиваясь если не грациозно, то быстро. Стараясь не смотреть ему в глаза и не вслушиваться в голос, способный ее обездвижить.       — Инкарцеро! — крикнула Бет и сама увернулась от неизвестного ей заклинание, наложенного на нее молчаливым Северусом.       — Бесполезно! — и запустил в неё серый луч, должный при попадании снести ее с ног.       Игра в вышибалы принимала отчаянные оттенки гладиаторской битвы, где Арес с Афиной вновь содрагали человеческую землю новой войной.       Северус переходил на сильные атакующие, полагая, что Бет отлетит разок, и он выбьет у этой дряни палочку. Потому что эта беготня его в край заебала, как и ее баранья упертость. Но он не хотел ей вредить. Она тоже. Оба знали, что не причинят друг другу зла, но кто сейчас остановит Северуса, который видит перед собой не человека, а воплощение библейского предательства?       — Импедимента! — прокричала она за его спиной, но сразу была отбита молчаливым взмахом палочки.       Блэк вновь трансгрессировала, и Снейп продолжил гнать ее вниз по склону, в низину скалистого архипелага.       Иногда она падала, потому что подошва ботинок скользила по мокрой траве, а в глаза бил моросящий дождь. Девушка падала, но сразу откатывалась в сторону, уже зная, что Снейп не упустит ее короткой заминки. А сам Северус бесился всё сильнее, потому что думал, что выловить гадкую девчонку будет просто. Но Бет не поддавалась, демонстрируя невиданную ему ранее изумительную изворотливость. К его сожалению, у этой суки даже голова не кружилась от бесконечных перемещений, будто она провела в искаженном пространстве половину жизни.       Выдерживать его натиск, по ощущениям, было также сложно, как удерживать руками стену рухнувшего здания. Невыносимо, неподъемно и с острым предчувствием, что ей придет полный конец, если она уступит ему хоть секунду. Поэтому она вращалась вокруг него бешеной молекулой, уворачиваясь от его щадящих (пока что) попыток обездвижить с огромными усилиями.       Куда ей бороться с Лордом в честной дуэли, если Северус Снейп раскатает ее сразу же, как только ему надоест этот бунтующий фарс? Но ему давно надоело, просто он жалеет. Как ни странно, в нем еще осталось это первичное чувство к ней.       Они пережили спуск по склону, где туман уже давно исчез, оставляя их наедине друг с другом. Сейчас, именно сейчас Северус наконец-то осознал, почему ее так изначально возненавидел. Почему первое, что он выстроил с ней, — ненависть.       Дрянная девчонка вбила себе в голову, что в одиннадцать может указывать ему, взрослому мужику, что логично, а что нет, и где он неправ. Поверила в то, что она взрослее и умнее остальных, а значит, может говорить с ним на равных, спорить, качать права, хамить и зубоскалить в темных коридорах. И с возрастом ничего не изменилось. Снейп думал, что дрессирует паршивку себе в угоду, стягивает ее петлей вокруг себя, но не изменилось ровным счетом ни хера. Может, действительно дело в её плебейской, смешанной с дурными Блэками, крови? Наверняка. Эта несгибаемая упертость могла прилететь только из этой больной семейки. Других таких с придурью в целой стране и не сыскать больше.       Вбила себе в голову, что может решать человеческие судьбы и тягаться с мужиками. И из-за этой упертой веры она и выросла такой дурной, неправильной женщиной.       И сейчас он, вопреки их долгому пути к миру, вновь переполнен к ней ядовитой желчью. Есть за что. Ведь единственное, за что Снейп так отчаянно цеплялся, она решила стереть, как незначимое пятно. Эта дрянь даже не могла себе представить, каких усилий стоило ему полюбить опять, какой горечи — натыкаться каждый раз на ее отказ, а как он перекроил себя…       Огромная жертва. Неоцененная. Для Северуса вышла неимоверно болезненной. Поэтому он ловил ее в растущем бешенстве и знал, что как только измотает — наступит его победа. Хорошо, что ему до этой минуты оставалось совсем немного.       