Забавно, но когда углубляешься в раздумья даже о самом крупном пожаре,
какой когда бы то ни было знавало человечество, понимаешь,
что он всего-навсего химическая реакция. Окисление.
И сознаешь, что тело Жанны д’Арк просто соединилось однажды с кислородом.
Чак Паланик «Невидимки»
Я наблюдаю за Фобосом, то как он улыбается, то как двигается, как говорит и то что я испытываю к нему не привязанность — выверт сознания под названием стокгольмский синдром. Мне надоела его рожа, бесит голос и манера говорить, но он мой единственный возможный собеседник в глубине королевского сада. Я не знаю почему всё ещё отвергаю саму идею принести клятву верности князю и вернуть себе человеческое тело. Почему больше всего скучаю… по танку замаскированному под автомобиль, соловьях в золотых клетках и красоте пионов в берлоге на минус-бог-знает-каком этаже. — Прости, что на долго оставляю одну, — говорит князь, и получает в свою сторону порцию возмущенного шелеста. Злодеус I решил отправиться на переговоры с Кондракаром потому что там будет его дражайшая сестра Элион. — Не ревнуй. — Гордая, самодовольная задница, — слишком громко думаю и заклятье озвучивает мои слова голосом князя, вызывая смех Фобоса. Правитель Меридиана покидает сад накрывая меня колпаком. Вспоминая Тот Самый День, и рассматривая события в моей жизни после него, у меня появилась догадка что — Дисней мне мстит. Почему он? Розы. А к ним ещё полный комплект: чудовище (князь), красавица (Элион), Гастон (Вилл), роза под колпаком (я). А ещё сама манера отмщения, так изощрённо бить по больному могут только те, кто был с тобой с детства. А Дисней был. Это помнят не многие, и тем я мечтала бы стереть память. Но… из-за роз мне, как только исполнилось восемнадцать, пришлось менять имя. Помню, в момент пика моего переходного возраста, я рычала на всех кто пытался звать меня по данному родителям имени и требовала «зовите меня Ржавой, сукины дети». Потому что в роддоме третью по счету девочку родители решили назвать в честь цветка. Цвет пушка на моей голове натолкнул на их «оригинальную идею». Менять имя родители ни хотели ни в какую, а вот тирану, деспоту и узурпатору хватило только один раз назвать меня «розой» чтобы понять — так делать не стоит. Примечательно, что Лайту для того чтобы перестать называть меня «донной Розой из Бразилии» пришлось дома посидеть, с переломами обоих ног и вывихнутой челюстью, и подумать над своим поведением. И так. Дисней. Ещё одна причина подозревать эту компанию — сюжет мультика. Основа в чем? Влюбляется в красавицу чудовищная истеричка и добреет, умнеет и меняется ради этой любви. Если, конечно, верить пересказам этой вариации Игры Престолов со сказочным флёром, что устраивает злобный маг для меня во время своих посещений. Невольно работая психотерапевтом — способным большую часть времени разве, что укоризненно качаться из стороны в сторону, ронять листья (потому что челюсть уронить не в состоянии) и шелестеть на разные лады — мне иногда становится просто по человечески жаль Фобоса. Но меня всё равно жальче. Там, за пределами королевского сада, бурлят страсти и происходят магические сражения, гражданская война разрывает на части Меридиан, новая хозяйка сердца Земли вступила в союз с Фобосом против Кондракара, всё больше и больше миров втягиваются в противостояние, повылазили какие-то древние маги и существа, а я… я в кадке. Даже пошевелиться полноценно не могу, хотя очень стараюсь (делать всё равно нехрен) и почти просветления достигла. «И однажды проснутся все ангелы и откроются двери для того, кто умел верить. И ненастным январским утром в горах расцветет миндаль для того, кто умел ждать…» — вспоминается несколько строчек из песни. — «Видимо я не умею верить…» Земля сотрясается прерывая на середине мысли, я