Ты и я в прошедшем времени
Параллельно-параллельными стали вновь
Такая вот любовь
Саша держит в голове фразу Андрея весь спектакль. Школдыченко был поразительным человеком — всё схватывал быстро, а ещё понимал без слов. Видимо уловил некое напряжение, которое витало в воздухе. Суханов несёт охапку цветов в гримёрную, думая о том, что сегодня нужно поставить жирную точку в их с Юлей романе. Как иначе? Он медленно переодевается в привычную одежду. Так медленно, что даже Казьмин называет Суханова копушей, когда сам Саша младший обычно томил поклонниц на служебке не по полчаса. Коллеги разбредаются по домам. Юля заходит в мужскую гримёрку с небольшим подарочным пакетом. По её движениям и поведению понятно — она знает, что их ожидает впереди. Гулкое ничего. Мужчина набирает смс Кириллу, будто это хоть как-то поможет не чувствовать себя последним ублюдком. — Говори уже. Я знаю, что ты хочешь сказать. — Ива закрывает за собой дверь, подходя к Саше ближе. На её лице нет привычной милой улыбки и блеска в ясных как небо глазах. Она с какой-то горечью выдыхает, кивая головой. — Саш, я же не дурочка. Хотя, видимо, всё же она. Если решилась на отношения… с тобой. — Юль. — Суханов набирает в лёгкие побольше воздуха, надеясь на то, что их разговор обойдётся без ругани и колкостей. — Я понимаю, как это выглядит со стороны. И мне очень стыдно. Но я не могу врать тебе. Все эти… отношения и попытка построить с тобой что-то. Но я не… — Не любишь. — Заканчивает блондинка, сложив тонкие руки на груди. Она смотрит в его глаза пронизывающе. Голос Юли дрожит, а через секунду по щекам начинают течь слёзы. Суханов тяжело выдыхает, внутри всё сжимает от щемящей грусти и вины. Он бы хотел утешить её, но как? Тёплые ладони Саши ложатся на лицо Ивы, он утирает слёзы. Актёр и впрямь хотел любить её именно так, как нужно. Но не вышло. Любовь к Гордееву перекрывало всё, выжигала любые остальные чувства. — Люблю, но не так, как ты заслуживаешь. Ты замечательная. — Но «дело не в тебе, а во мне»? Саш, давай хоть здесь не разводить эту дурацкую драму. — Она убирает ладони Суханова в сторону и, утирая слёзы, смотрит в зеркало. — Я поняла. Оставь меня. Мужчина поджимает губы и кивает. В этой ситуации правильным решением было бы вовсе перестать пересекаться, но это невозможно сделать, когда вы вместе играете в двух мюзиклах. Ива смотрит на Сашу, задерживаясь у двери: — Я думала, что ты другой. А ты как все. — Юля вздыхает и начинает плакать, уходя из гримёрной. Суханов слышит, как она всхлипывает и подавляет в себе рыдания. Он роняет лицо в ладони, усаживаясь в кресло. На душе погано и плохо. Телефон вибрирует в кармане несколько раз. Мужчина не хочет думать о том, как теперь смотреть в глаза Иве и коллегам. «Так надо. Ты правильно поступил». — Пытается успокоить себя Саша, доставая смартфон. Приходит смс от Стоцкой. Неудивительно. Кирилл ещё даже не знает, какие страсти кипят в МДМ. Саша находит в книге номер Гордеева и звонит ему. — Поговори со мной пока я иду до метро? — Суханов прижимает телефон к уху. — Не хочу останавливаться на служебке сегодня. Расскажи, как твои дела. Можешь даже поведать о том, какие страдания тебе приходится переживать из-за Веры. Мужчина всячески пытается не выдавать грусть. Сейчас ему было жизненно необходимо услышать родной голос. Он его успокаивал.через два дня
Самолёт приземляется в Мурманске, когда на часах ещё нет и семи утра. Саша устало смотрит на взлётную полосу и потирает глаза. Выспаться не удалось не до отправления, не во время полёта. Рядом восседает Ярослав, который выглядит бодрее всех на этом борту. — Скажи, где бьёт тот ключ, который даёт тебе столько энергии? — Поинтересовался мужчина, потянувшись в неудобном и узком кресле. — Он просто молодой. Не успевает уставать. Вот станет постарше… как мы. И познает всю боль. — Доносится голос Рагулина, который в тишине сумел расслышать разговор. Малой частью труппы они летели одним рейсом из Москвы, некоторые должны были прибыть из Петербурга — Кирилл, например. Суханов ждал «Карамазовых» и этого путешествия, потому что наконец мог увидеть Гордеева. Маленькой, но дружной компаний, они идут уже по аэропорту. Саша улаживает вопросы с доставкой декораций, расспрашивая, можно ли ехать на площадку, чтобы всё подготовить. Суханов рассматривает людей вокруг. Рейс Кирилла должен был прилететь позже, но он не мог перестать думать о нём. — Сань. Ты чего мух ловишь? Пойдём говорю. Сейчас на такси до театра, а потом уже в отель. Вы же поможете мне? В ответ на вопрос мужчина пошутил, что «режиссёр тут он», поэтому надо слушаться и повиноваться. Ярик закивал головой, рассказывая о том, что Ваня Ожогин непременно прилетел бы на своём самолёте, если бы мог это сделать. Шутки про «звёздность» коллеги никогда не сходили на нет. При всей доброте и мягкости Ивана, того поклонницы всё равно считали чуть ли не Богом во плоти. В театре Саша настолько погрузился в процесс: разбирал аппаратуру, помогал настроить микрофоны, что даже не заметил, как пролетело время, а вместе с ним и Кирилл Гордеев. Он появился в зале ровно в тот момент, когда Суханов разматывал провод, напевая под нос песню чёрта. Первым Кира заметил Ярик, который и начал чуть ли не прыгать от радости, что теперь им не одним тут сидеть в рабстве у Рагулина. Баярунас обнимает друга, затем тот пожимает руку режиссёра, который с довольной улыбкой приговаривает, как рад, что тот пошёл на поправку. И вот приходит черёд Саши. Он встаёт со стула и идёт навстречу к Кириллу, заключая его в свои крепкие объятья. Он был так рад снова увидеть его, почувствовать этот приятный запах, который в ту ночь обволок всего Суханова с ног до каждой прядки чуть кудрявых волос. — Как я рад, что ты уже не помираешь, прося бумагу для завещания. — Он говорит это мягко, похлопывая Гордеева по спине. Ему не хочется отпускать его, но приходится. Ещё пару секунд Саша сжимает пальцами предплечья Кирилла, рассматривая его зелёные глаза с лукавством. Как же было хорошо снова «дружить», а не бегать друг от друга. — Девочки уже в отель поехали? Правильно. Не для женских рук эта работа… и не для детских. — Он смеётся, посмотрев на Ярика. Как часто шутили про божественность Ожогина, так же часто коллеги упоминали миниатюрность и слишком ребяческий вид Баярунаса. Саша наконец отходит к стулу, присев, но всё ещё не может перестать смотреть на Кира. Он тосковал по нему. И всё ещё не рассказал про расставание с Юлей, хотя, наверное, весь МДМ об этом уже знал…***
Кто-то тянул неделю, как резинку. Просыпаясь, Гордеев первым делом оценивал состояние своего голоса, потом мерил температуру и ждал утреннего визита Веры — как всегда с яблоками и лимонами. Холодильник за это время стал напоминать фруктовую палатку на рынке — на любой вкус, цвет и страну происхождения. Но Свешникова приходила точно по расписанию — утром до репетиции и вечером — после спектакля. Каждый вечер она разводила руками и спрашивала, почему ничего не съедено. А Гордеев тем временем уже не мог смотреть на яблоки и апельсины. — Вера, я приготовил тебе подарок. — Свешникова смотрит на него с довольным выражением лица и от нетерпения протягивает руки. Гордеев вручает ей большой чёрный пакет с накопившимися за неделю продуктами. — Это тебе, дарю. Хотел бы ещё подарить те лишние килограммы, которые появились за эту неделю. Но оставлю их при себе. В Мурманске запасы жировой ткани не помешают. Кирилл ждёт этих гастролей, как глоток свежего воздуха после кислородной маски. Он соскучился по сцене, по коллегам и по Саше. Соскучился так, что хотелось взять в руки маркер и вычёркивать дни календаря. Но голос вновь подал признаки жизни только за день до гастролей. И как бы Вера не пыталась его остановить, Гордеев уже собирал рюкзак. После того вечера их отношения стали легче и проще. Теперь сама Вера не цеплялась за скромные ниточки его чувств, чтобы вытянуть ещё больше и сплести их со своими. Она изменилась. Ушла эта кокетливая улыбка, постоянное желание дотронуться (что очень не любил Кирилл). Забота, с которой она каждый вечер наводила ему чай, стала больше напоминать желание помочь своему другу, а не показать, какая я прелестная хозяйка. — Ты очень изменилась. — Замечает в один из вечеров Кирилл, когда они вместе смотрят скучный сериал по телевизору и переключают каналы в поисках чего-то стоящего. — Да. Просто поняла, что надо как-то двигаться дальше, а на Кирилле Гордееве свет клином не сошёлся. — Вера улыбается и поудобнее устраивается в кресле. — Я много думала об этом и поняла, что никто не виноват. Просто вот такой вот треугольник у нас получился. Никто не виноват — Гордеев согласен с этим. И сейчас, когда все узлы