Ты – не она

-Когда ты так много перематываешь, то задумываешься, что вообще такое определение идеального, — она хихикнула и попыталась заглушить звук. — Идеального мира не существует. Мы можем думать, что какой-то мир может быть идеальным, но люди из этого мира с этим не согласятся. Хлоя попыталась вырвать бутылку вина из ее руки. Но Макс дергалась, а Хлоя устала, поэтому после одной небрежной попытки она вздохнула. Почему она должна беспокоиться? — Но ведь должен же где-то существовать идеальный мир? Она смотрела на Хлою с ошарашенным выражением в глазах, как будто Хлоя была всем, что когда-либо имело значение. Это должно заставить ее чувствовать себя хорошо; быть желанной, быть нужной, быть любимой так сильно. — Ни один мир не идеален. Ничто не идеально. Я знаю, что мы точно не идеальны. — Я не думаю, что дело в поисках идеального мира, — пробормотала Хлоя, пытаясь создать связную мысль в своем гудящем, под воздействием алкоголя, сознании. — Речь идет о нерушимом мире. Мир, в котором, да, не все хорошо, но, по крайней мере… по крайней мере, некоторые вещи в порядке. Хлоя посмотрела на нее, ища, нуждаясь, желая получить подтверждение. Но вместо этого она получила лишь холодный взгляд. *** Открыв глаза, она встретила 8 октября 2013 года. Макс проснулась в розовом полумраке своей комнаты. Она смотрела в потолок, вспоминая прошедший день. Единственное, что постоянно витало в ее мыслях, была Хлоя. Хлоя и тот факт, что она здесь, на самом деле здесь, спустя целых пять лет. Хлоя и ее грязные делишки с Нэйтаном Прескоттом. Хлоя с ножом, который Макс забрала и хранила в ее ящике. Хлоя, ломающаяся перед Макс, произносящая бессмысленные слова, такие как перемотка, и слова, которые были менее бессмысленными, чем кажется, такие как шторм и снег в октябре. От мыслей о Хлое у Макс кружилась голова, поэтому она старалась не думать об этом. Она схватила свой телефон и написала Хлое сообщение, спрашивая, где она. Она прокрутила страницу вверх, читая свои сообщения с прошлой ночи, спрашивая Хлою, в безопасности ли она, куда идет и что делает — как курица-мать — и не получая ответов. Теперь ее очередь игнорить тебя, — поддразнила ее насмешливая, злобная часть, которая, что неудивительно, звучала как Виктория. Она поливала Лизу. Пей. В ней есть электролиты. Она взяла одежду из гардероба. Доброе утро, одежда. Надеюсь, ты хорошо спала. Она взяла записку, которую оставила ей Дана, про USB, и положила ее на место, не очень-то желая выбрасывать ее в мусорное ведро. Она бросила короткий взгляд на свой ящик, зная, что там лежит, и вздрогнула. Нет. Нет, нет, нет. Она совершенно не хотела думать о том, что там находится, и если быть честной, то ей действительно нужно что-то с этим делать. Она должна попросить кого-то о помощи? Может быть, мистера Джефферсона? Макс сглотнула. Слова Хлои, подобно грому бури, прозвучали в ее ушах, крича и умоляя так, как она никогда раньше не делала, говоря Макс, что она не должна приближаться к нему. Судя по тому, как она говорила о нем, он казался ей каким-то чудовищем. Макс нахмурилась. Мистер Джефферсон был очень милым. Почему Хлоя должна была думать иначе? Но Хлоя была… Хлоей. Ее первая и лучшая подруга (прости, Кейт), первый помощник, капитан и все такое. К тому же, иногда фотографии мистера Джефферсона пугали ее, особенно те, где все было черно-белым, а женщины, которых он фотографировал, были как-то связаны, выглядели почти беспомощными, почти нуждающимися в спасении. Но, что ж. Это были просто фотографии. Не о чем беспокоиться. Ну, это было не совсем так. У нее все еще оставалось видение бури. Действительно ли гигантский торнадо направляется к Аркадии Бэй? И если да, то как они собирались всех спасать? Она вышла на улицу в одежде, но остановилась, когда дверь перед ней — комната Виктории — открылась, и появилась Виктория и ее команда, все шептались вполголоса, выглядя чрезмерно обеспокоенными. Даже Виктория выглядела менее стервозной и более… испуганной? Макс собиралась просто проигнорировать то, что она увидела — в конце концов, это не ее дело, — но Виктория заметила ее, и часть Макса, подозрительно похожая на Хлою, подумала: черт. — Колфилд. Виктория поманила ее пальцами, выглядя как настоящая королева. Что еще делать скромному крестьянину, как не повиноваться тебе, королевская особа? Виктория, в кои-то веки, не была полной Викторией, а напоминала немного любезного хозяина, говоря Макс «сядь, блядь, Колфилд, я