У нас, благодаря православию, никогда не было инквизиции. Не было крестовых походов против «неверных»
У нас не жгли женщин на кострах.Тут нашим попам надо сказать спасибо.
Они не позволили бы такого обращения с женщиной.
Это в западной церкви священнослужители — педофилы. А наши попы всегда были бабниками.
М.Задорнов
«Почему. Эти. Тупые. Ёкаи. С осколками. Прут. Ко мне. Как. Пчёлы. На мёд?!» — возмущаюсь прибив очередное недоразумение и забрав очередной осколок. — «Почему. Мне. Сейчас. Так. Хреново?!» Если ты слаб — притворись сильным. Если силён — слабым. Если умён…ну, у пары братьев еще с прошлого раза наверняка сложилось впечатление, что я с головой нахожусь в состоянии холодной войны… с железным занавесом поперёк каждой извилины, а кое-где и вдоль. Сама я подозреваю, что за дело опять Дисней взялся. Только что у меня теперь за роль? — Как же душно… — жалуюсь, прислоняясь к дереву и думая о том стоит ли сползать ближе к земле или нет. Само сознание чистое и ясное, а тело чудит, лихорадит, кости ломит, суставы ходят ходуном, мышцы словно макаронины. — «И за чем я вообще сейчас прусь в пасть полупса?» Прикрываю глаза, снова копаюсь в памяти, перебирая факты о когда-то просмотренном аниме, что удалось вспомнить. Они могут быть ошибочными, но это лучше чем ничего. Нужно только перетерпеть, чем больше я двигаюсь, тем меньше времени потрачу на ёкаев. Что мы имеем на братьев наших меньших и не очень? Первое место: папаня «сладкой парочки», был умным и крайне интересным типом, крутизной с которым не могут сравниться даже сваренные до прожарки яйца. Он выстроил какую-то хитрую многоходовку с наследством, чтобы сыновья друг другу глотки не перегрызли, а он сам имел возможность с того света соскочить. И дело в том, что наследство «три меча покорителя трёх миров», а не два, как по сериалу. В общем, первым выуженным из глубин памяти фактом выходит то, что конфликт братьев по сути детская возня в песочнице, с отбиранием друг у друга лопаток и прочими радостями жизни, только с народным колоритом и поправкой на расу. Есть подозрение, что папашка, после того как детки перебесятся (есть вероятность что дело в супруге-демонице, которой он с человечкой рога наставил), выползет обратно, не даром третий меч где-то запечатанным валяется. Меч, который как раз-таки ключом от иного мира служить может и по фильму будет толкать любого «открыть дверку». «Можно поверить, что эта старая псина прост и прям как рельса и никаких интриг не плёл. Но проверять, что будет если Инуяша отправиться в мир иной из-за отсутствия в его лапках отцовского наследства?» — передёргиваю плечами. — «В моей жизни экстрима более чем достаточно». Второе место: самые крутые артефакты тут делают из частей тел выдающихся личностей или каких-то особо редких творюшек. Чем круче ингредиенты, тем круче артефакт. Это меня в своё время очень сильно позабавило, а вот теперь я редкий вид, и это рисует дополнительную мишень на моей спине. Третье место: некий злодей, о котором я вообще ничего не помню, кроме того, что он охотиться за осколками. Естественно, что это мутный тип и виноват во всём, как Орочимару в самых начальных сериях Наруто (Лайт в своё время, когда что-то шло не так любил говорить «Во всём виноват Орочимару!»). Так и тут, есть некий тип, который и виноват в большинстве проблем свалившихся на голову «сладкой парочки». «Хм, хотя, если сюда добавить школьницу, то выйдет «сладкая троица»… Нет, школьницу лучше не добавлять, а то какая-то порнушка начинает в голову лезть… а без неё вообще голубая луна восходит. Главное милому пёсику что-то под её влиянием не ляпнуть…» В голове начинает крутится песенка, что я не стану петь Сессёмару даже под страхом смерти: Gomen ne sunao ja nakute(Мне очень жаль, что была груба с тобою…) Yume no naka nara ieru(Готова поделиться с тобой своей мечтою…) Shikou kairo wa shotto sunzen(Зациклены мысли на одном и никак не забыть…) Ima sugu aitai yo… (Хочу прямо сейчас лишь с тобой быть…) При милом пёсике буду подражать рыбе. Молчанье — залог здоровья, непривлекательность — прежде всего. Но вот с последним у меня намечаются проблемы, которые проистекают из