слышу грохот, а за тем и голос Лягушонка. Той самой подруги по рыжему цвету волос. — Выжги тут всё, Тарани. Не должно остаться ни травинки иначе Фобос сможет восстановить свои силы. «Вот дерьмо», — думаю, делая отчаянный рывок и только печально киваю головкой цветка. Призрачная надежда спасения, что у меня оставалась осыпается прахом вместе с изрядной частью сада. Огонь заполоняет собой всё пространство, медленно плавиться камень моего постамента, за хрустальной плёнкой колпака я не чувствую жара. «Мда, нет такого шанса которого не мог бы дать человеку боженька, а человек его классически просрать… » — вяло думаю роняя лепестки. — «Теперь Фобосу и выговориться некому будет, и похвастаться. И всё-таки, какая же он параноидальная истери…» Я оказываюсь в смутно знакомой в темноте, чувствую цепи что держат меня в облике розы. И тьмы я наблюдаю беснующимся в королевском саду огнём, как плавиться хрустальный колпак подобно льду. Как в огне корчится драгоценная для злого взрослого и принца роза. И то как цепи проклятий трещат, рвутся и рассыпаются благодаря магическому огню девушки, несущей кровь нимфы, волю и силу одной Сердца Кондракара, усиленному влиянием и единением всех Стражниц. Зависнув во тьме я слышу как плачет и корчиться от боли Меридиан и борется с огнём за своё существование. Многострадальный Меридиан чьим искусственным сердцем меня сделал его «прекрасный» принц. Я чувствую своим нечеловеческим инстинктом, что если погашу огонь — останусь розой, если позволю телу розы сгореть — освобожусь. Действуя по наитию заставляю огонь застыть разноцветным стеклом. «Думай! Да, у Меридиана есть Элион, но если я отступлю где гарантия, что совет Кондракара не решит надавить на Фобоса посильней и не станет тянуть с её возвращением на Меридиан? Что если нужно ради того чтобы избавиться от князя они не пожалеют уничтожить этот мир?» — Твоё горячее сердце, когда-нибудь погубит тебя, Уголёк, — доносится из темноты знакомый по снам голос. — Ты… — Зови меня дядюшкой Кар, — слыша как представляется фейри, и я не могу сдержать смеха. Свинцовую тяжесть на сердце смывает веселье. И хочется сказать фейри спасибо, но внутри крепнет стойкая уверенность, что так поступать не стоит. — Дядюшка~ Кар~ — пропеваю это обращение и слышу радостный смех из темноты. — Ах, сколько еще наивных смертных погубит твой чарующий голос, дитя? — в голосе дяди отчетливо слышатся нежность и гордость. — Стань ветром, Уголёк, соединись с магическим потоком и обрети крылья. — А как же Меридиан? — К сожалению, ни один из сыновей Эсканор не нарушал слов данных императором, которому я клялся в верности. Ни один, — тоскует фейри и отвечает на мой вопрос. — Фобос станет полноправным хозяином королевства, неотъемлемой частью, что не сможет покинуть родной мир. Я больше не колеблюсь и позволяю огню сжечь розу и не оставить пепла.***
Сессёмару знает, что попался на уловку старой слепой кошки и провёл под властью иллюзий несколько десятков лет. Неприятный разговор с матерью и возвращение к тренировкам под её контролем ничего не задевает в душе дайёкая. И именно это заставляет пса-демона насторожиться. Изменения, для эффекта от всего лишь иллюзий, чрезмерны. Ину может часами любоваться алым диском солнца, блеком золота и игрой света в красных драгоценных камнях. Его раздражают вид свежепролитой крови, тишина и цветы. Сосущее чувство пустоты и уверенность в том, что ёкай куда-то опаздывает поселилось в его костях и только пение соловья пойманного в золотой клетке может облегчить состояние Сессёмару. Пёс-демон ничего не помнит. Но поймав себя на том, что подсознательно повернул в сторону шумного по рынка, чтобы выбрать шелк для свадебного кимоно, Сессёмару уверен — дело не в иллюзиях. Ину болезненно тоскует по женщине, которую потерял. Сессёмару ненавидит камелии. А обрывок воспоминания, что ему с огромным трудом удаётся увидеть во сне — как проклятье. Плачущий голос незнакомки, её мольбы двигаться быстрее и ощущение от ногтей впивающихся в спину — сладкий яд, от которого нет лекарства. Усилием воли дайёкай подавляет его и возвращается к поискам гробнице отца. Сесссёмару злит ситуация и он не желает смиряться с произошедшими изменениями. «Этот сон очередная уловка слепой кошки!»***
