Hard as a Rock

             Темно-синее небо украшено пористыми рыжими облаками. Шумный ветер медленно раскачивает длинные тонкие пальмы. Сумерки сгущаются над Лос-Анджелесом, окрашивая город в пурпурные цвета. Чонгук заглушает свой Harley-Davidson, снимает черный глянцевый шлем и зачесывает резким движением волосы назад. Одна непослушная прядь, выбившись из андерката, спадает на высокий лоб. Он закусывает пирсинг в нижней губе и вдыхает вечерний уже по-осеннему прохладный воздух, смотря на подъезжающую компанию друзей.              Сегодня они вместе выполнили четырехчасовой заезд до Сан-Диего и обратно в честь дня рождения Чонгука. Прекрасная живописная дорога вдоль побережья Тихого океана, рев мотора, громкая рок-музыка в беспроводном наушнике и товарищи по мотоклубу, которые для Чонгука являются семьей, братьями не по крови, а по духу.              Он улыбается, когда возле паркуется шестерка друзей, и спрыгивает с байка.              — Я планирую нажраться! — орет Митч — старший из их компании.              Митч Стивенс и его супруг Кларк для Чонгука настоящая семья. Пара приняла его в свой дом, когда он, будучи шестнадцатилетним подростком, сбежал от гулящего и пьющего папы.              — Уже вижу, как твой суженый вытаскивает тебя из бара за уши, — ржет Том, завязывая потрепанные длинные дреды в пучок на макушке.              Томас Паркер — лучший друг Чонгука. Они вместе проворачивают не самые чистые махинации в сети по отмыванию денег, с помощью которых могут позволить себе жизнь в приличной квартире на побережье Малибу, обслуживание сразу по паре байков и частые вечеринки с распутными на все согласными омегами. С Томом Чон знаком со школы. Их крепкая дружба родилась из ненависти и соперничества. После очередной драки в школе, за которую их отстранили от занятий на неделю, они сблизились и больше никогда по-крупному не ссорились. Если не считать стычек по поводу горы грязной посуды и разбросанных носков по всей их холостяцкой берлоге.              Оба подростка не рассказали о наказании родителям во избежание трепки и встречались по утрам, чтобы бесцельно бродить по улицам, пока все их друзья пропадали на учебе. Так они и познакомились с Митчем и его компанией. Парни забрели на пустошь, что находилась на окраине города, где альфы гоняли на кроссбайках и выполняли различные трюки. Так Чонгук и Том примкнули к старшим, которые забавы ради решили поучить подростков кататься.              — Будто он найдет меня, — пыхтит Митч, слезая со своего железного монстра.              — Думаю, что наш любимый бар будет первым местом, с которого он начнет поиски, — смеется Джереми, младший брат Митча.              — Уверен, что Кларк не будет сегодня стервой. Чонгук его любимчик, как-никак! Да, малыш Гу? — дразнит Блэк, перехватывая шлем под руку и направляясь ко входу в бар.              Блэк, Фред и Брайан — бывшие одноклассники Митча. Такие же красавчики-холостяки, как Чон с Паркером. Их образы жизней далеки от семейных. Они в свои годы все так же прожигают дни с молоденькими омегами, сменяя одних другими, как перчатки.              — Завидуй молча, — довольно улыбается Чонгук, заходя первым в небольшой бар.              Он действительно является любимчиком Кларка. Митч привел Чона в дом, когда его омега был беременным уже третьим ребенком. Гук не брезговал подтирать первенцам задницы, кормить, укладывать спать, петь колыбельные и играть. Кларк любит Чонгука как родного сына, несмотря на небольшую разницу в возрасте (семь лет), а их с Митчем дети считают его старшим братом.              Альфы занимают любимый столик, пока Чонгук, скинув куртку на свободный стул, направляется к барной стойке, чтобы заказать пива и проставиться в честь дня рождения. На фоне негромко играет старый рок, привычно приглушенно горит красно-зеленый свет и галдят редкие посетители. Бармен Мэт, владелец данного заведения, завидев знакомое лицо, радостно улыбается и чуть ли не перепрыгивает через стойку, чтобы схватиться за подставленную в приветственном жесте ладонь Чонгука и крепко обнять именинника.              — Джей-Ке-е-ей! С днем рождения! Я уже вас заждался, — смеется альфа, похлопывая Гука по крепкому плечу. — Ничего себе скала! Ну что, стал старше и умнее, да?              — Все как полагается, — отзеркаливает его улыбку брюнет, облокачиваясь локтем о деревянную столешницу, — старше, умнее, красивее, желаннее… — шуточно расхваливает себя альфа, загибая пальцы при подсчете красноречивых эпитетов, но Мэт его перебивает, шуточно шлепая тряпкой по руке.              — Ой все, хорош, красавчик! Внимание омег сделало из тебя самовлюбленного индюка. Пиво сегодня для вас за счет заведения в честь праздника, — подмигивает Мэт, уже наполняя кружки пойлом.              — Ах, вот бы так каждый день! — театрально вздыхает Гук, зачесывая непослушные волосы назад.              — Я бы тогда разорился! — возмущается бармен, ставя бокалы на стойку.              — Это лучший подарок, Мэт! Спасибо! — благодарит Чонгук, пока подошедшие друзья разбирают пиво, тепло здороваясь с хозяином бара, и берет свой бокал, чтобы вернуться за стол.              — Стой-стой! Давай вместе, — тормозит его альфа, спешно наливая себе алкоголь.              — Ты же не бухаешь на работе, — ухмыляется Чонгук, но подставляет свой стакан, о который тут же чокаются.              — Выпьем за то, чтобы у тебя все было и ничего тебе за это не было! — говорит импровизированный тост Мэт, и они оба пьют залпом.              Дно пустых кружек хлопает по бару, Чон мычит от удовольствия, а Мэт обновляет ему выпивку.              — Кстати, о подарках, — ненавязчиво начинает он, косясь за спину Чонгука, — сладкий розоволосый малыш на пять часов.              Чон пошло ухмыляется, сразу понимая, о чем речь, и бегло бросает взгляд из-за плеча в указанном направлении.              Сердце пропускает удар.              Невероятной красоты мальчик сидит в шумной компании, посасывая яблочный сидр из трубочки в бутылке, и мило улыбается, судя по всему, какой-то ранее сказанной шутке. Чонгук зависает. На омеге черная безразмерная футболка с принтом, из-за которой он кажется совсем крохотным, и такого же цвета обтягивающие стройные ножки короткие легинсы-велосипедки. Он скромно прикрывает рот маленькой ладонью, когда смеется, а другую умещает промеж своих плотно сведенных бедер.              — Это кто? — байкеру кажется, что он слышит свой хриплый голос со стороны, когда задает вопрос.              — Пак Чимин. Они студенты. Почти каждый вечер ко мне заглядывают, — тихо информирует Мэт отвернувшейся голове Чонгука. Тому сразу становится ясна цель их пребывания — Мэт не спрашивает документы.              — Значит, ему нет двадцати одного? — возвращает свое внимание на приятеля Гук.              — Ему больше восемнадцати, точно. Но да, кажется, ему меньше двадцати одного. Я знаю альф из его компании: они второй год сюда забегают. Как я понял, исходя из их громких разговоров, омеги за их столом — первокурсники, — разъясняет мужчина.              Чонгук понимающе мычит и снова оборачивается. Этот малыш притягивает к себе взор, подобно магниту. Чимин, почувствовав, что на него пялятся, стреляет глазками в байкера, встречаясь с ним взглядами. Сердце альфы вновь пропускает удар, но сам он улыбается уголком губ, отчего юноша смущенно разрывает зрительный контакт, возвращаясь к разговору за столом.              — Какой стеснительный малыш, — бормочет себе под нос альфа, а затем цокает. Он уже представляет себе кукольное лицо Чимина с надломленными бровями, пухлыми, широко распахнутыми губами и зажмуренными глазами, когда будет натягивать его наверняка безумно узкую киску на свой член.              — Понравился, — понимающе хмыкает бармен, протирая стакан в руке.              — Он был бы прекрасным подарком на мой день рождения, — ухмыляется брюнет, с большим усилием воли отрываясь от красивого юноши, и смотрит в глаза Мэту.              — Поспешу тебя успокоить. Очень многие подкатывали к нему свои яйца, и он всех без исключения отшивал, — хмыкает Мэт, приподняв для убедительности одну бровь. Байкер смотрит на него из-под полуопущенных век со скептическим выражением лица, которое не говорит, а кричит: «Ты сейчас серьезно?». Ведь еще не родился на свет тот омега, который не раздвинул бы ноги перед самим Чон Чонгуком. — Мое дело предупредить, — жмет плечами бармен, возвращаясь к своим рабочим делам.              За столом Гука окликают друзья. Он забирает наполненный бокал, салютует ехидно улыбающемуся Мэту и направляется к столику, ловя на себе скромный заинтересованный взгляд розоволосого юноши, который невольно пускает табун мурашек по задней поверхности его шеи.              Место Чонгука — самое удобное для обзора. С Чимином они играют в гляделки весь вечер. Омега все так же не может надолго устанавливать зрительный контакт, краснея щеками, но упорно продолжает обозначать, что видит чоново внимание. Для Чонгука же вопрос времени, когда под ним окажется сладкий мальчик, напоминающий конфету из-за цвета волос и светлой фарфоровой кожи.              Через некоторое время компания студентов, решив поиграть в дартс, направляется к стене напротив стола байкеров, где висит мишень. Гук закусывает губу, когда Чимин встает на носочки, чтобы достать дротики с деревянной полки. Подол длинной футболки задирается, обнажая круглую аппетитную попу в облегающих легинсах, и сердце Чонгука подпрыгивает к горлу, а затем ухает вниз, заходясь бешеным ритмом, разгоняя обжигающий поток крови по телу. В его голове мелькают пошлые картинки того, как Чимин наклоняется и демонстрирует свою киску в тесно обтягивающих велосипедках.              Случается невероятное.              Либо Чонгук — волшебник, либо сама Вселенная решает сделать ему приятное в честь дня рождения: Чимин роняет дротики, чертыхается и наклоняется за ними, оттопырив задницу прямо в сторону стола байкеров. Чон, как ненормальный, пялится ему между ног (благо близкое расстояние и стопроцентное зрение позволяют разглядеть все то, что его больной мозг успел нафантазировать) и присасывается к пиву. Черт! Этот мальчик, кажется, без трусов. Иначе как объяснить, что ткань лосин складочкой пропадает в крохотной щелке?              — Нам тоже нужно сыграть в дартс, — монотонно комментирует он, не сводя взгляда с уже выпрямившегося студента.              — Хватит ебать омег взглядом, волчара! — ехидно смеется Том, толкая его в плечо. — Допьем пиво и пойдем, пусть покидают пока. Никуда этот малыш не денется.              Чонгук в ответ мычит в знак согласия, не обращая внимания на то, о чем громко спорят мужики за его столом, и следит за мельтешащим Чимином. Возможно, из его рук все валится, и он такой суетливый, потому что чувствует на себе взгляд байкера? Гук, решив, что нужно дать себе, а заодно объекту вожделения передохнуть, включается в разговор друзей, сводя временно прицел с мальчика.              Через минут двадцать Митч косится в сторону студентов и говорит:              — О! А может в дартс?              У Чонгука глаза загораются так, будто все, о чем он мечтал все свои двадцать шесть лет — покидать дротики в мишень. Но он цепляет на лицо не особо заинтересованное выражение и безразлично жмет плечами, мол, как хотите. А сам уже встает из-за стола. Том позади него хихикает и шепчет:              — Осталось только хвостом завилять, песик.              — Завались, — шипит Чонгук, сдерживая рвущуюся наружу улыбку.              Митч с Джереми подходят к студентам и предлагают сыграть вместе. Лица у тех удивленно вытягиваются, а затем один из них восхищенно вскрикивает:              — А мы были на мотокроссе в прошлую пятницу! Видели вас! Это был отвал башки! Как же круто вы прыгаете! — тараторит он, эмоционально жестикулируя, пока его друзья приходят в чувства.              — Да-а-а, — восхищенно подхватывает раскаченный альфа, который уже успел побесить Чонгука из-за настырных подкатов к Чимину. — Я огромный фанат Джей-Кея! Визжал, как омега, когда он занял первое место! — этот громила, кажется, даже не подозревает, как выглядит Джей-Кей в лицо, отчего Гук самодовольно ухмыляется, ловя беглый взгляд розоволосого мальчика на себе. До его цели рукой подать. Вот он стоит, такой хрупкий и манящий. Чонгуку хочется сиюминутно схватить омегу, подобно дикому зверю, и утащить в свою берлогу. Закрыть и больше никогда не показывать этому миру, ведь вблизи он еще прекраснее.              — Да, наш Чонгук профи. Нет ничего на этом свете, чего бы он не смог добиться, если захочет. Так что победы все его, если он участвует, — по-отечески горделиво подмечает Митч, оборачиваясь на Чона. Лицо качка удивленно вытягивается.              — О, нет! Вы и есть Джей-Кей?! — почти визжит он, подходя ближе, отчего брови Чонгука удивленно вскидываются вверх.              — Да, парень, это я, — криво ухмыляется он, желая уже скорее закончить знакомство и пристроиться к Чимину, который все никак не попадет в мишень дротиком.              — Привет! Я Макс! Я схожу по вам с ума! — честно выпаливает альфа, топчась от переполняющих эмоций на месте.              — Привет, Макс! Как ты уже понял, я Чонгук, а это: Митч, Джереми, Том, Блэк, Фред и Брайан, — указывает он рукой на каждого по мере представления, а затем протягивает раскрытую ладонь, чтобы поздороваться с фанатом, которую тот сразу же крепко сжимает в тиски.              — Очень приятно! Я Макс, ой! Я же представился уже, — осекается он, тряся руку альфы, подобно шейкеру для коктейлей. А затем, опомнившись, отпускает. — А эти ребята: Алек, Дин, Чимин, Тэхен и Рик, — представляет всех он, так же указывая на каждого при перечислении. Розоволосый юноша отвлекается от своего занятия, поворачиваясь, наконец, лицом к подошедшим, но присутствие Чонгука игнорирует.              — Привет, ребята! Привет, Чимин, — специально отдельно здоровается с понравившимся омегой Чон и ловит его удивленный взгляд на себе. Когда зрительный контакт установлен, он тепло улыбается ему и продолжает. — Да, вот так намного лучше. Не опускай свои глазки в пол, позволь полюбоваться ими.              Щеки и нос Чимина сливаются с его волосами, покрываясь пунцовыми пятнами, а сам он неловко возвращается к игре. Его друзья посмеиваются, говоря что-то вроде «Он у нас застенчивый».              — А вы на спортиках приехали? — задает вопрос один из студентов рядом стоящему Блэку.              — Не-е-ет, мы сегодня на классике. Ездили до Сан-Диего вдоль побережья и обратно. Отмечали день рождения Чонгука, — лениво поясняет тот.              — О! Чонгук, с днем рождения! — почти одновременно кричат студенты. Все, кроме Чимина, с которого байкер с большой неохотой отводит взгляд.              — Спасибо, ребят, — улыбается он.              — Могу я угостить именинника выпивкой? — кокетливо интересуется очень привлекательный омега из их компании, хлопая глазками.              — Спасибо, куколка, но мне еще сегодня за руль. Думаю, мне хватит, — мягко отбривает его альфа, отчего тот обиженно выпячивает нижнюю губу. Чонгуку юноша кажется милым и наверняка в любой другой день он подцепил бы этого красавчика, но на сегодня у него другая цель. Чон тихо направляется к Чимину, пока остальные отвлекаются на разговор. — Тебе помочь? — низким голосом спрашивает он, ненавязчиво укладывая ладонь на поясницу мальчику.              Тот вздрагивает от неожиданности, но кивает и неуверенно протягивает дротик Чонгуку. Байкер объясняет ему, как правильнее встать и как лучше прицеливаться, но Чимин не слушает, что ему говорит этот бархатистый низкий голос. Байкер кидает дротик, демонстрируя наглядно, как нужно делать, и просит попробовать Чимина. Юноша повторяет, но цели не достигает.              Пак расстраивается, что выглядит таким жалким в глазах мужчины, который весь вечер с него не сводит взгляда, и собирается уже отдать дротики другим, как вдруг, на его талию укладывается горячая ладонь и придвигает к себе. Чонгук встает позади него, прижимая хрупкое тело ближе, и шепчет:              — Попробуем вместе?              У Чимина краснеют кончики ушей, низ живота стягивает узел, а по шее бегут мурашки, что не скрывается от пристального внимания чужих глаз. Его попа прижимается к паху альфы, а спина к крепкой, как скала, груди. Щеки горят огнем от тесного контакта. Его аромат феромонов непроизвольно усиливается, и Чонгук, почувствовав это, наклоняется к его запаховой железе на стыке шеи и плеча.              — Пахнешь как белый шоколад. Тебе очень идет, — не сдерживается от комментария он и берет руку Чимина в свою, целясь в мишень. — Бросай…              У Пака волосы на загривке встают дыбом от томного шепота, а мурашки бегут уже по плечам, которыми он непроизвольно дергает. От этого движения его попа проезжается по паху альфы, отчего тот, несильно вжав омегу в себя, бросает дротик точно в цель.              Титанических усилий Чонгуку стоит не потереться, как псу, об упругие ягодицы омеги. Чимин не выражает никакого сопротивления, чтобы вырваться из хватки, а напротив, сам жмется к сильному телу позади. Гук опускает голову и, едва касаясь кончиком носа, потирается им о запаховую железу.              — Угостить тебя выпивкой? — тихо спрашивает он, ненавязчиво скользя ладонью от узкой талии к плоскому животу юноши.              — Ты сказал, что тебе хватит, — голос Чимина предательски дрожит, а сам он плавится в этих объятиях, хрупкой фигурой прижимаясь к горячему телу позади себя.              — Так я угощу тебя, — едва слышно отвечает альфа.              — Мне нет двадцати одного, — считает нужным предупредить Пак, отчего Чон тихо смеется. Чимин чувствует приятную вибрацию по спине от этого звука, и его щеки обдает жаром.              — Я знаю, — звучит как «Я уже все о тебе узнал».              Омега робко кивает, и его утягивают к барной стойке. От альфы пахнет очень вкусно и пьяняще, а потому, когда Чонгук спрашивает, что Чимин будет пить, он отвечает «То, чем от тебя пахнет», смотря на мужчину из-под опущенных ресниц. Из груди байкера вырывается тихий рокот. Он не сводит тяжелый томный взгляд с омеги, пока диктует заказ.              Ирландский ликер Бейлиз с ореховыми нотками пьянит Пака ровно так же, как мужчина, который не сводит с его губ пристального внимания. Чимин знает Чонгука. Он регулярно ходит с ребятами на их соревнования и давно уже следит за байкером в социальных сетях. Для него не было тайной, что Чонгук — это Джей-Кей.              Для него так же не секрет, каким плейбоем является этот альфа, сколько омег мечтают попасть в его постель и сколько в ней уже побывало. Чонгук не скрывает своей любви к прекрасному полу, охотно посвящая в ее пикантные подробности на трансляциях в инстаграме. Чимин, закусывая губы, следил за предметом воздыхания, но всегда думал, что ни за что не хотел бы оказаться среди тех многочисленных омег. Его сердце пренепременно разбилось бы после такого опыта. Чимин себя знает. Но вот он здесь и совершенно не может устоять под напором альфы. Верно его друг подметил: нет ничего на этом свете, чего Чонгук бы не смог добиться, если захочет. А захотел он Чимина сразу же, как увидел.              «Но ведь нам необязательно спать?» — думает Пак, отгоняя навеянную тоску.              — Первый курс? — решает начать ненавязчивый разговор байкер, отрывая жадный взгляд от манящих, вымазанных в белесом ликере губ.              — Да, — Чимин облизывается и замечает, как лицо собеседника мрачнеет от этого невинного действия. Он сделал что-то не так? Пальцы стирают остатки десертного напитка, а щеки горят огнем от неловкости, когда по терпким феромонам альфы Пак понимает природу его мрачности — Чонгук его до одури хочет.              — Нравится учиться? — продолжает тот, придвигаясь чуть ближе к омеге.              — Ну да, но еще не привык к университетской жизни… — честно отвечает юноша.              — Ты не отсюда? — догадывается Гук.              — Нет, я из штата Иллинойс, — качает головой Чимин.              — Чикаго? — шутит Чон, а затем, поймав удивленный взгляд омеги, вскидывает брови вверх. — Серьезно? Я угадал?              — Ну да, — жмет плечами Пак и отпивает из бокала терпкий напиток.              — Тогда что ты забыл в этой дыре? — удивляется Чонгук. Он искренне считает Лос-Анджелес грязной помойной дырой с бомжами на каждом углу и высоким уровнем преступности.              — Выиграл стипендию в Калифорнийском университете, — разъясняет Чимин, отчего мужчина понимающе мычит. Пак ставит пустой стакан на барную стойку, и бармен без вопросов наполняет сосуд новой порцией ликера.              — Выходит, ты умный мальчик? — спрашивает байкер. От «мальчика» и флиртующего тихо голоса у омеги пробегает дрожь по позвоночнику, а аромат феромонов сгущается.              — Да… Я, — Чимин смущенно, но с решимостью поднимает глаза на Чонгука, устанавливая зрительный контакт, — умный мальчик.              Глаза Чонгука в неверии распахиваются, внизу живота тяжелеет, член наливается кровью, к щекам прилипает жар, а голова начинает кружиться. Как Чимин может умещать в себе скромность и сексуальность, которая заставляет альфу внутри Чонгука метаться из стороны в сторону, рычать и выть из-за дикого желания заполучить эту омегу здесь и сейчас? Чимин даже не представляет, что он творит с ним. Сам Чон не понимает, что с ним происходит, потому что прежде такого никогда не ощущал. Он берет себя в руки и задает следующий вопрос, чтобы поскорее подвести к черте, к которой он стремится с самого начала вечера:              — Скучаешь по дому?              — Я не скучаю по Чикаго, но скучаю по родителям. Впервые без них так долго, особенно без папы. Но с ним мы созваниваемся каждый день, — искренне делится своими переживаниями Пак, даже не подозревая о том, какую возможность дал мужчине. Чонгук придвигает свою руку к его, которая все это время покоилась на барной стойке, ненавязчиво задевает его пальцы своими и произносит:              — Детка скучает по папочке? — эта фраза не звучит как издевательство. Она прозвучала именно так, как Чонгук того хотел — двусмысленно, но с конкретным подтекстом. Тело Чимина прошибает ток, а между ног опаляет жаром. Он закусывает пухлую губу, робко отвечая на ласку пальцами, и кротко кивает, покрываясь новым слоем румянца. Тогда Чонгук переплетает их пальцы и наклоняется к его уху. — Может быть, я смогу скрасить твое одиночество?              Чимин мелко дрожит от близости. Он вдыхает пьянящий аромат феромонов альфы и ощущает, как его шею, плечи и легкие опаляет жар, подобно кипящей лаве, от которого хочется скинуть с себя футболку и забежать в морозильную камеру. Но это бар, и Чимин не уверен, что такая тут имеется, поэтому робко выдавливает то, за что завтра точно надает себе по щекам:              — Может, можешь…               Чонгук, нежно обхватив его за подбородок, поворачивает лицом к себе и накрывает розовые пышные губы омеги своими. У Чимина подгибаются колени, но альфа вжимает его своим крепким телом в барную стойку, углубляя поцелуй, проталкивая свой язык в податливо распахнутый рот. Паку совершенно нечем дышать от переполняемых эмоций. Зрачки под опущенными веками непроизвольно закатываются, киска призывно пульсирует, выделяя обильную порцию смазки, и пачкает легинсы. Чимин никогда не сознается, что знал о дне рождения Чонгука и надеялся встретить его в баре. Он никогда не признается, что специально забыл надеть трусики сегодня. Пак сделал это, даже не веря в то, что сможет привлечь внимание байкера. Это было скорее как когда бреешься перед первым свиданием с мыслью: «Я ему, конечно, ни в коем случае не дам, но вдруг?».              Сильные руки альфы стискивают его талию, а затем скользят вниз к попе, чтобы сжать упругие полушария, о которых Чон мечтал весь вечер. Чимин стонет в поцелуй, укладывая ладони на крепкие плечи, сминает их, восхищаясь стальными мышцами, а затем ведет вверх к шее и зарывается пальцами в короткие волосы, шкрябая ногтями по чувствительной коже загривка. Из груди Чонгука вырывается несдержанный рык от приятной стимуляции. Он трется эрекцией о лобок Чимина и проглатывает его стон, сплетаясь с юношей языками. Ему кажется, что он мечтал о Паке всю свою жизнь. Он не преувеличивает, когда думает об этом. Запах Чимина так сильно кружит его голову, что альфа внутри него сходит с ума, как не было рядом ни с одним омегой.              А ведь они всего лишь целуются.              Сейчас вспоминаются слова Митча и Кларка, которые вторили в унисон Чонгуку: «Ты сразу поймешь, когда встретишь его. Просто еще не пришло время». Чон тогда отнекивался со словами, что, может быть, у него вообще не существует этого «его». Но Кларк со знанием дела укладывал руку ему на плечо, кивал, будто ему известны все тайности мироздания, и говорил: «Поверь, малыш Гу, у тебя он точно есть».              В данный момент возбуждение давит на мозг, и единственное, о чем может думать байкер — нужно срочно переспать с Чимином. Чонгук отпускает сочную задницу, не переставая вылизывать чужой рот, и накрывает горячую киску татуированными пальцами. Чимин ахает, разрывая поцелуй, и откидывает голову назад.              Мэт, как верный товарищ, отходит подальше от парочки и занимается своими делами, не обращая на них никакого внимания. Чонгук вылизывает сладко пахнущую шею Чимина, растирая набухший бугорок клитора через совершенно мокрую ткань велосипедок, скользит к пульсирующей дырочке и надавливает, желая погрузиться в узость мальчика как можно скорее своим членом. Чимин задыхается. Перед его глазами все плывет. Он совершенно не понимает, что с ним происходит, но ему хочется отдаться альфе на растерзание прямо тут, на полу, на глазах у своих и его друзей. Чонгук несдержанно рычит, засасывает нежную кожу в рот, оставляя малиновые пятна на соблазнительной шее, и не перестает нашептывать, как змей искуситель: «Я сошел с ума», «Ты такой красивый», «Такой мокрый» и «Мини, я так хочу тебя».              Чимин тоже сходит с ума и тоже хочет, а потому внутренний голос перекрикивает рассудок красноречивым «Плевать!», и Пак резко отталкивает опешившего Чонгука.              — Увези меня отсюда! — выпаливает он, сбито дыша.              Байкер хватает его за тонкое запястье и, не прощаясь с друзьями, тащит на выход. У альфы трясутся руки, сердце таранит ребра, грозясь пробить дыру в грудной клетке, полыхают щеки и уши, а член больно упирается в ширинку. Чон сравнивает себя со школьником, у которого вот-вот должен состояться первый сексуальный опыт, и улыбается своим мыслям.              Температура на улице бьет контрастом после душного бара, заставляя задрожать обоих. Чонгук растерянно отпускает руку мальчика, тараторит заплетающимся языком, чтобы он его подождал, и залетает обратно в помещение. Он подбегает к столику, за которым сидит шумная компания, состоящая из его друзей и студентов, хватает забытую куртку со стула и под возглас Тома «Красава!» выбегает на улицу.              