распутались, он ощущает этот огромный пласт времени, нависший над ним. Если первые чувства к Суханову появились ещё во времена студенчества — почему он никогда не думал о них? Потому что проще было закинуть их куда-то подальше, поставить пометку «не влезать — убьёт» и продолжать жить обычной жизнью. И, наверное, если бы не Казьмин — он никогда бы и не узнал, что такое счастье. Что такое — когда о тебе думает тот, кого ты любишь. А Саша не забывал. Писал каждый вечер, интересовался самочувствием, спрашивал про гастроли. Гордеева радовала такая забота, но мозг твердил, что пора двигаться к новой ступени. Что-то внутри него желало большего — здесь и сейчас. Со словами «я и так слишком долго ждал». Но Кирилл заставляет себя сделать глубокий вдох и успокоиться. Всему своё время. Он не знает наступит ли это время, не понимает, как сейчас вести себя с Сухановым — что говорить, что чувствовать и нужно ли искать подвох. Но уверен, когда самолёт высадит его в Мурманске, когда он снова пожмёт руку Саше и столкнется с ним взглядом — всё произойдёт само собой. С рюкзаком наперевес он подлетает к Пулково за десять минут до завершения регистрации на рейс. Не любит опаздывать, но сборы заняли много времени. Он идёт на стойку регистрации с чётким чувством, что он что-то забыл. Мысленно перебирает наполнение рюкзака — зубная щетка, бритва, немного одежды на несколько дней гастролей. И самое главное — паспорт, который Кирилл передаёт улыбающейся женщине за стойкой. — Приятного полёта. — Кирилл снова замечает всю фальшивость этой улыбки, но улыбается в ответ, забирая паспорт. Полёт недолгий. За час Кирилл успевает выпить чай, посмотреть пару серий скачанного впопыхах сериала и задремать перед самой посадкой. Голова упорно смещает фокус с предстоящих гастролей на встречу с Сухановым. Гордеев понимает: ему неважно, что скажет Саша. Ему важно просто увидеть его снова. Тот совместный вечер забрался в копилку любимых сердцу моментов. Поселился там и постоянно возвращал к себе в объятия. Неспешное касание пальцами его руки, морщинка между бровей, желание поцеловать в надежде, что вирус через любовь не передаётся. И сейчас мысли только об этом. Вьются роем вокруг предстоящей встречи, надеются на новое путешествие в то состояние, когда от макушки до самых пальцев ног утопаешь в счастье. Кирилл мысленно благодарит всех технических специалистов на свете за то, что они изобрели агрегатор такси. Он вызывает машину, сверяет адрес театра и смотрит за серый холодный город за окном. Слишком пасмурно и хмуро, но к этому он уже привык. А ещё холодно. Очень холодно в тонкой куртке и привычной ему футболке. И наконец Кирилл понимает, что недостающий элемент пазла в его рюкзаке — теплая одежда! — Вы из Питера прилетели, да? — Таксист ловит взгляд Гордеева в зеркале заднего вида. — У нас тут попрохладнее будет. — Да, я уже заметил. — Кирилл заходит в мессенджер, пролистывает переписку с Рагулиным. Чёрные буквы на зеленом фоне мессенджера ясно дают понять: «Ребята, не забывайте тёплые вещи. В Мурманске холодно». А он забыл — и это удивительно. Обычно в его голове был строгий чек-лист, по которому он собирался в поездки. Правда, все поездки в последнее время ограничивались Москвой, а столица погодой радовала и к теплым тулупам не призывала. — Вот ваш театр, прибыли! Не забудьте поставить пять звёздочек. — Таксист высаживает Кирилла по месту назначения и уезжает к следующим замерзшим пассажирам. Гордеев проходит по незнакомым коридорам, двигается по стрелочкам в сторону сцены. Внутри сидит приятное предвкушение. Он жаждет увидеть зал, ровные ряды кресел, глаза зрителей, которых он не видел из-за света прожекторов, но всё равно чувствовал, как они живут историей. Прошла всего неделя болезни, но Кириллу уже казалось, что он откатился на пять лет назад, как в актёрской игре, так и в вокале. Вечный синдром самозванца и критика: «А вот тут вот ты ещё не дотянул». — О, как я скучал! — Кирилл вдыхает аромат театра, выходя на сцену. Аромат чем-то напоминающий дух старых библиотек. К нему сразу же подбегает Ярик, затем подходит грузной Рагулин, протягивая руку, а затем он видит Сашу. Внутри что-то обрывается. Чувство уже знакомое со студенческой скамьи. Каждый раз он с таким же трепетом ждал пары Александра Сергеевича, но списывал это на невероятную экспертность преподавателя. Сейчас экспертность Саши потеснилась громким чувством любви и восторга. Суханов улыбается и крепко заключает его в своих объятиях. Кирилл хлопает его по спине, наклоняется и чуть дотрагивается кончиком носа до волос. От них пахнет мужским шампунем и табаком, и Гордеев быстро отклоняет голову, слыша тяжелые шаги бдительного Рагулина за спиной. — Ну не ври, Саня. Такого не было! Помирал я только от количества фруктов, которые мне ежедневно приносила Вера. — Кирилл неохотно отстраняется от Саши и переводит взгляд на Ярика. — А кто-то даже в гости к больному другу не заскочил. Баярунас оправдывается своей занятостью, пока Кирилл снимает куртку и убедительно качает головой. — Ладно, Яр, с тобой всё понятно. Саш, к тебе только один вопрос. — Гордеев выходит на середину сцены, таща за собой стул — главную декорацию спектакля. — Когда у нас уже гастроли на юге будут? В Мурманске минус сто, по-моему. — Сняв куртку, Кирилл чувствует, как по его рукам заходили мурашки от холода. — Я же предупреждал, что надо взять тёплую одежду. Только не говори, что ты приехал вот в этой ветровке и всё. — Рагулин складывает руки на груди и оценивающе смотрит на куртку Кирилла, лежащую на стуле. — Не хочу тебя расстраивать, но всё-таки скажу. Я не взял тёплую одежду. — Кирилл шмыгает носом и улыбается, хотя радоваться в этой ситуации нечему. Он понимает, что замерзать после болезни — не лучший вариант для неокрепшего иммунитета. — Зато я не забыл зубную щётку.***
С появлением Кирилла стало теплее на душе. Саша оживился внутренне, потому что после того сложного разговора с Рагулиным — режиссёр как-то отстранённо себя вёл, а Ярик находился на своей волне. Остальные — Серёжа Ли, Перегудов, Диевская и Дольникова — ещё не подъехали. Из разговора наставника было ясно, что дамы решили перед театром оставить вещи в отеле, а потом уже заявиться на репетицию. Между делом всем нужно было пообедать, а к вечеру прогнать свои арии, провести саундчек и принимать волну любви от заждавшихся мурманских зрителей. Это было самое приятное в работе. Суханов всё ещё распутывал провода, посматривая на Гордеева. Он выглядел совершенно выздоровевшим, даже щёки стали румянее, либо это после мороза? Как раз в этот момент Кир вдруг заявляет про холод на улице. Саша переводит взгляд на куртку друга, а затем на него — Гордеев остаётся в футболке. В зале театра было прохладно: помещение большое, людей внутри было немного, а техника и какое-никакое отопление не могли за час обгореть всё вокруг. Суханов качает головой, потому что Рагулин раз десять написал в чате команды, чтобы актёры и технический персонал не забыли взять с тобой что-то тёплое. — Не хочу тебя расстраивать, но всё-таки скажу. Я не взял тёплую одежду. Зато я не забыл зубную щётку. Саша вздохнув, смотрит на Кирилла исподлобья. И как в таком ответственном человеке могла граничить эта безалаберность? Ведь он только выздоровел, иммунитет ещё не оправился после болезни, а тут новое испытание для организма — холод на улице и внутри помещения. Суханов молча поднимается с места и заходит за кулисы, где в гримёрной комнате стоит чайник. Не хватало, чтобы Гордеев снова застудил горло, а там и до связок недалеко. Баярунас заинтересованно выглядывает из-за двери, видимо, молчаливое исчезновение «отца» стало для него предметом для любопытства. — А мне чай сделаешь? — Спрашивает Ярослав, понимая наконец, куда решил пропасть Фёдор Павлович. Саша достаёт стаканчики, опускает в них пакетики с чаем, а затем заливает водой. — Реально, как дети мои уже. Один чуть ли не голый в Мурманск приехал… второй пока не замечен в баловстве, но ещё не вечер. — Саша протягивает Баярунасу чай, в который кинул парочку ложек сахара, второй — без добавления «сладкой смерти» — он вынес из гримёрной, чтобы отдать Гордееву. Кирилл замёрз — это было видно по тому, как он невольно скукоживался, будто пытался все свои почти два метра сжать в клубочек. Рагулин куда-то испарился, вероятно, ушёл встречать прибывших артистов. Суханов вручил Киру чай, осматривая его с ног до головы, будто вот-вот вынесет какой-то вердикт. — И угораздило тебя забыть тёплые вещи. — Саша не хотел ругать Гордеева, всё же взрослый человек, а не ребёнок, но видимо менторский тон у того получался иногда сам. — Пей чай. Отогревайся. Нам тут ещё долго торчать, а твой