Вечер под Рождество

      — Я сама могу спуститься, — придерживая свой округлившийся животик и спускаясь по стремянке, сказала Паудер.       — Я бы и сам мог забраться и повесить гирлянду, — помог ей спуститься Виктор, держа свою жену за руку. — Тебе же нельзя напрягаться, забыла? — заботливо спросил он, когда синеволосая приземлилась на пол.       — Как и тебе, между прочим, — мягко намекнула Паудер на хромую ногу Виктора.       — Паудер, — Виктор приблизился к девушке и положил руки на ее талию. — ты же знаешь, я могу нормально перемещаться. Ты же мне сама изготовила протез, чтобы я мог ходить без трости и костыля. Думаешь, он меня не сдюжит?       Этот протез, о котором говорил Виктор, стал первой моделью в Пилтовере, чтобы люди с похожей травмой, как у Виктора, смогли нормально передвигаться. Вот только еще официально их никто не продает, а Виктор, как и другие подобные люди (Паудер не хочет называть их подопытными), носят, чтобы проверить их на пригодность. И пока что они вполне себе держатся. Но Паудер все равно на такой успешный результат ее работы, она намерена провести исследование до конца, чтобы понять, насколько ее изобретение пригодно для использования.       Вот только даже несмотря на такое прогрессивное изобретение, Паудер все равно не дает Виктору напрягаться. Не потому, что она его все еще видит тем самым полуумирающим инвалидом, нет, а потому, что она не хочет, чтобы в новогодние праздники протез Виктора как-то повредился, ведь второго такого у них нет. Паудер помнила, как Виктор был счастлив, когда смог ходить, как здоровый человек. Он даже в первый день примерки впервые поднял юную изобретательницу на руки и покружил ее, давая понять, что он теперь может поднять ее. Смог пару раз потанцевать с ней на званых вечерах, правда, они с Паудер оба ужасно танцевали из-за отсутствия опыта, но она не могла не признать, что в те моменты Виктор был счастлив чувствовать себя здоровым человеком. И Паудер не хотела лишать его этого чувства, особенно в праздники.       — Сдюжит, конечно. Просто, — Паудер опустила свой грустный взгляд и продолжила: — я тоже хочу чем-нибудь помочь.       — Эй, — успокаивающим голосом сказал Виктор, прикоснувшись своим лбом ко лбу Паудер и взяв ее за руки. — Ты же знаешь, что это все временно. В следующее Рождество более активно поучаствуешь. К тому же, — он оторвался от ее лба, и их взгляды встретились. — ты делаешь гораздо больше за нас обоих.       Виктор опустил руки Паудер и переложил их ей на талию, массируя большими пальцами ее округлившийся живот по бокам. Он чуть-чуть притянул ее к себе и поцеловал в губы. Девушка ответила на поцелуй и обняла любимого за шею, но слегка ослабила хватку, когда она почувствовала, как ее огромный живот упирается в него. Продолжая целовать свою жену, брюнет переместил свои руки на ее щеки и медленно оторвался от ее губ, встречаясь с ней взглядом.       — Отдыхай, ладно? — смотря на свою прекрасную супругу, сказал Виктор, желая еще раз прикоснуться к ее губам, но у них еще остались дела.       — Хорошо, — ответила Паудер и прикрыла глаза, когда Виктор чмокнул ее в висок и пошел убирать стремянку, чтобы она не стояла посредине комнаты.       — Кстати, ты ведь не ела. Принести что-нибудь из кухни?       — Эм, нет. Хотя, я не отказалась бы от горячего шоколада с зефирками.       — Хорошо, — Виктор сложил стремянку и понес ее из комнаты. — Сколько зефирок тебе положить?       — Четыре. Ой, нет, лучше пять! — чуть громче сказала последние слова Паудер, когда Виктор скрылся в проеме.       Как только Виктор вышел из гостиной, Паудер стала рассматривать свое творение, то есть украшенную комнату. Вокруг было полно разноцветной мишуры, которая висела на стенах и шкафах, серебристого дождика, который украшал шторы и висел на люстре, белых и голубых снежинок, которые ее научил вырезать ее племянник, и которые были развешены по всей комнате, и мигающей гирлянды, которая украшала окно, а также елку, которую Виктор и Паудер (в основном последняя) украсили ее настолько, что невозможно было увидеть ее зелень. Виктор изначально не хотел столько украшений на елку, но Паудер была непреклонна, и это было еще за то, что Виктор не разрешил ей использовать краску, которой она обычно любит украшать помещения, поэтому девушка решила отыграться на елке, украсив ее и серпантином, и разноцветной мишурой, и дождиком, и елочными игрушками различных форм, и огромной звездой на сомом верху (правда, ее поставил Виктор). Она подошла к елке, чтобы рассмотреть ее поближе, и, кстати, она смогла найти пару зеленых мест, которые можно было бы еще чем-нибудь украсить, но затем ее взгляд упал на стол, где стоял снежный шар с бело-голубым замком внутри, покрытый серебристыми блестками. Паудер взяла его и потрясла, после чего вокруг ледяного замка начал кружиться снег.       — Ты все также не отдыхаешь? — появился в гостиной Виктор и подошел к ней с двумя кружками горячего шоколада.       — Я ждала тебя, — улыбнулась Паудер, поставив стеклянный шар на стол, и взяла из руки мужа свою кружку горячего шоколада.       Девушка отпила немного шоколада, наслаждаясь его невероятным вкусом, и посмотрела на мужчину, который в это время наблюдал за ее действиями.       — Спасибо, — поблагодарила его Паудер.       — Пожалуйста, — сказал Виктор и тоже отпил немного своего напитка. — Давай присядем. Ты сегодня целый день на ногах. Так нельзя.       — Вообще-то, я сегодня достаточно отдыхала, — ответила Паудер, и тут ей в голову пришла одна мысль, от чего она решила пойти на поводу у своего мужа. — Но я все равно не против отдохнуть.       Она взяла свободной рукой Виктора и потащила его на диван, откуда у них был хороший обзор не только на красиво украшенную ими елку, но и на окно, откуда хорошо видны салюты. Она усадила его так, чтобы Виктор сидел в углу дивана, а сама села рядышком. Пока Паудер пила горячий шоколад, она просунула свободную руку под мягкий белый свитер, чтобы потрогать своего еще не родившегося малыша. Виктор заметил действия супруги и решил тоже потрогать их ребенка, но для начала он решил нормально устроиться на диване. Ученый поставил свой горячий шоколад на тумбочку, стоявший рядом с диваном, немного привстал, чтобы протянуть свою протезную ногу вдоль дивана, взял одну из небольших подушек, что располагались на спинке дивана, подложил себе под спину и облокотился на нее.       — Иди сюда, — протянул Виктор руки Паудер.       Девушка улыбнулась, понимая, что ее план почти сработал, и, поставив кружку с недопитым шоколадом, легла спиной на тело любимого, заключившего ее в своих объятиях. Паудер откинула голову назад и встретилась вверх-ногами взглядом с Виктором. Голубоглазая слегка улыбнулась и начала разглядывать уже давно изученное ей лицо возлюбленного. Заметив это, Виктор не удержался и поцеловал свою любимую Паудер, держа ее голову в своих руках и водя по щекам большими пальцами, даря девушке приятные и нежные ощущения, которые Виктор старался ей дарить при каждом прикосновении, при каждом объятии, при каждом поцелуе (как сейчас), при каждой близости. Он не знал почему, но ему нравилось так проявлять свою любовь к Паудер, прикасаясь к каждой клеточки ее тела и даря каждой из них приятные ощущения. Паудер же нисколько не противилась таким ласкам Виктора. Конечно, на улице Зауна она повидала много выражений любви людей к своим возлюбленным, но такого, какое ей дарил Виктор, она ни разу не видела. И уж тем более не чувствовала. Нехотя, оторвавшись от губ, Виктор стал покрывать поцелуями ее лицо: щеки, нос, веки, бровки — и параллельно с этим протянул руку к животу своей любимой, залезая под ее свитер и поглаживая вместе с ней их будущего ребенка. Паудер оторвала одну руку от живота и потянулась ей к затылку Виктора, направляя его голову так, чтобы они вновь слились в поцелуе. Когда они начали целоваться, дыхание Паудер от ласк возлюбленного стало понемногу учащаться. И она решила сделать и ему приятное, зарывшись рукой на затылке Виктора в его мягкие каштановые волосы. От нежных прикосновений Паудер, сердцебиение Виктора начало ускоряться, а дыхание учащаться. Они настолько были увлечены друг другом, что даже не заметили начало салюта, лишь радостные крики поздравления детворы смогли заставить Виктора и Паудер отвлечься друг от друга.       Услышав взрывающиеся фейерверки, Паудер еще сильнее прижалась к Виктору, а тот еще крепче заключил ее в объятиях своей свободной рукой. Но вдруг они оба почувствовали, как зашевелился их ребенок.       — Как раз во время, — улыбнулся Виктор.       Паудер снова откинула голову назад.       — Это он нам так говорит: «Папа. Мама. С Рож-дест-вом!» — сказала Паудер, произнеся слова за их ребенка немного не в своей манере и в более спокойной интонации.       Услышав такие чистые и невинные слова от Паудер, Виктор слегка притянул к себе возлюбленную так, чтобы они смотрели прямо, обнимая друг друга двумя руками, и вновь поцеловал ее под звуки продолжавшегося фейерверка. - Я люблю тебя, Паудер! - Я тоже тебя люблю, Виктор. - Затем она на секундочку засмотрелась на него и добавила: - С Рождеством! - и снова слилась с возлюбленным в нежном поцелуе.