***
У Захаровой на руках те документы с краткой информацией об индиго, которые входят в сделку. Близится день рождения Андрющенко — сегодня понедельник четырнадцатого ноября, и Кристина впервые за этот месяц отвозит её в университет. Шрам постепенно затягивается, бинты она теперь может менять самостоятельно, курс антибиотиков подходит к концу. Пока она изображает обыденный вид, в её голове давно уже созрел план; но воплотить его в реальность не получалось из-за своеобразной «гиперопеки» Лизы, которая, так уж и быть, стала для Кристины оправданием её же последующих действий. Захарова ведь не сволочь. Пока Андрющенко на парах, она едет в художественный магазин. В качестве материалов она не шибко разбирается, поэтому целых два часа любит мозги консультанту, намереваясь выбрать лучшее из лучшего. Лиза замечает изменения в поведении соседки, но связывать их с её днём рождения? «Глупо, — мотает головой, зарывшись пальцами в волосы.» Идёт пара математики с ректором, а Андрющенко всë никак не может собрать думы воедино и направить их на конспектирование лекции; она совсем не ожидает от Кристины чего-то, даже поздравления, но мысли так или иначе сводятся к одному: а что будет завтра? Однако все они перечеркиваются, стоит наступить двадцать первому году Лизы. Она её не поздравляет. «Может, забыла? — в машине индиго поглядывает на Захарову, а настроение медленно опускается вниз.» Кристина ведет себя, как обычно, но достаточно молчаливо, словно её что-то терзает.***
На входе в аудиторию Идея, Амина, Вилка и Рони встречают Лизу объятиями. — С днём рождения! — Сверчкова звонко целует её в щеку, оставляя большой след от малиновой помады. — Маинький уже такой взрослый! — тискает её за щеки Виолетта, а та жмурится с улыбкой. — Мы устроим тебе ошалеть какую тусу! — Усманилаева показывает два больших пальца, а Лиза смеётся, крепко обнимая подруг. «Подумаешь, не поздравила. Будто меня это волнует. Не конец света, — убеждает себя индиго, скрывая обиду от себя самой же.» Кто бы мог подумать, что для Лизы это так важно именно от неё. — Вы хотите сделать мне вечеринку-сюрприз? — с огоньком в глазах спрашивает Андрющенко. Она решает не обращать внимания, будто и не чувствует ничего. — Уже не «сюрприз», но типа того! — Рони улыбается, а Виолетта слегка мечтательно смотрит на неё. — Завтра в девять вечера. Лиза улыбается. Когда о тебе думают, стараются для тебя, уделяют своё внимание и время — это самое приятное чувство из всех; чувство, что ты кому-то нужен. Она, честно, не привязана ни к одной из них, учитывая и ребят из других курсов; но и это нормально — девочки всегда кучковались по своим компаниям, у каждого своя жизнь и свои проблемы, однако, когда нужно, они все объединяются в большую весёлую шатию; а сближаться с кем-то — точно не для Андрющенко. Ей не привыкать. Но это не мешает ей чувствовать себя хорошо сейчас.***
«Это просто благодарность за то, что она возилась со мной. Кроме того, праздник же, — твердит себе, продолжая лепить из теста шарики и продавливать в них формы сердечек обратной стороной вилки.» Просто благодарность. Не более. За Лизой ехать через час. Почти всë готово, остаётся только поставить выпекаться. Задумавшись, она закуривает в открытое настежь окно и смотрит на начинающее садиться ноябрьское солнце — облака одно за другим окрашиваются в пудровый, а земля принимает на себя последние тёплые лучи в этом году. Спустя нужное количество времени Кристина достаёт поднос с готовым печеньем. Подгорело. — Да блять... Ладно, тут вроде есть ещё живые, — бурчит себе под нос, выбирая самые негорелые. Пора бы уже выехать. Захарова накидывает чёрную кожанку, закрывая дверь на ключ; волнение подступает к горлу даже когда она ещё не