***
Контракты компании «King» пополняются новыми. Оставлять Черри без присмотра каждый раз становится всë труднее, поэтому девушки отвозят его к Виолетте; а та всегда радушно принимает его, как родного. Кормит его, играет с ним и на прогулку вместе с Аляской выводит. Как-то так получается, что… Это третья сделка за месяц, с которой Лизе с Кристиной приходится убегать, накануне убив нескольких охранников; и на них впервые вызвали полицию, благо, время дневное и Захарова решает вывезти всë так, как привыкла. Она жмёт на газ на полной скорости. Лиза, уже наученная жизнью и ремнём пристегнутая, таращится на быстро сменяющуюся дорогу, то и дело назад оглядываясь на хвосты; взгляд бросает на Кристину, которая спокойно только за дорогой и следит. — Это пиздец… — Без паники, всë нормально будет. — Кристин, они нам на пятки наступают! — Да не ссы ты, — останавливается в центре и индиго за руку волочит в толпу людей. Шумно. Все толкаются, бегут в метро в час пик; Андрющенко теряет её из виду, и её лишь рука ведёт, которая сжимает ладонь крепко. Сзади слышатся крики. — Куда они делись?!.. Но Лиза не особо вслушивается. Они летят сквозь эту толпу, перешагивая, в торговый центр, в котором ещё больше людей; и Захарова бежит в рандомный магазин одежды, неизменно держа за руку Андрющенко. — Мне эта нравится, — бросает консультантке, хватая рандомную кофту и забегает в примерочную, вталкивая туда индиго. А у той глаза напуганные до ужаса, она растерянно смотрит на Кристину, к стенке прижавшись. Адреналин в крови бушует, так, что сердце едва из груди не выпрыгивает. — Тс, — к губам указательный палец прижимает, с улыбкой обнимая её и смеется тихо так. Вид у неё забавный такой. Кофта лилового цвета благополучно оказывается на крючке. — Крис… — обнимает за спину в ответ, почему-то шепча. — М-м? — А если нас заметили?.. — лбом в плечо её утыкается. — Не заметили, — убеждающе; за подбородок её лицо к себе поворачивает и смотрит в глаза доверительно; а Лиза кивает, сглатывая судорожно; Захарова к её губам мягким прижимается, и та отвечает, глаза прикрывает, спиной к стенке полностью прислоняясь. Добираться до машины приходится через пятнадцать минут, когда хвост отстаёт; Кристина вручает кофту обратно консультантке со словами: — Не подошла. И они просто сматываются к автомобилю, езжая сразу к дому; Лиза дрожит вся на месте, оглядываясь назад, цепко держась пальцами за сиденье; а Кристина вздыхает сдавленно, отдалённо понимая, что это на самом деле так неправильно. Пусть сама никогда не знала, как правильно. Это очевидно. Она не нарушает своего слова, когда собирается ехать на базу гелионов. — Я ненадолго уеду, нужно дельце одно закрыть, — кепку надевает. — Можно с тобой?.. — снова этот взгляд; но Кристина не смотрит; это слишком опасно. — Нет, сейчас поздно и… Лучше ложись спать, — по щеке гладит, улыбнувшись, и лишь потом в глаза лесные смотрит; а там грусть такая, что Захарова готова бросить всë и остаться с ней… — Я не смогу уснуть… — Лиз… — Солнце, ты не подумай, я тебе доверяю, дело не в этом вообще, просто, — выдыхает, кулак сжимая за спиной, — я так переживаю за тебя, и… Знаешь, я могла бы быть полезной, если ты расскажешь, что нужно сделать… — Я не прощу себе, если с тобой что-то случится, — отрезает, головой качая. — Но со мной ничего не случится! Я карате знаю! — и показывает демонстративно удары; Кристина наблюдает за ней, губы поджимая в улыбке слабой. — Хорошо, я буду иметь в виду. — Возьми меня с собой… Захарова вздыхает, обнимая её успокаивающе, а взглядом скользит по комнате в метаниях. Ссориться с ней невозможно. — Я… Ладно, только не сегодня, договорились?.. — шепчет хрипло; Андрющенко в волосы её утыкается носом и кивает; вроде бы компромисс. Хоть что-то — Лиза рада, что добилась хотя бы чего-то, ведь мириться с этим всем она