неокрепший после болезни организм «спасибо» тебе не скажет, если ты сейчас замёрзнешь. Я что-нибудь придумаю. Ему в голову приходит оптимальный вариант — дать Кириллу надеть что-то из своего. Не сказать, что Саша взял с собой много вещей, но помимо толстовки, которая сейчас была на нём — в дорожной сумке была ещё одна кофта, но та явно не налезла бы на Кирилла, который хоть и был худым, но всё равно был довольно крупным и высоким. Суханов под удивлённый взгляд Гордеева снова исчезает, возвращаясь со свитером. Лёгким движением рук мужчина выскользнул из мешковатой толстовки оверсайз, протянув её другу. — Надевай. И не спорь. От неё может уже пахнет дымом, но я вроде бы сегодня не так часто курил. Рукава коротковаты, конечно будут, но это лучше, чем щеголять в футболке. Можешь их закатать. — Суханов внимательно наблюдает за тем, как Кир надевает на себя толстовку. В плечах и по длине она была как раз в самую пору, поэтому мужчина довольно улыбнулся. — Так лучше. Не хватало, чтобы ты простудился. У меня вот кофта есть. — Саша поправляет на себе футболку, чтобы натянуть свитер, который он взял на случай, если в отеле тоже будет холодно. Вряд ли, конечно, но он крайне серьёзно относился к здоровью. Да, пахал сутками, но всё же старался не играть с судьбой. — Картина маслом. Мы нашли любимого сына Федора. — Доносится голос Ли, который с восторженной улыбкой подходит к коллегам, обнимая сначала одного, затем другого. — Кирилл, как с таким отцом ты вообще умудрился заболеть? Саша шутливо толкает Серёжу в бок. От его слов почему-то становится как-то приятно и странно одновременно. Суханов не понимал — входила ли эта забота в рамки обычной дружбы, либо это уже было что-то из цикла передружбы? Ли потирает замёрзшие руки, обдувая их тёплым воздухом. Мужчина усмехнувшись, кивает в сторону гримёрной. — Отцеубийце тоже достанется заботы. Пойдём, я тебе чаю налью. Пока остальные подтягиваются. — Саша с улыбкой смотрит на Кира, который покорно отпивает из стаканчика чай. Суханов, проходя мимо, хлопает его по плечу. Серёжа зовёт коллегу, выглядывая из-за кулисы. — Сань, а где чайник? А где гримёрка точнее? Тут так много комнат, а я не вижу Ярика. Ты его уже прибил, да? А то я читал утренний чат… Суханов убирает руку и уходит к Ли, заплутавшему в коридоре незнакомого театра. Баярунас как-то загадочно и молчаливо стоит с другой стороны сцены. Видимо поэтому Серёжа его не увидел. Ярик тоже греет руки о стаканчик. Саша ощущает себя странно, будто бы Ярослав что-то почувствовал. Будто бы он всё понял раньше, чем сам Суханов.Твой забытый подъезд
Лестница без перил
Там ругается бес
Он бы нас примирил
День пролетает незаметно, будто в быстрой перемотке, но Саша наслаждается каждой минутой. Всё же — снова дружить с Кириллом — это какой-то новый вид счастья, такого забытого, но долгожданного. Репетиция, прогон песен и сцен, обед, какие-то разговоры с коллегами — всё проходит налегке, а рядом Гордеев. Отогревшийся и даже жалующийся на то, что ему жарко в толстовке, которую Суханов ему вручил с барского плеча. Мужчина с особым озорством сегодня играет непутёвого отца и чёрта, а также еще парочку второстепенных ролей. Конечно, больше всего ему нравился момент с помешательством Ивана, потому что они с Кириллом выходили на прямой контакт. В этой сцене мужчина мог свободно «изводить» жертву, а ещё — перебирать волосы Гордеева. В этом было что-то поистине интимное. И пусть Саша проводил такой обряд со всеми [почти всеми] Иванами, но особое удовольствие он получал, когда смиренно терпел его баловство именно Кирилл. Тот вообще ненавидел, когда кто-то в принципе к нему просто так прикасался, а тут — священное — волосы. Пальцы Саши скользят по локонам. Он перебирает мягкие волосы Кира, играя с ними. Знает, что Гордеев сейчас действительно играет, делая вид, что ничего не происходит. Лукавый взгляд на Кирилла… Суханов провожает его взглядом. После выступления их буквально осыпали цветами. Саша еле как утрамбовал букеты в такси, когда они ехали до отеля. Вместе с ним примостился Ли, который уставшим голосом пробормотал, что проголодался пока «убивал» отца семейства. Кир должен был уехать вместе с Яриком, который интригующе пропел перед тем, как все расселись по авто, что у него гениальная идея на этот вечер. Суханов даже испугался, потому что от Баярунаса можно было ожидать всего, буквально — всего. И непонятно, к чему эта самая идея могла привести. — Как ты думаешь, что он придумал? — Не знаю. В голове у Ярослава такое… странное иногда. Узнаем в отеле, но я бы с радостью отправился тёплый душ и прилёг в кровать. — Серёжа блаженно зевнул, а затем посмотрел на Сашу. — Это старость, да? Суханов засмеялся и кивнув, посмотрел под ноги Серёжи, насупившись. Ли удивлённо опустил взгляд вниз, пытаясь понять, что же увидел друг. — Это с тебя песок сыплется? — Саша улыбнулся, и Серёжа невольно рассмеялся. Этот вечер вряд ли мог стать хуже, если только Ярик не заставит их снимать что-то на видео. Мужчина же ждал, когда у них с Кириллом будет хоть одна минута на разговор, хотя минутой вряд ли обойдёшься. В отеле Ярослав начал командовать, мол, давайте раскладывайте вещи и приходите в общую гостиную, где, судя по всему, никого не было. Артисты разбрелись по номерам, а Саша даже не знал, в каком из них искать Кирилла — тот куда-то испарился пока Суханов помогал Наташе и Теоне донести вещи до их комнат. Баярунас в итоге всех поднял на уши уже через десять минут, потому что «мы так долго знакомы, но не знаем друг друга». Всё это походило на какой-то вечерник в лагере, а Яр так и жаждал сыграть со всеми во что-то. Рагулин, как самый серьёзный, решил, что не будет участвовать, поэтому их было не так уж и много: Диевская, Дольникова, Суханов, Гордеев, Перегудов, Ли и сам Ярик. Плюс звукорежиссёр Вадим. — Мне это не нравится. — Пробормотал Саша, усевшись рядом с Кириллом и Серёжей. Гордеев всё ещё был в толстовке… и Суханов с улыбкой на лице думал о том, что потом от неё будет наверняка пахнуть Гордеевым. От мыслей об этом даже во рту пересохло. Всё же было тяжело бороться с чувствами, пусть ничего и не было понятно. — Обычная игра. И пусть среди нас есть взрослые… и не очень, но «Правда или действие» понравится всем. Вы столько узнаете друг о друге. Саша невольно нахмурился. Вряд ли бы он хотел, чтобы кто-то ещё узнал их с Кириллом секрет. Суханов взглянул на Кира взволнованно. Он боялся, что простая шалость Ярика приведёт к чему-то серьёзному. Видимо, если что — придётся включить актёрство на максимум. Врать друзьям и коллегам. А что ещё оставалось? Он почему-то был уверен, что всё это не закончится обычными: прокукарейкай на столе. Нет. И глаза Баярунаса выдавали его. Яр явно что-то задумал, но что?***
— Зачем ты, дав мне эту страсть, грехом назвал блаженство. — Некоторые строки из арий приобретали для Кирилла уже другие краски. Когда-то он в них путался. Менял местами, забывал прямо на сцене и судорожно выдумывал новый текст. Потом он переложил всё на свою жизнь — и, о чудо, получилось. Сейчас он замирает от каждого слова, от малейшего ветра, что доносит мелодию до его ушей. Он переворачивает скамью, кладёт её на свои плечи. Тяжелая поверхность бьёт по лопаткам — он не умеет рассчитывать ту силу, которую выкладывает на сцене. Старается петь просто, без изысков — голос по-прежнему немного слаб, но так хочется распеться. Кирилл чувствует весь поток энергии, который гуляет по телу — и непонятно, какой импульс им движет: встреча с Сашей, долгожданный выход на сцену или всего понемногу? Только за кулисами, немного выдохнув, он понимает, как сильно скучал по такому энергообмену. Никакая физика не описывает в своих учебниках то, что Кирилл чувствует сейчас. На любимом моменте с Катериной Ивановной наконец-то снова появляется Суханов. Он был там всегда, но в последнее время всё взаимодействие было сведено к минимуму. Сейчас, припав головой к коленям Наташи, Кирилл чувствует тяжёлую ладонь Саши. Он дотрагивается до его волос, нарочито вытаскивая их из-под белоснежной повязки. Играет с ними, доводит Кирилл до точки кипения, зная, что ему всё сойдёт с рук. Гордеев не любил, когда кто-то трогал его волосы. Он строил заборы вокруг себя даже для поклонников. Стандартные «три шага назад» — уже давно стали шуткой на служебках. На поклонах каждый занимает свой стул, Кирилл усаживается рядом с Сухановым. На них из зала смотрят сотни пар глаз, но Гордеев хочет смотреть лишь на Сашу. Он смеётся над его шуткой, нежно берёт за руку, когда приходит очередь выйти на авансцену и законно нарекает этот показ «Карамазовых» одним из лучших, потому что сегодня сошлись все звезды — на небе, на сцене и рядом