следующего: магический камень нужный каждому встречному, как колобок в русской народной сказке. Осколки этой штуки, можно сказать, что сами отращивают конечности и в мои объятья. Осколки для меня та еще непонятная штука, прямо как чемодан без ручки. На практике бесполезное барахло. Не спорю, если мне их очистить, то работать станут лучше, и всё такое, но масштаб не тот. Творение сумрачного гения древнего императора стеклянному шарику не потянуть. Ситуация выходит с камнем очень неприятная, очищение его особых усилий и затрат не требует. Но зачем? Стоит главному злодею узнать обо мне, так он такую красоту как я попытается спалить, а если не получиться запечатать. А если и этот вариант… Кхм. Злодей упёртый и изобретательный. Ну, его нафиг, а? — И что же это за нелепая засада? — бормочу отлепляясь от дерева. — Так ты почуял нас, демон, — вываливается чуть ли не из воздуха типичный буддийский монах: четки на одной руке, в другой металлический посох с брякающими колечками, с балахонистой тёмной одежной, решительным взглядом и… — А почему не лысый? — с летает с языка. — «Надо будет через школьницу ирисок заказать. Как только доберусь, так и закажу». — Не думай, что подобной глупой шуткой сможешь заставить меня потерять бдительность! — Если вы не заметили, то извещу: «мне как-то не до шуток»… — криво усмехаюсь и переставляю ноги, едва сдвигаясь с места. Мне чуть ли не в нос утыкается острое навершие посоха, при этом громко звякает украшение в виде «бублика с бубликами» чуть ниже острия. — «Видимо с остротой восприятия и трезвостью сознания у меня тоже не очень.» — Человек, — презрительно цежу сквозь зубы, достаю мешочек с осколком, вытряхиваю мягко сияющий магический допинг на руку любителя бубликов, засовываю обратно «товар» и стянув тесёмки мешочка, кидаю в сторону. Монах целую вечность тормозит прежде чем сорваться вслед за приманкой освобождая путь. Левой. Правой. «Всё что мне нужно, рассказать Инуяше о гробнице, выставить себя дурой и ничтожеством перед Сессёмару, чтобы утратил всякий интерес и можно устраивать кастинг на роль родителей для крохи» Левой. Правой. «И это только утро. Что будет со мной к концу дня?» *** Полудемон не мог понять когда же всё пошло наперекосяк. Точнее знал, но эта неприятная правда была не тем, что он когда-либо хотел признавать. Жалкий полукровка, ненавидимый и гонимый как демонами так и людьми, слишком слабый для одних, слишком сильный для других… Никто. Инуяша страстно хотел стать кем-то, чтобы глядя на своё отражение видеть кого-то достойного. И он знал, что для этого нужно сделать, полукровка просто не видел себя одним из этих слабых и никчемных созданий называемых людьми, и путь был для него очевиден. Единственной кто поколебал его уверенность в том, что для исполнения мечты ему нужно стать полноценным демоном стала Кикио. Сильная, гордая, добрая и прекрасная мико, хранительница вожделенного камня Шикон, способного исполнить его мечту. Сколько раз у неё была возможность его убить? Сколько раз он причинял ей боль? В один момент, ему показалось что всё перестало иметь значение просто потому, что он может быть рядом с ней. Инуяша был уверен, что в его глазах она видит собственное отражение, как и он в её, что они связаны. Кикио предала его. Запечатала пришпилив к дереву очищающей стрелой, чтобы спустя десятки лет вернуться в виде ничего незнающей девчонки из далекого будущего. Кагоме… Она чудовищно похожа на свою прошлую инкарнацию и в тоже время они как небо и земля — разные до ноющей боли под рёбрами. Но глупый недопёс Инуяша не замечает очевидных вещей. Глупый недопёс Инуяша лает громче всех всякую чушь и творит глупости. Вот только глупый недопёс идёт к своей мечте, а если не может идти, то ползёт. Грубиян? Единственный универсальный и действенный способ добиться чего-то от окружающих вломить хорошенько или испугать до мокрых штанов. Полукровка накрепко запомнил этот урок, потому, что не отхватив по морде ни один из демонов даже внимание обращать на него не станет, а люди не умеют ценить добра и норовят избавить мир от такой мерзости как полукровка не меньше чем сами демоны. Не показывать слабостей, бить