***
Неделя завершается тренировкой по фехтованию. Уэнсдей должна освободиться от накопившейся энергии. Когда ученики разбиваются на пары, она поворачивается к Бьянке, которая соглашается, всегда в поиске новых испытаний. Уэнсдей не смотрит в сторону Ксавье, чтобы оценить выражение его лица при выборе партнера. Во время минутного перерыва в поединке Уэнсдей совершает ошибку, наконец, взглянув на Ксавье, демонстрирующего в это время свой удар. — Уэнсдей! — кричит Бьянка, в попытке завладеть ее вниманием. Она возвращается в исходную позицию, выставив перед собой рапиру. Ее щеки слегка горят под темной маской. Тренировка заканчивается, и Уэнсдей роется в сумке для фехтования в поисках металлической фляги. Она помнит, что наполнила ее водой перед тем, как пойти на тренировку. Оглядывая пол, где разбросаны сумки других учеников и обувь, она разочарованно хмурит брови. По шее распространяется ощущение прохлады. Ксавье поднес к ее коже горлышко своей бутылки с водой. Кажется, он только что сделал глоток. Она молча берет бутылку, не собираясь отказываться от воды, когда у нее пересохло в горле. Вернувшись в комнату, Уэнсдей кидает в стирку форму для фехтования. Вместе со своими вещами она обнаруживает черную футболку. Она берет ее за рукав, внимательно разглядывая. Слишком большая, чтобы быть ее собственной. Однако почти сразу она узнает специфическую комбинацию ароматов мыла, одеколона и чьего-то личного запаха. — Ты украл ее у Ксавье? — Уэнсдей машет футболкой в сторону Вещи, сидящего на ее кровати. Вещь пожимает плечами. — Ты нелеп, — теперь она замечает, что ее фляга валяется на полу. Далеко от того места местом, где она в последний раз видела ее перед тренировкой. — Не лезь в мои дела! Уэнсдей проводит час на каменном балконе, играя самые мрачные и стремительные произведения для виолончели. Она получает сообщение от Ксавье, который спрашивает все ли с ней в порядке, без сомнения, услышав ее воинственную игру из своего общежития. Она решает не отвечать и забирается в постель в украденной футболке.***
Уэнсдей продолжает наблюдение на протяжении всей следующей недели. Сжимает в руках газету, когда он пробегает мимо столовой. Ее глаза следят за движениями клинка, когда он разминается перед тренировкой. Смотрят, как его рука держит карандаш и делает наброски во время общего урока. Ксавье на мгновение поворачивается, замечая, что она наблюдает за ним. Уэнсдей отводит взгляд. Он фыркает, как будто хочет сказать: «как типично». Хуже всего, что она врезается в спину Энид, когда однажды днем они проходят через школьный двор по пути на обед. Ксавье и Аякс сидят на краю декоративного фонтана и болтают. Его ноги широко расставлены — популярная поза у мальчиков. Когда они идут мимо, Уэнсдей задумывается о том, что находится между ними. Словно страницы альбома, она быстро прокручивает в голове сцены жарких моментов между ними. Пока не врезается лицом в светлые локоны Энид. Она должна чувствовать отвращение к себе за то, что думает о сексе с Ксавье. — Боже, Уэнсдей, ты практически раздеваешь его глазами, — хихикает Энид, поворачиваясь к соседке по комнате. Уэнсдей закатывает глаза и стискивает зубы, продолжая движение. Ее немного злит, когда Энид вдохновляет ее на плохие идеи.***
Как и в прошлом семестре, Ксавье не собирается сдаваться. В выходные он пишет Уэнсдей, спрашивая, могут ли они поработать над общим домашним заданием по астрономии. Она соглашается и встречается с ним на берегу озера Невермор через час после захода солнца. На лбу у нее фонарик, подаренный дядей Фестером три года назад. Задание состоит в том, чтобы начать с произвольно выбранного созвездия, следовать указаниям по измерению градусов угла и сторон света, и в конце концов оказаться у нужной группы звезд. Они начинают с Овна, лежа бок о бок на темной траве. — 25° северной широты, — зачитывает Ксавье первую