***
Субботним днём девушки едут в «клубничку». Небо пасмурное, ветер такой сильный, что ветви деревьев качаются, как маятники. Лиза любит такую погоду. — Крис, а зачем нам туда? — только в машине наконец решается спросить индиго, хлопнув длинными ресницами; впервые Захарова берёт её куда-то с собой. — Кира пригласила кальян тестировать, — тянет на себя кулису КПП. — А-а-а... Но я же не буду, — недоуменно выгибает тонкую бровь. — Помню, — но у Кристины и мысли не было, чтобы ехать без Лизы. Андрющенко бросает взгляд на неё, а затем быстро переводит его вновь в окно, подпирая ладонью щеку и прикрывая ею улыбку. В баре их встречает Кира, махая кружевной салфеткой для рюмок. Захарова стукается с ней кулаком, а Лиза повторяет за ней этот жест. Тут практически ничего не изменилось — только людей нет и прожектора не горят разными цветами. — Кисуль, твой сок привезли, — бармен мастерски наливает в стакан вишнёвый сок. «Кисуль?» Кристина слегка хмурится; глядит немного продолжительно на индиго, которая не реагирует как-то особенно — лишь улыбается, благодаря подругу. Отбросив мысли, Захарова проводит тыльной стороной ладони по подбородку, облокотившись о стойку. — А ты что будешь? — Кира ставит сок для Лизы перед ней. — Ничего, я за рулём, — поднимает уголки губ; сегодня она точно пить не будет. — О какие мы, — качает головой, улыбаясь. — Так что, сразу к сладенькому? — Показывай давай, самой интересно, — Андрющенко улыбается. Пока Кира копошится с конструкцией, Кристина нагло берет сок Лизы и отпивает с него. — Эй! — хмурится, легонько пихая в плечо, а девушка не меняется в лице, как так и надо; вкусный такой, кислый, что аж скулы сводит. — Готово! — красивый бордовый бутылек с позолоченным креплением красуется на стойке, словно тут всегда и было ему место; Крис присвистывает. — Стоит, наверное, тысяч триста, — Кира на это лишь загадочно улыбается, заливая под разогретые угли смесь для кальяна, напоминающую Лизе варенье. — Что за вкус? — Микс виноград, гранат и мята, — протягивает мундштук Захаровой, — будешь первой? — Спрашиваешь ещё, — усмехается и прислоняет конец к губам, затягиваясь. Приятный горячий воздух со сладковатым привкусом проходится по горлу, оставляя после себя раскрываться вкус — сначала чувствуется виноград с мятой и холодком, а затем яркий кисло-сладкий гранат. Кристина выдыхает пар через нос, и индиго тихо смеётся с этого. — Охуенно. — Знала, что тебе понравится, — довольная ухмылка. Захарова возвращает ей приспособление, и Кира затягивается во второй раз, после полностью соглашаясь со словами Крис частыми кивками. Лиза наблюдает за ними, слабо улыбаясь и иногда о чём-то шутя. Видно, что те поладили, и Андрющенко нравится просто смотреть на такую общительную Кристину, какой никогда её не видела. Как она улыбается и активно жестикулирует, когда рассказывает какую-то историю про бомжа из её родного посёлка, который заставлял её брата и его друзей строиться в линейку и отжиматься в грязи под званием «бывшего военного»; его прозвали «код красный» после случая, когда он вышел из своей халабуды в кустах и странно показывал на запястье, намекая поспешить, а затем резко побежал на них. — Дождь, грязь, слякость — вообще плевать! Упал, отжался, иначе палкой по копчику, и всë равно отожмешься. Идём мы, значит, со Славиком на камушки к пацанам и Дену. Этот же, хлюпик, его он прям гонял не по-детски. Просит меня, типа, давай скажем, что ты моя девушка и мы на свидании, он при тебе не будет до меня доебываться. — А ты че? Засосалась с ним? — ухмыляется бармен. — Пф, делать мне нечего! Нет, я выручила братана, но на такой подвиг