сильней, лаять громче, рычать более угрожающе — он отвоёвывает своё право на жизнь как умеет. Глядя на пришелицу из будущего он думает о том, что не допустит её слишком близко и добьётся поставленной когда-то цели. Но все планы и надежды летят в бездну, просто потому, что он всего лишь полукровка и чтобы справиться с демонами имеющими в теле осколки Шикона сил его катастрофически мало. Сначала эта долбанная лягушка, затем маска из дерева, а после монах-паук… Если бы младшая сестра Кикио не стала с поразительным рвением почти вколачивать нужные мико знания дурочке Кагоме, они оба в том монастыре и остались. В новолунье, в момент его наибольшей слабости Кагоме осталась рядом и собиралась защищать его до самого конца, если это придётся. Наивная дурочка. В ней ни на кончик ногтя не могло быть той возвышенной красоты, что была в Кикио, того величия и покорности судьбе с робкой надеждой на счастье. Ничего, что он мог бы назвать красивым в Кагоме нет — слишком громкий голос, слишком резкие движения, слишком дерзкий взгляд и вздорный характер, слишком… яркая. До рези в глазах яркая.***
— Монах, у меня больше нет осколков, — пережив очередной приступ и неожиданно остро ощущая цепи проклятья, прожигаю взглядом прилипалу, рядом где-то в кустах шуршит ручной тануки монаха. В глазах мужчины появляется странный блеск, он прищуривает глаза и растягивает губы в улыбке. — Демон-сан, через пару часов стемнеет и погода портиться. Тут недалеко есть одна заброшенная лачуга в которой можно переждать непогоду и скоротать ночь. — Не стоит беспокойства, я люблю дождь и спать среди ветвей, лучше позаботьтесь о себе, — сухо бросаю, не испытывая доверия к этому типу, и продолжаю идти. — Демон-сан, вам с каждым часом становиться хуже, время между приступами сокращается… — Это моя беда, человек, — скрипнув зубами, ускоряюсь. — Может быть поведаете о ней странствующему монаху, демон-сан? — не отстаёт монах. — Я не демон, — говорю, стремясь отделаться от человека. — Полукровка? — удивляется прилипала. — Я иного рода и просто хочу решить проблемы возникшие из-за недоразумения, вместо того, чтобы тащить их за собой к своему очагу. И в советах того, кто не может отличить меня от демона в данный момент не нуждаюсь, — гашу раздражение, сосредотачиваясь на дороге и с «тончайшим» намёком добавляю. — Доброго пути, монах. Тихий свист и острая боль разрывает затылок отправляя во тьму. *** Инуяша дышит с трудом, его тело сплошной ожог, а кости переломаны, рядом хнычет мелкий лисёнышь из-за которого эта дурочка попала в переделку. Из-за которого они все попали в переделку, а ему, Инуяше пришлось выкупать собственную жизнь знанием того, что Кагоме крепко связана с камнем Шикон и способна чуять осколки. Выкупил… Хе! Две жизни по цене одной. Полукровка не надеется, что она поймёт, что выбора у него особо и не оставалось, её бы сожрали не имей она подобной способности. Инуяше хочется придушить лисёныша собственными руками, но в том, что полукровка слаб его вины точно нет. Кицуне просто еще больший наивный дурак, чем Кагоме, доверяя его истории и ему самому она не ошиблась. Вот только против двух чистокровных демонов с пятью осколками в теле Инуяша вытянуть бой не смог. Он ведь… никто. — Как же… это… злит… — едва шевеля языком произносит полукровка, прожигая злым взглядом небеса и стараясь на думать о том, что могут сотворить с Кагоме те демоны. «Сокровище, за которым так охотится этот ублюдок Сессёмару… может ли оно сделать меня сильней?»***
— Мироку, но данна, может не стоило… — глухой стук, ойк, извинения. — Зачем было меня оглушать, монах? — хриплым голосом спрашиваю, не ощущая ни верёвок, ни каких-то сдерживающих заклинаний. — Ради какой цели? — Прошу прощения, демон-сан, но я не мог позволить вам и дальше потакать своей гордыне, тем самым… — берётся проповедовать монах. — Самонадеянный г… — хватаюсь за сердце, острая боль прошивает меня от макушки до пят, проваливаюсь в темноту. …Распахиваю глаза с острой, как пронзающий тело клинок, ненавистью вглядываюсь в того кто нанёс удар, запоминаю. — Сгинь! — рой кровавых лепестков выталкивает из тела чужой клинок, кружиться вокруг с диким