Через пять остановок, доехав до вокзала, они пересаживаются в электричку.
Колыхания поезда непроизвольно усыпили индиго — она почти полностью лежит на Захаровой вместе с Черри.
Сама Захарова в окно глядит всë это время, руками придерживая Лизу, раздумывая надо всем.
Степан, вероятно, поднял всех на уши; а тело «покойной» Андрющенко испарилось вместе с ней; или они подумают, что Шумахер решила сама всë «прибрать» и залечь на дно, дабы Андрющенко след за ней не пустили?
Ведь нужно было подстроить «самоубийство» кинговой.
Они бросили всë.
Квартиру, друзей, работу, университет... Всë в миг обесценивается, стоит случиться чему-то по-настоящему
страшному.
Она надеется, что у неё есть ещё немного времени. Что ей удастся спрятать индиго в
самом безопасном месте, которое она только знает.
Идея ей пришла так же спонтанно, как и начала воплощаться в жизнь.
Остановка где-то на окраине: горят холодильники одинокого ларька, в которых стоит вода, газировка, алкоголь.
Кристина аккуратно отстраняет от себя Лизу, дабы не разбудить, но она всë равно глаза приоткрывает, когда та вмещает её поудобнее к углу спиной.
— Тш, я быстро за водичкой и сигаретами сгоняю, — шепчет хрипло; Черри перекочевала под руку Андрющенко.
— Мг-м... Хорошо, — сонно кивает, спросонья не осознавая до конца;
но здесь уже потише.
Вероятность стычки ниже, а у Кристины имеется при себе карманный нож.
Она выходит из транспорта, оглядываясь вокруг — туман оседает на землю густой субстанцией, в которой ветви деревьев колышутся под звездным небом; холодновато.
Ступает на асфальт и к магазину подходит.
— Добрый вечер, — здоровается с продавщицей; место, товар, атмосфера ларька словно из девяностых, а внешний вид женщины с татуированными тонкими бровями и яркими синими тенями с красными губами и вовсе подтверждает это; едкий запах табака курящих мужиков рядом, будто косяки курят; будто другая реальность это. — Мне Чапман с вишней и бутылку воды полтора-литровую, пожалуйста.
— Вам с газом, без? — достаёт блок сигарет с полки;
— Без газа, — морщится слегка, когда чужой дым аж горло выедает; замечает на витрине всякую дребедень в виде шоколадных батончиков, жвачек, леденцов-браслетов, по вкусу из воспоминаний напоминающий сладкий мел. — И натс ещё, — добавляет тут же. — И ещё две лависки.
Та, назвав сумму, в ожидании денег стоит у кассы; Захарова за её спину заглядывает.
— О, у вас есть собачий корм?
— Есть только в пакетах. Вам для какой породы?
— Хаски. Только для маленьких, щенят прям, — ладонями изображает размер Черри.
Кассирша продаёт ей всë без чека, и Захарова закуривает рядом.
«Блять, подделку продала.»
Они приедут примерно под утро — везёт, что земля просохла и бежать будет проще; девушка задумывается, сколько времени займет постройка маршрута уже на месте.
Что ж.
Когда её план не срабатывал?
Только
один раз.
Кристина возвращается обратно и подходит к мирно спящей индиго.
Садится рядом и обнимает её за спину, так, что Лиза неосознанно её в ответ обнимает.
— Спи, спи, — на ухо; поглаживает по спине и кладёт её голову себе на грудь.
Когда поезд тронулся с места, и прошло около часа, Лиза ворочается; взгляд проясняется, чувствуется тёплая ладонь на позвоночнике, какой-то яркий, но выветрившийся аромат вишни, и слышатся звуки двигателей.
Они всë ещё в дороге.
— Сколько я спала?.. — глаза потирает, поднимаясь; коленки подгибает под себя.
— Часа два, — смотрит на неё, ногу на ногу сложив. — Можешь ещё, я разбужу.
— А ты? — брови хмурит слегка, как делала по утрам;
— Я не хочу, — достаёт из рюкзака бутылку воды и протягивает предлагая. — Будешь?
Лиза кивает и принимает её, отпив немного.
— Спасибо, — уголки губ приподнимает, назад откидываясь и взгляд в сторону отводит. — Знаешь, мне так нравится ехать с тобой куда-то...
— В плане? — взгляд от неё не отрывает, Черри за ухом почесывая;
— Ну, вот так... — улыбается, рассматривая рекламную вывеску какого-то театра. — Если бы всë было, ну, по-другому, то... Я бы хотела путешествовать с тобой и Черри.