не собирается. Кристина едет по той же дороге, только теперь предусмотрительно перепроверив все предохранители. Очень хорошо, что на местности вовсе нет машин — тот охранник, видимо, общественным транспортом добирается. — Здарова, — вваливается в парадную, проходя сразу к нему; а тот сидит на иголках весь, от каждого шороха шарахаясь. Кристина на стол ладони кладёт и смотрит на него исподлобья. — Помнишь меня? — Ты… Тот вор, — он выдыхает, документы какие-то из папки доставая; Захарова бровь вскидывает в удивлении; надо же, узнал. — Мне нужно закончить, ты помнишь, так что докладывай. — Они не приезжали больше, — бумаги раскладывает, и всех их объединяет одно. — И… Я не знал, какой именно Андрей тебе был нужен… — Блять, спасибо тебе! — она быстро документы перебирает, ища в них нужную фамилию; и таки находит Андрющенко Андрея. То, что нужно. Она этот свёрток так бережно в рюкзак свой кладёт, словно это золотой слиток. — Не за что, — улыбается в ответ, на место садясь. — Я ухожу с поста на следующей неделе. Нашёл новую работу. Там не так платят, конечно, но зато человеком себя чувствую. Тебе спасибо. — Я нихуя не сделал…-л, — на радостях она чуть ошибку не совершает, за плечо его потряхивая. — Всë в твоих руках. Но а затем она на задание мафии едет, ведь времени ещё достаточно было; индиго из дома не звонит — её только Черри от одиночества съедающего спасает; она внутри себя осознаёт, что, наверное, как-то это ненормально, что она без неё, как наркоман без дозы, что от человека зависимым быть это болезнь какая-то; но часто себя одергивает, что это из-за волнения за неё, а не побочные эффекты… Когда Захарова возвращается домой около четырёх утра, вся грязная и избитая, трезвая, Лиза её в ванную сразу отводит и сама одежду громоздкую снять помогает, к душу готовит, волосы белоснежные расчесывает, а та и не против — устала, как собака; и прикосновения Андрющенко всегда были приятными. — Солнце… — тянет шепотом, когда та почти в сон проваливается; — Чего тебе? — улыбается слегка, один глаз приоткрыв; — На живот переворачивайся. — О, мы новую позу попробуем? — Блять, Крис! — цыкает, глаза закатывая и сама её переворачивает по своей команде; Захарова любопытно взгляд назад бросает. — Что ты… О… Боже мой… — выдыхает резко, когда пальцы индиго на её плечах оказываются и массировать начинают. А потом домашнюю футболку приподнимают. Напряженные мышцы, такие твёрдые на ощупь, расслабляются постепенно под мягким давлением; шея, лопатки, вдоль позвоночника — пощипывания помогают полностью перезагрузиться. — Расслабь плечи. — Да я уже расслабила, — мямлит откуда-то снизу, в подушку утыкаясь. — Нет. Они у тебя как камень, — очерчивает костяшками каждый позвонок. — Ты меня совсем в кашу превращаешь, — усмехается, чувствуя, как напряжение сходит на нет; и так в сон клонит, хотя раньше ей требовалось какое-то время, чтобы заснуть. А когда Лиза наклоняется, чтобы поцелуи оставить… Кристина и вовсе к подушке лицом прижимается, вздрагивая каждый раз от губ ледяных. Но Андрющенко исправляет ситуацию, пустив мягкие лапы Черри бегать по её спине. — Я у тебя ещё одну эрогенку нашла, — ухмыляется довольно, по спине поглаживая. — Не отрицаю… Ладно, на следующий день она уже полноценно садится прочитывать дело Андрющенко, пока младшая Андрющенко на парах — но не находит ни мотива, ни личностей определённых. Видимо, этот свёрток всего лишь справка о том, что это было. Заказное убийство. Она отправляет Денису содержимое, и её колотит негодование. — Алло, какого хуя они не пишут, кто убил его? — А у меня вопрос с ходу, нахуй тебе эти Андрющенки сдались? — Ден спрашивает без злобы, но Кристина почему-то вспыхивает. — Это необходимость. — Не припомню, чтобы босс давал такое задание. — Ден, пожалуйста, — сквозь зубы цедит, по лбу ладонью проводя, — найди по