Чимина бьет легкий озноб. Омега сам не знает от чего больше: от сумасшедшего возбуждения, ночной прохлады или от нервов. Чонгук подлетает к нему со слабой улыбкой на распухших от страстных поцелуев губах и раскрывает перед юношей куртку, чтобы тот надел ее. Чимин послушно, с помощью альфы, заворачивается в огромную не по его размерам вещь и вдыхает насыщенный мужской аромат с грубой ткани ворота. Чонгук засматривается на юношу, который тонет в его куртке, и наклоняется, чтобы снова утянуть в поцелуй. Чимин трепетно льнет к мужчине, задирая голову и приподнимаясь на носочках, и хватается миниатюрными пальцами за чонову футболку на груди, ощущая под ней быстрые удары сердца.              — Надевай, — шепчет Чонгук, отрываясь от сладких губ, и подает юноше шлем.              — А ты? — удивленно спрашивает Чимин, принимая головной убор.              — А я умру счастливым, — смеется Чон, подходя к своему байку, но, поймав взволнованно-осуждающий взгляд со стороны, мягко улыбается. — Я буду очень аккуратен. Ты так просто от меня не отделаешься, малыш.              Чимин смущенно надевает головной убор и возится с застежкой. Гук наклоняется, чтобы помочь мальчику, и замирает, оказавшись на уровне его глаз. Он выглядит столь очаровательно в шлеме Чонгука, в куртке Чонгука, что альфе до безумия хочется его поцеловать. Но манящие губы скрыты убором, и потому байкер отстраняется и ведет Чимина к своему мотоциклу. Он множество раз слышал от омег «Покатай меня», на которое отвечал категоричное «Только если на своем члене», отчего сейчас ему до жути волнительно усаживать Пака на своего верного друга. Для него байк — вещь поинтимнее собственной постели, ведь та видела толпы, а Харли не знает ни одну омегу.              Чонгук кажется всей своей компании странным. Ведь, казалось бы, бери и пользуйся. Омеги обожают байкеров. Но Чон и без того вниманием не обделен. Его мотоцикл — его личное пространство, к которому он не подпускает даже Тома и Митча.              — Сможешь залезть? — заботливо обращается Чонгук к юноше, на что тот неуверенно кивает. — Я помогу, если что, — альфа толкает мотоцикл вперед, снимая с центральной подножки, и ловко седлает его, удерживая между сильных ног. — Запрыгивай, принцесса.              Чимин цепляется за его плечо, упирается ногой о подножку и легко усаживается на сиденье, заставляя брюнета удивленно обернуться.              — Я смотрел видео, как правильно садиться на мотоцикл, — поясняет омега, придвигаясь к нему ближе. Чимин опускает подробности, что то было видео Тома на его ютуб-канале, а демонстрировал он все на Чонгуке.              — Что ж, значит, тебе не нужно объяснять остальное?              — Не нужно, — подтверждает Пак, придвигаясь вплотную к мощному телу.              Руки окольцовывают чонову талию, ноги прижимаются к его накачанным бедрам, шлем укладывается на левое плечо альфы. Чонгуку кажется все таким естественным, будто этот юноша много лет ездит с ним.              — Вау, — довольно улыбается байкер, а затем заводит мотор и медленно выезжает с парковки.              Он совершенно не знает, куда им ехать. В отель? Чимин не шлюха, чтобы вести его в отель. Домой? Чонгуку нужно сжечь матрас, а заодно и все постельное белье перед этим. Он ни за что не положит туда омегу. Возбуждение немного спало с члена, но не выветрилось из головы. Байкер грызет губы, плутая улицами, чтобы принять правильное решение. Но Чимин принимает его за Чона, укладывая руку на его пах.              Из головы сбегают все дурацкие мысли, рассыпаясь в разные стороны, пока крохотная ладонь гладит его полувозбужденный орган, приводя в рабочее состояние. Чонгук сжимает челюсти, сворачивая на шоссе, которое ведет на выезд из города. Он везет омегу на свое любимое место, о котором знает только Том.              Чимин ерзает, потираясь возбужденной киской о кожаное сиденье, кусает опухшие от поцелуев губы и сжимает в руке каменный стояк альфы, представляя его в себе. Перед глазами все плывет от сильного желания. Смазанными бликами проносятся огни города, пляж, океан, дома. Чимину нет дела до всего этого. Он убирает на мгновенье руку с чужого паха, когда они заезжают на узкую асфальтированную дорожку, ведущую вверх по холму, и расстегивает пуговицу на чужих джинсах, а затем и молнию, чтобы проскользнуть ловкими пальцами под кромку боксеров и схватить большой, налитый кровью член.              Чонгук резко газует, заставляя Чимина вжаться в него сильнее. Пак, подумав, что переборщил, разжимает пальцы, но вдруг слышит:              — Не убирай!              И он вновь окольцовывает чужую эрекцию, медленно скользя сжатым кулаком вверх-вниз, и ерзает на сиденье в поисках стимуляции. Внезапно перед Чимином открывается потрясающий вид на ночной город, отчего он не сдерживает восторженного вдоха. Но потом вид сменяется деревьями и густыми кустами. Чонгук заезжает на узкую тропинку и притормаживает у дерева, глуша мотор. Фара мотоцикла гаснет. Теперь их освещает лишь яркая полная луна.              — Где мы? — удивленно спрашивает Чимин.              — Если подняться выше, там будет место, с которого видно почти весь город. Но там нет растительности. Обычно я прячу здесь байк и… — сбивчиво объясняет альфа, а затем плюет на это дело и накрывает чужую руку своей, сжимая вместе с Паком свой твердый стояк.              — Ой, я забыл отпустить, — тараторит Чимин, разжимая пальцы.              — Нет-нет-нет, — шепчет Чонгук, резко стягивая резинку трусов одной рукой под полные спермой яйца. — Ну же, подрочи мне еще, детка! — выдыхает альфа, заставляя Чимина возобновить неторопливые движения. — Да-а-а, вот так, умница, — стонет он, запрокидывая голову и прикрывая веки, пока чужие пальцы размазывают обильно выделяющийся предэякулят по члену.              Чимин заинтересованно глядит на это все из-за широкого плеча и краснеет, когда в его поле зрения попадает блестящая багровая головка, которая пропадает и исчезает в его кулаке. Усилившийся аромат Чимина достигает носа альфы, и тот шипит, сводя брови у переносицы.              — Слезай, — хрипло командует мужчина.              У Пака кружится голова от феромонов. Они так сильно опьяняют его, что Чимину срывает тормоза. Он выпускает горячую плоть из плена своих пальцев и спрыгивает с мотоцикла. На кожаном сиденье в лунном свете сверкают выделения Чимина. Омега видит это и торопливо борется с застежкой на шлеме, ощущая, как жар бьет ознобом все тело. Чонгук слезает с мотоцикла, устанавливая его на подножку, и со словами «Давай помогу» резким движением расстегивает ремешок и срывает шлем с Чимина, отбрасывая его в сторону. Мальчишка сдергивает с себя куртку, роняя ее на землю, и на миг замирает, поднимая взгляд к черным глазам напротив.              