заводит в машину. Когда она подъезжает к зданию, почти сразу к ней подходит индиго — вид у той поникший, в глаза не смотрит. Садится в машину, пристёгиваясь, и складывает руки на груди, смотря в тёмное окно. Молчит. — Как в универе? — подаёт хриплый голос Захарова, рукой поворачивает ключ зажигания. — Нормально, — сухо; Лиза закусывает щеку, подлинно стараясь вести себя, как прежде. Если Захарова поймёт, в чем дело, это будет её фатальный проигрыш. — Что-то случилось? — поворачивается к ней всем корпусом, насколько позволяет ранение, и слегка хмурит брови. Индиго мотает головой, прикрывая глаза. Так проще. Захарова нажимает на газ и ведет к дому, а Андрющенко размышляет, чем ей заняться сегодня. Обычный вторник. Что у неё там по расписанию, тренировка? Приехав, они выходят из машины. Индиго обходит авто, а Захарова проводит её пристальным взглядом — Лиза на фоне темно-оранжевого заката выглядит, как феникс. Дома, хоть и с открытыми двумя несчастными окнами, пахнет горелым. Лиза брови хмурит, расстроенный взгляд становится немного строже. — Что ты тут курила? — включает вытяжку, пройдя на кухню и осматривается — блюдце чистое, пепла нигде нет. — Ничего такого, — честно сознаётся Крис, выходя из зала и поднимая руки в спасительном жесте. Андрющенко кратко кивает, заваривая чай; в горле ком; пальцы едва заметно дрожат, когда заливают кипяток. Тут она чувствует лёгкое касание по плечу; оборачивается с двумя кружками в руках и выгибает бровь, смотря на Кристину — та улыбается, и Лиза не понимает, чему она тут лыбится. Но затем переводит взгляд за её плечо на стол и... Вот оно что. — Это ты сама сделала?.. — шепчет, переводя глаза на Захарову и обратно; та кивает, складывая пальцы сзади в замок. Индиго теряется. Резкий контраст эмоций вгоняет её в колебания, она уже успевает смириться с тем, что «Серпуховой» всë равно. Но это далеко не так. Кристинино сердце бьётся так быстро, ей кажется, что ритм эхом отдаётся по кухне; пальцы сзади впиваются друг в друга короткими ногтями в попытках унять это непонятное чувство в груди. Они стоят так несколько секунд. Лизу наконец отпускает и она улыбается — для Захаровой это ощущается, как глоток свежего воздуха. Андрющенко ставит чашки на стол, взглядом приглашая присесть, и Кристина отмирает, садясь напротив. Печенье светлое, круглое, а посередине сердечко из клубничного джема — не совсем одинаковой формы, но видно, что над каждой старались. Лиза без сомнений пробует первую. — Господи, — хрустит сладостью, прикрывая глаза. — Это так вкусно! — Тебе правда понравилось?.. — Захарова недоверчиво косится на неё, отпивая чай; она действительно не представляет, что смогла бы когда-нибудь приготовить что-то стоящее, даже следуя чёткому рецепту. — Шутишь? Это настоящий гастрономический оргазм, — ухмыляется индиго с набитым ртом. Кристина распахивает глаза и чуть ли не давится чаем, а Андрющенко довольно уплетает впрямь вкусное угощение. Стало так приятно на душе, что весь утренний укол как рукой сняло. — А ты почему не кушаешь? — отпивает чай, наклонив голову в бок; лицо Захаровой немного задумчивое, оттого выглядит уставшим. — Яд мне сюда подсыпала? От Лизиной шутки Крис вздрагивает, возвращаясь в реальность, и бросает немного напуганный взгляд на неё; та тихо смеётся, протягивая к её губам печенье с руки. — Я шучу. Просто поешь со мной, — Захарова опускает взгляд на её руку, а затем поднимает вновь в глаза; пробует кусочек. «Прелесть, — Андрющенко наблюдает за ней с приоткрытыми губами, пленясь.» Кристина вдруг поднимается, уходя за дверь; Лиза недоумевающе глядит ей вслед, как тут голос соседки зовёт её из зала. Индиго покорно проходит в комнату, всë ещё недоумевая, и как раз в этот момент