ним всë, что можешь… Это важно для меня. — Когда ты так говоришь, мне страшно становится, — шутит, глоток кофе делая, — и не совсем из-за того, что ты так никогда не говорила. — Бойся меня, — вздыхает, улыбаясь тоже. — Их основная база, где собрана вся информация, находится в Финляндии, — тараторит, по клавиатуре клацая; глаза Кристины на лоб лезут. — Блять… Пиздец… — Маршрут составить? — Да, можешь начать… Но я в ближайшее время точно не смогу, — мозг накидывает варианты, но все они какие-то скользкие, поэтому Кристина решает на апрель отложить. — Оно и понятно, — смеётся в трубку, — знала бы ты ещё финский. Затусила бы там с ними, вообще пропала бы! — Да ну тебя, — хмыкает. В действительности, с работой Шумахер ей сейчас далеко не до Финляндии. Она всë так же выполняет задания, но когда Лиза вызвалась ей помогать… Она ведь уже пообещала и отвертеться никак не может. Это она здесь телохранитель, какого черта вообще?! — Лиз, это не совсем по нашим обязанностям, не думаешь? — в машину садясь, она мотор заводит. — Я бы сказала, что мне всë равно. Но нет, — и её понять можно; и Захарова понимает, что сама бы на себе волосы рвала, если бы Лиза занималась… Она представить себе этого не может. Но ведь она умеет управляться с оружием, в отличие от некоторых. — Сидишь в машине и не высовываешься. Понятно? — строго ребром ладони воздух режет. — Да-да, я всë помню, — вздыхает; Кристина не выпускает её вообще, хотя она хотела участвовать; но Кристина усилие прилагает, чтобы подавить волнение бушующее. — Вниз сейчас ложись, — снова командует; Лизе не нравится. — Какого хрена ты так печешься, здесь темно и нет никого. — Лиза, блять… — шипит, так и норовясь ей рот заклеить скотчем из-под бардачка в машине. Та глаза закатывает и послушно ложится, причитая себе под нос; а потом Захарова выходит из машины, направляясь прямиком к зданию. И если бы всë прошло так гладко. Под выстрел громкий уворачивается, как другой парень её к стенке откидывает — она затылком о кирпичную стенку ударяется, да так, что всë тело гудит и она не сразу на твердую землю становится; опирается на руку, смутно разглядывая силуэт; а Андрющенко этот силуэт, что намеревается вновь подойти, кулаки оголяя, сзади вырубает каким-то бревном с дерева — он ослабленно грохается на асфальт. Один из последних. Лиза подлетает к Кристине и за руку её хватает, на руки её кое-как поднимает и тащит в переулок темный, пока другие дружки не подтянулись. На эмоциях она не сразу вкуривает, что сделала, и на первом месте у неё безопасность Кристины стоит. — Какая же ты сволочь, Серпухова! — за предплечья держит, к уровню своих глаз приподнимая; а та целует её резко, наоборот под себя подминая и к стенке теперь её прижимает всем корпусом; индиго всем телом вздрагивает от холода кирпичей, на поцелуй отвечая — глубокий, мокрый, быстрый, слишком разный, из крайности в крайность словно — у неё ноги подкашиваются. Но когда время приходит отстраняться, она пощечину ей лепит; Кристина ожидала. «А если бы я сделала всë так, как ты сказала?! Мне тебя с асфальта наутро соскребать?! — хочется ей выкрикнуть.» Но ещё один поцелуй с толку сбивает. Такой же. Ещё. Лиза стонет в поцелуй недовольно, но Кристина руки вдруг под её кофту протягивает, ледяными с улицы пальцами её рёбер касаясь; и Лиза просто замирает; на руки её свои сначала кладёт, потом по щекам её гладит, чуть от себя отстраняя и в глаза смотрит, дыша тягостно; прежний страх в груди рассасывается вместе с тем самым чувством внутри; она дышит тяжело, притупляя желание поцеловать её снова; и Захарова горячим дыханием её шею опаляет, прежде чем поцелуй там оставляя с засосом. — Ты… — прохладный мартовский ветер гладит лицо и всë тело сквозь одежду; а Луна светит так высоко, за многоэтажкой скрываясь; россыпь звезд на небе подсвечивая. Кристина