***
Проходит три дня, и экзамены остаются позади. Энид и Вещь спорят о том, какой цвет волос ей выбрать для нового окрашивания. — Я тоже люблю фиолетовый, но цвет школьной формы — это такое клише! Уэнсдей не помогает в выборе, но участвует в процессе, отделяя светлые локоны Энид и нанося бирюзовую краску кисточкой на отдельные участки. Она пользуется любой возможностью, чтобы надеть пару латексных перчаток. — Ох, чуть не забыла! Сегодня Беладонны собираются вместе, чтобы отпраздновать окончание экзаменов. Будешь моей «плюс один»? Уэнсдей совсем не заинтересована этим подобием общественной деятельности: — Я знала, что ты дорожишь мной больше, чем Аяксом. Во сколько? Энид смеется: — Он и так будет там! В десять вечера. Уэнсдей идет на компромисс сама с собой и за несколько часов до мероприятия отправляет Ксавье сообщение с просьбой подтвердить его присутствие. Не получив ответа в течении сорока пяти минут, она притворяется, что у нее дела в его общежитии. Она слышит звуки разговора, доносящиеся из его комнаты, и, прижимая ухо к старой деревянной двери, может разобрать, что единственный голос в комнате принадлежит Ксавье. Уэнсдей поворачивается, чтобы уйти. Глупо было поступать так. Она не хотела выглядеть отчаявшейся. Когда Уэнсдей на десяток шагов отходит от его комнаты, дверь открывается: — Привет! — кричит Ксавье. Может притвориться, что она не слышала? Уэнсдей все равно оборачивается, спина ровная, руки по швам. — Ты была прямо у моей двери? — Ксавье выглядит измученным. Он подталкивает ее в комнату, прежде чем кто-нибудь увидит: — Что случилось? — Ты пойдешь со мной на вечеринку Беладонн? — Во-первых, это так не работает, поскольку я член общества, а ты нет. Во-вторых, да, если ты хочешь, чтобы я пошел, я пойду. Он садится на край своей кровати, прижавшись лбом к ладоням. — Ты выглядишь совсем изможденным, — замечает Уэнсдей. — Разговаривал с отцом? Она идет на риск, поднимая тему семьи Ксавье. — Это утомительно — начинать все сначала с новым психотерапевтом. Повторять все те же детали, говорить о тех же травмах, — он дарит ей слабую улыбку, говоря: «Я в порядке». Уэнсдей обходит Ксавье и встает на колени позади него, затем кладет руки ему на плечи. Она массирует напряженные трапециевидные мышцы так, как делала мать для ее отца во время стресса. Ксавье, прежде напряженный, начинает расслабляться. Она продолжает в течение нескольких минут, а затем осторожно проводит пальцами по его волосам, поднимаясь по шее к голове. Он вздрагивает и поворачивается к ней лицом. Тянет вниз, осыпает поцелуями и гладит каждый дюйм ее тела. Уэнсдей тяжело дышит, ее волосы в беспорядке, а одежда перекошена. Ксавье поднимается с кровати и устремляется в ванную. — Дай мне минуту, — кричит он, и Уэнсдей слышит, как включаются оба крана. Они опаздывают на двадцать минут. Никто ничего не говорит, ребята только улыбаются, потягивая напитки, и продолжают обмениваться планами на весенние каникулы.***
В субботу утром за завтраком Энид показывает Уэнсдей карту на своем ноутбуке. — А затем из Большого Каньона мы отправимся в национальный парк Арчес. Аякс сказал, что мы сможем увидеть небо, полное звезд. Там будет иной набор созвездий, чем на Восточном побережье, поэтому я пыталась подтянуть свои знания по астрономии. Энид и Аякс планируют недельный поход и приключения в кемпинге. Отдых на природе нравится ее родителям, и это место находится посередине между их родными городами. Уэнсдей просто возвращается в жуткий дом своей семьи в Нью-Джерси. — Я обещаю, что пришлю тебе открытку с видом каждой достопримечательности, у которой мы остановимся, и очень много фотографий! — она почти захлебывается