Они одновременно кидаются друг на друга, как изголодавшиеся звери, ударяясь зубами из-за неаккуратности. Чимин порыкивает, запрыгивая на сильные руки, которые тут же подхватывают его под попой. Он сжимает в ладонях щеки Чонгука, зарывается пальцами в его волосы, мнет шею, плечи и стонет, потираясь мокрой киской об обнаженный член. Из груди альфы вырывается утробный рокот. Он жадно сминает пышную задницу юноши, желая скорее добраться до вагины. Ткань легинсов трескается под напором пальцев, и Чимин удивленно отрывается от чужих губ, неверяще смотря на Чонгука.              — У меня есть во что переодеть тебя после, — успокаивает байкер.              Пак медленно кивает, и альфа, не разрывая зрительного контакта, рвет их дальше, оголяя мокрую, затопленную омежьими соками промежность. Легкий ветерок заставляет Чимина поджать киску и вздохнуть. Татуированные пальцы скользят по влажным гладким половым губам, зарываются в складочки и поднимаются к набухшему клитору, нежно массируя его по кругу. Пак прикрывает веки, сводя брови у переносицы, и распахивает опухшие от поцелуев губы. Чонгук именно таким его лицо и представлял в баре. Он чувствует подушечками пальцев, как вагина Чимина пульсирует. Байкер плотно сжимает зубы, сдерживая рвущийся наружу грудной рык, и погружает средний и безымянный палец в горячую мокрую узость. Высокий стон слетает с покусанных пухлых губ, который эхом разносится в ночной тишине.              — Хочу сожрать тебя, — рычит Чонгук, оглаживая стенки пульсирующей вагины.              — Сожри меня, прошу, — хнычет Чимин, подвиливая задницей.              Брюнет вгрызается в опухшие красные губы, проталкивая язык глубоко в чужой рот. Пальцы быстро двигаются в хлюпающей дырке, отчего обильные выделения Чимина стекают по его кисти и срываются вниз, на землю. Несколько капель падает на кожаные ботинки Чонгука.              Альфа, привыкший получать удовольствие, а не приносить его, не может определиться, чего ему хочется больше: оттрахать Чимина пальцами, вылизать его до визга или натянуть на свой член и довести до исступления.              Чимин, опьяненный ароматом терпкого пряного ликера, захлебывается наслаждением, часто дыша через нос. Ему так мало Чонгука. Он сам выталкивает его язык напором, сжимает крепкую шею, как если бы мечтал задушить, и стонет, подвиливая задницей.              Чонгук медленно, дразняще двигается в огненной хлюпающей вагине и направляется с приятной ношей на руках к мотоциклу. Больших усилий ему стоит разорвать поцелуй и покинуть киску Чимина с чавкающим звуком. Он бережно снимает с себя омегу, оставляя порхающие поцелуи по всему его лицу, и резко разворачивает к себе спиной, опускаясь перед ним на колени.              Он не любитель отлизывать, но мальчишку действительно хочется сожрать.              — Обопрись, — командует Чонгук, и юноша безропотно выполняет указание, облокачиваясь о сиденье мотоцикла локтями.              Байкер сглатывает, когда перед взором раскрывается красивая, гладко выбритая киска омеги: маленькие аккуратные половые губы сверкают в лунном свете из-за обильных выделений, сморщенное колечко ануса (которое Чонгук, уверен, опробует в будущем), и, наконец, пульсирующая вагина, которая под пристальным вниманием выделяет новую каплю смазки. Она стекает вниз, к клитору, грозится сорваться с лобка, но альфа ловит ее кончиком языка. Чимин вздрагивает, прикрывая рот ладонью, и скулит в нее, когда теплый упругий язык скользит вверх, нежно обводит по кругу набухший бугорок, пуская разряд тока по всему его телу, облизывает губки и погружается в призывно раскрытую дырочку.              — Ч-чо-о-онг, м-м-м, — нечленораздельно вырывается из Пака.              Альфа, как дикий зверь, дорвавшийся до своей добычи, зарывается лицом в омежью промежность, сминает ягодицы, разводя их в стороны, и вылизывает подрагивающие стенки влагалища с чавкающими звуками. Чимин дрожит, всхлипывает. Никто еще прежде не пожирал его киску с таким удовольствием. Он жмурит слезящиеся глаза, кусает обветренные губы, концентрируясь на приятных ощущениях даримых длинным языком. Чонгук будто целуется с его вагиной. Из него то и дело непроизвольно вырывается рокот, который он явно пытается подавить, отчего Пак возбуждается еще сильнее. Такой животной похоти он никогда не испытывал прежде. Это до одури пугает, но он не может остановиться, гонясь за наслаждением. Чимин чувствует себя тряпичной куклой, отданной на растерзание бешеному псу.              Чонгук отрывается от поглощения течной киски, облокачиваясь мокрым лбом о ягодицу омеги, тяжело дышит, стараясь хоть немного привести себя в чувства, и погружает в тугую дырку пальцы, надавливая массирующими движениями на податливую переднюю стенку.              — Я сожру твою пизду, Чимин. Я сожру тебя… — как в бреду шепчет он, быстро работая рукой, а затем кружащими мазками облизывает бугорок клитора.              Чимин выгибается, повизгивая в подставленную ладонь, и трясется от сильной стимуляции.              — Я так кончу!              — Уже хочешь кончить? — пошло ухмыляется Чонгук, отрываясь от сладкой киски.              — М-м-м, да-а… — стонет Чимин, подвиливая задницей.              — Хочешь кончить на мои пальцы? — продолжает с издевкой байкер.              — Да!              Альфа присасывается к клитору, массируя кончиком языка по кругу, пока пальцы стремительно вколачиваются в хлюпающее влагалище, подводя Чимина к краю. Мальчик закусывает губу, ощущая знакомое подбирающееся тепло, которое скручивает низ живота в тугой узел, но внезапно все обрывается. Чонгук резко отстраняется, вынимая пальцы с громким чавкающим звуком, и легко шлепает по киске Чимина, заставляя его пискнуть и распахнуть в неверии глаза.              — Нет, детка. Сегодня ты будешь кончать на мой член, — рычит байкер, вставая с колен.              Пака трясет. Ему хочется разрыдаться от того, что ему оборвали оргазм, но тут о его мокрые складочки потирается гладкая головка члена.              — Не плачь, это будет намного приятнее, — ухмыляется Чонгук, пристраиваясь сзади. Он макает кончик члена в призывно раскрытую вагину и распределяет смазку по половым губам и клитору, шумно вдыхая воздух через плотно сжатые зубы. Чимина бьет озноб. Он тихо всхлипывает, когда слышит: — Как тебе не стыдно мочиться на мой член?              — Я не мочусь! — отнекивается он, покрываясь румянцем от смущающей формулировки.              — Как же, — хмыкает байкер, продолжая тереться головкой о его киску. — Уверен, если бы под нами была не трава, а пол, то под тобой давно была бы уже лужа. Твоя вагина так сильно хочет мой член? — Чимин в ответ на это только стонет. Он ужасно хочет, но ему стыдно сказать, и потому подвиливает задницей, чтобы поймать жадной дырочкой желаемое. Но Чон внезапно шлепает членом по киске, заставляя мальчика поперхнуться вздохом, и рычит: — Говори словами!              — Да! — выпаливает Чимин, зажмуривая глаза.              — Да что? — не унимается Чонгук, но с готовностью пристраивается к пульсирующей щелочке.              — Моя вагина очень хочет твой член, — сбито шепчет Пак, а затем захлебывается стоном, когда каменная плоть резким движением врывается в его нутро по самое основание. Чимин оголенной нежной кожей чувствует короткие лобковые волосы Чонгука.              — Бля-я-ять, Мини… — стонет байкер, закинув голову назад. Его веки прикрываются от наслаждения, а брови сходятся у переносицы, образуя две глубокие складки. Как же хорошо. Влагалище так тесно и горячо обхватывает его. Чонгуку хочется остаться в нем навечно. Он опускает взгляд вниз, ощущая членом, как пульсирует Чимин, и негрубо шлепает его по ягодице, — это ты такой узкий или мой член для тебя слишком велик? — шутит он.              — И то, и другое, — выдыхает Чимин, наслаждаясь распирающим чувством изнутри. Позади слышится смешок.              — Господи, я не слезу с тебя до конца жизни, знаешь? — любовно воркует альфа, сминая двумя руками упругие полушария, раздвигая их в стороны. Чонгук всегда был страстным в сексе, но сейчас он чувствует себя животным, которое не способно контролировать свои инстинкты. Это состояние можно было бы сравнить с гоном, но там ему просто хочется трахаться, а здесь… Его желание имеет конкретный образ розоволосого мальчика, который сносит крышу напрочь. Указательный татуированный палец кружит вокруг сморщенного колечка ануса, которое призывно подрагивает от ненавязчивых манипуляций. — Кажется, вторая твоя дырочка тоже не хочет скучать. Как думаешь? — с пьяной ухмылкой спрашивает Чон.              Чимин роняет голову, представляя, насколько может быть приятно от стимуляции сфинктера, и, перебарывая свое смущение, отвечает:              — Не хочет… — от его слов член внутри киски дергается, заставляя омегу мяукнуть и податься назад.              — Серьезно? — искренне удивляется Чонгук, начиная медленно, но жестко толкаться в тугую вагину. — Такой скромный, но прямо говорящий о своих желаниях. Чимин, я чувствую, что влюбляюсь в тебя, — усмехается он, собирая обильно выделяющуюся смазку вокруг растянутой дырочки пальцем, и кружит им вокруг ануса, подразнивая юношу.              — Пожалуйста, вставь его, — стонет Чимин, подаваясь назад, насаживаясь на член сильнее.              — Куда? — смеется Чонгук. Но ему не смешно. Ему кажется, что он сейчас сорвется, повяжет омегу и оставит на нем вечную метку. Нельзя быть таким. Чимин даже не подозревает, каких титанических усилий стоит Чонгуку держать себя в руках сейчас.              — В попу, — шелестит он.              И Чонгук, закусив до боли губу, проталкивает в горячую узость медленно, фалангу за фалангой, палец. Чимин громко стонет, обильнее течет, сжимает вагиной член байкера, подвиливая задницей, чтобы ускорить движения.              — Я точно повяжу тебя сегодня, если ты не прекратишь, — рычит Чон, но его слова оказывают обратный эффект на омегу: он быстрее начинает насаживаться на его каменную плоть. — Хорошо, малыш. Тогда потом не отнекивайся, договорились?              — Договорились! Хочу твой узел! — вскрикивает Пак, прикрывая глаза.              Чонгуку срывает тормоза.              Он хватается свободной рукой за розовые волосы на макушке, притягивая омегу к себе, сгибает в анальном отверстии палец в сторону вагины и начинает неистово вколачиваться в громко стонущего юношу. Чимин голосит, обмякая в чужих руках, как котенок, которого подняли за шкирку, закатывает слезящиеся глаза к ночному небу и едва заметно улыбается. Это самый лучший секс в его жизни. Ни с кем он не испытывал такого наслаждения. Чон рычит ему в ухо, двигает пальцем в тугой заднице, растягивает членом узкую вагину, царапает увеличенными резцами открытую шею. Чимин, насколько это возможно в фиксированном положении, обнажает ее сильнее.              Чонгук теряет рассудок и не успевает опомниться, как вгрызается в подставленную запаховую железу. Пак визжит от горячего тепла, которое проносится по всему телу, от самого горла до кончиков пальцев ног. Ему кажется, что он теряет сознание, падая в темноту. Тело бьет озноб. Внизу живота скручивается тугой узел, а затем ошпаривает кипятком, который бьет разрядами каждую нервную клетку. Чонгук рычит, вгрызаясь сильнее в его горло, и не перестает вколачиваться в безвольно ослабшее тело. Он чувствует все то же, что и Чимин.              Образовавшийся узел проталкивается в подрагивающую вагину, и когда у Чонгука получается втиснуться им до конца, он кончает с животным рокотом, вытаскивая палец из ануса и сжимая Чимина до хруста костей в крепких объятиях. На узел давят стенки пульсирующего влагалища, будто сцеживая и опустошая яйца Чонгука до последней капли. Он не прекращает коротко, но интенсивно толкаться, заполняя омегу до отказа своим семенем.              Чимин укладывает трясущуюся ладонь на низ живота, чувствуя, как тот округляется от большого количества спермы внутри, и стонет. Чонгук накрывает его руку своей, мягко поглаживая, и вылизывает ранку от укуса.              — Представь, что понесешь от меня щенят после этого, — шепчет он, надавливая на живот омеги, отчего тот всхлипывает и мычит.              Физиология проста — Чимин не понесет от Чонгука, если у него нет течки в данный момент. А она у Пака только в начале весны. Но ему приятно представлять себя осемененным своим альфой.              До них еще не дошло, что только что произошло. Желание и страсть не унимаются, хоть и поутихли, давая им возможность понежиться в объятиях друг друга. Оба испытывают неописуемое состояние эйфории от единения со своей парой. Они чувствуют друг друга: все чувства и эмоции, тем самым удваивая эффект.              — Я так мечтал, что ты трахнешь меня на мотоцикле, — почти обиженно произносит Пак.              — Как пожелает моя прелесть, — мягко отвечает Чонгук, бережно целуя его в плечо.              Чимин тает от контрастности альфы: вот он дикий волк, который натягивает его, как безвольную куклу, на свой член, а вот он уже ласковый щенок, готовый выполнять любые прихоти омеги. Чон продолжает ласково целовать плечо юноши, оттягивая ворот безразмерной футболки, и вкусно пахнущую шею. Вдыхает с нее уже смешанный их общий запах, думая, насколько они сильно подходят и сочетаются друг с другом. Будто белый шоколад расплавили и добавили в сливочный терпкий ликер. Эта смесь пьянит похлеще алкоголя, обжигая пазухи носа, горло и пищевод пряным сладким вкусом, отчего разум и тело расслабляются в теплой неге.              