с ним. После спектакля он чувствует на себе взгляд Суханова, когда заходит в гримёрку. Тот следит, как Кирилл снимает белую рубаху, надевая футболку и толстовку, которая стала самым главным звеном этого вечера. И самым теплым. Саша предупредил его, что от неё может пахнуть сигаретным дымом, но это было не так. От неё пахло домом. Теплым вечером, горячим чаем — тем самым уютом, которым являлся для Кирилла сам Суханов. И теперь он тонул в этом тепле, понимая, что греет его не внутренний подклад из флиса, а сам Саша. Кирилл забирает свои вещи из гримёрки, когда к нему вихрем подбегает Баярунас и тащит за собой в машину. — Яр, это похоже на похищение. — Сурово говорит Гордеев, едва успевая за другом. — Я могу сейчас вызвать полицию, если ты не скажешь, что ты от меня хочешь. — Застегнись, а то братья наши старшие заругают. — Ярик делает кивок в сторону театра, намекая на Суханова и Рагулина. — И садись в машину. Я отвезу нас до отеля. Баярунас включает музыку в каршеринге, и Кирилл наблюдает за пробегающими за окном улицами. Наверное, впервые он задумался о том — а знает ли Ярик? Баярунас и Казьмин — лучшие друзья и два брата-акробата, которые знают всё друг о друге. Но рассказывал ли Саша об их отношениях? Раскрывал ли он правду о себе? И была ли у Ярика и Казьмина эта игра в «правду-ложь» с последствиями, как у них с Сухановым? — Я хочу сыграть с вами в одну игру… — Вдруг говорит Ярик голосом из всем известного фильма. Кирилл переводит взгляд на Баярунаса. Тот оживленно рассказывает ему о своей идее. — То есть ты серьезно хочешь, чтобы эти мужчины 40 плюс сели в один круг и начали играть в игры из пионерских лагерей? — Гордеев смеётся и поправляет прядь волос. — Не забудь потом дать гитару Рагулину, чтобы спеть «Изгиб гитары жёлтой». Ярик не обижается. Если у него появилась идея, то он всегда доведёт её до конца, и никакой Гордеев с пассажирского кресла ему не помешает. А Кириллу эта идея нравилась. У этого вечера было два выхода: разойтись с Сухановым по разным номерам и полночи провести в обнимку со скроллингом ленты в соцсетях. Или же провести вечер с Сашей за игрой. Второй вариант радовал больше. Поэтому Гордеев согласно кивает Ярику и благодарит его за прекрасную идею всех сплотить. Но у Кирилла на эту игру совершенно другие планы. — Ну всё тогда. Бойся. Я пока летел, придумал всем провокационные действия и вопросы. — Ярик обнажает острые зубы в улыбке, не сводя глаз с незнакомых улиц Мурманска. А что, если эти «провокационные» вопросы поставят в тупик и загонят в угол? Готов ли Кирилл вынести правду на блюдечке не только Суханову, но и всей труппе? Нет, не готов. Гордеев может прилюдно признаться в своей трусости, но боялся он не осуждающего взгляда Рагулина. И даже не коронного вопроса Диевской: «А как же Вера? Я думала у вас всё хорошо…» Кирилл всё ещё понимал, что этого не его секрет. Теперь в этом секрете погрязли они оба — утонули с головой, погрязли по уши в питерской болотной трясине. И если Гордееву нравилось утопать в этом, он не понимал — был ли доволен Суханов? В номере он раскладывает вещи, принимает душ после спектакля. В отеле также холодно, как и на улице, поэтому толстовка Саши вновь становится единственным согревающим элементом. Кирилл надевает её сразу после душа и выходит в общую гостиную. — Ну что, я предлагаю просто попытать Ярика, раз это он всё затеял и разойтись спать. — Говорит Кирилл, усаживаясь в круг. Напротив уже сидят Наташа и Теона, обсуждая последние новости театра оперетты и музкома. Рагулин сидит на диване и смотрит на компанию сверху вниз. Играть он отказался, и Гордеев надеется, что скоро этому богатырю захочется спать. Он всё ещё волнуется за то, что эта игра сможет пролить свет на тайны, к которым неравнодушен Рагулин. Кирилл нервничает. Старается не подавать вида, но как обычно крутит кольцо на пальце, пока рядом не усаживается Саша. Суханов смотрит на него также растерянно. В глазах вопрос — а что если? А что, если всё раскроется прямо сейчас? И этот мурманский гастрольный вечер обернётся разочарованием. Гордеев делает для себя пометку, что в следующий раз нужно везти с собой настольные игры. Хотя бы карты, чтобы играть сейчас в дурака, а не поддаваться бурной фантазии Баярунаса. Он встречается глазами с Сашей и улыбается на его реплику. Старается не выдать волнение и успокоить друга. Слегка хлопает его по плечу, пытаясь задержаться подольше в этом обычном для всех жесте. — Да ладно. Скоро детское время закончится и Ярослав пойдёт спать. Правда же? — Не хочет отводить взгляда от Саши. Пытается невербально показать ему «нам нужно поговорить», но к сожалению, Суханов не умеет читать мысли. — Можно первым буду я, чтобы поскорее проиграть и лечь спать? — Кирилл зевает, поднимая руку. — Можете спрашивать. Он выбирает правду. — Ты когда-нибудь забывал слова на сцене? — От этого вопроса Ярика начинает смеяться даже Наташа. — Если все вопросы будут такие, то я сегодня буду победителем. Я не просто забывал слова на сцене, я забывал арию прям на сцене и даже старался придумать её сам. — Ему одобрительно кивает Диевская, а Ярик предупреждает, что вопрос был легким чисто для разогрева. Администраторы с репешена приносят чай и вазочку с печеньем, и Кирилл понимает, что сегодня никто так и не успел поужинать. Все по кругу выбирают правду. Саше достаётся вопрос про семью, отчего Гордеев чувствует, как напряглись его плечи. Ему хочется сказать «всё, закончили» и спасти Суханова от этих каверзных вопросов, но к нему возвращается очередь. — Кирилл, ну выбери хоть ты действие. Все такие публичные, ничего о своей жизни не скрывают. — Хорошо, давай своё действие. А то эта игра уже правда напоминает вечер в лагере. Только, увы, не в пионерском. — Видит, что все коллеги уставшие после спектакля и каждый только и ждёт, чтобы кто-то выбрал действие, и Ярик поставил игру на стоп. Баярунас хмыкает и скроллит свои заметки в телефоне, подбирая нужное действие. Поднимает взгляд от ленты и долго смотрит в глаза Гордееву, отчего тот понимает — пощады ждать не стоит. Ярик всё знает и сейчас постарается загнать его в тупик. Но не со зла. Просто поддеть, затронуть рану, а потом отпустить. Как птицу, которой подрезали крылья, чтобы она была не способна к полёту. — Ты когда-нибудь делил постель с особью твоего же пола? — Ярик хихикает и смотрит на Кирилла, не отводя взгляда. В Гордееве закипает злость. Ему хочется сомкнуть свои длинные пальцы на маленькой шее Баярунаса и хоть на миг забыть о том, что они — лучшие друзья. — С братом в детстве разве что… — Он выпадает из пространства, перестаёт чувствовать рядом с собой плечо Саши, на которое опирался на протяжении всей игры. Мысленно благодарит небеса за то, что Рагулин ушел спать ещё на втором вопросе. — Я честно не знаю, какое действие выбрать. Идти на улицу — холодно. В отеле кроме нас, кажется, никого и нет… с кем ты в номере? — Один. — Раздраженно говорит Кирилл. Он бронировал номер самый последний, поэтому пары ему не досталось. — Отлично! А я с Саней Сухановым. Вот и твоё действие — бери с собой одеяло, ночуешь ты сегодня у нас. — Мальчики, какие-то странные у вас действия. Ну тут же на крайний случай есть я, есть Теона. — решает вмешаться Наташа, но Ярик непреклонен. — Нам стоит волноваться за ваши дальнейшие отношения? Волноваться стоило уже давно — думает про себя Кирилл и молча уходит за одеялом. Пока он переодевается в пижамные штаны, в номер заглядывает Баярунас. — Я пришёл спросить всё ли окей. — Друг замечает раздраженный взгляд Кирилла и явное нежелание вести диалог. — Я думал ты наоборот меня поблагодаришь. Кирилл переводит взгляд на Баярунаса. Только один вопрос, повисший между ними — экстрасенс ли Ярик или слишком болтливый Казьмин? — Откуда ты всё знаешь? — Ну, во-первых, я такое замечаю легко и знаю вас с Сашей уже давно. А, во-вторых, задай этот вопрос лучше Казьмину. — Ярик падает на кровать Кирилла и забирает у него из рук одеяло, оставив его с одной только задачей — стоять и растерянно смотреть, не понимая, что происходит. — Ну что ты так на меня смотришь? Одеяло там есть. Иди. А я останусь у тебя в номере. — Ладно, надеюсь Рагулин не делает рейд по номерам своих актёров в ночи. — Гордеев качает головой, понимая, что Ярик протянул ему спасительную соломинку. — Если это было сделано из лучших побуждений, то спасибо.***