инструкцию. Поднимая к ночному небу сжатый кулак, Уэнсдей отводит мизинец и большой палец, кончик которого совмещает со звездой в самой дальней точке Овна и мысленно рисует соответствующую звезду на конце мизинца. — 10° юго-западной. Она снова сжимает руку в кулак, поворачивая запястье в соответствии с углом. Пространство между костяшками пальцев измеряет следующее расстояние, которое ей нужно. Они делают это снова, пока не достигают конечной точки, расположенной над ночным горизонтом. — Альферац, — идентифицирует Уэнсдей. — Самая яркая звезда в созвездии Андромеды, — подтверждает Ксавье и кратко излагает ответ на общей странице. — Прикована к скале в океане благодаря собственной тщеславной матери. — За то, что хвасталась красотой своей дочери. Посейдон — тот, кто наказал Андромеду, — поясняет Ксавье. Он берет Уэнсдей за запястье и указывает кончиками пальцев на Северный край образования Андромеды. — Ее спас Персей… Вот он. И Кассиопея, ее мать, тоже подставила ее. Может быть, с ее мамой все было не так уж плохо? Уэнсдей поворачивается и целует Ксавье, чтобы заставить его замолчать. Она думает, что ее разум отравлен. Еще один вид проклятия, невольно переданный от матери к дочери. Легкая мишень для обвинения. Уэнсдей быстро справляется с молнией на форме Ксавье. Он пытается одновременно сесть и схватить ее за запястья. — Подожди, Уэнсдей… Она прерывает его, протягивая руку. Удивляется собственному разочарованию из-за того, что всегда так темно, когда она хочет провести очередное исследование. Ее налобный фонарик валяется на траве в нескольких футах, светя в небо, как маленький прожектор, отмечающий их местоположение. У Ксавье еще не встал, поэтому Уэнсдей не спеша проводит пальцем по линии волос, поднимающейся к его пупку. Он вздрагивает от ее легких прикосновений. Уэнсдей понимает, что ей, вероятно, следует спросить. — Могу я продолжить? Он сглатывает, шепча достаточно громко, чтобы она услышала: — Д-да. Ксавье вскрикивает, когда она грубо хватает его. — Я немного сбит с толку, Уэнсдей, — признается он. Она тоже. Ей нужно понять, не является ли… увлечение мужским естеством источником зуда в ее венах. — Я действительно думал, что ты злишься на меня. Она слизывает влажную полоску от основания до кончика: — Злюсь. Но ее ответ звучит почти как вопрос. На самом деле ей не нравится вкус, но звуки, которые издает Ксавье, когда она прикасается к нему губами, заставляют ее сжимать бедра. Ксавье не требуется много времени, чтобы кончить ей в рот. Ее губы издают грубый чмокающий звук, когда она наконец отпускает член, чтобы сплюнуть в траву рядом с собой. Он переводит дыхание, прикрывая глаза рукой, и говорит: — Андромеда и Персей поженились. Уэнсдей замечает, что рука Ксавье ползет по краю ее юбки и останавливается на обнаженной коже бедра. — У них было девять детей. Она возвращает на место его нижнее белье и застегивает верхнюю часть форменных брюк, заставляя Ксавье шипеть из-за грубого прикосновения. — Подожди, почему ты расстроена? — кричит он, опомнившись только когда Уэнсдей собирает свою сумку с книгами и мчится обратно в общежитие, забыв про фонарик.***
В воскресенье Уэнсдей занимается в мастерской таксидермией, все еще чувствуя неловкость. Обычно она берет более крупных животных, но маленькие размеры полевых мышей, над которыми она сейчас работает, создают проблему с крошечными швами и миниатюрными особенностями, достаточно сильно увлекая ее. Она крадет несколько самых маленьких кисточек Ксавье, те, у которых всего несколько щетинок на концах ручки, чтобы вручную раскрасить стеклянные глаза. Это особое умение занимает большую часть ее дня. Где-то после ужина в мастерскую открывается дверь, и Ксавье присоединяется к ней. За любимым занятием время летит незаметно, и она, должно быть, снова пропустила послеобеденный перекус. — Ничего, если я тоже здесь