предвкушением. Уэнсдей готова к отъезду, ей нужно только упаковать пишущую машинку и спуститься с сумками на три лестничных пролета, когда Вещь сигнализирует, что Ларч ждет во дворе школы. Она не уверена, состоится ли формальное прощание с Ксавье. Накануне вечером они переписывались о ее планах на каникулы. Она сообщила, что будет работать над романом и собирать новые образцы пыльцы для Юджина. Ксавье ответил, что найдет, чем себя занять. Ларч загружает багаж Уэнсдей в заднюю часть автомобиля, когда она замечает его. — Хорошего отдыха, Уэнсдей, — машет он, зная, что она не станет обниматься публично. — Надеюсь, у вас дома есть сигнал. — Сигнал? — Благодаря ему телефон отправляет сообщения и делает звонки. Ты не писала мне на прошлых каникулах, так что я не знаю, есть ли вообще у тебя там сеть. Возможно, я не услышу от тебя ничего, пока ты не вернешься в Невермор. У нее внезапно сводит желудок. Ксавье не в школьной форме, но и сумок не видно. Не спешит покидать кампус, как остальные ученики… Он вообще не планирует уезжать. — Иди собирай вещи. — Что? — Собирай вещи и садись в машину. Уэнсдей направляется в общежитие Ксавье, прежде чем он успевает ответить. — Скажи Ларчу, чтобы он подождал еще полчаса, — говорит Уэнсдей Вещи, который тут же убегает, чтобы передать сообщение. Она врывается в комнату Ксавье и начинает рыться в ящике комода, вытаскивая разные вещи и бросая их на кровать. Она не особо задумывается над выбором, просто решает, что ему понадобится по несколько пар каждого предмета одежды. Ксавье присоединяется к сборам, доставая из шкафа спортивную сумку. Он быстро складывает в нее вещи, которые Уэнсдей разбросала, чтобы максимально использовать небольшой объем. Шлепает ее по руке, когда она открывает ящик с нижним бельем и носками. Наконец, он берет туалетные принадлежности и альбом для рисования. Двигатель машины уже работает, когда они возвращаются. Ксавье бросает сумку назад и садится на противоположную от Уэнсдей сторону салона. Уэнсдей сидит неподвижно на своем сиденье, лишь слегка подпрыгивая, когда машина проезжает по неровному асфальту. Она смотрит в окно, не поворачивая голову в сторону Ксавье с начала поездки. — Думаю, мне следовало спросить раньше, — Ксавье откашливается и пытается начать разговор. — Ты из Нью-Джерси, верно? Она, наконец, встречается с ним взглядом и слегка кивает. Уэнсдей достает книгу в кожаном переплете, зная, сколько времени займет поездка. Ксавье принимает ее действия к сведению, вытягивает длинные ноги и скрещивает руки на животе, удобно устраиваясь, чтобы отоспаться.***
Из глубокого сна его возвращает толчок соседнего сиденья. Уэнсдей и Вещь борются. Она пытается отпереть дверь, а ее друг пытается закрыть замок и оттолкнуть ее руки. Она наполовину опускает окно, и Вещь забирается на край стекла, чтобы преградить ей путь к бегству. Ксавье подается вперед, потеряв равновесие из-за движения автомобиля, пытается схватить Уэнсдей за запястья и прижать к сиденью. — Что ты делаешь? — спрашивает он, пока Вещь закрывает окно. Ее глаза широко раскрыты и безумны, дыхание прерывистое. — У тебя паническая атака? — Ксавье с этим знаком, учитывая его собственную историю и бывшего соседа по комнате. Она поднимает колено, чтобы попытаться оттолкнуть его, но ее собственные усилия удержать равновесие в движущейся машине не позволяют применить против него реальную силу. — Я отпущу, если ты пообещаешь больше не пытаться открыть дверь. — Он отпускает ее запястья и садится на черное кожаное сиденье рядом с ней. Все указывает на то, что они почти у семейного особняка Аддамсов. — Послушай, Уэнсдей, — он берет ее руку в свою. — Я понимаю, если ты