Ты – не она

Хлоя не могла не смотреть на их фотографию и на то, как идеально они выглядели на ней. И она села на старый, потертый диван, довольная тем, что навсегда осталась в их убежище на свалке. — Знаешь, он так и не избавился от него. — А? — От ножа. — Какого ножа? — Того, которым он убил Дэймона. Хлоя моргнула, и прекрасный момент угас, как свеча, медленно таявшая и потухающая. — К чему это ты? И Рэйчел пожала плечами, что говорило Хлое о том, что она могла бы сказать правду, но не станет этого делать по той или иной причине. — Просто… сообщаю полезные факты, вот и все. — Хм. Ты права. Наверное то, что Фрэнк так и не избавился от оружия, которым он убил человека, похитившего и накачавшего наркотиками твою маму и пытавшегося убить нас обоих, полезно. — Хлоя усмехнулась, потому что она никогда не могла быть искренней и говорить правду. Говорить то, что она чувствовала, было не в ее стиле. Сарказм был ее старым другом. Он также был ее самым большим врагом. — Спасибо за информацию, Рэйч! — Она нам пригодится, — прошептала та, и что-то тяжелое в желудке Хлои опустилось в бесконечную яму. Рейчел не должна была шептать. Она должна была либо высмеять шутку Хлои, либо добавить к ней что-то еще. Вместо этого она холодно прошептала, и это сказало Хлое, что все гораздо серьезнее, чем она думала. — Кровь все еще там. Поблекшая, но все еще там. — Рэйчел издала звук отвращения. — «Для него это что-то вроде трофея. Хлоя в какой-то степени ненавидела ее за то, что она так испортила момент, но не могла высказать это. Она не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Все было слишком идеально. — Крутяк, — Хлоя хихикнула. Со стороны Фрэнка было даже больше, чем круто — спасать их задницы таким образом. Фрэнк мог вести себя как крутой говнюк, но он никогда не причинил бы им вреда. Он был другом. Ему можно было доверять. Рэйчел, похоже, думала иначе: — Ну типа, кровь возьмут на анализ и свяжут ее с Дэймоном. Это что-то вроде отпечатков пальцев, но только…- она сделала неопределенный жест рукой в воздухе. — Отпечатки крови, я думаю. Папа рассказывал мне об этом однажды. — Рэйч? — И даже если бы крови не было, сдать его все равно было бы легко, — она продолжала, не обращая внимания на побледневшую Хлою. — У него есть дневник в фургоне. Я видела его. Он пишет в нем все, как маленькая хипстерша или еще кто. Все, что нам нужно сделать — вломиться, украсть дневник и отдать его полиции. И бам!.. — она раскинула руки в стороны, как будто праздновала, хотя праздновать было бы совершенно нечего, если бы это событие произошло. — Он исчезнет. Хлоя хотела сказать, что если это случится, то их посадят в тюрьму за взлом и проникновение. Она хотела встряхнуть Рейчел, спросить ее, в чем дело. Но вместо этого она просто сказала: — Рэйчел. — Знаешь… На случай, если он попытается… что-то… И Хлоя уставилась на нее, присев на колени, и думала о вещах, о которых действительно не следовало думать. — Рэйч, он что-то сделал? А Рейчел рассмеялась, и это был такой смех, от которого Хлое стало стыдно, потому что вот она — разговорчивая и переживающая за свою девушку, а Рэйчел отмахивалась от всего этого, как от какой-то больной шутки, и обычно все заканчивалось тем, что Хлоя обижалась, а Рэйчел ее трахала, чтобы той стало получше. Только ей не было лучше. Не в этот раз. Потому что Хлоя моргнула, и все вокруг было по-прежнему, кроме нее и Рэйчел, а Рэйчел мрачно хихикала, чего Хлоя никогда не слышала от нее в реальности. — О, Хлоя… Ты такая идиотка… — Почему ты мне не сказала? Рэйчел рассмеялась так, как Хлоя никогда от нее не слышала: — Как будто ты была бы не против, если бы кто-то трахал меня, даже если бы мне это не нравилось. — Рэйч… — Просто забудь об этом, Хло, — выпалила она, будто слова были желчью и кислотой в ее рту. — Просто забудь меня. *** Хлоя проснулась от стука. Она зевнула и потянулась, а ее конечности ударились о края ржавого металла. Тогда Хлоя вспомнила, что находится не в комнате в Сиэтле и даже не в своей старой комнате в Аркадии Бэй. На самом деле она лежала в своем грузовике, как и накануне вечером, и позавчера, потому что не могла смотреть на свою мать, которая на самом деле была мертва уже целый год. Снова раздался стук. — Встаю я, встаю. — Ты что, спала здесь?! — раздался испуганный голос Макс, пробившийся сквозь пыльное, заляпанное стекло. Хлоя подняла голову и прищурилась. Было все еще темно. Она открыла дверь, впустила Макс и снова улеглась. — Ответь на вопрос, Хлоя. Хлоя приоткрыла один глаз, посмотрела на Макс, которая взяла в заложники обе голые ноги Хлои, положив их на свои бедра. Она выглядела строгой и неловкой одновременно, как будто не знала, как быть строгой. Хлоя насмешливо хмыкнула. Ее Макс умела быть строгой. Временами ее Макс была просто убийцей. А эта Макс была… Эта Макс была в безопасности и счастлива, и Хлоя должна быть благодарна. Поэтому она со вздохом ответила: — Нет, Макс, я здесь точно не спала. Я купила пятизвездочный отель с бесплатными орео и голыми дамами. На мгновение стало