Когда он в последний раз играл в подобные игры? Наверное, когда был студентом. Потом был период любви к настолкам — они собирались с друзьями, семьями и до самого утра засиживались у кого-то в гостях. Саше нравилось выигрывать, но что-то подсказывало: смысл затеи, что предложил всем Ярослав — не в победе. И Суханову не нравилось, что Яр может докопаться до правды, а до неё только рукой дотянуться пару сантиметров. Казьмин был закадычным другом Кирилла и Ярика. И если двое из этой компании были вместе когда-то и что-то скрывали, то эта тайна вряд ли до сих пор неизвестна Баярунасу. Саша чувствовал это, а интуиция обычно его никогда не подводила. «Что ты задумал? А главное — зачем?» — Подумал мужчина, смерив Яра пронзительным взглядом. Они хорошо ладили, да и паренёк был хоть и странный, но безобидный и очень добрый. С чего бы ему подставлять Гордеева и Суханова? Саша отвёл взгляд в сторону. Видимо переживал только он и Кирилл, который сидел рядом. Он и вызвался первым начать, что немного вселило в него надежду и уверенность. Может, он слишком мнителен? Яр с улыбкой спрашивает у друга про то, забывал ли он слова на сцене. Страх куда-то уходит. Если вопросы будут такими, то Суханов даже может отвечать на них, не думая. Баярунас продолжает допрос с пристрастием, а очередь переходит уже к девушкам. У тех спрашивают про влюблялись ли они хоть раз в своих партнёров по сцене. Суханов отпивает сладкий чай и ждёт своей участи, слушая рассказ Теоны о том, как она по уши влюбилась как-то в Маракулина. — Любить Александра Леонидовича — это не грех. — Заключил Серёжа, все засмеялись. — Да, у него фанаток всегда половина труппы и зала. Как вспомню… его даже преследовали после служебки. Дольникова объяснила, что это было давно: во время «Нотр-Дам де Пари». Ярик с блеском в глазах продолжил: — У всех был период любви к Маракулину. У некоторых он и не заканчивался. — Паренёк наигранно вздохнул, приложив руку к сердцу. — Но он зарыл меня живьём. Отсылка к «Монте-Кристо» вызвала у всех улыбки. Атмосфера уже не была такой уж напряжённой, но тут дошла очередь до Саши. У него спросили про семью. По большей части все друзья уже давно знали про развод с Ирой, но некоторые коллеги даже и о браке не догадывались. Да, мужчина хорошо скрывал свою личную жизнь, стараясь никогда на этом не акцентировать внимание. Суханов нахмурившись, кашлянул. Ему не хотелось бы сейчас говорить о том, что так тщательно он берёг от чужих. Серёжа слишком уж понимающе кивнул, мол, давай. Скажи. Тебе станет легче — это как терапия. Ли не зря был по образованию психологом — у него даже энергетика была какая-то располагающая. — Я в разводе. Всякое бывает в жизни… Суханов мысленно молит, чтобы Яр не вытягивал из него какие-то подробности. Баярунасу хватает информации, да и язык, наверное, не поворачивается допрашивать сейчас о чём-то ещё. Наконец-то пытка закончилась. Гордеев снова рвётся первым испытать на себе второй вариант ответа, а именно — действие. Паренёк роется в телефоне, а затем вдруг спрашивает: — Тебе когда-нибудь делил постель с особью твоего же пола? Саша даже невольно хмыкает, а все начинают улыбаться от столь странного и ребяческого вопроса. Но три человека в этом помещении отлично понимают, что у вопроса есть контекст. Суханов всё ещё не знает, почему Яр задал именно это, к чему он ведёт? Гордеев выпрямляется, отдаляясь от мужчины. Видимо, вся эта ситуация Киру совсем не нравится. Ли смеясь говорит, что вообще какое-то время ему приходилось спать на одном диване с братом, потому что у них не было места для всех. И только Суханов думает, что Ярослав имел ввиду совсем не детский возраст. Спал ли он с Казьминым в одной постели? Наверное. От этих мыслей снова неприятно укалывает ревность. — Мы и в турах иногда ночуем вместе на кровати, когда в отеле нет номеров с раздельными, как здесь. — Вдруг говорит Дольникова. — А разве это запрещённое? Или кому-то достался номер с отдельной… Счастливчиком оказался как раз Гордеев. Он бронировал номер последним, когда некоторые гости отказались от поездки, освободив одноместные. Сегодня не повезло Суханову и Ярославу, а также девочкам — им попались комнаты с двухспальными кроватями. Но Саша к этому отнесся совершенно спокойно — они же будут спать под своими одеялами и не в обнимку. Ему раньше и в более неудобных условиях приходилось жить и ночевать. — Вот и твоё действие — бери с собой одеяло, ночуешь ты сегодня у нас. — Произносит Ярослав, а Саша приподнимает вопросительно левую бровь. Игра как-то сразу заканчивается. Суханов думает о том, как они будут спать втроём на одной кровати? Не слишком ли много мужчин для этого… Глаза в твои глаза Рука в твоей руке И губ волшебных страсть, Как устоять пред ней? Саша старается не показывать коллегам, которые разбредаются по номерам, что его немного озадачило задание для Кирилла. Мужчина выходит на улицу, где решает выкурить последнюю сигаретку перед тем, как отправиться в комнату. Там его ожидает балаган — именно так он думает, потому что ночевать с Ярославом то — та ещё пытка, а тут ещё будет и Кирилл. Как вообще Яр себе представляет это всё и зачем? Суханов этого не знает, а потом рядом появляется Серёжа. — Да Ярик это задумал, чтобы одному ночевать в номере Кирилла. Коварно. — Ли усмехнувшись, хлопает Сашу по плечу, а тот вдруг отчётливо понимает одно: Баярунас не вернётся в номер. Кирилл придёт туда один. Суханов с благодарностью смотрит на Серёжу. Тот не понимает, что только что помог другу решить сложную задачку и понять, что же хотел Ярослав. Теперь всё стало понятно. Яр заделался в сводника и Купидона. — Ладно. Серёж. Доброй ночи… пойду отвоюю себе лучшую половину кровати, а то Кирилл — это не метр с кепкой, как Ярик. — Саша спешно уходит в номер, где ещё никого нет. Ни младшего «сына», ни «среднего». Мужчина переодевается в одежду для сна и принимает душ. В номере прохладно, поэтому сразу же после водных процедур Суханов ныряет под одеяло. Может, Кир вовсе не придёт? Это же глупая детская игра. В номере темно… свет слабо рассеивается от настольного торшера в углу. За дверью доносятся шаги. Затем пищит замок. Хлопок. Саша отвёрнут от дверного проёма, но даже отсюда слышит, что идёт Кирилл. Это его громкая поступь, пусть тот и старался двигаться тише. Суханов молчит, он не знает, что сказать, поэтому решает тянуть время. Может, Гордеев решит, что тот спит? Между появлением друга в помещении и тем, как он приземляется на кровать рядом проходит, как думает Саша, как минимум вечность. Актёр выжидает и прикрывает глаза, будто так он сможет убедительнее сыграть сон. Но они оба понимают, что это блеф. Правда не признаются. Кир наконец забирается под одеяло, укладываясь на подушку. Мужчина чувствует, как тот поворачивается на бок и затем подвигается ближе… Гордеев носом утыкается в спину Саши. От этого простого и почти невинного движения — Суханов невольно закусывает губу. Внутри всё начинает полыхать, будто кто-то решил устроить настоящий пожар чувств. Актёр наслаждается секундами нежности. Наконец он оборачивается к Киру, которого практически не видно во тьме. Только очертания. Саша кладёт ладонь на щёку Гордеева, поглаживая идеально выбритую кожу. Неужели они остались наедине и нет никакой Веры, которая помешает им. Мужчина не знает, как поступить, ведь с ним никогда раньше такого не было, поэтому, как бы сказал Кирилл — он действует по наитию. Пальцами убирает со лба друга пряди волос, а затем приближается ближе к лицу, оставив поцелуй на его лбе. Затем целует в висок и щёку. Ему вообще хочется сейчас зацеловать каждую родинку на щеке Гордеева… и никогда не выходить из этого номера. Любить его, обнимать и говорить, что именно он — самое важное в жизни. Самый важный человек. От Кирилла приятно пахнет зубной пастой, как полгода назад — в коридоре его квартиры. «Не бойся. Всё хорошо». Сердце в груди Суханова стучит в бешенном ритме. Он переживает, что сделает что-то не так, либо же не сделает. Может, он спешит? А у мужчин принято целоваться? Столько вопросов сейчас крутится в голове. И главное — это же нормально? Вот это всё, что происходит между ними? Саша подвигается ближе к Кириллу и даже сквозь пару одеял чувствует, как тот тихо-тихо выдыхает в те самые мгновения, когда он целует его возле виска. Хочется в губы. Лишь решиться на этот шаг, однажды он это уже сделал. — Не знаю… — Шепчет Саша тихо. — Не знаю, правильно ли я… Видимо размышления вслух окончательно толкают Суханова на столь отчаянный поступок. Когда он целовал Кирилла в Петербурге, то был пьян, поэтому набрался смелости, а сейчас он был абсолютно трезвым. И от этого волнение накрывало снова и снова. Одно дело целоваться с девушками… В конце концов интерес побеждает. Сашины губы мягко накрывают губы Гордеева. Такие тёплые и мягкие. От дыхания Кирилла внутри всё сжимается, а по коже ползут мурашки. Мужчина позволяет Киру обнять себя, а сам всё ещё поглаживает пальцами щёку друга, затем скользит ими в волосы. Приятная нега распространяется по всему телу. И если пять минут назад мужчина думал, что замёрзнет в холодном номере, то теперь ему хотелось высвободиться из-под одеяла, потому что стало слишком жарко. Следующий поцелуй выходит более долгим и крепким. И Саша не верит в происходящее… В голове стучит только одно: он мой.***