скрежетом, стремясь распились гадкую железяку. Алые лепестки покрывают рану, исправляют нанесённый вред. Кто-то кричит, давит магией требуя подчиниться чужой воли, напоминает о том, что поединок должен быть честным и можно применять только то, что дано по праву рождения. — Честный поединок… — вырывается из груди злобный рык, я окидываю взглядом пространство запоминая стоящих и наблюдающих за происходящим разумных, запоминаю выражение их лиц, эмоции. — Решили поразвлечься за счет чужих унижения и гибели. Ничтожества… Значит использовать то, что дано по праву рождения? Иначе бог покарает? Так пусть, если он смеет кого-то карать за нарушение установленных правил, попробует быть честным сам! Я отступлюсь и отложу месть, если тот кого вызвал этот… разряженный павлин, получит честный поединок ровно с тем, что дано по праву рождения! Тяжелый холодный взгляд бывалого воина проходиться по мне горной лавиной. И я чувствую его дрожь, когда он понимает с кем столкнулся. — Принимаю и признаю твоё право, — гремит в пространств голос струхнувшего божества. Цепи проклятия и вязь заклинания древнего императора гудят от натуги, жалобно звенят и одна за одной лопаются. Последний луч солнца пропадает за горизонтом, а врезных вселенных Дети Магии срываются с цепи… Тело выгибает. Кости, хрящи, суставы и мышцы с влажным хрустом меняют размеры и положение. Кожа и волосы плывут изменяя структуру. Жадно хватаю ртом воздух и расслабляюсь растекаясь по полу. — Красавица… — с восхищенным придыханием произносит рядом монах. По моей спине маршируют холодные мурашки, уши нервно подёргиваются. Хмурюсь, из-за испуга приходя в себя уже будучи в противоположном углу лачуги от прилипалы и кутаясь в тонкое покрывало. Взглядом ищу мантию, нахожу и немного успокаиваюсь. — Разве то, что я женщина что-то меняет? — Хм… — монах с крайне серьезным выражением лица приближается, берет мои руки в свои ладони. — Ты не могла бы родить мне ребёнка? — Ик, — шокировано моргаю, пытаюсь найти насмешку или фальш во взгляде прилипалы, но он серьезен как уголовный кодекс и я впервые в жизни получив подобное предложение краснею удушливой волной, вот только на смену смущению приходит обида и злые слёзы. «Реальные вещи не соответствуют его словам!» Ветер свистит в ушах, ноги легко несут меня сквозь лес — я просто желаю оказаться, как можно дальше от людей, которым могу навредить и едва заметная тропа ведёт меня. Родное присутствие греющее сердце не даёт потерять голову от разбушевавшихся эмоций. Ослабление проклятье, изменение тела, слишком яркая и болезненная реакция на слова монаха… Я слишком сбита с толку, чтобы думать и действовать рационально. Слишком. «Вот оно!» — кричат ощущения и я прислонившись о дерево спиной опускаюсь на землю. Легонько откидываю голову назад, чтобы вправить себе мозги ударом, но вместо порции боли получаю жалобный треск. «Однако, здравствуйте, » — вздыхаю, массируя переносицу. — «Рассердилась — монаха в стену в печатало, захотела побиться головой об стенку — у дерева от «легонького» удара кора треснула, а он же далеко не маленькое и не тонкокорое… Еще и в ночь сбежала от прилипалы в чем была. Типичная паника вида «курица без головы», но с другой стороны я оказалась на краю того, чтобы убить абсолютно невинного человека. Увы мне, я не терминатор, не джедай или супер баба в бронелифчике… Ага, верно. Но вот останься я там, шансы на то, что прилипала со своими шуточками смог бы прожить долгую и счастливую жизнь, рухнули в подпол…» — сильнее закутываюсь в мокрое порывало. — «Не хочу возвращаться. Не хочу думать о причинах своего побега. Завтра. Я подумаю об этом всём завтра и на свежую голову». Я чувствую зов сородича в чьем теле дралась. Одного из потомков отца, что он спрятал, как и меня. Воин отплатил кровью за кровь, унижение за унижение: принёс ответные дары всем должникам. И потерялся. Мне нужно помочь ему найтись.***