Захарова поворачивается к ней с коробкой в руках. Увесистой коробкой. — С днём рождения. Андрющенко застывает, будто пропадая вновь; принимает подарок, смотря прямо на Кристину и не веря. Она не забыла. Тепло разливается кровью по венам, из области грудной клетки по всему телу, лишь затем доходя до рассудка; губы Лизы растягиваются в улыбке. Захарова не может признаться, что хотела увидеть её улыбку. Такую исключительно особенную, похожую только на одно Солнце улыбку. — Спасибо... — тихо. Андрющенко садится на диванчик, снимая нежно-розовую ленту за край и распуская аккуратный бант, распаковывает серую бумагу. Кристина наблюдает за её эмоциями. Она сама в их выражении скупа, ведь попросту не знает, как ими управлять — но ей нравятся эмоции Лизы. Нравится смотреть, как индиго радуется, и умиляться с этого глубоко внутри, выражая это всего-навсего приподнятыми уголками губ. — Амстердамские краски для ткани от Royal Talens... — глаза девушки округляются до пяти копеек, когда она читает название на коробке; ровно под ней лежит ещё одна коробка потоньше. — И профессиональные кисточки из натурального ворса... — Для баловства, — Захарова усмехается; она сидит, поджав колено под подбородок и смотрит на счастливую улыбку индиго. Андрющенко прижимает подарок к груди, закусив губу, а затем бережно откладывает его на стол, закрывая лицо руками; Кристина протягивает ладонь и убирает их с её лица, улыбаясь своими милыми ямочками в ответ. Лиза готова поклясться, что не видела ничего искреннее.***
— А потом он упал в речку вместе с тарзанкой, — полушепотом рассказывает Захарова, сидя в позе лотоса, — и распугал всю рыбу. Индиго тихо смеётся, прикрывая улыбку ребром ладони и щурится. — Вот что ты со мной делаешь? Я теперь тоже хочу на рыбалку, — обнимая колени, глядит той в глаза. Они сидят в зале на диванчике до утра, рассказывая друг другу истории в темноте — только лунное сияние светит на них. — Съездим как-нибудь, — Кристина смотрит так же; говорит, даже не задумываясь. — Как потеплеет. Сейчас, наверное, около семи часов утра — солнце только начинает вставать, лучи раннего рассвета пробиваются через окно в комнату и освещают точëные черты лица Лизы. Тишина. Изящный маленький нос подсвечивается, глаза приобретают тёплый зеленоватый оттенок, так красиво перекликающийся с её тёмными, словно чёрный бархат, волосами. Длинные ресницы подчёркивают выразительные глаза, а тонкие чёрные брови слегка приподняты. Индиго целиком вся такая утончённая, изысканная. Красивая. Взгляд Кристины задерживается на её персиковых губах. А взгляд Лизы напротив скользит по лицу Захаровой, и, заметив взгляд в ответ... Она опускает коленки вниз и подается вперёд, приблизившись к её губам. Спустя мгновение дрожащие губы Лизы робко прикасаются к губам Кристины. Та вздрагивает, но не отстраняется. Ладонь индиго ложится ей на щеку, нежно поглаживая по ней большим пальцем. Господи. Андрющенко трепетно сминает шершавые губы, едва касаясь их своими искусанными. Как же приятно. Кристина затаивает дыхание, прикрыв глаза; её разум и здравый смысл словно отключаются, давая волю аффекту, и за долю секунды она чувствует, как разлетается на миллион осколков. Щеки Кристины тут же покрываются румянцем, как только чужой язык аккуратно проникает меж её губ, влажно касаясь и вырисовывая кончиком незамысловатые узоры. Лиза целует аккуратно. Настолько ласково и ломко, насколько только способна. Чувствуя, как Захарова отвечает, у неё в самом деле дрожит сердце. Язык медленно переплетается с другим, пальцы индиго поднимаются к затылку девушки, чтобы притянуть ближе, но та сама опирается на чужие острые плечи, углубляя поцелуй. Отстраняются они лишь тогда, когда заканчивается воздух.