оставляет ещё одну отметину, руками пробираясь выше; Лиза голову резко назад закидывает и губу закусывает, жмурясь; — В машине… Хотя бы… — сквозь зубы воздух выпускает; и Захарова за руку её подхватывает, чуть сжимая её в пальцах; к машине добегая, дверцу открывает рывком и заталкивает туда Андрющенко, а после на педаль жмёт. Она-то миссию свою выполнила, к счастью. Лиза дыхание переводит, на грудь ладонь положив — сердце колотится неистово; она поглядывает на Кристину, которая выглядит как обычно; и её смущение непонятное берёт, хотя прежде она не испытывала его так часто, чтобы… Автомобиль останавливается в неизвестном месте, — наверное, здесь безопасно, ведь в округе ни души. Андрющенко заглянуть в окно собирается, как тут её к сидению спиной прижимают — она сглатывает, воздух в легкие полные вдыхая; шершавые губы поцелуй оставляют под ухом, и Лиза снова чувствует, как сама вся бьётся вместе с сердцем своим; кровь в жилах закипает. И Лиза, может быть, хотела бы что-то спросить, но… Захарова её кофту беспардонно срывает так, чтобы ключицы открылись, и целует их с силой, чтобы засосы яркие оставить; Лиза ладони ледяные на шею её кладёт и выдыхает судорожно; когда Кристина её бедра поднимает и самостоятельно разворачивает, к себе подтягивает и брюки снимает, она ухмыляется. Она одними поцелуями способна заставить её тонуть в желании. А та от внезапных её действий теряется, запястье ко рту прижимает, тихо простонав как только почувствовав поцелуй буквально внутри себя. «Как же…» Захарова двигает языком быстро, точно зная, где концентрироваться, — даже грубо, если это наречие применимо к языку; а индиго сгорает от этого будоражащего чувства, начиная стонать всë больше, запястье своё кусая, а коленками в сидения упираясь; Вселенную благодаря, что окна машины Захаровой затемнённые. Всë тело дрожит в страстной эйфории вперемешку с волнением и адреналином, ещё не покинувшим её — в машине становится слишком душно, кажется, прямо по окнам скоро будут стекать капли. — Кристин… — практически стонет её имя, чувствуя на своих бёдрах крепкую хватку сильных рук; будут мелкие синяки. — М-м? — мычит оттуда, не отстраняясь, и Лиза выгибается в спине сильно, хмурясь и дыша так же часто, как бьется её сердце; — Ты в край ахуела… Лиза чувствует её улыбку физически. Она вздрагивает всем телом своим, когда Захарова доводит её — так быстро, грязно, слишком приятно, что Лиза вовсе забывает, кто она и что она здесь делает; протяжно стонет, ноги скашивая; Кристина усмехается, слизывая всë, целуя её вокруг и только тогда отстраняется; помогает ей натянуть одежду, и поцелуй внезапный в губы свои получает — Лиза её за волосы в расслабленном хвосте тянет и в губы эти наглые впивается, хмурясь так же, но целует так нежно и мягко, что Захарова сама тает. Андрющенко вправду помогает на заданиях. Она окно открывает, жадно вдыхая воздух; Захарова смотрит на неё с улыбкой. — А если я его убила?.. — боязливо осознаёт, за голову хватаясь; а Кристина усмехается так по-родному; — Ну всë, теперь тебя только в тюрьму, — Лиза взгляд бросает на неё по истине испуганный; та его ловит и качает головой, тихо посмеиваясь. — Не убила. Сто процентов, — и Лиза успевает, вроде как, успокоиться, как Захарова продолжает. — У тебя… — она замирает, и страх ещё не до конца отогнанный на место возвращается. — Кишка тонка. Типа, Андрющенко недостаточно сильная? — Пошла нахуй! — Всë-всë, — воду отпивает с бутылки, припарковавшись, — правда, Лиз. Он живой, хотя, по-хорошему, ему бы под землей гнить. Успокаивает. На самом деле, Захарова не позволила бы ей убить кого-то. Эти мучения, когда голоса убитых снятся тебе, но тебе приходится просто свыкнуться с ними; когда ты видишь у себя в мыслях, как их родные плачут над могилами, как все обвинения упираются в тебя, каким бы человек ни был при жизни; когда тебя проклинают сотни людей и желают тебе самому гибели… Она бы ни за что не позволила Лизе ощутить нечто подобное.***