я не была готова. Ну, что мы, мы пришли, я шла первой, естественно, этот рыцарь печального образа за мной. Заходим — на камушках, это такие глыбы бетонные, стоит пивас, а пацаны с Денчиком стоят в шеренгу! И Серега, в адидасах своих, строит их, орёт, как начальник. Замечает нас и хочет подключить. Ну, что ты думаешь? Пятки сверкали! Мы побежали в секонд-хенд, который под землей, типа подвал или бомбоубежище, не знаю. Будто в девяностые зашли, честное слово. Столько шмотья оттуда. — Как же он нужду-то справляет?! С белками в лесу? — От него женщина какая-то постоянно выходит, — загадочно усмехается Крис. — Вот, правильно! Походу, за еду он её и шмонает. — Ну, как сказать. Роман, хороший мой товарищ, банку сгущенки променял у него на пачку, когда малым был не продавали. А так, Серега живёт на сдачу купленных малолеткам сигарет или алкашки. — Вот же устроился мужик в жизни, вот это я понимаю! Чисто моё будущее. — Славик тоже так говорил, но код красный ещё пытался деньги за добровольно-принудительные тренировки брать, — затягивается, — а Славик мне и отвечал, типа, не хватало ещё, чтобы меня тренировал какой-то бомж с кустов. Лиза смеется вместе с Кирой; последняя, покуривая кальян, вставляет, что хотела бы с ним выпить пива на досуге.***
Слышится треск стекла. В помещение врывается четверо людей в чёрном, вооружённые кинжалами, и только один держит в руках пистолет. Быстро метнув взглядом, мужчина сразу же направляет ствол... — Эй, какого хуя?!.. — бармен резко поднимает руки вверх, но указывает глок на Андрющенко. Как тут главному из них, с пистолетом, вонзается в стопу что-то острое. Кристина реагирует быстро, метко достав из-под подошвы ботинка лезвие и проткнув тому ногу, заставляя потерять равновесие. — Шумахер?.. Он, явно не ожидавший, роняет ствол. Пока глава падает, остальные набрасываются на Захарову, которая стоит теперь к ним ближе всех. Хотя Андрющенко — их главная цель, они бы не пошли на неё с одними ножиками, а особенно, когда узналось, кто её охраняет. Прозвище Захаровой заставляет стынуть кровь в жилах даже самых опытных. Сердце индиго скатывается в пятки. Какой бы непреклонной она не была на счёт эмоций, связанных со страхом, человеческие инстинкты никто не отменял. Она то открывает рот, то закрывает его, а ногти впиваются в ладони. — Уходи!.. — выкрикивает Кристина, отбиваясь голыми кулаками, а в удавшийся момент хватает пистолет на полу; Лиза пятится назад, у неё в руках нет ничего, чем можно было бы защититься или защитить Захарову, не говоря уже о том, умеет ли она управляться с оружием. — Уходи, говорю же! Кристина успевает получить два удара острием в живот до того момента, как выстреливает в одного. Индиго ахает в страхе, а Кира тащит её за руку в подсобку и наклоняется над ней, закрыв двери. — Тихо. Без паники, слышишь? — успокаивающе приговаривая, она прислушивается; ещё несколько выстрелов — выходить было бы самоубийством. Лиза трясется, руки её не слушаются, но она с трудом берёт телефон и спешит набрать мед. отряд; с каждым выстрелом она вздрагивает всем телом, молясь, чтобы это была не Захарова. — Юль, в к-клубничку... Б-быстрее... — страх за напарницу сильнее, чем страх за собственную жизнь. Когда скорый отряд приезжает, мёртвые тела лежат на полу, образовывая кровавое месиво. На улице идёт дождь. Захарова курит, сидя на барном стульчике и прикрывая ладонью пару ран на животе; кровь течёт меж её пальцев и просачивается к брюкам. Она понимает, что это был пробный выстрел. Просто разведка. А отправили к ним обыкновенное пушечное мясо. Андрющенко выбегает к Кристине, лицо которой не выражает никаких