тихо, пока Макс не нарушила тишину смехом. Хлоя посмотрела на нее. — Что смешного? — То, что ты сначала сказала об орео, и только потом о голых дамах. — Ну, типа да. Нужно иметь приоритеты, чувиха. Снова стало тихо. Комфортная тишина. Это была та же тишина, которую Хлоя и ее Макс обычно разделяли, только сейчас было меньше смерти и вины, витающих в воздухе. Это было приятно, и Хлоя посмотрела на Макс и спросила: — Эй, как ты сюда попала? Макс покраснела и что-то пробормотала. — Ма-а-акс, — сказала Хлоя предупреждающим тоном, напоминающим ей Джойс, но не до того, чтобы хотелось плакать, хотя бы сейчас. Если бы она только стояла, может быть, она могла бы положить руки на бедра для завершения образа. — Я сказала, что прогуливалась. Хлоя запоздало отреагировала: — Чего, ты прогуливалась?! — Ну… — Макс уставилась в ответ. — Ты спала в грузовике! — …Туше, Максимилиан. Руки Макс двигались вверх и вниз, сначала медленно, но потом это стало повторяющимся. И Хлоя начала вспоминать более темное время, где-то между разрушением города и обоснованием в доме. Перед тем как больше никогда не увидеть свет дня. Темное время, когда трахаться было потребностью, необходимостью и чем-то, что она не знала, как перестать делать. Время, когда она лишила девушку девственности. Девушку по имени Макс-никогда-Максин Колфилд. — Ты делаешь мне массаж, чувиха? Хмыканье было единственным ответом Макс. Ну, это был не совсем ответ. — Не останавливайся, — вздохнула Хлоя, проведя рукой по лицу, пытаясь представить себя в своем мире, реальном мире, в 2014 году, в Сиэтле. Это приносило комфорт и дискомфорт одновременно. До сих пор она не могла понять, насколько сломана ее Макс и принять, что у нее нет никаких шансов вернуть ее, несмотря на то, сколько раз Хлоя пыталась до нее достучаться. — Хлоя? — Да? Небольшая робкая пауза, за которой последовало еще более робкое: — Ты ведь никогда не планировала покинуть всех, да? И Хлое пришлось подавить смех, потому что Макс понадобилось столько времени, чтобы понять это. — О, нет. Не совсем, — Хлоя пожала плечами. — Но я планирую посраться с мамой и потом покинуть ее. Ее, тебя, Сержанта Мудака. И, возможно, эта Макс не так уж сильно отличалась от Хлоиной Макс, той самой из несуществующего будущего. Макс всегда продолжала верить, что в каждой потерянной жизни виновата она. Потому что Макс была слишком хорошей, и в этом была проблема. Лучше бы Хлоя несла это бремя, а Макс никогда ничего не узнала о том, что произошло и чего не произошло. Ни о перемотке. Ни о смертях. Ни о том, что они были вместе. В конце концов, Макс была хорошей, а Хлоя… нет. Молчание Макс было показательным. Хлоя знала, что в этот момент до нее, должно быть, доходит, насколько Хлоя облажалась. Это было почти неправильно, что эта Макс, которая не Макс, была так близка к ней. Если бы Макс — настоящая — был здесь, что бы она подумала? — Почему ты спишь в грузовике? — Я… — Хлоя сглотнула, взяв себя в руки. Она бросила короткий взгляд на Макс, чтобы оценить внезапную смену темы. Причем довольно резкую. Но одного взгляда было достаточно. Хлоя поняла. Макс не хотела больше думать о шторме. И это было нормально. — У нас с мамой сейчас не все гладко… «Только это не так». Хлое понадобилось три секунды, чтобы собраться воедино: — Ты разговаривала с мамой сегодня утром. Это вызвало странное чувство злости и еще более странное чувство ревности. Хлоя скорбела по матери, которая никогда не умирала, не в силах понять, что та теперь жива. По-настоящему, по-настоящему жива. А вот она Макс, пришедшая навестить ее и разговаривающая с ней так, как будто ничего не произошло. — Как… Как она? — спросила Хлоя, желая отругать себя за то, что она такая маленькая и слабая. Макс сжала ее колено: — Она в порядке, Хлоя. И очень волнуется. Она звонит и пишет смс без остановки. Почему ты избегаешь ее? Дикая ухмылка появилась на лице Хлои, и та ухмыльнулась: — Не думаю, что ты хочешь знать, Макс. И Макс оттолкнулась от ее ног, позволяя им упасть на поверхность грузовика. Хлоя отдернула руку и открыла глаза, сидя прямо, с кучей проклятий и вопросов, готовая к тому, что они вот-вот сорвутся с языка, забытые и потерянные, разум помутится, а все тело замрет. Макс плакала. И это был расстроенный вид плача. Такие, когда ты просто хочешь, чтобы все было хорошо, хотя бы на мгновение. Когда хочется, чтобы мир не был таким дерьмовым. В глубине души, когда Хлоя смотрела достаточно пристально, она могла увидеть частичку прежней Макс, знакомой Макс, единственной, которая была так же сломлена, как и она сама. — Откуда ты знаешь, — прорычала Макс, ее слова обжигали. — И да, я хочу знать. Потому что ты моя лучшая подруга, и я забочусь о тебе, правда. Больше, чем о ком-либо, и я не знаю, почему ты грустишь, но ты грустишь, и ты знаешь о шторме, но ничего не делаешь, а он приближается, и мне очень, очень страшно… Но Макс не смогла закончить предложение. Потому что Хлоя прижалась губами к ее губам, втянув в грубый поцелуй, и позволила себе отвлечься, помечтать и забыться в конце концов.