Он пару раз хлестнул ее по ногам, но и Бет в долгу не осталась. Когда он внезапно вырос у нее за спиной, Бет рассекла палочкой воздух прямо перед ним и тут же пришла в ужас от того, что сделала. Да, от загнанности, злости, страха… и других противоречивых чувств, которые испытывает жертва в борьбе за жизнь, но…       — Северус… Что же я наделала… — в ужасе прошептала она, бросившись к нему со всех ног.       Он проводит рукой по черной ткани сюртука и морщится от болевых ощущений. Отнимает ладонь и видит, как пальцы окрашены кровью. Северус передергивает плечами и глубоко вдыхает холодный воздух, чтобы проверить насколько он близок на тот свет. Но со вздохом, ему больно, но терпимо. Рана неглубокая, но все же имела место быть.       Для Северуса, которого обучал лично Темный Лорд, — полная хрень, а для Бет — окончательная капитуляция.       — Прости меня… Прости… — она останавливает палочкой кровь и впадает в истерику, давясь слезами. — Скажи, сильно болит? Ну же! Не молчи!       Северус не знал, что раздражало его сейчас больше всего: зудящая боль или ее бесконтрольное рыдание. Истерика, слезы, причитания, бесконечное «прости», слились для него в единый раздражающий шум.       — Я ранила тебя, господи… — шептала она, дотрагиваясь до разорванной черной ткани на груди. — Умоляю, давай вернемся в замок… Тебе нужна помощь. Северус, пожалуйста!       Игнорируя свой малый дефект и ее рыдания, Северус палочкой откидывает ее от себя. Девушка отлетела и больно упала плечом на каменистую почву. Палочка из бузины быстро прилетела к нему в руку и вскоре была спрятана в карман мантии. Встать на ноги он ей не позволил. Снова хлестнул ее по щиколотке, и Бет опять свалилась на колени. Толкнув ее за плечи, он повалил Блэк на землю, а сам уселся ей на ноги. Связывать ее уже не было смысла. Она не сопротивлялась, а лишь рыдала навзрыд.       — Думаешь, меня это остановит, сука? — Он достал из кармана брюк сыворотку. — Что скулишь? Ничего больше сказать?       — Делай, что хочешь… Только прости меня, — отстраненно произнесла Бет, всхлипывая и вытирая слезы, застилающие глаза.       — Даже права качать не будешь? — Он завис над ней и больно сжал челюсть. — Ну же, Бет, давай! Или ты думала, что тебе всё сойдет с рук?!       Его лицо в гневе, где исчезло всё человеческое, больше не пугало. Ее заглотило полное смирение, так же, как тогда в сталактитовой пещере, где оживший ночной кошмар должен был перегрызть ей глотку, но почему-то помиловал.       Северус кричит на нее, орет, продолжает высказывать ей всё, что она знает про себя и так. Может, оно и к лучшему, если она расколется и безжалостное божество аннулирует ее жизнь, стерев до пыли? Такое забвение сейчас казалось сказкой. Никакой глупой борьбы, ни обетов, ни сделок, ни пустынных проклятий. Всё исчезнет. И она забудет о том, что сама его чуть и не убила.       — Не смей выплевывать…       Его большой палец проводит по нижней губе и чуть надавливает посередине, вынуждая ее приоткрыть рот. Со слезами в землю стекает холодный дождь, пропитывая камни полным безразличием. К его пальцу, флакону в другой руке, проницательному взгляду черных глаз, в которых плещется сомнение. Северус сомневался. Однако мысль, что она поступила с ним так подло, не давала ему окончательно откреститься от этой затеи. И жажда долгожданных ответов…       Первые капли горьковатые, но горчило больше от внутренней пустоты и разрушенности. На его лице считывается облегчение из-за того, что она решила прекратить мучить и себя, и его.       Они смотрят друг другу в глаза, обмениваясь торжеством, покорным падением и чувством вины. Оба не понимают, как они могли превратиться в таких недолюдей и поступать с любимым человеком так жестоко.       «Так надо», — ответили бы они синхронно, потому что каждый живет своей философией, но с одной целью. В их картине мира с любимыми людьми можно поступать ужасно, если это спасет им жизнь. Никакого гриффиндорского благородного, только горькая реальность, которой они приелись уже досыта.       