эмоций; она лишь выгибает бровь, мол, что с индиго. А Лиза на грани истерики; и вид Захаровой, когда она просто сидит и курит среди кучки трупов, вся в крови и с серьёзной раной, ещё сильнее вгоняет в ступор и абсурд. — Ты как? — Кира выходит следом и резко тормозит; её брови сводятся к переносице. — Ух ë... — Как будто мне вонзили кинжал в живот, ничего особенного, — Крис усмехается, выдыхая дым. — Пить очень хочу. — Нельзя... — подаёт шёпотом охрипший голос Андрющенко. — С раной на животе нельзя. Захарова супится, а Кира достаёт бутылку водки и наливает стопку, протянув затем, дабы та хоть немного обработала. Двери распахиваются. — Что у вас стряслось?! — Юля сразу подбегает к Кристине; Лиза всë ещё стоит на месте, тупо смотря на Захарову, и дрожаще сглатывает. — Ох... Когда Кристину кладут на койку и начинают проводить домедицинскую помощь, Кира выжидающе смотрит на Андрющенко. — Я заплачу, — сипло и без объяснений; в горле образовалась пустыня Сахара. — Подожди. Кто эти люди? — татуированные руки складываются на груди; Медведева боковым зрением наблюдает за тем, как трупы помещают в чёрные мешки. Лиза ведёт плечами, как от мороза — она правда не знает. — Я заплачу, — повторяет индиго, вернув уверенность в голосе. — Только в полицию не звони. — Почему? — та молчит, поджав губы; ещё минут десять нахождения здесь, и она точно не сдержится. Если бы она рассказала Кире и та позвонила бы в полицию, кто знает, как главные этих людей перевернули бы ситуацию? Тем более, когда они все мертвы. Лиза банально не хочет впутывать в это всë подругу и усложнять и так не очень хорошо сложившиеся обстоятельства. У Киры остается уйма вопросов. Основные из них... Как Кристина справилась с ними одна? Какова причина нападения? Но она лишь вздыхает и сдержанно кивает, хотя ей очень не хочется сейчас вестись на поводу. Однако проблем с законом хочется ей меньше. Чикина входит в бар, когда тут уже начали проводить уборку отряд и девушки: Лиза отмывает столы от пятен, а бармен чуть ли не блюет от вида крови, поэтому собирает осколки окон в мусорный пакет. — Как Кристина?.. — голос индиго заново охрип; в нём слышится беспокойство. — В сознании. Но она наотрез отказывается ехать в больницу, а без её согласия, ты же знаешь... — та кивает, вздыхая. Проходит к машине скорой помощи и поднимается к палате, оставляя Киру и Юлю одних. — Может, вискаря? — С удовольствием, — выдыхает медсестра.***
Пройдя к Захаровой, она осматривает её, закусывая губу — та теперь в белых одеяниях с длинным рукавом, из-под рубахи виднеются наложенные швы и бинт. — Прикинь, врачи нормальные. Прямо тут меня зашили, — улыбается, бросая взгляд на индиго снизу вверх; и лицо Захаровой не выражает ничего, кроме привычного спокойствия. — Почему ты не хочешь в больницу? — вопрос в лоб; Андрющенко складывает руки на груди с целью скрыть дрожь в пальцах. Как же она рада, что всë обошлось. — Из-за двух царапин? — усмехается; глаза Андрющенко строгие, видно, что волнуется. — Да ладно тебе, и не такое бывало. Поехали домой уже скорее. На самом деле, для Кристины это правда не в новинку — она пережила столько операций, что эти раны кажутся детским лепетом. Но Лиза ведь не знает о её жизни. Она тяжело выдыхает, проводя руками по волосам и останавливается на лице, затем возвращаясь в бар. Те сидят за стойкой и общаются на отдалённые от произошедшего темы, попивая алкоголь. Когда подходит индиго, они немного слишком быстро отсаживаются друг от друга, а Чикина смущённо улыбается. — Юль, дашь рекомендации по уходу за упёртым бараном? — Ты кого бараном назвала?! — слышится сзади; Кристина ковыляет