На гитаре Кристина играет уже бодрее. Она вечно записывает что-то в свой телефон, и когда Лиза пытается заглянуть, то прячет его. — Ну что ты там прячешь от меня? — щурится, на коленки её ложась головой. — С любовницами переписываешься? — Конечно, — кивает, взгляд от телефона не отрывая и печатая что-то теперь одной рукой; второй по голове Андрющенко гладя и по лицу случайно проводит; — Ну как, присмотрелась к кому-то? — брови поднимает в сарказме, губы в улыбке растягивая; — Ага, есть тут одна, вредная дохуя, — откладывает телефон и смотрит в глаза той; наклоняется, в поцелуй её губы словить намереваясь; а Лиза голову отворачивает, на груди руки складывая и парировать продолжает. — Красивая? — Очень. — М-м-м… — С волосами синими такими, прикольными. — Ага, ну да. Знаю я её, — гладит на руки прыгнувшего щенка; — Да ты что? — Скажи сразу, что встречаешься с Мейби Бейби. Пауза. — Это кто? Андрющенко округляет глаза. — Ты не знаешь, кто такая Мейби Бейби?! Кристина тупит взгляд, пытаясь вспомнить; — Я серьёзно займусь твоим музыкальным кругозором, — строго произносит индиго, хмурясь. — Мейби Бейби это что-то на английском… — тянет, назад откидываясь; щенок за ней бежит и чуть ли на лицо не садится. — Черри, блять. Лиза берётся за маркер перманентный черного цвета и пишет на её бедре; Кристина приподнимается, когда чувствует холод чернил; красуется надпись: «Je t'aime». — И что это значит? — усмехается, наблюдая, как Лиза выводит маркером простые слова; — То же самое, что и это, — следующая чуть ниже образовывается: «I love you». — А-а-а, — на локти опирается; Лиза увлекается. — Давай будешь угадывать? — улыбается, что-то на ней рисуя — по ощущениям, это полумесяц; — Луну рисуешь? — наклоняет голову в бок; индиго кивает. А затем пишет что-то длинное, по кисти распростёртое поверх шрамов оголенных. — А я не знаю перевод… — грустно тянет, оглядывая строчки; — Потом скажу, — целует в запястье, а Захарова ладонью её по щеке гладит; Андрющенко снова вниз опускается и рисует ещё что-то простое. — Ты ими разрисуешь всë моё тело? — та кивает, в зубах зажимая колпак маркера. — Хм… На морду кота похоже. — Это Черрик, — хмурится слегка, старательно нос обводя; — Еë маленькая бошка похожа на кошачью, — тискает щенка, за ухом почесывая; — Вот скажи ей это в лицо, когда она вырастет в большого пса, — смеётся, что-то ещё рисуя, уже на второй руке. — О, это я знаю! — улыбается Крис. — Питера Паркера рисуешь? — В костюме, — кивает Лиза с улыбкой, голову Человека-паука рисуя и снизу подпись добавляет:«Life is a choice»
— Скажи хотя бы это, — выдыхает безнадёжно; Лиза взгляд поднимает, устремляя его прямо в два океана. — Жизнь это выбор, — вырисовывает паутину красиво. Захарова отчего-то глаза опускает. — Да… Это точно… Прямо под запястьем Лиза рисует маленькое сердце — поверх шрама глубокого, который белой пеленой затянулся; Кристина чуть одергивает запястье, оттого сердце выходит чуть кривовато; а Лиза целует в него затем, шепча так тихо и с любовью. — Твой шрам на запястье лишь доказывает то, что ты особенная.***
Парой днями позднее, посреди ночи, Кристине звонок поступает — от брата. Она сонно глаза потирает, прежде чем взяться за смартфон, — на груди сопит Лиза, почти полностью заблокировав выход; Захарова, увидев, от кого звонок, нехотя, но аккуратно отстраняет индиго от себя, выходя из тёплых объятий — так не хочется из них выходить; тихо в другую комнату шагает, приняв вызов. — Алло? Что-то по делу? — говорит шепча, на балкон выходя. Идёт несильный дождь. — Босс сказал тебе позвонить, напомнить, — Денис, видимо, на улице, судя по звукам машин; — На счёт? — хмурится, локтями опершись об ограждение. Она вовсе