передумала приглашать меня. Насколько я помню, твоя семья довольно странная, но если они хоть немного похожи на тебя, я думаю, мы отлично поладим. И тебе не нужно говорить, что мы друзья! Но если ты хочешь высадить меня… Что ж, я смогу найти дорогу обратно в Невермор. Просто скажи, и я уйду. Он сжимает ее руку. Вещь похлопывает ее по колену. Она чувствует что-то похожее на вину. Когда машина подъезжает к длинной подъездной дорожке у особняка Аддамсов Уэнсдей и Ларч выходят первыми. Ларч начинает вытаскивать сумки из багажника, а Уэнсдей молча подходит к стоящим у дома родителям и брату. Все трое улыбаются, приветствуя ее возвращение. — Уэнсдей! — восклицает Мортиша и нежно касается волос дочери, по привычке не ожидая от нее объятий. — Добро пожаловать домой, наш маленький лунный цветочек, — сияет Гомес. — Кто это? Пагсли, обладающий уникальной способностью всегда быть в курсе дел Уэнсдей, замечает Ксавье, выходящего из семейного автомобиля с другой стороны. — Ларч! — зовет Мортиша дворецкого, который вносит сумки. — Похоже, вы подобрали заблудившегося студента. Она замирает на месте, отвернувшись от своей семьи, которая сейчас рассматривает подростка с русыми волосами, по ошибке попавшего в их дом. — Ксавье Торп, мэм, — представляется он, протягивая руку Мортише для рукопожатия. Он мягко пожимает ей руку и улыбается. — Уэнсдей предложила мне провести у вас каникулы. Надеюсь, это не было бестактно с моей стороны. — Торп! — Гомес задумчиво гладит усы. — Я полагаю, вы родственники с Винсентом Торпом? Ксавье неловко улыбается: — Да, это мой отец. — Теперь я вспомнил, мальчик из гроба! — глава семейства складывает пазл, и Мортиша кивает в знак согласия. — Как чудесно, что ты снова здесь, Ксавье. Любому другу Уэнсдей рады в нашем доме. Пагсли — ты не против, если Ксавье поживет в твоей комнате? Гостевую спальню занимает дядя Фестер, а вы все знаете, какие у него бывают мигрени, — объявляет Мортиша. Уэнсдей, пошатываясь, добирается до засохших кустов у крыльца и падает в листву. — Дорога сюда была довольно неровной, — извиняется за нее Ксавье.***
Гомес приносит матрас из комнаты дяди Фестера для Ксавье. Пока Уэнсдей помогает поднимать сумки наверх, Ксавье шепчет ей на ухо: — На чем спит твой дядя, если не на матрасе? Уэнсдей молчит, зная, что он не захочет знать настоящий ответ. Пагсли радуется присутствию Ксавье, ведь у него никогда никто не ночевал. Надеясь подавить эти чувства, Уэнсдей ждет, пока Ксавье начинает доставать из сумки необходимые вещи, и вытаскивает Пагсли из комнаты за воротник рубашки. Она толкает его к оклеенной обоями стене коридора, прижимая рукой горло. — Не говори ни единого слова — предупреждает она. — О чем? — улыбается Пагсли. Она выкручивает ему руку, прежде чем отпустить: — Попробуй сказать хоть что-нибудь, и тебя ждёт худшее, чем ночные кошмары. Уэнсдей поднимается вверх по лестнице в свою детскую спальню на чердаке. Она устала, у нее болит голова и ноет живот. Проверив телефон, она обнаруживает несколько новых сообщений от Энид. Уэнсдей отправляет короткий ответ, и с головой укрывается черным покрывалом.***