Когда-то давно считалось, что если запахи феромонов подходят — вы созданы друг для друга. В двадцать первом веке к этому относятся уже скептически. Союзы создают пары даже с совершенно неподходящими друг другу ароматами и живут прекрасно душа в душу. Но Чонгуку отчего-то хочется верить, что он был создан для Чимина.              Когда узел спадает, альфа мягко покидает его тело. Из омеги обильными порциями вытекает сперма, пачкая траву и землю. Байкер думает, что они действительно спаривались сейчас как животные или как их первобытные предки. А ведь когда он вез сюда мальчишку, думал о романтическом неторопливом сексе под луной. Чонгук погружает пальцы в мокрую растянутую вагину, шепчет Чимину напрячься и вычищает его от своего семени, пока юноша дрожит в его руках.              Закончив, Чонгук разворачивает омегу в объятиях, сминает его губы в ленивом мягком поцелуе, поглаживая по щекам большими пальцами, и толкает спиной к сиденью мотоцикла. Затем подхватывает его под попой, нехотя отрываясь от уст, и усаживает на байк под вопрошающим взглядом.              — Я выполняю твою мечту, — улыбается альфа, поворачивая фигуру омеги спиной к рулю, а затем сам усаживается лицом к нему.              — Он не упадет? — обеспокоенно спрашивает Чимин, укладывая ладони на сильные плечи байкера.              — Нет, он на центральной подножке. Просто не будем раскачивать его в стороны, — улыбается тот и мягко толкает юношу в грудь, чтобы он улегся спиной на бак, а головой на руль. Чонгук задирает его футболку, оглаживая вновь впалый живот, обтянутые молочной кожей ребра, царапает горошины маленьких сосков, отчего Чимин тихо всхлипывает, и отстраняется, чтобы запомнить эту картину до конца жизни: потрясающей красоты омега на его Харли в лунном свете. — Я не видел ничего красивее прежде, — восхищенно выдыхает он, отчего Чимин смущенно хихикает. — Можно я сфотографирую тебя?              — Только для себя? — неуверенно спрашивает Пак.              — Я убил бы в тот же час того, кто посмел бы увидеть тебя в таком виде, — улыбается Чонгук, доставая телефон из кармана джинсов. — Подержи тут, — указывает альфа на подол задранной футболки. Чимин послушно хватается за нее, смущенно опуская глаза. Чонгук делает снимок. — Посмотри на меня, — просит он, и Пак смотрит в камеру, слыша тихий щелчок затвора. Чонгук не двигает рукой, чтобы камера ночной съемки запечатлела картинку без смазанных бликов, и думает, что в будущем при лучшем освещении попросит заснять на видео их секс. А пока он блокирует смартфон и кидает его в траву. Берется за основание неопавшего члена и мажет головкой по мокрой киске. — Я люблю твою киску, Чимин. Она такая красивая, — честно признается Чонгук, и омега накрывает лицо ладонями, смущаясь из-за сказанных слов, но их тут же легко отталкивают. — Хочу видеть твое лицо. Не закрывайся.              Чимин возвращает послушно руки на задранную футболку и вздыхает, когда член погружается в его растраханную киску. Чонгук медленно входит в него, а затем выходит наполовину, чтобы вновь заполнить.              Чимин смотрит опять в ночное небо, улыбается, прикрывая глаза, и робко сжимает горошины сосков пальцами под свой тихий стон и восхищенный вздох со стороны.              — Мой омега, — шепчет влюбленно Чонгук, заставляя Пака бросить взгляд на него из-под опущенных ресниц.              — Мой, — шелестит Чимин, стесняясь озвучить то, что так вертится на языке. Но черные глаза, полные надежды, вынуждают закончить, — альфа.              — Да, я твой альфа, Мини, — выдыхает Чонгук, запрокидывая голову и хмуря брови от наслаждения.              Чимин тихо стонет, хватаясь одной рукой за руль, и сжимается на члене байкера, отчего тот не сдерживает утробный рык.              — Быстрее, — просит юноша.              И Чонгук ускоряется, накрывая клитор омеги большим пальцем.              — Кончишь еще? — хрипит он, часто дыша.              — Кажется, да… — неуверенно отвечают ему.              Брюнет улыбается, перехватывая одну ногу мальчика под коленкой, и закидывает себе на плечо. Он выбирает частые быстрые фрикции, придерживаясь одного ритма, и неторопливо мнет бугорок клитора, отчего Чимин зажмуривается и сбито дышит, прерываясь периодически на всхлипы.              Он точно кончит.              Чонгук улыбается, смотря на то, как омега сосредотачивается на своих ощущениях, надламывая точеные бровки, слушает, как чавкает вагина, растянутая его толстым членом, и понимает по ощущениям, что смог бы кончить и сам. Байкер целует голую коленку, потому что до губ Чимина не дотянуться, а целоваться очень хочется. Закусывает мягкую кожу и чувствует, как киска омеги начинает пульсировать. Низ живота Пака поджимается, сам он распахивает глаза и шепчет «Продолжай-продолжай», чтобы Чонгук сейчас не сбился с ритма.              Байкер отточенными монотонными движениями, подобно запрограммированной машине, толкается в сжавшуюся на его члене дырочку. Чимин высоко стонет, содрогаясь всем телом, и сгибает ногу в колене на плече Чонгука, тем самым подталкивая его к себе. Чон замедляется, когда тело юноши расслабляется под ним, и наклоняется, чтобы оставить ласковый поцелуй на его искусанных губах. Тот лениво отвечает на ласку.              — А ты? — спрашивает Чимин, имея в виду чонову эрекцию.              — У нас еще вся ночь впереди, верно? — улыбается Чонгук. Омега отзеркаливает его улыбку и обнимает за шею, притягивая к себе.              Тихий стрекот цикад и пение ночных птиц разбавляются в ночной тишине звуками поцелуев влюбленной пары. Луна мягко освещает их слитые воедино тела, а теплый сентябрьский ветер заставляет жаться друг к другу сильнее.              Чонгук получил самый потрясающий подарок на свой двадцать шестой день рождения, который будет беречь.              Утром они встретят рассвет на склоне холма, где Чон любил одиноко попивать пиво, прячась от порой наскучивших вечеринок и друзей. Он (предварительно упаковав в свои плавки, что валялись в багажнике под сиденьем Харли) отвезет Чимина к общежитию и долго не будет выпускать из своих объятий, вдыхая с шеи их смешанный аромат. Разлука теперь для них равносильна пытке, но Чонгуку нужно подготовить все для их совместной жизни.              Он первым делом выбросит матрас, выкинет все постельное белье, не желая им осквернять Чимина; оповестит ошарашенного Тома о скором переезде; позвонит Кларку и расскажет ему о том, что все же встретил его. Омега из-за влюбленного голоса младшего чуть ли не разрыдается в трубку и потребует вечером привести к ним Чимина домой, а Чонгук приведет, ведь пару обязательно нужно представить своей семье.              Стремления Чонгука изменятся до неузнаваемости, но сам он останется прежним горячим красавчиком на байке. Он будет вспоминать себя в недалеком прошлом, смотреть на Чимина, прижимать его к своей крепкой груди и не понимать, как он мог жить без него раньше.