Во рту сухо, голова раскалывается, тело отказывается слушать, пред глазами всё перевёрнуто и мутно, в ушах неразборчивый шум. И вообще состояние такое будто бы в я в состоянии «пьянь голимая» оказалось на море в шторм и тело не может решить стоит сейчас вспоминать о наличии у меня морской болезни или не стоит. «Мне кажется или подобное уже со мной…» — отчаянно дёргаюсь в сторону, уходя из-под удара струи огня. — Вы спятили?! — воплю я от неожиданности, пытаясь не запутаться в собственных конечностях, которых по ощущением четыре и все левые. — Нравиться что-то жечь начните с себя и упокойтесь с миром! Снова дергаюсь в сторону уходя от верной смерти, получаю массу «приятных» ощущений, спотыкаясь и из-за сбоящих органов чувств делая несколько безумных кувырков через себя и плюхаясь на живот. — Я жив! — почувствовав снова прошелестевшую рядом смерть непонятно с какого перепугу информирую окружающих и тут же гусеничкой пытаюсь отползти в сторону. «Вот дерьмо», — прикусываю язык, когда меня хватают за шкирку поднимая над землёй. Глаза всё так же подводят, но крупное белое пятно благодаря обонянию я опознаю четко: — Милый пёсик, — говорю искренне и от всего сердца, пытаясь вообразить себе пса способного поднять за шкирку лапой кого-то моих габаритов. Далее действия несутся вскачь: потряхивание, легкое удушение, полёты с жестким приземлением о различные поверхности и тягания за конечности, волосы и одежду. Пёсик этот явно не милый и не один. И они почему-то устроили игру «отбери у противника конопатого парня». — Я вам не фрисби! — вырывается из горла крик души перед тем как круговерть неожиданно останавливается, а магический всплеск переносит в другое место и заключает в мощную иллюзию бьющую по мозгам и вправляющую их на место. Все органы чувств работают нормально и выдают нужную информацию… — Я снова мужик! — радуюсь, нащупав прежнее тело без каких-либо экстремальных прибамбасов, благосклонно плюя и на странных мелких монстров, бросившихся в рассыпную от такого психа как я еще в начале моей возни, и на то что вокруг довольно зловещая туманная местность, и на… — Эй ты, дамочка перестаравшаяся со средством для снятия макияжа, лапы от пёсика убрала. Первая попытка пафосно использовать заклинание, простотой и малой энергоёмкостью которого так гордился Фобос, с треском проваливается — в место шаровой молнии возникает цепная и хорошенько прикладывает не только дамочку без лица и пёсика, но и убегающую прочь мелочь, единственного кого не задевает — девушку в наряде японской школьницы. Милый пёсик с нарисованной луной на лбу реагирует на молнию очень вяло — никак. Продолжает наблюдать за мной будто совсем не при делах. — Упс, — нервно по смениваюсь, встречаясь взглядом с парой глаз, похожих на два тоннеля ведущих в преисподнюю. — «Кого-то он мне напоминает…» — Ты что творишь, рыжая башка?! — схватив за горло с рыком кричит на меня беловолосый от которого в равных пропорциях несёт как псиной так и человеком. Трагически хриплю, разглядывая собачьи ушки на голове у парня одетого во что-то типа кимоно. — Сидеть! — раздаётся рядом звонкий голосок японской школьницы и «пёсик на половину» отпустив меня впечатывается мордой в пол, и быстро приходит в себя пока я судорожно откашливаюсь и растираю горло. — Какого чер… — затыкается, теряя весь запал и шокировано глядя на дамочку без лица. «Что-то мне эта ситуация напоминает… Но вот что?»***