поработаю? — нервно спрашивает он. Она отрывает взгляд от стеклянного глаза под большой увеличительной линзой и кивает. Ксавье достает холст и наполняет две чашки краской. Окунает туда большие кисти и начинает наносить глубокие мазки. Временами кажется, что он практически бросается краской в холст. Словно в подтверждение часть краски попадает ей на лицо. Уэнсдей рефлекторно зажмуривается, хотя больше всего достается правому уху. Ксавье замирает, когда она кладет инструменты, поднимаясь со своего места. — Уэнсдей! Мне так жаль! — извиняется он, оглядываясь в поисках чего-нибудь чистого, чтобы избавить ее от краски. Большая часть тряпок используется для приготовления льняного масла или скипидара и только сильнее испачкает ее. — Я провожу тебя обратно в общежитие, — предлагает он, убирая часть ее челки, чтобы убедиться, что краска не попала в глаза. Она сосредотачивается на его второй руке, которая сейчас лежит на ее плече. — Энид и Аякс устраивают вечер кино, — объясняет Уэнсдей. — Я сказала, что вернусь после десяти. Она лжет, но Ксавье этого не знает. Он берет ее за руку и ведет в свою комнату в общежитии, действие, от которого у нее зудят пальцы. Там он использует влажное полотенце, чтобы стереть подсыхающую краску с ее щеки и шеи. Клетчатому свитеру тоже досталось. Ей придется спросить Энид, сможет ли она извлечь акриловую краску из волокон. Ксавье очень долго очищает от краски ее правое ухо. Уэнсдей закрывает глаза, отгораживаясь от его пронзительного взгляда и нежных прикосновений. Она благодарна за прохладу ткани на коже своего лице. Ксавье включает ноутбук, открывая страницу с названиями фильмов. Уэнсдей безучастно смотрит вперед, пока он устраивается на маленькой кровати, похлопав по матрасу рядом с собой. Она знает, что это прекрасная возможность найти выход своему разочарованию… И одновременно чувствует вину за то, что отказывает Ксавье в обыденном. Она держит себя в руках первые полчаса до того, как Ксавье выберет для них сериал «Тайна убийства». Затем, отбросив ноутбук в изножье кровати, Уэнсдей перекидывает ногу через Ксавье и атакует его губы. Она запускает пальцы в его волосы и целует его до тех пор, пока глоток воздуха не становится необходимостью. На этот раз Ксавье ничего не говорит и не подвергает сомнению ее мотивы. Только удивленно смотрит в ответ на загадочность ее действий. Она подается вперед, прижимаясь к его бедру. Давление быстро перерастает во что-то приятное и томительное. Внезапно Уэнсдей осознает, что этот момент был в ее в прошлом видении. Ксавье запускает руку под свитер и обнимает ее за талию. Она быстро отводит его руки, прежде чем они смогут дотянуться до ее груди, как это было во сне. Ей приходится наклониться вперед, чтобы зажать его запястья рядом с головой, и они с силой ударяются о деревянное изголовье кровати. Это чревато последствиями. Ее поза обеспечивает точное давление и угол, стимулирующие нервные окончания. Бедра сами собой подаются вперед. Она продолжает удерживать его, и еще сильнее прижимается бедрами. — Позволь мне прикоснуться к тебе, — умоляет Ксавье, не столько для себя, сколько ради нее. Она этого не допустит. Уэнсдей кусает его за шею и усиливает хватку на запястьях, предупреждая: «Не двигайся». Ее руки опускаются. Она сжимает в кулаках его рубашку и закрывает глаза. Скользя лихорадочными движениями по бедру Ксавье, чувствует, как намокло ее белье. Уэнсдей не может помешать ему согнуть ногу и поднять колено выше. Его желание помочь ей испытать разрядку почти болезненно. В тот момент, когда она ощущает, что близка, тяжело дыша и выгибая спину, раздается несколько ударов в деревянную дверь спальни. Это Аякс, он зовет Ксавье, чтобы перекусить поздно вечером. — Подожди, я думал, ты сказала… Часы показывают 20:26, словно насмехаясь над ней. Уэнсдей слезает с колен Ксавье, игнорируя его попытки удержать ее, и выбегает из комнаты. Ей не придется мастурбировать сегодня в душе. Стыд прекрасно избавляет от этого потенциального занятия, прежде она оказывается в Офелия-холл. Она бросается лицом вниз на свою кровать, игнорируя расспросы Энид, и считает паршивых овец, пока не засыпает.***