Это всё похоже на сказку про Золушку, и Ярик был здесь в роли доброй феи-крёстной. «Беги, пока часы не пробили полночь». И Кирилл, пожелав спокойных снов другу, отправляется в эту сказку. Он выходит в светлый коридор с красными коврами, проходит пару дверей — за ними идёт жизнь, раздаются голоса, громко трезвонит о новостях телевизор. И только за следующей дверью он ничего не слышит, но чувствует. Тишина, сдобренная сладким вкусом спокойствия. Его спокойствия. Сейчас он войдёт вовнутрь, обнимет Сашу и погрузится в эту негу уюта. И больше никаких переживаний, загадок, тайн. Вот он — тот самый счастливый финал, как в сказках. Правда, вместо хрустальных туфелек Кирилл терял веру в то, что всё закончится хорошо. Гордеев входит в номер и закрывает за собой дверь. Саша лежит на краю просторной двуспальной кровати, свернувшись клубочком. Кирилл улыбается при виде его мужественной спины, ладони саднят от желания притронуться, прижать к себе. Он идёт по номеру тихо, чтобы не разбудить Суханова. Белоснежное одеяло обнимает тело Саши — Кирилл завидует ему. Он мягко приземляется рядом. Сначала держит дистанцию, даёт Саше понять, что всё хорошо. Как при встрече с грозным зверем — сначала протягиваешь руку, потом наблюдаешь за реакцией. Также и здесь — Кирилл боялся получить удар с разворота. Сказать по-честному, он всё еще не верил в происходящее. Эта история длилась для него слишком долго, извивалась ручьями, была такой невесомой, что её нельзя было схватить — она рассеивалась. Каждый раз, думая об этом, Гордеев терялся в мыслях. И сейчас он прекрасно понимал, что чувствует Суханов. Здесь шкала измерений сужается до одного дня. Если Саша неделю назад признался в чувствах, совсем не факт, что сейчас он не передумал. Испугался Смутился Решил, что всё неправильно Поэтому каждое своё действие Кирилл взвешивает особенно тщательно. Но когда он чувствует горячую после душа кожу Саши под одеялом, Кирилл перестаёт сдерживаться. Это тянет магнитом, лишает возможности о чём-то думать, пьянит лучше любого вина. Гордеев слышит аромат ванильного геля для душа, оставленного в ванной заботливыми администраторами отеля, забирается под одеяло и двигается ближе к Саше. Ваниль пробирается в ноздри, которые еще пару дней назад не принимали никаких запахов. Возможно, им просто нужно было вдохнуть аромат Суханова. Он сокращает дистанцию, прижимается к Саше и мягко дотрагивается носом до его спины между лопаток. Ваниль уже добирается до мозга, активизирует рецепторы удовольствия. Всё вокруг сливается в тусклом свете торшера, и Гордеев видит перед собой только Сашу и больше никого. Как и в жизни. Он видел перед собой только две вещи — Суханова и театр. Правда, Саша долгое время прятался за столбиками, сбегал из поля зрения, играл с ним в прятки, водя за нос. Но теперь всё. Мир обрёл все две составляющие. Театр есть. И Саша теперь тоже есть. Вот он, Александр Сергеевич, лежит рядом. Кирилл прижимается к его голой спине своей грудью. Чувствует, как между ними стираются все рамки, выходят за границы отношения. И это то, что действительно было нужно. И если бы сейчас, как на приёме у психолога, кто-нибудь сказал ему: «Вам нужно утешить своего внутреннего ребёнка. Подарите ему то, о чём всегда мечтали». Саша подарил Кириллу всё, что было нужно — любовь, заботу, привязанность. Гордеев оставляет на спине Суханова легкий поцелуй, едва касаясь холодными губами кожи. Ему хочется протянуть руку вперёд, обвить руками тело Саши и прижать к себе. Они и так лежат, повторяя позу друг друга, но Кирилл хочет, чтобы изображения были идентичны, как при копировании. Но Суханов поворачивается к нему сам. Без удара разворота, а с блеском в голубых глазах. Кирилл не отводит от них взгляда. — Ярик сказал прийти пожелать тебе спокойной ночи. — Кирилл мягко улыбается, поворачивая голову в сторону руки Саши, которая мягко пробегает по щеке Гордеева. Он мягким пушистым котом трётся щекой об это руку и чувствует, что ещё немного и удостоится участи Алвиса — просто лежать и утопать в объятиях своего человека. — Но, думаю, ты будешь не против, если я задержусь. Кирилл не сбивает Сашу, даёт ему возможность проявлять свои чувства. Показывает, что всё это — нормально. Никто не осуждает, а даже поддерживает. От поцелуев становится жарко, и Гордеев освобождает плечо из-под одеяла. Он не понимает, как держаться и как не спугнуть Сашу своими действиями. Но прямо сейчас ему хочется большего. Перенести невинные поцелуи в другую плоскость. Найти своими губами пересохшие от молчания губы Суханова и оставить на них поцелуй. Жаркий, пронизывающий до костей, согревающий даже в этом промозглом Мурманске. Гордеев протягивает вперёд руку, обнимая Суханова и притягивает его к себе. Их носы почти бьётся друг о друга, горячее дыхание Саши щекочет губы. — Всё хорошо, Саша. — Кирилл дотрагивается носом до него, не отводя глаз. Его зеленые вновь смешиваются с голубыми, и Гордеев снова думает — какой цвет получается у художников, если смешать эти две краски. Бирюзовый Кирилл вспоминает этот цвет. Притягательный, как и их чувства. Цвет моря и спокойствия — как и их любовь. Сколько времени ему потребуется, чтобы привыкнуть к тому, что Саша теперь его человек? Сколько времени потребуется, чтобы перестать чувствовать это напряжение каждый раз, когда губы Суханова соприкасаются с его кожей? Вся жизнь. И эту жизнь Гордеев готов провести рядом с Сашей. — Не переживай… — Успевает сказать Кирилл до того, как их губы сплетаются в поцелуе. Сначала он чувствует нежность, вкладывает её в каждую миллисекунду этого поцелуя. Но нежность — это первая ступень на подъёме к страсти. Кончиками длинных пальцев Гордеев чувствует, как по лопаткам Саши гуляют мурашки. Он жадно продолжает поцелуй, словно пытается наполнить пустую копилку ушедших лет молчания. Кирилл запускает руку в кудрявые жесткие волосы Саши, приближая его лицо к себе. Вновь срывает поцелуй, будто хочет взять его взаймы, оформить кредит и каждый раз возвращаться к этому чувству, когда вы — одно целое. Кто-то бродит по коридору, в соседнем номере звучит голоса, но всё это — уже другой мир, в котором нет Саши. Сила и смирение, с которыми Гордеев успел подружиться за последние полгода, дают сбой. Он давит ладонью на плечо сСханова, переваливая его на спину, и приземляется сверху. — Если что-то не так — просто говори. — Шепчет он, захватывая воздух между поцелуями. Кирилл вспоминает первую близость с Казьминым, когда от неуверенности в своих действиях он терял почву под ногами. Казалось, что всё происходящее — это работа над ошибками — и ошибки совершал сам Гордеев, а Саша младший их исправлял. Но сейчас он действует уверенно. Волной горячего воздуха пробегает по шее Саши, растягивая её до самого уха. Закусывает мочку в поцелуе и шепчет: — Встреча русской делегации по шахматам как-то вышла из-под контроля. — Пытается разбавить их связь юмором, понимая все переживания Суханова. Прядь его волос скользит по груди Саши, губы оставляют мягкие поцелуи на теле. Их пальцы сплетаются в замок на белоснежном покрывале. Кирилл поднимается выше, снова забирая заветный поцелуй, пока его руки скользят по торсу Суханова. Гордеев заглядывает в глаза Саши, пытаясь найти в них ответ — готов ли он к продолжению? К продолжению всего — их отношений, их вечера и дальнейшей жизни. Кирилл готов. И понимает это каждой клеточкой тела, которое горит огнем от каждого прикосновения Суханова.***