Сырость, каменная коробка провонявшая запахом нечистот. Вечный полумрак, грязные разговоры бандитов вперемешку с пышущими чистой ненавистью верноподданными князя. В камере принца открытой любому любопытному взору ни клочка соломы. На полу следы, как любят бахвалиться стражники новой правительницы Меридиана, от «княжеских трапез». Эти падальщики ждут, когда усталость и истощение возьмут своё и князя сморит сон, заставляя опуститься на грязный пол камеры или опереться на измазанные в чем-то бурым стены. Откуда этим червям знать что с четырёх лет Фобос привык заменять сон медитациями? — … Как же не справедливо, что понять всё о чем ты говоришь я не в состоянии! И как здорово что ты спишь и не слышишь все те бредовые мысли, вертятся в моей голове. Из меня отвратительный маг. Из талантов нечеловеческие инстинкты, но их хватает чтобы понять насколько ты, паршивец, талантлив! Мелкий мальчишка, сумевший не только пережить переворот и получить реальную власть в свои руки, но и больше десятка лет тащивший на своих плечах гниющий мир… Как можно быть настолько протрясающим и глупым одновременно? И политик из тебя, как из глины пуля, да и управленец так себе. Если уж на веру принимать высказывание о том, что истинно порядочного человека можно узнать по тому насколько неловко он делает гадости, то ты истинно порядочный человек. Было бы прекрасно, если бы ты перестал делать себя плохим. Эта игра в декаданс совсем тебе не идёт… Князь стоит. Он внушает верноподданным уважение и надежду, не тускнеющими во мраке камеры величием и холодным достоинством. Это выводит из себя противников, заставляет нервничать и искать подвох. Но подвоха нет. Есть только нелепая, жалкая и мелочная месть потерявшего всё князя. От ожившей мечты Фобоса не осталось и пепла. — … Жестокий, истеричный и не к месту принципиальный тиран! Я под колпаком в королевском саду, но и то до меня слухи дошли, что ты упустил стражниц завесы. Снова. В который уже раз. Самому-то не смешно? Всё соломку стелешь на случай, если Элион сможет взойти на трон? Думаешь они её беречь будут из-за детской дружбы? Отправь Седрика на землю за учебниками по психологии. Поверь мне, это крайне забавное и интересное чтиво, оно хоть как-то должно научить тебя понимать людей, социопат несчастный! Хотя, ты просто недолюбленный ребёнок, социально неадаптированный… Удивление и страхи «победителей» более нелепы, чем мелкая месть свергнутого правителя. Особенно для настоящего мага, что по крупицам собирал знания и раз за разом перешагивал пределы тела и духа, сначала в погоне за одобрением родителей, а за тем и исключительно ради собственного выживания и властью над Меридианом. Но откуда жалким ничтожествам знать что такое настоящий маг? Ограниченным, неспособным видеть дальше собственного носа лицемерам? Разве тот кто не смыслит в магии… — …Рвёшь жилы, не жалеешь ни себя ни других, готов даже самого себя предать ради процветания Меридиана… Откуда только в тебе это? Откуда столько гордости и самопожертвования граничащего с глупостью? Ты ведь живёшь магией, когда ты говоришь о ней, в глазах словно звёзды загораются, а вот в разговоре о власти видны только холод и застарелая ненависть. Ты рождён творить магию, а не чтобы ломать свою суть под тяжестью долга и власти… Князь прикрывает глаза, делает глубокий, до боли в рёбрах, вздох, погружается в лёгкую медитацию. Он запирает выскользнувшие из-под замка светлые воспоминания и только тогда возвращается в реальность и и методично растирает замёрзшие руки. Тело и дух подводят всё чаще. — Молчишь, мерзкий ублюдок?! Если Меридиан не перестанет отвергать Элион, то ты и твои уродцы сдохнете вместе с ним! Не уже ли ради