Дождь лишь усиливался, а волны Уэдделльского моря росли в размерах.       Северус хочет заставить ее приоткрыть рот чуть шире и смочить ей язык лишней каплей, но его сносит волной. Поток холодной воды накрыл их, откинув первого его, а Бет подкинуло ему под бок следом. Неожиданная подлость со стороны природы здорово охладила их и привела в чувства. Он оперся руками и привстал на колени. Соленая вода, которой он пропитался, теперь вдоволь больно щипала рану на груди. Северус хотел дотронуться до ее плеча, потому что Блэк до сих пор лежала на боку, как на них рухнул новый столб ледяной воды.       Природа. Снейп не учел природы. Он так увлекся поимкой этой оторвы, что проглядел не только нарастающий ливень, но и каких размеров достигли волны, беспощадно бьющие берега. Бет развернулась к нему и на секунду закрыла глаза от боли. Ее тоже неплохо тряхнуло об камни.       Когда боль в плече стихла, и она содрогнулась от прожигающего холода, первое, за что зацепился ее взгляд, был флакон. Сохранность веритасерума в его руке подорвала в ней древний инстинкт самосохранения по-новой. И пока Северус распутывался из своей мокрой мантии, неприятно облепившей его тело и смахивал черные пряди волос с лица, Бет воспользовалась этим и попыталась вырвать у него проклятую сыворотку. Между ними завязалась возня. Они вдвоем крутились по грязи, иногда больно натыкаясь ребрами и спинами на выступы камней. Снейп, злющий, как черт, почти ее скрутил, ведь несмотря на то, что она меньше и слабее, Бет была очень подвижной. Но они до сих возились недалеко от обрыва, и в них прилетела третья волна, которая стала решающей. Под новым напором ледяной воды Бет вгрызлась ему в запястье и, выцепив флакон, зашвырнула его к краю обрыва из последних сил. А тот, с водой, быстро исчез из виду, упав в морскую пучину навсегда.       Снейп больно хлопнул ее по бедру, целясь, наверное, ей по заднице, но Блэк неудачно вывернулась из его рук, подставившись под железную ладонь. Больное место загорелось, и, замычав от боли, она сильнее стиснула зубы. Северус снова навис над ней, и Блэк ждала, что он ударит ее ещё, но нет.       — Проклятая ведьма! — крикнул он. — Ненавижу тебя! Ненавижу!       И встав на ноги, он отошел от нее подальше. Слова дались ему с болью. Дались гулкой безысходностью, какую может испытывать лишь измученный чувствами и предательством человек. Рана на груди так и останется, наверное, незамеченной сегодня. Слишком много мерзких чувств, перекрывающих все физические ощущения, награждая его только яростным холодом.       Они оба измазаны в грязи, промокшие и выглядят настолько жалко, будто они вдвоем прошли целую войну. Но даже мертвецкий лед, которым они оба скоро покроются не могли интересовать их. Дискомфорт, не стоящий внимания. Вдобавок дождь лил так нещадно, что всё вокруг слилось в одну стену, очерчивая лишь силуэт огромных волн.       Бет не с первой попытки встала на ноги и медленно подошла к нему со спины. Что сказать ему, она не знала. Понимала, что любые оправдания не вернут уже ничего. Недолго постояв у него за спиной, она всё же решилась положить руку ему на плечо в надежде, что он повернется к ней и скажет хоть что-нибудь.       Северус же никак не реагировал, а продолжал следить за беснующимся морем, которое даже сейчас было на её стороне.       — Никогда тебе не прощу этого… — выплюнул он шепотом, подавляя желание оттолкнуть эту поганую змею от себя подальше.       — Знаю. — И облокотилась лбом ему на спину, чуть обнимая его за талию. — Возненавидь меня, как прежде. Я заслуживаю этого.       Он повернулся к ней, и сейчас никак не отличался от того Северуса из ее снов. Застывший, измученный, раненый. Как из кошмара, где Бет находит его в туманной лощине мертвым. Окончательно окунуться в страшное сновидение не позволяло лишь то, что он моргает и безотрывно смотрит куда-то сквозь нее.       