Когда Уэнсдей, наконец, просыпается, сквозь деревянные планки, закрывающие ее окна, проникает свет. Она измучена из-за ярких снов, преследовавших ее всю ночь. Ей снился ужасный кошмар, в котором ей пришла в голову нелепая идея привести Ксавье в дом своего детства, показать его своей странной семье и наконец допросить об их «отношениях». Она никогда не думала, что ей придется осуществлять допросы такого рода. Уэнсдей спускается по лестнице в кухню, под громкие звуки приготовления завтрака. Сначала она заходит в комнатку дворецкого, чтобы включить древнюю итальянскую кофеварку и приготовить эспрессо. Она переступает порог кухни, поднося к губам керамическую чашку, наполненную восхитительным напитком. — Уэнсдей, я никогда не видел тебя с распущенными волосами. Чашка выскальзывает у нее из рук и разбивается о деревянный пол. Капли горячего эспрессо обжигают ей ноги, пока она застывает на месте. Рядом с отцом стоит Ксавье, с тарелкой и лопаткой в руках. Она мысленно перебирает все известные ей ругательства, проклиная себя за то, что посчитала приглашение Ксавье домой нелепым сном. — Мистер Аддамс учил меня готовить твое любимое блюдо. На них одинаковые фартуки. Ксавье протягивает ей тарелку с блинчиками, политыми ежевичным джемом. Она берет ее, не говоря ни слова, и выходит из кухни, переступая через осколки, усыпавшие пол. — Уэнсдей? — разочарованно зовет он. Пагсли уже завтракает, когда Уэнсдей плюхается на стул и роняет голову на руки. Тарелка с блинами отставлена в сторону. Родители и Ксавье присоединяются к ним через пару минут. Она жалеет обо всем, но Ксавье гладит рукой ее колено под столом и грустно смотрит на нее, поэтому Уэнсдей начинает есть блины, чтобы успокоить его. — Ксавье — художник, — объявляет Пагсли. Уэнсдей тычет своего брата пальцем в ребра. — Ты должен показать нам что-нибудь из своих работ, Ксавье, — Мортиша заинтригована. Он обещает принести свой альбом для рисования после окончания завтрака. Позже Мортиша взволнованно перелистывает страницы. К счастью, Уэнсдей в нем только на двух набросках, и они нарисованы не с такой печалью, как другие. — Мы с Гомесом настаиваем на том, чтобы заказать семейный портрет, — сияет Мортиша. Уэнсдей швыряет книгу на диванную подушку рядом с собой. Прежде чем она успевает возразить, Ксавье соглашается: — Это честь для меня, миссис Аддамс! Скорее кошмар.***
Ксавье взял с собой только альбом для рисования и несколько карандашей. Для полноценного портрета этого недостаточно, и Гомес предлагает, чтобы Ларч отвез их в ближайший город за материалами. — Ты злишься на меня, Уэнсдей? — спрашивает Ксавье. — Думаю, мне не нужно напоминать, что это ты пригласила меня. — О чем вы говорили с Пагсли? — спрашивает она в ответ. — Не о тебе, если ты об этом беспокоишься, — смеется он. — В основном о наших увлечениях, о моем знаменитом отце и о Неверморе. Я не знаю — я тоже устал прошлой ночью. Они входят в магазин художественных материалов «Блик», и Уэнсдей следует за Ксавье по коридорам. — Послушай, я замечательно провожу время с твоим братом и остальными членами твоей семьи, но я пойму, если ты не хочешь, чтобы они думали, что между нами что-то есть. Это ведь правда. Он выбирает материалы для работы: большой холст и набор углей, учитывая свой бюджет. Уэнсдей отчаянно хочет возразить, но слова как будто застревают в ее горле. — Просто позволь хотя бы притвориться, что у меня нормальная семья, пока я здесь, хорошо? — Ксавье расплачивается, и они покидают художественный магазин. Нормальная семья… Они идут по улице небольшого района к общественной парковке, где ждет Ларч, когда кто-то произносит имя Уэнсдей. Она поворачивается в направлении голоса. Это ученики из ее прежней средней школы. Двое парней шепчутся с третьим. Возможно, он новичок и никогда не встречался с Уэнсдей. Но без сомнения слышал истории, которые до сих пор рассказывают о ней. — Что ты здесь делаешь? Разве тебя не упрятали в колонию? — говорит идиот номер один. — Нет, чувак, ее отправили в сумасшедший дом, — номер два хлопает ладонью по груди своего друга. — Ни то, ни другое — придурки, — парирует Ксавье и кладет руку ей на спину. — Кто ты? Ее парень? — откуда-то появляется девушка. — Держись подальше от этой чудачки, если не хочешь неприятностей. — Зато у него оба яичка, — небрежно говорит Уэнсдей. Она хватает Ксавье за руку и тянет его за собой в сторону парковки, пока они не находят черный автомобиль. Запыхавшийся Ксавье смеется и целует Уэнсдей на заднем сиденье. Она надеется, что Ларч не такой сплетник, как Вещь.***