Это было не похоже ни на что. Так странно, но в то же время приятно_запретно. Саша никогда ранее не чувствовал себя настолько уязвимым, будто все чувства выставил напоказ. Вот оно мое сердце, только чуть сильнее сожми, и оно рассыплется. Он и раньше доверял Кириллу, но теперь буквально позволял ему показать и изведать то, о чём даже не думал грезить. Какого это любить мужчину? Целовать его? Заниматься с ним любовью? Всё это было для Суханова чем-то новым и непонятным, поэтому он целиком и полностью доверился Гордееву. Он знает и подскажет. Было одновременно страшно и любопытно. Поцелуи становились всё жарче и крепче, а от сбитого дыхание в горле пересохло. Актёр невольно прижался ближе к Кириллу, чувствуя каждой клеточкой кожи его горячее тело. Даже сквозь одеяло. Слова мужчины успокаивают, будто бы лучше средства от тревоги и не найти, чем голос Кира. Такой родной, чуть грубоватый, но при этом всё ещё заботливый. И как он умудрялся сочетать в себе эти оттенки? Саша улыбается, проводя кончиками пальцев по подбородку Кирилла. Сколько раз за последние годы они играли на сцене вместе, и он касался его так? Теперь же всё казалось каким-то нереальным. Это, действительно, происходит с ним? Суханов не может вымолвить и слова, потому что рот занят поцелуями, а последние пути к отступлению были заблокированы в тот самый миг, когда Гордеев зашёл в номер. Ему даже было плевать, что где-то за стенкой сейчас готовится ко сну Ярослав. Не до него. Мир и вся Вселенная в настоящее время сжались до пары сантиметров, что разделяли их с Кириллом. Через мгновение Саша уже лежит на спине, прижатый к кровати Кириллом. И ему нравится ощущать тяжесть его тела на себе. Нравится почти задыхаться от чувств и поцелуев. Гордеев ведёт себя аккуратно, будто боится спугнуть Суханова, который действует инстинктивно, слепо и доверяясь лишь ему и своим эмоциям. В сущности, какая разница кого ты любишь и целуешь — мужчину или женщину. — Если что-то не так — просто говори. От ситуации даже становится немного смешно. Раньше Саша учил Кира играть первые роли, иногда подсказывал в пении, вёл его за собой в проекты и радовался каждому его успеху. Теперь Гордеев учит его любить. Он же умеет. Знает. Подскажет. Страшно только думать о том, что делать. И мужчина уже хочет сказать об этом, но как только их губы снова встречаются в поцелуе, то тревога уходит. Внизу живота приятно сводит от подступающего возбуждения. Суханов даже ощущает, как краска чуть приливает к его щекам. Ему неловко и непривычно. Влечение к мужчине — это что-то пока непонятное. Волосы Кирилла приятно щекотят лицо, когда тот нависает сверху, а затем целует по шее, прикусывая мочу. От шепота у Саши ползут мурашки по телу, он невольно быстро облизывает губы. — Господин Молоков не уследил. — Отвечает Суханов тихо и хрипло, сглотнув. С Кириллом, кажется, было нестрашно даже покорять горы, а что уж говорить о поцелуях и близости. Мужчина прерывисто выдыхает, когда Кир целует его по шее, спускаясь к груди. Их пальцы сплетаются в замок. Саша тянется навстречу к губам, снова позволяя им найти друг друга. Жадно целует, лишь бы раствориться в этом ощущении блаженства. Предрассудки и тревожное «а что будет завтра» ушли на второй план. Он слишком долго бегал не только от Гордеева, но и от своих истинных чувств. Рука Кирилла скользит от груди и ниже по торсу, от чего Саша инстинктивно напрягает мышцы. Кир заглядывает в глаза Суханова с немым вопросом. В его взгляде сейчас целый водоворот эмоций: решительность, страсть, желание, интерес и любовь. Это всё подкупает, толкает в эту бездну, куда так хотелось упасть ещё полгода назад. Мужчина молчит и лишь ближе прижимает к себе Кирилла, утягивая его лицо к себе, чтобы ещё раз поцеловать. И этот поцелуй означал: «да». На все его вопросы. Это было так непривычно. Обычно Суханов знал всё, ну, или почти всё, теперь же он просто был целиком и полностью отдан в руки Гордеева. И ему сейчас не хотелось думать о том, что между ним и Казьминым что-то было. В конце концов Саша тоже был не так уж и честен — закрутил роман с Юлей. Мужчина провёл кончиками пальцев по скуле Кира, убирая его сбившиеся волосы за ухо. Он был таким красивым, что хотелось просто смотреть и смотреть на него. Суханов невольно залюбовался, проводя ладонями по его груди, ребрам и бокам, спустившись к животу. Саша был готов. Ко всему. Об этом явственно говорила тяжесть внизу живота, от которой хотелось побыстрее избавиться. И чем ближе к нему прижимался Гордеев, тем тяжелее было сдерживаться. И он поддался — переместив руку ниже, чуть сжимая пах. В ответ с губ Кирилла сорвался сладкий и горячий выдох. Значит, он делал всё правильно. Снова губами в губы, целуя жадно и крепко. От происходящего перехватывало дыхание, мужчина уже не понимал, где именно заканчивается и начинается грань дозволенного. Есть ли теперь она вообще? Кожа пылала от касаний Гордеева, тот переместил свою руку сначала на торс, а затем скользнул ей под край штанов. И теперь кажется уже точно не было пути назад. Саша подался ближе, лаская пальцами сквозь ткань пах увереннее, повторяя тем самым движения Кирилла. Сбитое и горячее дыхание обжигало губы. Где-то в коридоре кто-то громко разговаривал. На мгновение Кирилл оторвался от губ Суханова, замирая. — Никто не зайдёт. — Мужчина произносит это тихо, свободной рукой снова потянув к себе за подбородок лицо Гордеева. Ключ-карта от комнаты была только у Ярика, но с её помощью сюда и зашёл Кир. Вряд ли вообще кого-то волновало, что происходило здесь. Никого, кроме их двоих. Саша в какой-то момент берёт инициативу в свои руки, стягивая вниз штаны Кирилла вместе с бельём. Не смотрит, но чувствует ладонью, как возбуждён сейчас он. Видимо этот шаг стирает границы, потому что через мгновение Кир усаживается сверху, продолжая этот безумный «танец». Становится так жарко и тесно. Суханову уже хочется взвыть от желания, но Гордеев лишь подливает масло в огонь, потеревшись своими бёдрами о его пах. Саша прерывисто выдыхает и снова перемещает ладонь на член Кирилла, сжимая чуть крепче, не переставая двигать рукой. Его заводило лишь от одной мысли, что он способен сейчас довести Кира до пика возбуждения. Тот раскраснелся и податливо ластился, как кот, который слишком давно не знал ласки. Гордеев даже пытался что-то пробормотать, но стоило Суханову чуть резче двинуть рукой, как тот, выдохнув, наклонился к губам, целуя влажно. — Позволь мне… — Кирилл шепчет это между поцелуями, стягивая теперь штаны с Саши. Всё ниже и ниже, а его губы пробегают по шее и ключицам. Зелёные и такие яркие глаза Кира сейчас блестят манящим огоньком. Суханов даже не успевает ответить, потому что Кир скользит губами по груди и спускается к животу, а затем, метнув безумный взгляд, касается губами и языком паха. Мужчина невольно жарко выдыхает, зажмурившись от волны возбуждения. Было чертовски приятно. Сдерживать в себе стоны оказалось не так уж и просто, но Саша пытался. Видимо Кир понял это, поэтому с каждым разом заглатывал всё больше. Дыхание сбилось, а всё происходящее казалось сном. Гордеев выпрямился и довольно взглянул на Суханова, который крепко сжимал пальцами одеяло. — Всё нормально? — Кирилл всё ещё сжимал рукой пах, лаская, поэтому Саша в ответ лишь сдавленно простонал. Мужчина даже не заметил, как быстро сменялась картинка и происходящее. Гордеев откуда-то вытащил презерватив [возможно из прикроватной тумбы, ведь это номер для парочек]. На секунду Суханов снова начал мыслить ясно, но губы Кира и его язык, которые прошлись по шее и уху — снова заставили позабыть обо всём. Тот шептал на ухо что-то успокаивающее, пытался объяснить, что ему уж точно не будет больно [по крайней мере, когда он привыкнет]. И Саша верил и хотел обладать Кириллом. В теории он понимал, как это, но на практике. Он закрыл глаза, чтобы не видеть — может потом он привыкнет, но не сейчас. Кир снова придавливает его своим телом, а затем, направляя рукой, позволяет скользнуть между ягодиц. Гордеев знает, что нужно делать и как, а ещё понимает неуверенность Суханова, поэтому старается всё действовать уверенно и одновременно медленно, давая привыкнуть Саше к этому новому_непонятному, но приятному процессу. По коже Суханова ползут мурашки, и скатываются капли пота. Тянет к себе Кирилла за шею, чтобы сорвать с губ поцелуй. От движений, которые с каждой секундой становятся всё быстрее, совсем теряется связь с реальностью. Саша невольно подается ещё ближе, проникая глубже, от чего Кир сладко и тихо стонет прямо ему в рот. Мужчина крепче сжимает кожу Кирилла, а затем делает очередную попытку «попробовать» это новое — сжимает рукой пах Гордеева, двигая в такт движениям. Первым от оргазма содрогается Кир, кусая в поцелуе губу Суханова. Тот же от жара и возбуждения, и того как хрипло и тихо дышит ему в рот удовлетворенный актёр, достигает пика удовольствия почти сразу за ним. В горле пересохло, сердце бешено стучит в груди, а горячее и влажное тело Гордеева наваливается обессилено сверху. Он утыкается носом в шею Саши… хочется раствориться в этом моменте. И остаться в этом номере. И никогда больше не выходить к людям. Суханов первым прерывает столь интимный момент их жизни, проводя пальцами по слегка влажным волосам Кирилла. Он убирает их с лица, чтобы поцеловать сначала в щеку, а затем в губы. Кир поддаётся, а через секунду уже отстраняется, кивая в сторону душа. Гордеев смущённо смотрит на Сашу, извиняюще, будто он один виноват в том, что они теперь липкие и мокрые. — Ты же не хочешь спать так… — Голос Кирилла звучит хрипло, он слегка кашляет, но довольно смотрит на Суханова, будто всю жизнь ждал этого момента. Мужчина улыбается и кивает, выбравшись из кровати. Ему сейчас точно не помешал бы душ, хоть и тело приятно ныло от усталости. В душе они проводят ровно пять минут, три из которых целуются… и Саша всё ещё не может поверить, что всё это было. И было с ним. Пока Суханов жадно выпивает залпом половину бутылки воды, Кирилл в полутьме уничтожает следы их горячей «встречи». В лицо Саши летят штаны со словами: надень, не то нас точно не поймут. Мужчина смеётся, но подчиняется, а затем ложится в кровать, открывая перед Кириллом одеяло. — Давай спать. Завтра поднимут ни свет ни заря… а Ярик прибежит первым. — Саша ловит Гордеева за руку, утянув к себе и обнимает. — Он знает, да? О тебе. О нас? Кирилл обвивает руками Суханова за талию, снова утыкаясь носом в шею. — Разве Ярослав хоть что-то не знает? Не переживай. Он хоть и странный, но могила. А теперь… правда спать бы…***