Захарова выдыхает, улыбаясь слабо;
то, как индиго рассуждает о «них», если бы была другая ситуация, если бы они были другими... Вызывает улыбку, немного грустную, ведь Захарова временами думает о том же.
Однако, были бы они «другими», встретились бы они вообще?
Нет.
Могут ли они что-то... Изменить?
Как оказалось,
да. Нужно лишь время.
По крайней мере, Кристина сделает всë, что в её силах.
— Попутешествуем ещё, — в голосе улыбка сквозит, — хоть в Казахстан.
— Ох, ты мои слабые стороны используешь? — ладонь на грудь кладёт театрально;
— Ты там была? — наклоняет голову в бок;
— Нет, но всегда хотела побывать, — усмехается, бутылку поставив на дощечки. — Когда на соревнованиях по карате до пятнадцати лет щеголяла, то и в Румынии была, и в Польше... А так хотелось попробовать этих знаменитых хинкалей!
Кристина смеётся с того, как Лиза произносит последнее слово.
— У меня мама их вкусно готовит.
— Ой, ну всë, нельзя про это на голодный желудок разговаривать... — ладонью махает и потягивается на месте;
а Кристина из рюкзака достаёт что-то шелестящее и протягивает ей.
— Я знаю, ты любишь такую херь.
— А ты знаешь, — руки на груди складывает, скалясь в улыбке, — что на нашем районе, в моём детстве, те, кто покупал девушке натс там или сникерс, значило, что они идут ебаться?
— Чего? Серьёзно? — брови вскидывает удивлённо с улыбкой;
— Да, и это значило, что им сто процентов дадут, — кивает, тоже ногу на ногу складывая;
Кристина кладёт на её бедро ладонь, и Лиза слегка
вздрагивает.
— Как повезло, — улыбается; индиго взгляд опускает на её руку, пока та достаёт что-то ещё. — Во, смотри, какая штука прикольная.
— Ты веришь в предсказания лав ис?
— Вообще-то
да, — тянет, раскрывая одну, читает в полутьме, в рот закинув жвачку;
пока Лиза с интересом наблюдает за ней и
умиляется с этого.
— Что там пишут?
— Вышли сало, здравствуй, мама.
— Ну Кристин! — за плечо её обнимает, рассмеявшись тихо;
— Любовь это... — взгляд на неё поднимает и продолжает. — Быть причиной того, что специальное блюдо, которое она приготовила подгорело.
Индиго пихает её в то же плечо и откидывается назад, хмыкая, скрывая свою реакцию;
— Эй, это не я написала! — смеётся;
— Ну-ну, — губу закусывает, разворачивая жвачку, которую ей прежде протянула Крис. — Сейчас посмотрим, что у меня. Любовь это... Откинуть её волосы с глаз.
Захарова жмурится в улыбке, лицо подставляя к Лизе; волосы её как раз выбились из неряшливого хвоста;
и Лиза убирает её пряди с улыбкой, за ухо заправляя.
«Боже, чем мы занимаемся, — сказала бы она, но не хочет.»
Кристина целует её в губы. Сминает нежно;
Андрющенко улыбается сквозь этот поцелуй. Долгий, сладковатый — Захарова медленно и нежно её язык обвивает своим, очень мягко углубляя. Будто закрепляя слова.
— И малышке нашей вкусняшку, — ласково говорит Захарова, пачку с кормом открывая и на бумажку от шоколада выкладывая куски; Черрик с удовольствием кушает, забавно плямкая.
Когда только восходит солнце, они уже бредут по лесным тропам.
Лиза вдыхает полной грудью свежий воздух — пахнет солнцем, ветром и росой прошедших дождей. Черрик выглядывает из рюкзака, высунув язык.
— Красиво тут, — улыбается, рассматривая пейзажи;
— Ага, — усмехается, крепко её руку сжав, когда переступает через небольшой ручей, слегка поблескивающий.
Вдалеке чащи виднеется хижина, огороженная высоким забором и деревьями;
Кристина ведёт индиго к секретному входу — незаметной щели на замке, код которого она откуда-то знает; так они и пробираются.
Лиза выдыхает, стихнув; Черрика в рюкзаке к груди прижимает.
— Тут осторожно, — шепчет, усмехаясь, — пули над головой пролетят.
— Чего?!..
Захарова тянет её вниз, пригибаясь; над макушкой и вправду летят патроны.
— Всë, теперь можем проходить.
Темно и прохладно.
Андрющенко сглатывает, украдкой на Кристину глядя, а та невозмутимо пробирается через вход, загороженный шкафом и ещё одной массивной дверью; хмурится, ведь на этот раз она закрыта.
