Hey Mr. Drama Queen

Я думал всегда, что это я косячный, а нихуя. Есть ещё Женя. И у этого ебаного Жени вечно всё не так. И хер знает, это от того, что он, чуть что, всё гиперболизирует, или просто. Чтобы нескучно было. Что ни день, то кто-то не так глянул, или сосед по комнате девчонку притащил. И, конечно, ему требуется моё вмешательство. Постоянно. Всегда. Раз в три часа. И хер бы с ним, выслушать, как кипит, несложно, но поспать-то хотя бы можно? Видимо, ответ нет, раз пишет, что нам нужно срочно увидеться в одиннадцать вечера. И прийти должен я. Потому что у меня в комнате соседи есть, а у него вдруг нет. А раз сейчас нет, то комендант уже и не пустит до самого утра. Хочется спросить, уж не сам ботан ли и припрятал своего Колясика. Избавился небось и хлоркой посыпал. С него и не такое станется. Сидит себе, моргает, как лошок-лапушок, а потом — здравствуйте, не желаете ли глянуть на весь собранный мной компромат? — Ты меня, чуть что, вызывать как проститутку будешь, что ли? Спрашиваю, не здороваясь, как только открывает дверь, и он тут же морщится. Какой-то взъерошенный весь, как будто башкой по ковру елозил. — Просто попросил прийти! — Отодвигается в сторону, пропуская меня внутрь и, едва протиснусь мимо холодильника и сяду на стул, нагоняет с упрёком: — Сложно, что ли? Пожимаю плечами и соглашаюсь. — Ну, сложно. — Так вали обратно тогда? Предлагает тут же и скрещивает руки поперёк груди, сминая свою синюю, всю такую пиздец какую новую и чистую для общаги, футболку. Он, походу, один на этаже в новом «дома». И в школе, наверное, тоже один такой учился. Хер знает, не то чтобы я много у кого на хате был. Но этот вот точно уникум. Аристократ, блять, не из нашего быдло-мира. — Да уже пришёл. Чё у тебя там стряслось? К столу отворачивается, ищет на нём что-то взглядом, хватает и в руки мне суёт. — Вот. Какой-то клочок бумаги. Сначала не понимаю. Думаю даже, что это он типа мне, а потом догоняю. Когда, развернув, вижу, что почерк не его. Да и хули ему записки строчить? Он мне и в телеге пишет. Без всяких там тайн. Цифры незнакомые. Почерк тоже. Всего две строчки. Номер и «Хочу отсосать тебе». Нихуя себе заход. Даже перечитываю два раза. И пытаюсь понять, мне это как вообще? Мне нормально? Мне похуй?.. — Опаньки, — выдаю, когда молчание уже слишком затягивается, и поднимаю глаза на ботана, который вместо того, чтобы прижать задницу, так и стоит рядом. Таращится на моё лицо. — Красивая?.. Кривится сильнее и выдирает клочок тетрадного листа из моих рук. — Я тебя сейчас ударю. Предупреждает без всякого запала и снова отходит. Спиной поворачивается, а я всё никак не пойму. Проблема-то в чём? Понравился кому-то? Думает, что обстебали?.. — Так ты из-за записки меня вызвал? — уточняю так, на всякий случай, чтобы уж точно не проебаться с раскрытием чужих тонких замыслов, и, сам не зная зачем, добавляю: — Не знаешь, как написать ответ? Смотрит на меня как на ёбнутого. Как будто я спросил, котят живьём тушат или как? Впрочем, это же Женя. Хер он клал на всех котят. Он только на себя и не кладёт. И на свои странные, порой пиздец какие странные переживания. Типа вот чужую свободу ограничивать — это ок, а записка… Записка заставляет его морщиться, отводить взгляд и бормотать. Ну пиздец же. — Не хочу я ничего писать. А то я не понял. Только почему тогда не выбросил? — Ссышь? Спрашиваю, так и глядя на него снизу, и ботан психует. Руками машет и снова ходит. Туда-сюда по свободным двум метрам комнаты, едва не цепляя огромный для этой коморки холодильник. Туда-сюда… Как маятник, блин. — А нахуя? Вот и я не выкупаю всё ещё. Причём тут я. — Не знаю, может, это типа твоя судьба? И нарочно его палкой тыкаю, прекрасно всё зная, или всерьёз предполагаю, не понимаю тоже. Захотелось, наверное. Вот так тупо и совсем не мстительно. У него даже лицо вытягивается. — Пиздец как смешно, Арсик, — и ехидствует такой, вроде как не удержался, а у самого глаз