не собираюсь кусаться» и «ничего не трогай, здесь все дороже твоей жизни», а Тейлор «принеси ей гребаный кофе, или что-нибудь еще, боже, она похожа на зомби больше, чем обычно. — Эмм… Что такое, Виктория? Виктория сузила глаза, и Макс начала замечать, насколько они красные. — Что ты думаешь? Макс заерзала на своем месте и пожала плечами, не давая никакого ответа. Виктория выглядела потрясенной. — Ты серьезно не знаешь? В ее тоне не было и намека на злобу. И это напугало Макс еще больше. Потому что это — что бы это ни было — должно быть серьезно. Настолько серьезным, что даже Виктория перестала играть. — Что случилось? Виктория достала свой телефон, открыла приложение и протянула его Макс. — Читай. И Макс действительно прочитала. Это была новостная статья, для Аркадии Бэй. Там была фотография Джефферсона и Нэйтана. А заголовок гласил о секретном бункере на ферме. — Что? — Джефферсон и Натан находятся под стражей. — Макс подняла глаза. До нее дошло, почему глаза Виктории были красными и опухшими. — Они… они виноваты в пропаже девочек. Рэйчел. И Кейт. И всех. И все, о чем Макс могла думать, это Хлоя, и ее встреча с Нэйтаном, и ее просьбы к Макс, умоляющие ее держаться подальше от Джефферсона. — Хлоя… — Кто? Но Макс уже встала, вернула телефон Виктории, нащупала свой собственный телефон, попросил Хлою ответить и сказать Макс, где она находится. Никакого ответа. Это беспокоило Макс, так сильно. Макс приняла душ и спустилась вниз, чтобы найти полицейские ленты, и полицейских, и Дэвида Мэдсена, выглядевшего более оживленным, чем она видела раньше, и узнала, что ее учитель похищал девочек и увозил их в бункеры, а Нэйтан был его сообщником, и Рэйчел Эмбер была одной из этих девочек, как и Кейт. — Это была анонимка, — говорили они друг другу, думая, что ее там нет, что она не слушает. Преимущества быть невидимкой. Быть никем. — Мы не знаем, откуда этот человек знает, но мы просто… мы просто благодарны. Ее учитель. Причина, по которой она пришла сюда в первую очередь. Марк Джефферсон. Человек, на которого она больше всего равнялась. Он делал… он делал ужасные вещи. Он был плохим. Виктория также подозревалась как одна из их целей. Виктория. Которая плакала, но все же нашла в себе немного чувства заботы о своих сверстниках, о Макс, и всех людях. Все крутилось по спирали. Весь ее мир был разрушен. Надвигалась буря. Она больше не хотела здесь оставаться. Макс получила сообщение от Хлои, в котором она сообщала, что находится на свалке. *** Хлоя не знала, что делать, поэтому она пила, пила и пила. А когда она больше не могла пить, она продолжала пить. Если бы здесь была Макс — ее Макс, а не чужой человек, который ничего не помнил об их тяжелом положении и страданиях, — она бы, наверное, сказала Хлое остановиться, взять себя в руки и посочувствовала, что да, это страшно, это больно, но она не сможет жить, если с Хлоей что-то случится. Хлоя сказала бы то же самое, если бы Макс была в таком же состоянии. Только Макс бы не пила и не накуривалась. Она бы отключилась, полностью. Она бы не ела, не принимала душ, не разговаривала. Она бы даже не моргала. Но той Макс больше не было. Хлоя потеряла ее. Хватит так думать. Она здесь. Она всегда здесь. Да. Точно. Конечно. Все было хорошо. Аркадия Бэй была в порядке. Все были в порядке. Мама заваливала ее телефон сообщениями. Хлоя не потрудилась проверить, о чем были сообщения. Она даже не могла заставить себя сделать это. Мама была жива. Черт, мама была жива. Но она умрет. Как и Дэвид. И Джастин, и Тревор, и остальные чуваки-скейтеры. И все. Все в Аркадии Бэй. Они все умрут. Хлоя ничего не могла с этим поделать. Или, может быть, могла. И должна была. Но ничего не сделала. Она собиралась снова смотреть, как этот проклятый торнадо уничтожает Аркадию Бэй. Все эти разрушения, смерть, запах крови и морской воды, сливающиеся в один аромат. Может быть, она могла бы что-то с этим сделать. Она должна. Она действительно должна. Но не сделала. Потому что все это, все это, как бы сильно она ни хотела, чтобы оно было настоящим, не было таковым. Все это было фальшивкой. И все это должно было быть разрушено. Эхо прошлого улыбнулось, прошептав о том, что нужно бежать из этой дыры в какое-то большое место, в место, которое имеет значение, в место, где их жизнь действительно может что-то значить, а серьга болталась, становясь меньше похожей на перо и больше на пламя. Хлоя не знала, что делать, поэтому она напилась.