— Так и знала, что это ты, — слышится незнакомый индиго голос, и его обладательница открывает двери. — Ну только ты заходишь вот так!
— Ну сорян блять, вдруг вы спите. А двери и тут закрыли, — Кристина стоит впереди, так, что Лизу не видно, а за руку всë еще держит;
— Конечно, безопасности ради. А позвонить не судьба? Ты вообще в курсе, что тебя весь город ищет? Степа в бешенстве, думает, выкуп за тебя требовать будут. Ты хули на звонки не отвечаешь?
— Что за наезды то сразу... — Шумахер несколько виновато в пол смотрит; знает, что Штрефонд
переживала. — Мы телефоны выбросили, просто...
—
Мы? — она щурится;
Кристина делает шаг в сторону — индиго показывает;
а та взгляд с одной Крис на другую переводит немного мешковатый.
— Ух-ты, — начинает, когда Андрющенко рот едва успевает открыть,чтобы поздороваться. — Я так понимаю, та самая причина? — на Лизу указывает подбородком;
с каким-то
добрым вздохом.
Крис кивает, улыбнувшись слегка.
— Давайте проходите, че как не родные, — пропускает их внутрь, улыбаясь в ответ. — Меня Крис зовут.
— Лиза, — руку протянутую пожимает;
Они проходят в дом, в котором свет загорается в обычной лампе, висящей на потолке; вид открывается на шкуру мертвого медведя рядом с камином, голову оленя, висящую над входом в гостиную; Лиза ахает.
Похоже на охотничий корпус.
— А где Оля? — обувь снимает, и Лиза её примеру следует, до сих пор чувствуя себя неловко;
просто прийти в чужой дом...
Ладно Захарова, они ведь друзья.
— Она спит, как и все нормальные люди, — отзывается Штрефонд откуда-то из кухни.
— Она просто сова у нас, — шепчет Кристина Лизе на ухо с усмешкой, с целью разрядить её стеснение.
— А-а, — тянет тихо, чуть крепче её руку сжимая;
Проходят к кухне, где Штрефонд кофе варит — пахнет так приятно, что Лиза носом ведёт, пленясь.
— Хавать будете? Шумахер, я знаю, ты будешь, — ставит чашки на белый дощатый стол, приглашая присесть;
Захарова садится сразу, Андрющенко за собой уводя; взгляд вопросительный на неё бросает;
та качает головой.
— Не буду, спасибо, — отнекивается;
— Будет она, — вздыхает; Лиза локтем в бок её пихает, уже возразить намереваясь.
— Ты не стесняйся, — Штрефонд улыбается, обернувшись с туркой в руках. — Чувствуй себя, как дома.
— Услышала?
Индиго губы поджимает и кивает; сказать-то ей и нечего на гостеприимство.
На стол приземляется тарелка с макаронами и сыром прямиком из микроволновки.
Из рюкзака выползает щенок, осматривая территорию;
— Ути господи, кто это тут у нас? — Желточенко с восторгом садится на коленки;
— Её Черри зовут, — улыбается Лиза;
— Какая лапа!
Гладит его аккуратно, а затем из холодильника что-то и для него достаёт;
— Ну что, рассказывайте, — сев за стол напротив, Штрефонд пальцы скрещивает под подбородком, с интересом оглядывая прибывших;
и сразу выводы делает, что те без дополнительных вещей. Рюкзак, только и всего.
— А что говорить... — с полным ртом, кепку свою поправляя;
— Ну, например, каким образом вы сюда доехали и не попались на камеры?
— На трамвае... — отвечает Лиза, находясь в недоумении, откуда та знает про камеры;
— Серьёзно?! — смотрит на Шумахер, а та кивает, вилкой жестикулируя.
— Мы на окраине находились, — поясняет, — там недалеко было. Я... Точнее, мы, вообще, с делом.
— Я так и поняла, — рассматривает Андрющенко, которая нашла что-то определённо
интересное в чашке с кофе и взгляд туда устремляет. — Оставайтесь, сколько нужно.
— Спасибо, но это отчасти, — взгляд поднимает, а Лиза слушает их внимательно, вникая в разговор. — Нужно построить маршрут в Карелию, Питкяранта. Это Северное Приладожье.
Глаза индиго округляются до пяти копеек, как и у Штрефонд.
— Нихуя ты загадала, конечно! — кофе отпивает, брови поднимая. — И чтобы без слежек и хвостов?
— Разумеется, — усмехается.