Уэнсдей занята печатью новой главы, когда понимает, что находится не в своей спальне. Пишущая машинка знакома, но большие книжные полки, окружающие ее рабочее место, новые. Декоративные окна обрамляют незнакомую стену перед ней, открывая вид на ночное небо. Она встает из-за стола и отправляется на звуки далекого проигрывателя. — Это новый сон, — замечает она, когда видит Ксавье у источника тихой музыки. — Где я? — В одном из многочисленных домов моего отца. Иногда мне снятся сны о том, как я буду жить здесь после окончания школы, — отвечает он. — Северный Мэн… Здесь спокойно. Уэнсдей разглядывает обстановку. Скромных размеров гостиная с акцентами середины века. Она замечает, что мебель выполнена в темных тонах, есть пара чучел млекопитающих и несколько видов смертельно опасных растений, растущих в саду ее матери. Сводчатый потолок дает возможность частично увидеть чердак наверху. Она замечает часть кровати и высокий деревянный шкаф. — Тогда почему я здесь? — Потому что в моих мечтах ты живешь со мной. Она замирает, когда Ксавье приближается к ней. Он кладет руки ей на плечи и поворачивает ее. Ускоряется, побуждая продолжать вращение, мягко надавливая на кожу. Картинка с обеспокоенным лицом Ксавье и обстановкой незнакомой комнаты, кружащейся вокруг нее, вызывает головокружение. Музыка гудит, отдаляясь вместе с остальными ощущениями. Почему Уэнсдей не может остановить вращение комнаты? Она не может вспомнить… — Я еще не был готов к тому, что ты это увидишь. Она резко просыпается. Горло сжимается, в глазах пульсирует, и Уэнсдей, спотыкаясь, идет в ванную, чтобы помочиться.***
Объявлено, что в следующий понедельник Невермор будет соревноваться со старшей школой Джерико в спортивной олимпиаде. Каждый ученик может записаться на мероприятия, которые входят в программу школы Джерико. Энид в ярости от того, что в списках нет танцев. Уэнсдей, вынужденная принять участие хотя бы в одном виде деятельности, записывает свое имя в раздел стрельбы из лука. У всех учеников есть ровно пять дней, чтобы потренироваться, прежде чем обе школы объединятся в выходные, демонстрируя не очень дружелюбное соперничество. Уэнсдей узнает, что Ксавье записался в легкоатлетическую секцию. Он вносит в свой график вечернюю пробежку помимо утренней. Удобный способ избегать ее. Она игнорирует очевидные двойные стандарты. К утру однодневных соревнований эти двое не говорят друг другу ни слова. Уэнсдей присоединяется к Энид и Аяксу у финишной прямой гонки на треке с несколькими десятками других студентов. Их мероприятия пройдут только в конце дня. — Просто скажи спасибо, что нам не нужно участвовать в олимпиаде по естествознанию, — подбадривает себя Энид, ожидая соревнований по прыжкам в высоту. Соревнование по бегу, в котором участвует Ксавье, представляет собой полумарафон, и первый бегун, пересекший финишную черту, затрачивает на дистанцию чуть меньше двух часов. Ксавье занимает третье место в общем зачете с хорошим результатом, проигрывая двум ученикам из средней школы Джерико. Он в изнеможении падает на землю в нескольких футах от финишной черты, как и другие бегуны. Когда он приходит в себя, рядом с ним появляется Уэнсдей: — Поздравляю. У него не хватает дыхания, чтобы ответить, но Ксавье улыбается в ответ. Она протягивает руку, чтобы помочь ему встать на ноги. Предложение мира. Конечно, она не смогла бы поднять его в одиночку, но Ксавье все равно берет Уэнсдей за руку и делает вид, что опирается на нее для поддержки. — С тебя капает пот, — хмурится она. Он встряхивает влажной шевелюрой, как собака, заставляя ее отшатнуться. Когда