дёргается. От обиды, видимо. — Погоди секунду, сейчас найду косточку и похвалю тебя! Смаргиваю наезд и, покосившись на белую дверцу, о которую он только что неосторожно ударился локтем, уточняю: — А посерьёзнее ничего пожрать нет? Глаза закатывает. Толкает дверцу холодоса ещё раз и тянет на себя, ухватившись за спрятанную сбоку выемку. Глядит на полки и кидает в меня творожным сырком. Ловлю автоматически и, осмотрев картонную коробку, хочу сначала ляпнуть, что не люблю суфле, но держусь. А то мало ли у него там какой-нибудь кабачок приныкан. Ещё очки мне разобьёт. — Я не буду ничего писать. Категоричный пиздец. Будто бы ставит ультиматум. И не то мне уговаривать его теперь положено, не то отмахнуться. Чего хочет-то? Я вот просто доесть сырок. Без ругани и махания руками. — Давай я напишу? Предлагаю, запихав фольгированную обёртку назад в коробку, и зачем-то ломаю её, сжав пальцами. И всё под пристальным взглядом ботана. — И для чего?.. — Чтобы узнать, кто это там на тебя запал. Интересно же! Хлопает ресницами и не верит. А мне реально любопытно. Кто там повелся на свитера, сделанные домашки и вечно недовольное ебало. — И как я потом съеду с этого знакомства? Лучше сразу игнорить. — Может, тебе вообще по ошибке эту записку пихнули? — ляпаю, не подумав, но увидев, как его перекосило, гну дальше. Возмутился так, что вся робость сошла на нет. — Перепутали сумки, и всё такое? — Ладно. Хорошо. Давай напишем. Исключительно для того, чтобы доказать тебе, что это мне, а не по ошибке. Хватает телефон со стола и с размаху усаживается на край своей кровати. Злой капец. Настолько, что даже бровью не ведёт, когда подсаживаюсь поближе. — Давай пиши. — И напишу. Вот в телеге и… Застывает с телефоном в руках и молчит. — Что там? Преподша, что ли? — Ёрзаю от нетерпения и, не дождавшись, пока он сам прогрузится, тяну мобильник на себя, перехватив своей его правую руку. Разворачиваю чужую непонятную мелкую аватарку и, не поверив сначала, хмыкаю. После ещё раз, уже пролистав все имеющиеся фотки. — Охуеть, Женя. Это как он интересно рассмотрел? ОН. Пацан. Парень. Нихуя себе поворот. Ожидаемый, наверное, но я как-то не ожидал. Вообще как-то нет. — Что он рассмотрел? Женя всё осмысляет и поэтому тупит. Грузится медленно. — Что ты по парням прикалываешься. Уточняю, и только тогда он поворачивается. Так странно смотрит. — Я… Начинает и молчит, лоб морщит. Пиздец, дожили. Ботан, сбитый с толку. Даже жутко. Такое бывает вообще, что ли? — Нет? Уже переобулся? Моргает ещё. Тупит и вдруг, будто за секунду все тормозящие процессы закончились, взрывается. — Да иди ты! Вот к себе и иди, понял! Я не буду ему ничего писать! Оставляет телефон на кровати и уходит за холодильник. Якобы спрятанный от коменданта чайник достать, ага. Только роется в его поисках куда дольше, чем нужно. Я же знаю, что они с Колясиком его в пустую обувную тумбочку убирают, и на то, чтобы достать, нужно три секунды. Женя три минуты копается. Воду наливает прямо с крана, забив на свой понтовый кувшин-фильтр. Беру его всё ещё не уснувший телефон и рассматриваю парня уже повнимательнее. Без мельтешения Жениных дёргающихся рук. — А ничё такой. На втором курсе учится вроде как. У нас физ-ра как-то вместе была. — Роняет подставку чайника так громко, что кажется, даже не специально. Выскользнула, что ли, из рук? — Жень? Ты чего? Высовывается не сразу, всё ставит, щелкает кнопкой включения и только после показывается. Опять у холодильника трётся. Щекой к нему прилипает, сжимая пальцами свои локти. — Ты серьёзно сейчас? Серьёзно меня сватаешь? — спрашивает полушёпотом и с интонацией, которой обычно обвиняют. Вот «ты гонишь» на приличном. Ни пришить, ни отрезать. — А если… — Что если? — Если я ему и вправду напишу. Ты будешь?.. — Ревновать? — договариваю сам и, не дожидаясь ответа, не дожидаясь ещё более несчастного выражения на его лице, отвечаю. — Не-а. Морщится, закатывает глаза. Оборачивается