— Ну-с, что я могу предложить... С пацанами побазарим, что-то придумаем, — спустя паузу, по чашке ногтями постукивая; Кристина кивает благодарно, — пока здесь поживете. Да, так будет правильно.
— Спасибо большое, — улыбается, а затем на Лизу смотрит как-то
счастливо;
всë получается. Что-то они
точно придумают.
— Вы не спали всю дорогу, полагаю, — встаёт, дреды свои назад закалывая. — Постелю вам в гостевой комнате. Кровать одна!
— Не проблема! — отзывается Захарова.
Лиза благодарит Кристину ещё несколько раз, прежде чем они с Захаровой наконец-то ложатся в постель — чистая, пахнущая кондиционером, нормальная человеческая постель.
Выдыхают одновременно.
Какое же
облегчение.
— Солнце... — тянет тише, в потолок глядя. — Давай поговорим?
— Давай поговорим, — отвечает хрипло, глянув на неё;
— Что будет дальше? Зачем нам в Карелию? — она знает, что Крис хочет как лучше, но одинаково надеется, что она ответит хотя бы сейчас;
— Я там родилась, — улыбается, волосы её на лбу поправляя шершавыми пальцами. — Знаю местность, как свои пять пальцев. И знаю, что там нас не найдут.
Лиза голову поворачивает к ней, под прикосновениями нежась;
— А потом?
— А потом разберёмся.
«Главное, что ты будешь в безопасности.»
Кристина к Лизе поворачивается и обнимает однобоко, ногу одну закинув, как делала всегда; а та обнимает её в ответ несильно, уже в царство Морфея проваливаясь;
— Сладких снов, лисëн, — шепчет ей в плечо, глаза прикрывая;
в ответ раздаётся сонное бормотание:
— Спокойного утра.
***
Узнав, кто к ним приехал, Оля прямо-таки начинает светиться.
Желточенко ей что-то да рассказывает за целый день, после тоже отчалив в кровать.
К вечеру, когда все уже проснулись, она с Черри играет в комнате с Лизой и общается с ней; Кравцова такая дружелюбная, что индиго сама раскрываться начинает, и вот они уже смеются с забавной истории Оли про её бывшего сразу после истории про угон мотыка.
— Ну он и козёл! — на ковре сидя, возмущается Андрющенко. — Вот же тварь поганая!
— И не говори! Слава Богу Крис меня вытащила, даже Лариска в ахуе была, а у неё там парень был, у-у-у...
— Вы подходите друг другу, — замечает Лиза с улыбкой, как у Чеширского кота;
— Ох, спасибо-спасибо. Что это я всë про себя. Как вы-то с твоей Крис познакомились? Она, вероятно, стрельнула у тебя сигарету?
— Нет, я не курю, — отмахивается, улыбаясь слегка; а ответить...
Ответить-то блять
как?
— Уважуха, брат! Так это из-за тебя она пить перестала, — догадывается Оля, Черри на руки взяв. — Реально респектую. Она иногда забывалась.
— Это было, но... Она справилась сама, — улыбается мягко. — Она сильная.
— Да уж, точно. Учитывая то, сколько дел она разрулила, я уверена, она в вышки пойдёт. Ну это блять талант, такой родиться нужно, чтобы управляться с делами, — Андрющенко усмехается несколько грустно; вопрос такой же, как у неё, стоит: «а нужно ли ей было это всë?». — А тебе не страшно вообще? — вдруг спрашивает спустя паузу, в глаза взглянув;
Лиза удивлённо на неё смотрит, а затем взгляд опускает.
— Нет, мне не страшно... За Кристину страшно... — выдыхает, коленки подгибая.
— Знаешь, что я думаю? — индиго голову поднимает. — Пока ты рядом с ней, она будет в порядке.
***
На балконе второго этажа видно дупло белки.
Пока Оля с Лизой общаются о чём-то своем, Кристина закуривает, а вторая жмурится от запаха дешёвого табака.
— Бля, да ну, не поверю, что ты начала такую срань курить.
— Мне на остановке продали, что ты хочешь?
— Возьми лучше мои, а то рак горла будет.
Захарова берёт из её пачки одну, бросая на ходу «не я курила чай».
— Кстати, на счёт больницы, — Штрефонд подкуривает тоже. — Причина та же?
— Ага... — тянет, хмурясь слегка от неприятных воспоминаний. — Она лежала там с лет пятнадцати. Это... Полный пиздец.
— И взорвала там всë тоже ты, получается? — хмыкает, умиляясь даже. — Я чекала новости.