к ним на полусогнутых; Юля и Кира переглядываются. — А ты куда попёрла?! — поворачивается к ней Лиза. — Тебе нельзя вставать, быстро иди обратно! — А ты мне не указывай, — садится рядом с Андрющенко, ложась грудью на стойку; индиго вздыхает. «Вот и что мне с ней делать...» Медсестра вводит Лизу в курс дела, попутно доставая из своей аптечки препараты и инструкцию к ним, а после впихивает в руки всю аптечку. Поблагодарив, они кое-как выходят из здания. Наблюдая за Чикиной, Кира ухмыляется, наклонившись к её уху и обдав его горячим дыханием. — А тебе идёт быть медсестрой.***
Лиза вызывает водителя и помогает Кристине сесть, хоть та и возмущается, мол, не полумертвая же. Андрющенко это её поведение начинает раздражать. Хотя у обоих это, скорее, защитная реакция: спокойствие Захаровой и злость индиго. Только бы не думать о той перестрелке-поножовщине. Едут они молча, как и заходят в квартиру. Лиза кидает вещи Кристины в стиральную машину и решает разобраться с лекарствами. Юля сказала, что нужно обработать сразу по приезде и ещё раз перед сном, а если что-то пойдёт не так, то звонить ей. Захарова делает вид, что ей не больно, когда Лиза просит её выпрямиться, чтобы обработать рану; ливень бьет крупными каплями за окном. — Да всë нормально, может, не надо? — опирается локтями назад; как же она не любит эти процедуры. — Помолчи уже, — фыркает Андрющенко и присаживается перед ней. Подняв больничную футболку, индиго замирает. По торсу Кристины, помимо свежей зашитой раны, простирается множество шрамов, как глубоких, так и не очень, а также следы от сегодняшних синяков по бокам. — Ну что ты там разглядываешь? — Захарова устало закидывает голову назад. Лиза смаргивает; начинает разматывать бинт, затем капает на вату перекись, принявшись обрабатывать. Кристина наблюдает за её точными аккуратными движениями, замечая, как та осторожничает с ней; морщится, сжимая в руках простыни. — Тш, скоро пройдёт, — индиго дует на рану холодным воздухом, слегка успокаивая шипящую кровь. — Терпимо, — отмахивается; касания Андрющенко ощущаются даже немного приятно. Та меняет ей пропитанные кровью бинты на свежие. — Крис, — заправляет аккуратно вату под бинт, чтобы швы не растянулись. — В потасовке один из тех парней назвал тебя Шумахер... Черт. Походу узнали. — Он не про меня. Не бери в голову, — смотрит на её сосредоточенное лицо и как та поднимает глаза в чужие напротив. Лиза принимает решение не допрашивать, а Кристина всë равно бы не ответила. — Вот и всë, — складывает обратно в аптечку принадлежности и вскоре выходит, оставляя Захарову одну в комнате. По правде говоря, Кристине не по себе — осадок внутри кричит о том, что совсем скоро ей нужно будет выйти обратно на работу к отцу, а она начинает привыкать жить нормально. Ну, если не считать подобных происшествий и её тренировок. Спустя несколько минут Лиза возвращается с нарезанными фруктами и чаем; Захарова глядит на неё удивлённо, поджимая колени, пока та ставит это всë на стол. — Я подогрею суп, — мягко произносит из проёма двери, а затем добавляет строго. — Чтобы съела всю тарелку. Тебе необходимы силы. Не дожидаясь ответа, она выходит на кухню; скатывается спиной по двери вниз, закрывая ладонями рот и слушая стук дождя. События дня мелькают в голове отрывками, а то, как Кристину пырнули, она не забудет никогда; и та ещё так легко реагирует. Лиза находится просто в полнейшем недоумении, как хрупкая девушка повалила нескольких мужиков. На душе всë ещё моторошно, кровь всë ещё кипит; но с осознанием и успокоением становится так приятно, что аж сердце трепещет. «Кто же ты такая, Кристина Серпухова?»