Глупо было его обнимать. Повторять нелепое прикосновение ещё глупее, но она прижалась к его груди, измазывая щеку об его кровь. Она ждала, что он оттолкнет ее или зашвырнет палочкой, чтобы отлетела со свистом, но Северус продолжал сохранять гробовое молчание. Не отталкивая, но и пугая таким долгим затишьем.       «Если бы я мог»       Он должен избавиться от ее присутствия в своей жизни.       Северус серьезно задумался над этим, потому что он всё равно не получит от нее взаимности. Нужно лишь смириться с тем, что его сердце опять разбито вдребезги. Тем более, он зашел настолько далеко, что стереть ей память об этом дне не просто нужно, а необходимо. А затем ждать, пока она закончит школу. Пусть убирается к черту, а он… продолжит любить эту дрянь. Всё равно продолжит мечтать о ней, продолжит изводить себя недосягаемостью ее образа, который в его коротком мечтании с ним ласков и нежен. Продолжит с замиранием сердца слушать о ее новых приключениях в Ордене, после которых, если повезет, она останется в живых. Хотя бы в живых.       Он понимает это сейчас, когда она жмется к нему под ледяным дождем, и в сознании мелькает мысль, что может, оставить всё как есть? Пусть тоже мучается, пусть тоже страдает, пусть познает хоть крупицу его несчастья… Пусть помнит, как разбила ему сердце и пошатнула веру, и живет с этим воспоминанием до конца их жизней, которую они проведут уже окончательно порознь.       Они ещё недолго стояли под дождем и оба следили отсутствующим взглядом за морем, пока их в чувства не привел гром и вспышки молнии. С первыми сверкающими полосами, разрезающими мрачный небосвод, Бет лишь крепче обхватила Северуса руками. Кажется, она боится молний. Она много думала о них, и теперь странная фобия захватила ее разум вновь, рисуя в голове жестокое божество с черных облаков. Что, отпусти Северуса из рук, как его шибанет молнией прямо у нее на глазах, и он свалится перед ней мертвым. Тогда-то бессмертный людоед получит лучшее шоу за всю вечность, доведя ее до удачного самоубийства и разрушив их жизни окончательно. Но Бет с горечью понимала, что раненый Северус и его кровь — только на ее совести. Что она сама всё разрушила и чуть его не убила.       На всё небо прогремел зловещий раскат из ярких молний, и она вздрогнула, закрыв глаза. Её фантазия рисовала ей ужасные картины, и внутренне она просила помиловать хотя бы его через короткую мольбу. Её плечи накрыла рука и сильно прижала к себе, и спустя несколько секунд трансгрессии, они уже стояли на опушке леса, откуда и начали свой путь. Здесь также моросил дождь, но не такой беспощадный, как на архипелаге. Бет крутила головой по сторонам, но продолжала его обнимать, сильнее сжимая пальцами черную ткань у него на спине.       — Сделай одолжение, отцепись от меня, — спокойно попросил он, мягко отстраняя ее от себя.       Разомкнув руки, она отошла от него на шаг и внимательно всматривалась в разрез черной ткани на уровне глаз.       — Довольна? — одернул ее Северус, стирая мокрым рукавом с ее щеки свою же кровь.       — Я в ужасе, — выпалила она, понимая, что сыворотка двигает ее язык быстрее, чем извилины. — Тебе нужно больничное крыло.       — Чтобы нашу славную медсестру схватил удар? — он поднял одну бровь, наверное, по привычке. — И рана не так смертельна, как тебе кажется. Куда интереснее сейчас возвращаться в замок в таком виде.       — Можем пройти по карте.       — Что за карта?       Бет расстегнула куртку, дрожа от холода, и достала из внутреннего кармана сложенный в несколько раз пергамент. Хорошо, что на него были наложены водоотталкивающие чары уже как несколько лет, и бумага пережила такой нелепый потоп.       — Укажи мне верный путь, чтоб от Филча улизнуть, — протараторила Бет, кивнув ему в сторону развернутого листа. — Проведи палочкой по кругу. Обязательно, касаясь точек в углах.       Ее палочка до сих пор была у него, и просить ее, она откровенно боялась.       — У всей твоей шайки такие? — недовольно поинтересовался Снейп, выполняя ее ритуал, схожий с графическим паролем на современных смартфонах.       — Только у меня и у Поттера.       На карте проявились схематичные очертания замка и округи. Их маячки в зоне видимости пока не числились, потому что они были на границе с Запретным лесом, на опушке, закрытой деревьями. Но вокруг главного входа мелькнул маячок Хагрида и двоих студентов-младшекурсников, которых она не знала.       — Относительно чисто. Покажи подземелья.       Карта стала меняться и чертить на бумаге стены родного гадюшника. Пусто, как на кладбище.       — Теперь понятно, как ты ходишь в Запретную Секцию. — Снейп взял в руки карту и всматривался в узкие коридоры подземелий.       — Можешь после конфисковать.       — Покажи первый этаж, — скомандовал Северус и с интересом наблюдал, как карта опять стала перестраиваться, показывая ему блуждающие маячки как на ладони. — Она реагирует на голос?       — Да, еще может показать конкретного человека, если сказать имя и фамилию.       — Удобно живете, мисс Блэк. — сказал он саркастичным тоном и вернул ей карту. — Только как бы ты меня не избегала, в замке мы сталкиваемся с поразительной регулярностью.       — Я тебя никогда не избегала. — после она снова добавила под действием сыворотки. — Я избегала, но только тогда, когда посещала Запретную Секцию и ты… не спал.       Он вскидывает бровь, предпочитая оставить свои помыслы на этот счет до своего кабинета, и магией принялся просушивать свою мантию и одежду. То же самое он продел с ее курткой и штанами, которые давно потеряли синий джинсовый цвет из-за грязи. Обуви наводить блеск смысла он не видел. Им еще идти до замка, а в Запретный лес каменистых мощеных дорожек так и не выложили за тысячу лет.       — Да неужели? — он окатил ее новым холодным потоком сверху вниз, удивляясь, что они ещё так легко разговаривают после всего.       Северус оглядел ее бледные щеки и синюшные от холода губы и скомандовал идти за ним. Может, выглядела Блэк поразительно паршиво, но радовало, что она хотя бы не жалуется и больше не ноет. Хотя после сегодняшней взбучки она вряд ли вообще когда-либо слово ему против скажет.       Снейп застегнул мантию на две пуговицы, чтобы не было видно, как его потрепало, быстрым шагом направлялся к замку. Бет, еле поспевая за ним, хотела бы натянуть рукава на руки, потому что замерзла до костей, но держала карту, лишь иногда сверяясь с ней, чтобы не попасть на каких-нибудь студентов. Хотя такая пакостная погода и такая холодень, что большинство выбрали свои теплые гостиные с горящим камином, чем праздно шляться по замку.       Им повезло. По пути встретились лишь два первокурсника, которые увлеченно гнали по каменному полу заводную волшебную катушку и не обращали внимания ни на что кругом. Даже на мрачного Снейпа, хмурившего брови. В подземельях тоже сплошная пустота, и им не составляло труда без лишних глаз пройти к нему в кабинет. Профессор скинул с себя черную мантию, откинув ее на стул, и полез в шкафчик стола за коробкой с медикаментами. Омут находился чуть ниже, в другом отсеке, так что сверкать козырем ему не пришлось.       — Теперь ты у нас мрачная медсестричка. — Он с громким звуком почти бросил на поверхность коробку, будто она была виновна во всех бедах. — Давай, исправляй это. — И показал ей себе на грудь. - Если вздумаешь обездвижить меня и опять стереть мне память, то я всё вспомню и за себя уже не ручаюсь. Я предельно ясно выразился?       Она кивнула и достала палочку из его мантии, скошенной грязной тряпкой со стула.       Пока он молча расстегивал пуговицы на рукаве, Бет выискивала нужный флакон с отваром, заживляющую мазь, если таковая еще имелась, и бинт, свернутый в плотный моток. Поставив лечебные находки на край стола, девушка подошла к нему и взялась за пуговицы на груди. Он замер на месте, позволяя ей раздевать себя.       