— Выходит, что да? Они... Издеваются над людьми, — делает тяжку. — Я зарезала своими руками именно их, — проговорила монотонно на счёт «лечащих». — Лиза... Она до последнего не говорила мне.
— Индиго, из-за которой столько шума... — загадочно начинает Штрефонд, делая затяжку; Захарова вскользь на неё смотрит, опершись локтями об ограждение. — А я ещё думала, чего её никак не убьют. Столько обозленных и ни один не смог. Так ты её защищала, хах. Теперь понятно.
— Я влюбилась, как идиотка... — выдыхает облако дыма; Желточенко ухмыляется. — И столько дел наворотила, блять... Никогда бы не подумала, что в моей жизни что-то случится, что повернёт её на сто восемьдесят градусов. Она так изменила мою жизнь, ты бы знала... — уголки губ приподнимает. — Просто влюбилась и всë.
— Лиза, да. Она симпатичная, — улыбается, сигарету в зубах зажимая и по плечу по-родному хлопает. — Прекрасный выбор, Шумахер.
— Пф, ну ты как батя прям, — прыскает в кулак.
— Что вижу, то говорю. Вкус тебе от меня достался.
— Знаешь, я... На самом деле, я не выбирала, — смотрит в сторону и жестикулирует, — оно само как-то так получилось. Я просто не воспринимаю кого-то кроме неё, понимаешь? Типа, это пугало меня сначала, ведь никаких отношений у нас не получилось бы, как я думала... Тогда. Ты знаешь почему.
— Знаю и понимаю, похожая ситуация была. Трудно жить с любимым человеком и работать, кхм... Так скажем, в нелегальщине. Но вы сейчас что? Вместе. И именно поэтому я рада за тебя, Шум, — по плечу теперь поглаживает, на себя поворачивая. — Всë ты правильно сделала, — будто мысли её читает, и говорит так
доверительно, что Шумахер выдыхает.
— Не думаю, что у меня получится отмыться от мафии... Рано или поздно мне придётся вернуться. А что будет, это уже... Я впервые в таком казусе, брат. Мне блять так стрёмно, но я серьёзно хочу убить его...
— Давай подумаем об этом потом, будем решать проблемы по мере их наступления, — усмехается. — Хорошо, что вы приехали. Что-то придумаем. Сюда они точно не достанут, пока не прознают. А с чего так поздно? Месяц прошел, вроде?
— Я вообще как ебланка поступила, знаешь ли, — хмыкает, взглядом скользя по траве зелёной. — У меня сквозной шрам есть между рёбер.
— Чего?.. Покажи!
Захарова поднимает кофту до груди, показывая;
Желточенко рот приоткрывает, рассматривая его.
— Как огромный ожог от сигареты. Как это вышло нахуй?
— Хах, — плечами пожимает, — знаешь, я думала, что выхода другого нет... Просто на эмоциях, как истеричка ебанная, — опускает кофту. — А потом задумываюсь, ну, дала бы я ей время спрятаться и спастись, ну, избавила бы я её от потенциальной угрозы в моём лице... А дальше то что?.. Её в любой момент могли бы загрести. Но в миг, когда она жала на курок и
просила меня... — сглатывает, головой мотая. — Я не видела другого выхода... А она ведь спасла меня, и вот... Сейчас думаю в Карелию поехать и её там оставить, ведь туда они искать точно не будут, другой конец России считай. И оттуда проще будет к Финляндии доехать. Там тоже нужно вопросы порешать, но это я уже сама.
— Кстати об этом, — Кристина телефон достает и показывает Захаровой карту, — мы обсудили маршрут, который с тобой составляли, все геолокации, всë я тебе распечатаю после того, как сама посмотришь, ибо снова что-то поменять удумаешь. Всë же, тебе лучше знать, — подмигивает. — На счёт Карелии... В принципе, я согласна с тобой. А в Финляндию нужно фейковый паспорт с документами тебе собрать, у меня есть, кто занимается этим. Думаю, всë прокатит. Раз вы без связи, возьмёшь мой запасной.
— Я верну, обещаю, — ладони поднимает, отвечая в улыбке;
— Вернись главное. Остальное уже дело десятое, — усмехается.
— Спасибо тебе... Правда, спасибо огромное, нам не к кому больше пойти, — обнимает крепко. — Вы так помогаете... Я у вас в долгу.
— Забудь, — грозно как-то, но так по-доброму. — Мы
семья. Завтра, кстати, отправимся кое-куда, — тему переводит.
— Это то, о чем я думаю? — лыбится Шумахер, делая тяжку ещё одну;
— Именно.
