О землянике и предательстве.

      — Так вы… Ну…       Эдвард улыбнулся брату и кивнул. Генри, страдающий от похмелья, поднял брови и сипло вздохнул.       — Я знал, что все сработает.       — Идея с домом Тиса была твоей?       — Не. Розы. Я предложил небольшое представление с исчезновением.       — Вот показушник.       — Весь в тебя.       Так они и переругивались вполголоса, петляя по коридорам, озарявшимся солнечным светом. Слуги подали им плащи, подбитые мехом, помогли накинуть их на плечи.       — Во дворце так тихо, хотя совсем скоро должен быть обед…       — После шумных балов всегда так, — пожал плечами Эдвард.       Они вышли из дворца и прошли в сад, вминая снег глубже в мерзлую землю. Подходя к воротам, они услышали ругань, причем недовольное бурчание явно принадлежало их отцу. Солнце золотило снег, и тот сверкал на солнце, блестел. Грустить не хотелось совершенно. Грели душу воспоминания о произошедшем прошлой ночью.       — Что это за человек?..       — Чем ты меня слушал?! — Эдвард тут же схватился за голову, поморщившись вслед за братом. — Да сколько же ты вчера выпил…       — На вопрос ответь.       — Ты не помнишь его? А, хотя откуда… — Они сели на скамью. Ссора у ворот все продолжалась. Лоренс стоял перед высоким, красивым, стройным мужчиной, явно высказывая вообще все, что у него на уме. Мужчина безмятежно улыбался. Сопровождающая его карету гвардия мялась у ворот, сверкая серебряными заклепками и ножнами. Безмятежность, какая наступает обычно после бурного празднества, давала о себе знать — стражники и незнакомые им гвардейцы лениво о чем-то разговаривали, ясно давая понять, что разногласия их господ к ним самим не относятся вообще никаким боком. — Это дядя наш, он младше отца на два года. По сути претендент на престол, но отрекся еще очень давно, спустя три года от моего рождения. Был скандал, но ты, конечно, не помнишь ничего, тебе тогда годик всего был.       Генри кивнул, вжав в висок пальцы. Волосы у… дяди… были такими же, как и у Эдварда, песочными и вьющимися у шеи. По улыбке сразу было ясно, какой породы этот человек — упрямой до чрезвычайности.       — А почему отец не рад? Это же… Ну, его младший брат. Или ты тоже мне особо не радуешься?       — Отец… расценил уход Рауля как предательство. В тот замок отсылали обычно тех принцев, которым до трона далеко, как до луны, а дядя туда отправился добровольно. Взял, подписал бумаги, забрал сына и был таков. Разговоры о нем — это табу, Генри. — Эдвард помолчал. — Зачем же он приехал?..       — Очевидно, чтобы захватить престол, — съязвил Генри. Эдвард нахмурился. — Ой, да прекрати. Нет у него плохих причин, он просто так захотел. Кровные узы, Эдвард. Братская кровь.       Эдвард тяжело вздохнул.       Перепалка все продолжалась, только теперь продвинулась глубже во двор. Такими темпами вся орава и до дворца дойдет. Кажется, что план мило улыбающегося Рауля в этом и состоял.       — Что насчет его сына? — тихо спросил Генри.       Эдвард прикрыл ресницы, ощутив румянец, поерзал немного на месте.       — Пойдем-ка встретим их… — Генри схватил встающего Эдварда за плащ и дернул к себе, возвращая его на скамью. — Да что ж ты такой приставучий!..       — Целеустремленный, — парировал Генри.       — Бараний, — насупился Эдвард и выдохнул облачко пара. — Вон он стоит, сын его. Рыжеватый, невысокий, худой. Болезненный. Беседует со стражником. Во-о-он там, балда, глаза разуй…       — Где жена Рауля?       — Генри, ты как маленький. — Эдвард закатил глаза.       — Она умерла?       — При родах. И была рыжеволосой красавицей с чудесными, изумрудными глазами. А еще ночной бабочкой…       — Кем?       — Проституткой!.. — раскрасневшись, шикнул Эдвард.       — А-а…       — Рауль любил ее и хотел взять ее в жены, но против этого был и отец, и дедушка, которые быстро пожалели о своем поведении. Рауль был упрямым: ребенка, которого они зачали с той девушкой, он забрал себе.       — Наш брат. — Генри ощутил странное оживление. — Почему я ничего не помню, не знаю?       — Говорю же тебе. Их вычеркнули отовсюду, выжгли любую память.       — А ты помнишь дядю?       Эдвард не ответил таким же колючим тоном, а как-то напряженно замер.       Безмятежный день обещал еще много нового. А через неделю будет и другой крупный праздник, которого Генри уже ждал. За год бытия принцем балы ему понравились.       — Я смутно помню, но… Это было весной. Проснулся, а по моим покоям летают бабочки. Я расспросил Ингрид и слуг. Рауль сам их для меня наловил в лесу у дворца. — Эдвард медленно встал. — Пойдем, — тихо позвал он. — Встретим дядю с кузеном.