Северус, которого в эти минуты не отличить и от каменной статуи, был на удивление спокоен и расслаблен. Он не издавал ни звука, даже не вел бровью, когда она случайно задевает больное место, нервно дергая пуговицы. Можно обойтись и палочкой, но им двоим сейчас не до бытовых магических практик.       Профессор внимательно следил за каждым ее действием, и будь Блэк в более вменяемом, спокойном состоянии, то поежилась бы под таким прожигающим взглядом. Но она получила недавно хороший нервный срыв и до сих пор продолжает вариться в этом состоянии, так что ее не волновало сейчас ничего, кроме тонкой красной полосы, рассекающей его грудь по диагонали.       Его злость на нее осталась на мертвом архипелаге вместе с холодным дождем и черными скалами. Сейчас ему жаль. Жаль эту гадкую девчонку, которая истрепала ему все нервы. Ее руки дрожат, а на глазах наворачивались слезы.       Да… Её истерику он запомнит на всю жизнь.       Бет откидывает черную ткань сюртука на стул и берется за рубашку, пропитанную насыщенным алым. Пальцы скользят от ворота вниз, и, когда с рядом пуговиц было покончено, она хотела перейти к манжетам, но Северус с ними уже расправился и принялся стягивать с себя когда-то бывшую кристально белую рубашку из мягкого хлопка.       Беатрис замирает на время также как и он, потому что впервые видит его голый торс. Она растеряно разглядывает плечи, на которых виднелись белесые шрамы, руки и черную змею в символе смерти на предплечье. На груди завитки черных волос, уходящие полосой к паху. Под тяжелый кожаный ремень, который она так хотела расстегнуть в приступе страсти и которым он так хотел ее высечь некоторое время назад, содрав с нее колготки. По бокам, под нижними ребрами виднелись ссадины, заработанные от безжалостного толчка штурмующего моря.       Девушка не могла оценить свою любовь по достоинству. Не могла дать оценку мужчине по шкале «красиво», потому что нанесенная рана перетягивала на себя все внимание. Да, и не будь красной полосы на груди, она бы всё равно не смогла написать объективную характеристику его физическому телосложению.       Мужчины.       Они — противники. Они — хищные звери, которых надо превзойти, несмотря на то, что жестокая природа обделила женщин в силе, изначально поставив их в неравные условия. И эта мысль, крепнущая в ней годами, где мужчины обесценились и стали в ее картине мира синонимом проблем, проявилась в ней сейчас так открыто, что Бет не могла увидеть ни красоты, ни уродства мужчины, которого так любила.       Но он — верхушка ее пищевой цепи, перед которым она испытывает бесконечный трепет и преклонение. Мужчина, который имеет над ней власть и, которому она подчиняется с притупленной неявной радостью, сама того не ведая. И рассматривая его плечи, мокрые приглаженные волосы и черные искры в глазах, прожигающие ее до грешного сердца, она не может оторваться. Не в себе.       Наверное, подследственное действие аффекта.       Снейп же ощутил себя насекомым, которого рассматривают под лупой. Ее внимательный взгляд на себе стал раздражать.       — Насмотрелась? — и кивает ей в сторону бинта с зельем.       — Нет. — снова слетел с губ быстрый необдуманный ответ.       Бет очнулась и взялась за врачевание. Рана хоть и не была смертельной, но ему причиняла дискомфорт. Но Снейп об этом никогда ей не признается и не дай Мерлин, еще покажет, что он тоже человек из хрупкого мяса.       — Смотрю, на тебя ещё действует сыворотка, — заключил он, с интересом поглядывая на нее. — Это хорошо.       — Жду допроса, — дрожащими губами отвечает его медсестричка, которая уже смирилась со всем.       Стягивающие чары неприятно тянули замершую кожу, а от смоченного бинта прошибало холодком по спине. Когда Бет закончила играть в медсестричку, Северус сел в кресло и вальяжно расположил руки на подлокотниках. Его поза полна усталости, а черные глаза не выражали ничего, кроме пустоты. На нее он даже не смотрел, наверное, предпочитая избегать корень своих бед с очень виноватым выражением лица.       