В каждом движении Саши запрятана любовь. И Кирилл, обнимая его и прижимая к груди, не понимает, как он скрывал её всё это время. Где прятал, кому на хранение передавал и почему не сказал ни слова, когда Гордеев каждый раз слал сигналы о помощи: спаси, пойми и полюби. Сейчас всё это сходится в одном моменте — они стоят под душем. Оба мокрые и смеются, как влюблённые школьники. У Саши улыбка до ушей — такая тёплая и мягкая, что Кирилл понимает, как скучал по тому, чего не было. Все эти годы он носил в себе лишь мечты об этом моменте. Чтобы быть рядом с Сухановым и чувствовать его дыхание каждой клеточкой. Когда-то Кирилл полюбил эту мечту и сделал её частью своей жизни. Но сказка стала былью, и вот сейчас Гордеев, водя рукой по кудрявым волосам Саши, был готов поверить во все правила визуализации и исполнения желаний. Потом Кирилл поправляет простынь, приводит кровать в порядок, ложится и прижимает к себе Суханова, будто тот его плюшевая игрушка. Возможно, это и было так, потому что Гордеев, как маленький ребенок, не хотел расставаться с Сашей ни на секунду. Где-то за рёбрами гулко отзывалась мысль о том, что завтра будет другой день, который мягко задвинет на задний план всё то, что произошло сейчас в этом гостиничном номере. Завтра будет Петербург вперемешку с Москвой, спектакли и жизнь, поделённая на два города. Расписание «Шахмат» играло с Сашей и Кириллом злую шутку. Они практически перестали пересекаться. Как параллельные прямые — один запрыгивал в самолёт в Петербурге, когда другой садился на поезд в Москве. Друзья из музкома подшучивали, что на них лежит «шахматное» проклятие. Но эта шутка отдавала горькой правдой, и Кириллу было не до смеха. Особенно сейчас, когда он понимал, что хочет проводить с Сашей не только антракты между спектаклями. Засыпая, гордеев думает о том, какие интересные игры заводит с ним время. Он размышляет о том, как долго сокращалась дистанция между ним и Сухановым. Сначала учитель-ученик, потом коллеги, потом приятели и друзья… а неделю назад Саша ночевал в его квартире, и Кирилл мечтал хоть на секунду разделить с ним объятия. А сейчас он делит с Сухановым не только объятия, но еще и одеяло, которое опять еле закрывает его ноги. Посреди ночи Кирилл просыпается от холода. Берёт одеяло Ярика и накрывает им себя и Сашу. Замечает, как Суханов хмурит брови во сне, слышит его громкое сопение. Гордеев забирается под двойную порцию перины, пытаясь скрыться от мурманского холода, грудью прижимается к Саше и утыкается носом между лопаток. Запах ванили выветрился. Теперь от Суханова пахнет… Сухановым. Тем ароматом, который Кирилл каждый раз ловил на сцене, когда Саша прижимался к нему в «Джекилл и Хайд». Терпкий мужской аромат с невыветрившимся запахом парфюма. Утро начинается так, как его планировал Кирилл. В комнату врывается Ярослав. Откуда он взял ключ от номера остаётся загадкой. Его волосы взлохмаченные после сна — и это единственное, что выдаёт недавний сон. В нём столько энергии, что, кажется, он уже успел слетать в Петербург, выпить чашку кофе в любом кафе на Невском и вернуться обратно. — Ну что, голубки… — Ярик нарочито ставит ударение на последнее слово. — Все благодарности я принимаю в виде переводов на свою карту. Номер телефона у вас есть. Кирилл, лёжа в постели и не поворачиваясь в сторону двери, швыряет в него попавшуюся под руку декоративную подушку. Он только открыл глаза, и ему хочется растянуть этот момент единения подольше. Но без Ярослава. — Ладно, я пришел за своими штанами. Вы видели, что в Мурманске солнце. Даже в Питере такое не часто встретишь. — Ярик перебирает вещи в чемодане, распластавшемся на полу, а Кирилл оставляет нежный поцелуй за ухом спящего Саши. Наконец, Баярунас также быстро скрывается за дверью, и Гордеев с Сухановым вновь остаются одни. Кирилл запускает руку под одеяло, нащупывает там ладонь Саши и крепко её сжимает. — На самом деле, Ярик прав. — Саша открывает свои голубые глаза и зевает. — До самолета, кажется, ещё есть время. Можем сходить прогуляться. — А есть вариант просто полежать в кровати? — Кирилл недовольно смотрит на Сашу. — Что-то я не думаю, что Мурманск так богат на достопримечательности, которые нам немедленно нужно посетить. И самолёт у меня улетает раньше вашего. Любой город/страна/вселенная сейчас меркла в глазах Кирилла по отношению к этому моменту. Но Гордеев знал точно, что Мурманск навсегда останется в его сердце не за красивые виды и даже не за суровые морозы, а за то, что здесь произошло. Это ещё один момент, который оставит в своих воспоминаниях. — Да, но тогда к нам зайдёт Рагулин, и объясняться, почему мы решили провести полдня вдвоём в кровати — ляжет на твои плечи. — Суханов поворачивается к Кириллу, и тот крепко прижимает его к ключицам. — Ты прав. — Мягко целует его в макушку. — Встреча с Рагулиным сейчас последнее, о чём хочется мечтать. Ещё одна секунда, один поцелуй, одно поглаживание по взлохмаченным волосам. Им слишком сложно разомкнуть свои объятия, зная, что через несколько часов один самолёт улетит в Москву на «Шахматы», а другой — в Петербург на блок «Графа Монте-Кристо». — А когда ты полетишь в Москву? — Спрашивает Саша, когда Кирилл уже поворачивает ручку входной двери. — У меня «Шахматы» через два дня. — Отвечает и смотрит на Сашу. В голове пролетает мысль, что через два дня они не увидятся. Когда самолёт Кирилла приземлится в Москве, Суханов уже будет крепко спать в сапсане по пути в Петербург. Собрав небольшой серый чемодан, Гордеев спускается в общую гостиную. Там уже сидит Рагулин, закинув ногу на ногу, и пролистывает прайс-лист. — Не, ну ты видел, какие тут цены в гостинице? Захочешь выпить — жаба задушит. — Рагулин жмёт Кириллу руку. — Слышал-слышал, какое Ярик задание тебе вчера придумал. Ты на него не обиделся? Он всё-таки еще мальчишка… В этот момент из-за спины Рагулина выходит Баярунас, потягивая кофе из картонного стаканчика. Кирилл встречает его благодарным взглядом и улыбается. Обиделся? Нет. Он был готов сочинить для Баярунаса оду благодарности и исполнить её на концерте в кремле. Всё, что угодно, только не обида. — Да, Ярик, конечно, у нас ещё тот выдумщик. Вы сейчас в Москву? — Гордеев переключает разговор на другую тему, чтобы отвести внимание от слишком довольного выражения лица в тот момент, когда упоминалась фамилия Суханова. Оказалось, что все держат путь в столицу. Кроме Кирилла. И его самолет, в отличие от всех остальных, улетает через два часа, а не через пять. Поэтому он прощается с Яриком и Рагулиным, просит передать привет всем остальным. Он выходит на улицу, вдыхает морозный воздух. В руках чёрный пакет, который он должен доставить адресату. И адресат не задерживает. Через несколько минут появляется на крыльце гостиницы. — Удачной тебе дороги. — Говорит Суханов, закуривая сигарету. Гордеев передаёт ему пакет с его аккуратно сложенной толстовкой. Их пальцы встречаются, и Кирилл на мгновение сжимает его ладонь. — Если хочешь, я могу забрать её в Петербург, постирать и оставить в каком-нибудь из театров, чтобы ты забрал. Устроим квест. Саша тепло смеётся, вбирая в лёгкие воздух. — Я уверен, мы скоро встретимся. — От его слов становится как-то спокойнее. Встреча становится ещё желаннее. Гордеев улыбается и хлопает его по плечу. — Я тоже в этом уверен, друг. — Он тихо смеётся от последнего слова. Оно становится таким нелепым и почти ругательным в этой обстановке. Хочется поцеловать, но окна гостиницы панорамные, и традиционный Рагулин бдительно осматривает территорию. Суханов желает легкой дороги, когда к парадному входу подъезжает такси. Он уже докурил сигарету, и Кирилл чувствует, как Саша провожает его взглядом. Гордеев уверен в скорой встрече. Теперь он уверен во всём, что касается их двоих.