забыла. — Андрющенко устранить. Виктор так и не исправил ошибку контракта и долг не выплатил. Сердце Захаровой, кажется, замерло. — Крис? Меня слышно? Она кашляет в кулак, прочищая горло от внезапного кома. — Д-да, — всë ещё кашляет, — я знаю… — Сроки поджимают просто. У тебя там всë нормально? — Всë… Всë в порядке, просто произошли некоторые трудности… Внезапно здесь становится очень холодно. — Сегодня последний день короче он говорит, — голос Дена такой безмятежный, оттого Кристине хочется кричать; рвать глотку; но она не может. — Сегодня?.. — только и выдавливает хрипло из себя, начиная шагать по балкону. — Я… — ей нужно было больше времени, чтобы что-то придумать. — Я не уверена, что сегодня получится… Но придумать хоть что-то просто невозможно. — Ну, он не сможет перенаправить миссию на меня например, ведь ты с ними слишком много времени «работаешь». Я бы помог, ты знаешь, — и Кристина знает, но дело, блять, совсем не в этом… Как не подать виду?.. — Поняла… — Всë по плану, помнишь? Босс тебе сказал, что будет, если что-то пойдёт не так, — он почему-то повторяет это снова; но Кристина слышит его словно через толщу воды. — Оставь потом так, чтобы более реалистично. Мы потом тебе алиби склеим. Только не звони. Чтобы всë было готово к утру. — Будет сделано… Шепчет дрожаще, сбрасывая звонок; проводит руками по лицу, катится по стенке на пол, за волосы хватаясь. Паника рёбра сдавливает, не давая сделать и вдоха без бьющей разум тревоги. «Я не смогу...» Что же, черт возьми, делать?.. Резко хочется курить. Захарова встаёт и, взяв с полки пачку, поджигает сигарету дрожащими руками и делает тяжку глубокую — если бы это было возможно, она бы в одну тягу скурила всю сигарету, да что там, пачку; взгляд мечущихся зрачков блуждает по ночному городу, огни которого мелькают меж каплями начинающегося ливня вдалеке от этой заброшенной квартиры. Табак поступает в легкие тёмным дымом и выходит разгоряченным — впервые Кристине не становится хотя бы чуточку легче от сигареты. «Я не смогу... Не смогу...» Она чувствует тёплые касания со спины. Дергается, зубами случайно фильтр клацнув; Лиза кладёт щеку ей на плечо и скрещивает кисти на торсе, согревая. Захарова кладёт на замок из её рук свою и поглаживает бережно, голову поворачивает и в висок целует после ещё одной затяжки. Боль разрастается внутри деревом, корни свои пуская к каждой клетке тела. Полнейшая. Безысходность. — Ты замёрзла, — чувствуя дрожь Кристины, индиго обнимает её чуть крепче, совсем сонно бормоча; она проснулась, ведь её место пустовало. — Долго стоишь тут? — Минут десять… — шепчет, пытаясь дрожь в пальцах унять ещё одной затяжкой, но она только хуже делает. — М-м-м… — носом трется о её плечо, засыпая на ходу. — Завтра нужно выехать пораньше. Кристина кивает, сглатывая. К ногам подходит щенок, к их ногам ластится и хвостом хлопает; — Черри, ты щекотная, — Лиза слабо улыбается, садясь к ней и на руки берет. — Зовёт нас уже. Бархатная тишина теперь на виски давить начинает, а стук дождя об оконную раму заставляет её сознание растрещаться. Захарова выходит в комнату на ватных ногах, взгляд бросая на оружие, лежащее в тумбе — под рукой, пока Андрющенко с щенком рукой играется уже под одеялом; она на кровать садится, в ладони его беря и рассматривает; судорожно дыша; сдерживая слезы. Лиза выглядывает из-под одеяла; и взгляд её с сонного сменяется волнующимся; Кристина на месте дрожит, будто в панической атаке, но ни звука не издаёт, — снова эмоции подавляет. — Солнце, ты чего?.. Молчит. — Ты устала?.. — ответа нет. — Я перенесу встречу, давай спать, — улыбается легонько, садясь справа-напротив; и улыбка её такая искренняя, живая… Она поднимается, ладони сзади в замок складывая. — Завтра вообще можем дома остаться, что скажешь? Я фильмов нашла, устроим целый марафон! Захарова