наступает время соревнований по стрельбе из лука, против Уэнсдей выступает только один ученик из Джерико. Она думает, что это будет легкая победа, пока парень не попадает в яблочко три раза подряд. Она не уступает ему, поражая центральную красную мишень тремя стрелами с одинаковым мастерством. Студенты, толпящиеся вокруг импровизированного поля для стрельбы из лука, ожидают ответа судей, затаив дыхание. Они спорят о расстоянии от истинного центра и времени, потраченного на выпуск каждой стрелы. Рядом с ней появляется Ксавье: — Хочешь покрасоваться, да? Она кивает; есть несколько вещей, которые Уэнсдей может назвать более приятными, но победа занимает очень высокое место в ее личном списке. Он осторожно развязывает ее форменный галстук и опускает шелковую ткань на глаза Уэнсдей, затягивая узел у нее затылке. В кончиках ее пальцев размещается стрела. — Ты знаешь, куда стрелять. Теоретически нет, не с повязкой на глазах. Но ее ноги не сдвинулись с места, и если она помнит, под каким углом находились бедра и плечи, то сможет воссоздать свой последний выстрел. Она поднимает лук и использует инстинкты, чтобы выстрелить. Гробовая тишина. Уэнсдей снимает повязку с глаз, опуская лук. Стрела вошла идеально, в дюйме от тройки предыдущих. Еще одно попадание в яблочко. Судьи поднимают фиолетовую карточку с буквой "Н", обозначающей победу Невермор, и кучка студентов издает радостные крики. Ксавье обнимает ее сзади, поднимая в воздух. Она хочет вырваться. Это подсказывает ей социальный инстинкт. Вокруг слишком много людей, чтобы оставаться в его объятиях. Но Уэнсдей обнаруживает, что не может отстраниться, когда он с улыбкой прижимается к ее щеке, а его обессиленное тело притягивает ее ближе. На следующее утро по дороге на завтрак Энид пытается помешать Уэнсдей забрать воскресную газету. Соседка по комнате озабоченно хмурится, не в состоянии объяснить, почему Уэнсдей не должна соблюдать свой привычный утренний ритуал. На первой странице «Джерико Дейли» размещена фотография Ксавье и объятия с Уэнсдей после победы в стрельбе из лука. Самая неприятная деталь заключается не в том, что ее глаза закрыты, пока без ее ведома делается фотография, а в том, что уголки ее губ приподняты в едва заметной улыбке. — Я знаю, что с Ксавье все сложно… — торжественно начинает Энид. — Я думаю, он просто запутался в том, что происходит… Уэнсдей не реагирует. Она была глупа, что не поняла своих чувств раньше. Почти с облегчением она осознает, что на самом деле не только жаждет его тела или его рук, пусть и не готова полностью отказаться ни от того, ни от другого. Простое присутствие рядом с ним приносит ей покой, к которому она стремилась последние несколько недель. Не анализируя каждый мотив, не пытаясь уклониться от того же курса, который наметила ее мать. Просто существовать. Рядом с Ксавье. Она находит его в обеденном зале рядом с Аяксом и садится напротив. — Ты хочешь знать, что я на самом деле чувствую? Горгона переводит растерянный взгляд с одного на другого, прежде чем покинуть их и присоединиться к Энид, сидящей неподалеку. — Любовь — это неизлечимая болезнь, — начинает она, не прерывая зрительного контакта. — Отношения — это то, что я могу контролировать… Выбор, который я должна сделать… В последний раз я цепляюсь за свой рассудок. Он ничего не говорит в ответ, понимая, что Уэнсдей еще не закончила. — Ты хочешь знать, что я чувствую, — она встает со своего места и тянется к миске с фруктами в конце стола. Хватает апельсин, а затем нож, лежащий, рядом. Уэнсдей надеется, что выглядит не настолько сумасшедшей, насколько себя чувствует. Она надрезает апельсин, аккуратно разламывает его и толкает обе половинки по направлению к Ксавье. — Вот что я чувствую к тебе! Она не может видеть, что отражается на его лице — замешательство или понимание. Ее глаза наполняются раздражающей влагой.