власти… — Знаешь, всё-таки здорово, что ты сейчас спишь и не можешь слышать все те мысли что озвучивает твоё хитроумное заклинание, большего бреда ты, наверное, не услышал бы никогда, — роза горестно шелестит листьями. — И ведь терпеть тебя не могу! Ни видеть, ни слышать не желаю… а ненавидеть не получается. Да и возможность побраниться от души ты мне обрезал, причудливый в способе мыслить тиран… с тонкой душевной организацией! Чтобы ты долго жил!.. — Урия Дан, — холодно и равнодушно произносит имя Фобос, не видя причин и более не имея желания скрывать «тайну», принц пропускает мимо все оскорбления и обвинения. — Ты издеваешься?! — возмущается рыжая Стражница, по королевскому алый цвет в свете факелов радует глаз в независимости от ситуации, а потому князь снисходит до более подробного пояснения. — Нет. Только жизненная сила разумного существа, его дух, чувства и помыслы, резонируя с энергией мира и могут порождать и умножать магию. Это тот ответ, который ты так жаждешь услышать: «Урия Дан». Имя сердца сожженного в королевском саду. Тебе он разрешил называть себя Реем. — … Бродила как-то хохма о том, что русский попавший в другой мир просто обязан перепеть Высоцкого. Так почему бы мне и не перепеть? Впрочем, что толку спящего спрашивать? Эх! Была не была! Первой в списке на сегодняшний тихий час идёт песня великого русского барда! Посмотрим, как её исковеркает встроенный в меня переводчик с цветочного на человеческий! Я вам мозги не пудрю — уже не тот завод. В меня стрелял поутру из ружей целый взвод. За что мне эта злая, нелепая стезя? — Не то чтобы не знаю — рассказывать нельзя. Мой командир меня почти что спас, Но кто-то на расстреле настоял, И взвод отлично выполнил приказ, Но был один, который не стрелял. Судьба моя лихая давно наперекос, — Однажды «языка» я добыл, да не донес. И особист Суэтин, неутомимый наш, Еще тогда приметил и взял на карандаш. Он выволок на свет и приволок Подколотый, подшитый материал, Никто поделать ничего не смог. Нет, смог один, который не стрелял. Рука упала в пропасть с дурацким криком «Пли!» И залп мне выдал пропуск в ту сторону земли. Но слышу: — Жив зараза. Тащите в медсанбат! Расстреливать два раза уставы не велят. А врач потом все цокал языком И, удивляясь, пули удалял, А я в бреду беседовал тайком С тем пареньком, который не стрелял. Я раны, как собака, лизал, а не лечил, В госпиталях, однако, в большом почете был. Ходил в меня влюбленный весь слабый женский пол: — Эй ты, недостреленный! Давай-ка на укол! Наш батальон геройствовал в Крыму, И я туда глюкозу посылал, Чтоб было слаще воевать ему, Кому? Тому, который не стрелял. Я пил чаек из блюдца, со спиртиком бывал, Мне не пришлось загнуться, и я довоевал. В свой полк определили. — Воюй, — сказал комбат, — А что недострелили, так я, брат, даже рад!.. Мне быть бы радым, да присев у пня, Я выл белугой и судьбину клял, — Немецкий снайпер дострелил меня Убив того, который не стрелял. Руки немеют и начинают едва заметно подрагивать, Фобос прячет их в рукавах мантии, перестаёт вслушиваться в чужие слова, воспринимая их не более чем фоновым шумом. Стражницам приходится уйти ни с чем.***
Пёс-полукровка, умничающая блоха, японская школьница, женщина без лица, которую они пытаются допросить и я. Стоило мне почувствовать, что в данный момент меня никто убивать не будет и крышу унесло. — Красота, — восхищаюсь, залипнув на очередном неидеальном предмете естественной дикой природы, чувствуя как царапает горло из-за непривычных ему звуков. Счастье, ощущение свободы и осознание того, что жива копятся внутри и я словно воздушный шарик, что наполняют гелием, всё меньше чувствую земное притяжение. Чувствую искристую, яркую лёгкость даруемую мне судьбой, щедро делюсь ей с далёким, но родным дядей. Ощущаю его облегченный