сглатывает, голову на неё поднимая, в летний лес её наконец заглядывая; Лизина улыбка меркнет постепенно в удивлении, шоке или… Это смесь эмоций, происходящая у неё внутри, когда Захарова встаёт и направляет на неё пистолет. По её щекам текут слезы. — Прости… Индиго недоуменно переводит взгляд с оружия на неё и сглатывает в ступоре. Но тут Кристина начинает говорить. Сипло, шепотом тихим с той самой хрипотцой, которую Лиза обожает; но голос её бесконечно, исступленно печальный. — Я… Ты… — дрожит, с одной радужки глаз на другую взгляд метая. — Изначально моей целью была ты… — Лиза смаргивает, чувствуя, что сама сейчас заплачет только при виде такой Кристины, ничегошеньки не понимая. — Ранение в ключицу, — указывает подбородком, и Лиза физически чувствует, как это место всë ещё болит. — Это была я… Прости, я… Я наврала тебе обо всëм… — Захарова просто говорит, не в силах что-то додумывать, не в силах изменить хоть что-то, загнанная в тупик, она просто открывает черствую душу, ворота которой покрыты ржавчиной, мхом и плесенью. — Моя настоящая фамилия Захарова, и я… Я работаю в мафии и… Должна была убить тебя... Из-за того, что Виктор нарушил договор… Моей задачей было влиться в доверие и убить тебя сегодня, но… Но я не заметила как… Она останавливается, всхлипывая; пистолет сжимает в руках крепко; губы Андрющенко медленно растягиваются в улыбке. — Так ты снайпер… Пазл в голове начинает складываться. Сердце пропускает удар. Конечности словно немеют в ночной прохладе. Чёрная кепка, серебряное пятно. Уход, скрытность, вечные передряги. И она знает, как работает мафия — что Кристину убьют, если... Её глаза заблестели от слез, а в гармонии с улыбкой она и вовсе выглядит… — Я… Так счастлива… — Что?.. Лиза оробело делает шаг и берёт ствол, к груди своей его прижимая дрожаще и в глаза той синие смотрит; голос её опустошённо ломается. А в стеклянных глазах, слезами наполненных, сквозит истинная радость. — Я счастлива, что это будешь ты… Как же я тебя люблю… Ты так прекрасна… Кристина дергает пистолет на себя. — Что ты несёшь, индиго?.. — Захарова хочет разрыдаться, но даже это не получается — настолько перетянуло горло; словно её душит призрак-невидимка. — Кристин… — до мурашек отрешённо. — Я давно смирилась, что умру не своей смертью, — она усмехается. — И если есть шанс… Если это сделают не те плохие люди… — то, как она обозначает мерзких сделочников и живодеров всегда навеивало Кристине улыбку, но не сейчас. — Каждый же хочет меня прикончить, ведь так?.. Я… Это лучшее, что может со мной произойти… — вздыхает дрожаще. — Это лучший конец… — прижимает глок сильнее, направленный прямо в сердце. — Я хочу, чтобы меня убила именно ты. — Нет... Луночка, хватит, — плечом ручьи слез вытирает, всхлипывая вновь; — Сделай это... — Нет, нет, нет, нет... — головой мотает. — Пожалуйста, — умоляет, на костяшки её свои ладони холодные кладя. — Убей меня. — Я не могу... Лиза целует её рвано, к губам родным прижимаясь, и поцелуй этот смешанный со слезами солёными ощущается самым сладким; гром блеснул в небе серебряной молнией, проливая кислотные ливни дождя, окуная комнату в ядовитый мрак — всë как и тогда, когда она… Губы вишневые сминает, наслаждаясь такими робкими прикосновениями; Захарова чувствует, как по её сердцу водят клинком, будто дразнят, что вот-вот вонзят; это ощущается как гонка на встречной полосе, что бесповоротно окончится смертельной аварией; а Лиза думает, что если этот поцелуй — последнее, что ей удастся почувствовать, что если глаза Кристины — последнее что она увидит, что… — Я люблю тебя… — впервые; если это последнее, что она услышит… Лиза по-настоящему счастлива. И она хочет умереть только так. Индиго притягивает её в последний поцелуй; в поцелуе этом на курок пистолета, к её груди прижатого, нажимает аккуратно; раздаётся выстрел.