Бет продолжала стоять в холодной куртке и смотреть на него, ожидая его вердикта, но вместо речи, которую он хотел перед ней расстелить — подпер голову рукой и завис в одну точку. Горящий камин, наверное, был сейчас куда интересным объектом для наблюдения, чем его безликая подружка.       Северус не хотел говорить. Даже допрашивать не желал. Может, будет лучше, если она просто уйдет, а он побудет один? Успокоится и придумает, как им теперь существовать.       Чего он точно не ожидал, так это того, что Беатрис спустится перед ним и уложит голову ему на колени. Снейп от ее действий не знает, как себя вести. Особенно после того, как она положила свою руку ему на бедро. Мужчина понимает, что Блэк на коленях перед ним — это странно. Но он настолько измотан их выяснениями отношений, что не хочет думать о странностях. Проходят несколько минут, тянущиеся целую вечность, и Северус кладет руку ей на голову. Гладит. Успокаивает. Понимает, что она так извиняется. А еще он понимает, что у нее к нему нездоровая привязанность, раз после всего, ей хватает ума ластиться к нему, как виноватая собака.       Сначала ему от этой безумной картины паршиво, но после становится спокойнее. Как ни странно, Северус быстро пришел к сложной константе, которая оказывается… естественной и очень простой. Он гладит ее по голове, почти не весомо и чувствует оледеневшими пальцами влажные волосы. Бет вся вымокла до нитки, а длинная коса не отличалась сейчас от веревки. На виске прилипшие волоски, а губы держались в прежнем стойком оттенке — синем.       Они долгие полчаса сидят каждый на своем месте и думают о разном. Бет, приросшая коленями к полу, убита чувством вины. Она хоть и хочет заплакать, но сдерживается. Все слезы будто остались среди холодного ветра Шетландских островов, там, где витает его злость. Северус же думает о том, что в ее далеких словах «… нам просто не повезло встретиться» есть горькая правда. Они мучают друг друга, и мужчине кажется, что этим мучениям не будет конца. Ему надо ее возненавидеть, да так, чтобы она дышать перестала в его присутствии, но он всё равно тянется к ней. Она тоже. Бесконечный кельтский узел, который для него загадка, больше похожая на проклятие.       Поглаживая ее, он чувствует, как она иногда вздрагивает от всхлипываний. Скоро начнет лить слезы.       — Вставай. Иди и приведи себя в порядок. — сурово говорит он, рассматривая собственную кровь у нее на шее. — А после мы всё обсудим.       Беатрис медленно встала и пошла к столу, где лежала ее палочка.       — Палочку ты оставишь здесь. — Предостерегающе начал Северус.       — Но мне нужно в… — она осмотрела свои джинсы, пропитанные грязью и снова потянулась к палочке. — Мне нужно в душ и почистить одежду.       — Чисти здесь. — он кивнул ей головой в сторону своей ванной. — Палочка останется у меня на виду.       — Северус, я лучше у себя…       — Чтобы ты вышла за дверь и опять стерла мне память? — резко перебил ее профессор, прожигая ее недобрым. — Только попробуй протянуть к ней руки — и я ее сломаю.       Бет отвела глаза в сторону, предпочитая промолчать, чем спорить. Северус начинал раздражаться, хоть и говорил спокойно.       — С каких пор тебе нужно повторять дважды? — мужчина перешел на приказной тон.       Девушка замотала головой, и посмотрев на палочку в последний раз, ушла в сторону ванной, снимая по пути куртку. Когда дверь за ней закрылась, Северус встал с кресла и подошел к столу. Он покрутил ее волшебный атрибут в руке, некоторое время внимательно рассматривая, а когда закончил, то положил кусок бузины в нижний выдвижной шкафчик стола. Пресекая таким образом ее побег от задушевного разговора.       Сложив руки на груди и думая о своем, он еще некоторое время следил за темными водами Черного озера за окном, где на поверхности лил дождь и сверкали молнии. До слуха донеслись звуки воды из ванной.       И этот звук, кажется, стал решающим в накале страстей, в которых они так долго варятся.