назад к чайнику. И не отстаёт. — Потому что?.. Продолжает допытываться, и я не понимаю, нахуя ему это. Зачем он поднимает со дна то, что мы оба привыкли игнорировать. Зачем мутит воду. Всё же хорошо. Настолько, насколько у нас может быть. Типа негласное правило. Пакт о ненападении, как обозвал бы это всё лектор. Одна сторона не косячит, вторая делает вид, что никаких косяков не было. И ни слова о новых возможных отношениях. Торгово-рыночных, разумеется. Ни слова, но сейчас ботан на меня смотрит так, будто я ему уебал ни за что. Просто подошёл и вместо «привет» втащил по уху. Не больно, но обидно и смешно. Всем вокруг, кроме самого ботана. — Потому что ты не напишешь. Прогнул, получается. Заставил меня сказать то, что не надо было. И ебаный Женя, конечно же, понимает. Успокаивается сразу же. Опускает руки и цепляется пальцами за карманы своих домашних, мать его, штанов. Человек, у которого есть домашние костюмы… Как мы в одной комнате оказались вообще? Губы кусает, покачиваясь на пятках, подходит ближе и, как и в начале, нависает. — И почему я не напишу? — спрашивает очень спокойно и всё так же катаясь на месте. То выше, то ниже. — Вот теоретически, что мне помешает? Интересный пиздец. Расскажи ему всё. И сделай тоже. А я нихуя не буду делать. Вообще ничего. Никаких намёков, никаких дебильных дрессировок. Ничего. — Ничего, — проговариваю это слово вслух, и оно становится тяжелее. Оно сразу берёт и раздувается в какой-то ебически большой камень. Непонятно. Не знаю, почему, но если не дышать, то говорить точно мешает. — Возьми и напиши. — И напишу, и позову куда-нибудь, и… Обещает, наезжая на меня и чуть не толкаясь. Едва сдерживаясь, чтобы не пихнуть. Вижу же. По рукам, которые так и тянутся, вижу. Отчего-то встаю. Зачем-то раз — и на ногах. Мы одного роста. Я всегда почему-то забываю о том, что одинаковые почти, и сразу лицом к лицу. Я забываю, что напрямую смотреть тяжелее, чем снизу. Не знаю, почему так. Не… Женя тут же опускает глаза. Не в пол, на мой подбородок смотрит и сглатывает. Остаётся рядом с кроватью и совсем рядом. Вот, напротив. Не толкнув, не обойти. И даже хочется… Хочется его толкнуть. Так, чтобы улетел на пустующую соседнюю кровать и там и остался. Не пытался манипулировать и щупать. Вдруг думаю о том, что он сам и написал. Сам выбрал парня и узнал его номер. Состряпал записку. Он мог бы, да. Мог бы захотеть посмотреть, как я отреагирую. Отреагирую ли вообще?.. Касается моей руки и вздрагивает всем телом, когда я неосознанно, просто отреагировав на жест, шевелю пальцами в ответ. И ждёт. Ждёт, обойду или… Или ещё что-нибудь сделаю. И мне даже хочется. На какую-то ебически странную, очень длинную секунду. Мне хочется повестись. И едва чувствую это, как тут же его и обхожу. Вдоль кровати вправо, а после и за его спину. К всё тому же огромному холодильнику. К его дверце. — Так мне… Мне написать?.. Снова становится неуверенный. Не пытаюсь уже даже разобраться, изображает или нет. Так, с расстояния, с ним безопаснее. Но и помнить, кто тут у нас охуеть прошаренное зло, сложнее. Только вблизи и показывается. — Сам решай. Вдруг это и реально типа там судьба, и всё такое? — Глаза закатывает в ответ и улыбается краем рта. Не вижу этого. Делаю вид, что не вижу. — Я к себе. Надо ещё домашку доделать. — Да, мне тоже надо. Кивает уже совершенно спокойный, и перед тем, как свалю, просит забрать в комнату пару бананов, какой-то показавшийся ему всратым йогурт и несколько бутеров. Говорит, что экспериментировал, и ничего нормального с этими дебильными соусами не вышло, а мне типа похуй, я всё жру. А мне реально похуй, ага. Я делаю вид, что верю ему, и, вернувшись в комнату, никак не могу перестать думать о том, придумал он это всё или нет. Где-то в начале второго мелькает мысль спросить у этого парня из телеги. В третьем я решаю, что долбоёб, и ни до кого доёбываться не буду. Не в этот раз, ебаный Женя. Не в этот раз.