Hey Mr. Drama Queen

Привыкнуть можно ко всему, это факт. Но я, блять, не хочу привыкать ни к тараканам, ни к вечно засранной плите, ни к тому, что на стоящий в комнате холодильник нужно вешать замок. Это тоже охуеть какой факт. Я не хочу, но буду. Как эксперимент. Я убеждаю себя в том, что это всё один большой социальный эксперимент, и крыса, которая в него ввязалась, сама во всем виновата. Сама, блять, и страдает пускай теперь. Адаптируется. И ради чего всё? Ради того, чтобы доказать себе, что смогу, конечно, а не потому, что ебанутый на всю башку и не смог смириться с мыслью, что на расстоянии окончательно всё проебу. Какое ёмкое слово, конечно, «всё». Столько подразумевается, и одновременно не скрывает за собой ничего. Намёки какие-то дебильные. Дебильные на дебильный дебилизм. Мне, даже как это внутри головы звучит, не нравится. Тупо. Как же всё тупо… И тяжелее, чем я думал. И дожить до конца августа, и не начать орать в голос, когда оказывается, что идиот по комнате у меня может быть и не один. Минимум два. У Арса уже два. И может появиться третий. И им-то, блять, всем норм, а я едва выношу посторонних людей. И то, когда не пересекаемся. Или делаем вид, что в наших шикарных хоромах на сто квадратов можно не замечать неприятную рожу напротив. Сраться с ним неинтересно, пакостить нет ни желания, ни запала, и вот, докатились: нейтралитет. Он не пиздит, я, типа по-царски, разрешаю ему пользоваться купленным родителями холодильником. Нижней полкой и одной боковой. И всё равно, чмо такое, пиздит сквозь зубы и подписывает свои банки маркером. Умилительно, конечно, но только первое время. После трёх дней лицезрения кривого «Колясика» на капроновых крышках, начинаю подумывать, что пара таблеток чего интересного под эту самую крышку могло бы и оживить пейзаж, да вдруг ещё сдохнет или, того хуже, траванётся и блевать будет в комнате. А мне наблюдай. Ну его нахуй. Ко всему привыкнуть можно. Ко всему. К тараканам. К срачу на кухне. К недалекому, ковыряющему пальцем в носу Колясику, который каким-то хером пробился в ВУЗ и все свои долги с первого курса умудрился перетащить на второй. Я привыкну. Из принципа. Из блядской неразумной вредности и желания кому-то что-то доказать. Пока остановимся на том, что себе. Пока будем думать, что я ничего ещё не проебал, и, если что, всегда могу сыграть план отхода и перевестись нахер из едва миллионника в весьма и весьма миллионник. Подальше от Коляна. И Арса, которому все эти тараканы и чёткие пацаны в спортивках самое заебись. Родная, мать её, стихия. Лучше ж и не придумаешь. Только он на бюджете, почти единственный среди бюджетников, кто без льготы. Типа мозгами. И какой же вокруг лютый пиздец. Что эти орки, что другие… Гоблины в костюмчиках и тонких дешёвых свитерках на рубашку. Местные интеллектуалы, у каждого из которых на лбу написано: «Давай же, щеми меня целиком». Прямо над стрёмными очками и прямо по прыщам. В кучки сбиваются, организуя пачки странных клубов, вроде какого-то совсем дикого шахматного, и рекрутируют в него свежих неофитов, отлавливая их по внешнему признаку. Примерно так мне и захотелось избавиться от свитера, но после того, как добавили сразу в два чата в телеге, понял, что поздно. И откуда только номер спалили? Или кто его спалил, если он есть только у одного еблана с другой группы да у свежевыбранного старосты, который тоже вполне может оказаться ебланом? Так и пялюсь на «Умники нашего Вуза» и «Обмен конспектами только для ответственных ребят» и вяло думаю, по какому такому херу кто-то понял, что я умный и ответственный. Может, я чмо и свитер напялил для маскировки? Неинтеллигентный обсос, который и ручку-то держать не умеет? Хочется написать Арсу и поругаться. Не знаю ещё по какому поводу, по ходу придумается. Официальная первая лекция по нахуй не всравшейся мне истории всё никак не начнётся, и я уже было формулирую изящный и замысловатый наезд, как меня с силой пихают под локоть, едва не выбив телефон. — Не занято же, я сяду? Да