отклик и уютное тепло. Поднимаю взгляд к далёким звёздам и мой смех оглашает округу приводя в движение водную взвесь в воздухе и открывая вид на яркие огоньки в среди бездны космоса. Подозрительный лунный пёс продолжает наблюдать из засады. — Я свободен… — произношу с детским изумлением, опускаюсь на землю зарываясь пальцами в мокрую траву. Прикосновение к плечу, заставляет очнуться и окинуть растерянным взглядом девушку в школьной форме. В её глубоких карих глазах читается волнение и жалость. — С вами всё в порядке? — Я в полном порядке. Спасибо за беспокойство, юная леди, — отвечаю с широкой улыбкой, кое-как беру себя в руки, но улыбаться как идиотка не перестаю. — Прошу прощения за мою бестактность и манеры, но мне бы не хотелось доставлять вам большие неудобства чем уже причинил. Буду признателен, если Вы подскажете мне где я оказался и в какой стороне искать цивилизацию. Я до смерти соскучился по горячему душу и если вы приютите меня у себя дома… Утягиваю за собой с линии атаки девушку и светящаяся от энергии плеть пролетает мимо, мазнув вскользь по краю мантии — символы меридианской магии чуть ярче проявляются на одежде защищая ткань от повреждений. «Так вот зачем нужно было меня расколдовывать и переодевать в этот ужас перед помещением в кадку под хрустальным колпаком…» — вставая и закрывая собой школьницу, оценивающим взглядом прохожусь по одежде. Зелёно-синяя, почти черная мантия, со вставками белых полос с нанесёнными на них не пойми как магическими символами ярко пурпурного цвета. Мантия почти не чувствуется на теле, не мешается, в ней не холодно и не жарко, она довольно проста и… наверняка содержит ни один сюрприз. — «На что способен при желании Фобос не знает даже он сам… Жалко, но надо будет избавиться от этой сомнительной радости при случае. Мало ли, я ведь тоже понятия не имею на что способен Злодеус I». — Верткий, — холодный, обезличенный голос, под стать золотым глазам убийцы. Лунный пёс смотрит будто сквозь меня, что навевает ассоциации с князем. Взгляд золотых глаз скользит по мне всего пару мгновений, но внутренности скручивает и обдаёт холодом. — Инуяша, вижу ты привык выживать за счет чужой глупости. Что за никчемное существо. «Была бы простынка с собой прикрылась и поползла в сторону кладбища, но чего нет того нет», — давлю предательскую дрожь, расслабляю тело, чтобы суметь вовремя среагировать на угрозу. В непосредственной близости от меня мельтешит и очень нервирует мелкое гоблиноподобное нечто с посохом. — «Главное не проваци…» — Сессёмару! Ублюдок! — вопит полупёс кидаясь с голыми руками на***
Крики, подозрительно летящие мимо гнилые овощи, эшафот на главной площади и болезненно яркий и злой дневной свет, кандалы и болезненные тычки в спину от стражников ведущих его для участия в нелепом представлении. Как только нога князя опирается на первую ступеньку эшафота мощный поток энергии вливается в тело Фобоса, становиться его неотъемлемой частью. Мощь всего Меридиана оказывается в руках мага столь долго жаждавшего это. — …К твоему бы гениальному уму, трудоспособности и прочим достоинствам, хоть немного бы доброты и милосердия… Хотя бы к себе самому! А там глядишь бы втянулся, послал бы этот Меридиан, вручил его сестре и мотанул бы в отпуск. Магией бы занялся, миры бы посмотрел, пожил бы немного для себя. Вернулся бы потом, посмотрел бы трезвым взглядом на этот весь балаган с Кондракаром и плюнул на них и дальше пошел разгадывать загадки вселенной и творить магию, на которую у других бы мозгов не хватило. Жаль, что ты этого сделать не сможешь. У тебя ведь не совесть, а хитрый изворотливый монстр, с альтернативным способом мышления… — Ты ошибся, Урия, — обратив взор в сторону безжалостного солнца с облегчением, произносит король Меридиана. — Я смогу.