Кровавый всполох среди листвы, цветочный запах определить принадлежность которого не удаётся. Дайёкай уверен, что цветок ему знаком, но аромат словно вёрткий зверёк ускользает от клыков ину вызывая всплеск охотничьего азарта. — Сессёмару-сама… — почувствовав изменение в настроении своего господина вскидывается Джакен, а демон-пёс срывается с места в след за стремительно тающим в воздухе ароматом. Шлейф запаха приводит не к цветку, а к оборванке закутанной в грубую мокрую тряпку, всего богатства — волосы, словно впитавшие в себя все краски огня и крови. Её лицо он не может назвать красивым — бесстыдно яркие эмоции искажают его. Длинные, острые уши без шерсти находятся в постоянном движении. Тонкие, и наверняка невероятно чувствительные… Бесстыдница не замечая чужого взгляда, резко откидывает голову назад, открывая вид на нервно бьющуюся на шее жилку. Треск древесной коры заставляет её сморщиться, погрузиться глубже в усталую обреченность. Ёкай не может понять, почему узнав источник запаха продолжает наблюдать за бесстыдной оборванкой, за тем как её слабые и хрупкие даже на вид пальцы, потирают переносицу, как она сильнее кутается в своё тряпьё. Озаряющая лицо оборванки улыбка заставляет насторожиться и напрячься дайёкая. Те яркие и далёкие от печали и усталости чувства с которыми она коснулась собственной груди заставили его отступить на несколько шагов назад. Ину хмурится чувствуя так будто оказался перед самым краем смертельной ловушки. Занесит руку для отражения атаки или того, чтобы самому атаковать. — %$#^#, — в глазах оборванки зажигаются звезды, вырывая из власти безлунной ночи, из её серости, ясный взгляд. Солнечное тепло льдисто-голубого взгляда рождает в глубине глотки глухой рык. Бесстыдница не замечает ничего, кроме своих грёз. Поднимается с земли, бредёт не глядя под ноги, а только в верх. Выйдя к озеру оборванка смеётся, смотрит как на сокровище на облюбованное мелким демоном место, протягивает руку к звёздам. И одна из звёзд на небосклоне вспыхивает чуть ярче. — Ты не можешь понять себя, тогда я стану твоим голосом, спою о твоей тоске? — спрашивает она звезду. — … — Сессёмару не слышит, что та отвечает в ответ, но то, что он есть легко прочесть по лицу бесстыдницы. — Кто еще может понять тебя? — … — ответ звезды лишает её уверенности, рождает смущение и робость, делающие лицо женщины почти красивым. — Я не могу переместиться к тебе, но… — она сглатывает, бесстыдница становиться жалкой в своей слабости, взывает глухое раздражение. Она подходит к самой кромке водной глади. — Услышь меня, ладно? «Услышь»? Звезда…» — мысли обрывает мощное звучание чарующего голоса. Моя трагедия, комедий балаганных смешней И потому безумно мне дорога. Я научился находить себе прекрасных друзей, Но не могу найти по силам врага. Но не могу найти по силам врага. Слова песни резонируют с чем-то внутри, вскрывают мысли чувства и память словно острейший клинок. Среди завистливых ничтожеств и пустых болтунов, Скажи, хотя бы, разглядеть тебя как? Я вновь блуждаю в буреломе из обманчивых снов, Ищу тебя, о, мой единственный враг. Ищу тебя, о, мой единственный враг. Резонанс ширится и ину слышит, как в голос оборванки словно вплетается другой, более низкий, грубый, злой. Дайёкай закрывает глаза. Сто подлецов и двести трусов мой тревожат покой, Но быть врагом, однако, надо уметь. А ваши кости просто хрустнут под моею ногой, Вам принеся вполне бесславную смерть. Вам принеся вполне бесславную смерть. Под сомкнутыми веками Сессёмару встаёт образ воина, победившего своего противника, но не испытавшего ничего кроме разочарования и обиды. Ину тряхнув в раздражении гловой сбрасывает наваждение чужого голоса, открывает глаза. Но он не может просто отмахнуться от всего и уйти.***
Утро. Головная боль. Мужское тело. Воспоминания о встречи с лунным пёсиком, который каким-то мистическим образом её узнал и в женском теле. Хижина в комплекте с любителем бубликов. — Монах, может быть ты пойдёшь своей дорогой, а я своей? — спрашиваю подозрительно довольного жизнью прилипалу. — Я и иду своей дорогой, просто нам по пути, демон-чан, — излучает позитив человек, даже два бублика на его посохе кажется излучают радость жизни. — Разве ты не должен бояться того, что я могу убить тебя? — Демон-чан, пока моё возможное убийство пугает тебя сильнее меня самого, я могу быть спокоен, — приторно улыбаясь, отвечает мужчина. «Вот влипла!»