Господи, за что. Почему в первый же день? Почему нельзя было потянуть хотя бы неделю? Что это за всеобщая тяга к тупой социальности? — Занято. — Отмахиваюсь не глядя, но спустя минуту понимаю, что раздражающее пятно, появившееся слева, никуда не делось. Тогда нехотя поворачиваюсь и, встретившись взглядом с абсолютно непонятно как попавшим в универ огромным телком в жилетке на белую рубашку, сдержанно поясняю: — Сумка моя тут лежала. С таким явным намёком, но… Но он моргает, опуская длинные, как у коровы, ресницы и радостно улыбается. И это полный провал. Он просто не догоняет. Не доходит до него, что я не хочу, чтобы он тут сидел. Дышал. И разговаривал. — Так я её убрал, — поясняет, показывая на соседнее сидение, и представляется: — Сева. Восторг какой. А лекция сегодня начнётся или нет? — Евгений. Представляюсь только потому, что минимум до первой сессии мне его рожу лицезреть, и получаю новый потрясающий ответ. — Ну тогда Всеволод, раз по-умному надо. Боже. И улыбается, такой весь юморной. Пошутил. Похлопайте ему! — Какая прелесть, — бормочу себе под нос и снова отворачиваюсь к доске. Когда же там уже? — Однокурсник, значит. — Ага! Батя сказал, что знакомиться типа сразу надо. Связи, там, заводить. Чтобы учиться легче было, и всё такое. Батя у меня вообще такой, компанейский. У него везде какие-то братаны есть. Киваю, показывая, что я очень-очень внимательно его слушаю и вообще заинтересован примерно так же, как в колпачке, снятом с ручки, но он никак не уймётся. Толкает меня в плечо, вынуждая снова обернуться и снова посмотреть на него. — А ты на бюджете или на платном? Я вот на целевое, от мамкиной работы попал. Она у меня… — Мне зачем эта информация? Прерываю, не выдержав потока дружелюбия, и он будто перезагружается. Промаргивается и, нисколько не обидевшись, спрашивает: — А твои кем работают? Бронебойный. Видимо, лоб у него не только на вид такой твёрдый. — Лекция началась. — Я вежливый, я стараюсь. Я не наживаю себе врагов, кулаки которых с мою башку размером. Это вредно. Это неинтересно. — Слушать не мешай. — А. Ага. Учиться надо, — соглашается так покладисто, что я на секунду верю, что всё. Отвалит. — Мне раньше третьего курса вылететь нельзя. Изрекает с каким-то затаённым намеком, и мне кажется даже, что он не тупой, а косит под дурачка. Ну, может, не косит. Может, у него просто есть проблески. — Почему именно третьего? Спрашиваю, не придумав сам никакой убедительной причины, и он, довольный, поднимает указательный палец вверх. — Батя доучился до третьего. Боже. А я-то уже… Прикрываю глаза и, пользуясь тем, что в маленьком зале и без нас шумно, поворачиваюсь к нему боком. — Тебя как вообще на нефть занесло? — спрашиваю напрямую и, не удержавшись, с лёгкой насмешкой называю его полным именем. — Всеволод? Везет мне, конечно, на таких. Но этот вроде как добрый. И, увы, не притворяется тупым, а очень даже наоборот. Вон и рубашечка у него белая. И брюки. И чёлка как расчёска на половину лба. — А где места были, туда и попал. — И тут понятно. Значит, дожить до третьего курса — наша задача максимум. Раньше уходить скрести снег на плацу не почётно. — А… — Лекция. Очень важная. Напоминаю, окончательно теряя к нему интерес, и он держится целых три минуты. Может, даже четыре. — А потом у нас что? — Ещё одна лекция. — А физ-ра когда? — Выдыхаю и решаю, что промолчать умнее будет. Только это я так решаю. Сева переживает и снова дёргает меня за рукав. — Физ-ра тоже будет? Улыбаюсь ему и отворачиваюсь к доске. Пальцы стискивают опущенный на колени телефон. Так хочется написать, что кажется — зудят. Так хочется, что, улучив момент, я, растеряв все свои выверенные подъёбы, набираю: «Боже, помоги мне.» И тут же злюсь на себя, потому что это выглядит так, как будто я жалуюсь. Когда я, блять, действительно жалуюсь. Очень здорово. Так нравится. «Что-то ты пиздец быстро сдулся, ботан». Улыбаюсь, чуть приподнимая уголки губ, и ничего не пишу в ответ. Жаждущий дружить Всеволод становится терпимее.