Когда они возвращаются, Мортиша провожает Уэнсдей наверх, чтобы выбрать наряд для портрета. Она хочет, чтобы дочь надела атласное платье из ее юности. Мама Уэнсдей намного выше ее, поэтому платье, доходящее Мортише до бедер, сидит на ней ниже колена. Вырез возмутительно низкий, а материал тонкий и облегающий. Уэнсдей хочет возразить и надеть одно из своих прямых платьев с воротником, но соглашается, поскольку ее мать до сих пор не задала ни одного вопроса о госте в их доме. Уэнсдей заплетает волосы после душа и использует фен, чтобы приручить челку. Ксавье стучит в ее дверь и спрашивает, могут ли они с Вещью помочь в установке холста. Они используют гвозди, чтобы скрепить четыре стороны, вбить скобы и растянуть материал холста. Гомес разжигает огонь в гостиной и переставляет черный бархатный диван, чтобы дети могли сесть на него для позирования. Ксавье устанавливает холст, прислоняя его к спинке стула в столовой. Он раскладывает набор угольных карандашей и блюдце с водой на небольшом столике. Когда приходит время, Мортиша и Гомес встают позади дивана, держась за руки. Пагсли в черном костюме и галстуке-бабочке усаживается первым. Последней присоединяется Уэнсдей. Она накрасила губы настолько темно-красной помадой, что они кажутся почти черными при свечах. Ксавье откашливается, когда она присоединяется к своему брату на диване, скрещивая лодыжки. Вещь выступает в роли помощника, передавая Ксавье угольные карандаши, которые он попросит, или растушевывает их пальцем, когда это необходимо. Уэнсдей пользуется возможностью, чтобы изучить его. Его лицо, когда он сосредоточен на работе, то, как он убирает волосы с глаз, пока, наконец, не соберет их в хвост, как дергается его колено между мазками. Она позволяет себе упиваться им непрерывно, кажется, часами. Это длится до тех пор, пока они не меняются местами, и его глаза не встречаются с ней. Она глубоко вдыхает, но не меняет позы. Должно быть, сейчас Ксавье работает над деталями ее образа. Его глаза скользят вверх и вниз по ее телу, а затем возвращаются к холсту. Когда он снова смотрит на нее, то улыбается. У нее все внутри переворачивается. Она чувствует себя обнаженной под его пристальным взглядом. Возможно, Ксавье выбрал рисовать ее последней, чтобы помучить. Когда он наконец отходит от холста, она позволяет себе сделать глубокий вдох. — Готово, — заявляет он. Мортиша первой подходит к нему, чтобы полюбоваться, и восторгается работой. Даже Уэнсдей соглашается, что это красивый портрет. Более детальный, но похожий по стилю на ту работу, где она играет на виолончели. Ему удалось передать свет и тени от огня в разных оттенках серого. Уэнсдей наклоняется, чтобы лучше рассмотреть мазки. Она чувствует присутствие Ксавье рядом с собой. Невысказанные слова повисают между ними, и Уэнсдей уходит чтобы переодеться. После легкого ужина, во время которого Ксавье и Гомес большую часть времени разговаривали, смеясь, младшие соглашаются поиграть в игры перед сном. Пока Пагсли бежит в свою комнату за набором домино «Мексиканский поезд», Уэнсдей загоняет Ксавье в угол. — Если я поймаю тебя, курящим сигару вместе с отцом, ты вернешься в Невермор, — предупреждает она. Ксавье улыбается и поднимает руки в знак капитуляции. Уэнсдей отказывается признавать, что выигрывать в домино и у брата, и у Ксавье гораздо веселее.