Ещё один шанс (вторая часть)

      Том уже терялся в датах и времени, пребывая в разных реальностях, но одно всегда оставалось для него неизменным — сон рядом с Элли. Он аппарировал в гостиницу прямиком с кладбища, как делал это всегда, но в этот раз его встретил не тёплый свет настольной лампы, а беспросветная тьма.       — Элли? — позвал её Том, не видя перед собой ничего, кроме темноты.       Вдруг что-то холодное обвило его руки, а затем он упал на колени от сильного удара в живот. Яркий свет озарил комнату и первое, что увидел Том после прозрения, довольное лицо Морфина с перекошенной улыбкой.       — Сюрприз! — ликующе произнёс Морфин.       Том прожигал его взглядом и не видел ничего вокруг себя, пока не оглянулся по сторонам. На его руках были надеты наручники. Он видел такие на суде Визенгамота, когда мимо него вели заключённого. Люди вокруг шептались, что такие кандалы блокируют магическую силу даже самого сильного волшебника.       Элли привязали к стулу верёвками из стального жгута, будто она была огромным неуправляемым буйволом, а не хрупкой девушкой. Заклинание немоты не давало ей возможности говорить, поэтому слова из её уст выходили без звука.       — Отпусти её, — Том адресовал свою речь Морфину.       — О нет, она будет вишенкой на торте, когда я с тобой закончу.       — Разве ты не помогаешь министерству в моей поимке?       — Как только я полностью предоставлю тебя им, они посадят меня в соседнюю клетку. Должен же я выжать из нашей встречи максимум до того, как сдам тебя в министерство, — Морфин склонился к Тому так низко, чтобы их лица были напротив друг друга, — у нас ведь с ними договор. Том Реддл в обмен на пятилетний срок заключения в Азкабане, вместо сорока лет. Выгодная получилась сделка, не правда ли? Не хотят они марать свои министерские ручки в грязи.       — Что тебе нужно от меня?       — Не торопись, ведь у нас впереди ещё вся ночь. Кстати, тебе удалось дважды сбежать от меня, хвалю. Этим навыком ты явно пошёл в меня. В первый раз тогда в Ильверморни, а во второй раз ты почти попался на крючок в том магазинчике с животными. Ты будешь смеяться, но в этот раз я поймал тебя благодаря ей, — Морфин указал своим кривым указательным пальцем на Элли. — Она писала записочки твоим друзьям, чтобы они не волновались о тебе, представляешь?       — Не смей даже смотреть на неё, — Том пытался задушить Морфина хотя бы взглядом, только бы стереть с его лица эту мерзкую ухмылку.       — Так вот, потом я пошёл к твоему другу, ведь записочки то заколдованы, а мне прочитанного не понять без переводчика.       — Что ты с ним сделал?       — Немного покалечил, зато разгадал загадку твоего местоположения.       — Сука! — Том сорвал голос до хрипа, выкрикивая ругательство.       — Это я к тому, что твоя привязанность ко всем этим мелким засранцам сделала тебя слабаком. Посмотри на себя! Ты стоишь передо мной на коленях, хотя мог бы управлять всем миром.       — Заткнись, Морфин, иначе…       — Иначе что? — Морфин вытащил из мантии Тома волшебную палочку и переломил её надвое. — Сломаешь мне шею своими ручонками? Палочки ведь у тебя больше нет, да и без своей магии ты обычный ничтожный слизняк.       — Отпусти Элли, и я сделаю всё, что ты скажешь.       — Сначала я расскажу тебе одну историю. Существует такое поверье, что дети, зачатые под любовным зельем, рождаются с помощью тьмы, а не света. Они прокляты ещё до того, как появились на свет. Рядом с этими детьми гаснет жизнь.       — К чему всё это? — не сдержался Том.       — Меропа опаивала твоего отца любовным зельем.       — Меня не интересует ничего, что может быть с ними связано, — перебил Том, когда услышал имена своих родителей.       — Это напрямую связано с тобой, мой дорогой племянник, ведь они породили настоящее зло, а я здесь, чтобы пробудить его.       — Что ты несёшь? Ты себя слышишь?       — Твои заботливые опекуны, наверняка, подчистили воспоминания после встречи со мной, но я тебе напомню. Легилименс!       Морфин вторгся в сознание Тома беспрепятственно, но вместо того, чтобы исследовать его воспоминания, он предоставил ему своё. Сначала Том увидел, как Морфин пытает Гермиону, а затем яркая вспышка и война. Зелёные лучи смертельного заклинания, крики, проклятия, разрушенные дома, слёзы, потери — и всё это в одном кадре. Он задыхался от эмоций, но продолжал смотреть. Отовсюду слышалось имя Волдеморт. Снова бойня, горы трупов и реки крови.       — Кто это сделал? — спросил Том у девушки из воспоминания, будто она могла его услышать, пока бежала босая по зелёной траве от своры каких-то оборванцев в чёрных мантиях.       И вдруг голос Гермионы прозвучал так близко, что невольно пробежались мурашки по телу.       — Называйте его как хотите, — сказала она гневным голосом, — Волдеморт или Том Реддл…       И воспоминание оборвалось. Осознание ударило в голову со всего размаху, отчего даже в глазах потемнело.       — Твои опекуны всего лишь хотели тебя обезвредить, — сказал Морфин, подливая масла в огонь.       — Замолчи! — руки Тома сжались в кулаки.       «Это сделал не ты. Они бы тебя никогда не простили. Ты не мог… Не мог», — он не слышал слов Морфина, пока мысли так громко шумели в его голове.       — Ты обречён нести смерть людям, как бы кто не пытался переписать твоё прошлое. Сам подумай, сначала твоя мать, потом оба опекуна в один день, а сейчас пришло и её время.       Морфин направил палочку на Элли и выпустил зелёный луч смертельного заклинания ей в голову, будто застрелил из ружья оленя. Быстро. Уверенно. С удовольствием.       — Ты ведь понимаешь, что это твоя заслуга? — обратился он к Тому, который на несколько секунд просто замер, не в силах закричать или даже пошевелиться.       — Изживай в себе всё человеческое, иначе я буду палачом от твоего имени, — Морфин почти смеялся ему в лицо, пока Том сдерживал внутри себя ураган разрушительных эмоций. — Не будь слабаком, не позорь наш род этими соплями по какой-то девчонке! Я даю тебе десять минут на размышления.       Морфин покинул номер, оставив его наедине с телом Элли. Том подполз к ней на коленях, а затем лёг рядом, смотря на её безмятежное лицо.       — Может быть ты просто спишь, Элли? — шепнул ей Том, коснувшись щеки.       Ему хотелось сдавить её в объятьях так крепко, чтобы она очнулась и отругала его за вредность, но тяжёлые кандалы не давали ему даже раскрыть для этого руки.       — Ты говорила, что у меня большое сердце, но сейчас я бы хотел вырвать его, чтобы ничего больше не чувствовать. Знаешь, оно ведь доставляет мне много боли, но ничего не даёт взамен. Какой тогда в нём смысл? Может Морфин прав и я действительно являюсь вашей погибелью… Моя душа совсем не хрупкая, Элли, она ядовитая. Все, кто проникают в моё сердце, умирают от того, что задыхаются там насмерть. Прости, это только моя вина, — он безостановочно гладил её по лицу, — и я обещаю всё исправить. Я тут недавно задумался, а что, если маховик времени — это очередной дар смерти, за которым она следует, как за бузинной палочкой или мантией-невидимкой. Дамблдор говорил, что время всегда забирает плату за вмешательство в него, а время — это главный союзник смерти. Как думаешь, возможно ли обмануть смерть, добровольно обменяв одну жизнь на другую?       Том услышал приближающиеся шаги Морфина и тут же отскочил от Элли, приняв прежнюю позу.       — Что решил? — спросил Морфин.       — Я не разочарую тебя, дядя, — ответил Том ледяным голосом, надев на себя маску полного безразличия.       — Смотри, как легко управлять теми, кому есть что терять.       Т и В всё это время прятались в излюбленных карманах мантии, выжидая момента, когда можно будет наброситься на Морфина и обмотаться вокруг его шеи до удушья, но Том не давал им команды к действию. У него в голове зрел свой план.       — И раз уж тьма выбрала тебя, ты должен следовать за ней, а не пресмыкаться перед грязнокровками и предателями крови.       — Ты прав, я был слеп.       — Ты настоящий Мракс! Отец бы сейчас нами гордился! — Морфин уже предвкушал будущий успех. — Мы с тобой заставим министерство бояться тебя ещё сильнее, вот увидишь!       — Долго я ещё буду закован в наручники?       — Я пока не доверяю тебе, поэтому придётся потерпеть.       — Как я могу вернуть твоё доверие, дядя? Ты ведь сломал мою палочку, как я смогу навредить тебе? Свяжи мне руки обычной верёвкой, если боишься, что я придушу тебя во сне. Я в этих кандалах даже нос не могу почесать.       — Ладно, но, если дёрнешься, получишь круциатус, — Морфин пригрозил Тому своей волшебной палочкой.       — Мне уже некуда бежать.       — Инкарцеро! — Морфин опутал руки Тома верёвками, прежде чем снять наручники, блокирующие магию.       Том ждал подходящего момента, когда Морфин отвернётся или отвлечётся на посторонний звук. Маленькие помощницы зашевелились в карманах, когда Том подал им знак к действию, похлопав по мантии. Как только Т незаметно заползла к Морфину под штанину, он задёргался, прыгая на одной ноге, как ужаленный. Тому не требовалась палочка, чтобы сорвать с себя верёвки; достаточно было одной мысли, чтобы путы оказались у его ног.       — Сюрприз! — передразнил он Морфина, когда тот ошарашено пялился на него, забыв про змею под штаниной.       — Круц…       — Экспеллиармус! — Том опередил его, вытянув правую руку перед собой.       Когда палочка оказалась в его руках, он сломал её на две части, как сделал Морфин с его палочкой.       — Что будешь теперь делать без палочки?       — Сукин сын! — Морфин набросился на Тома, как обезумевший, желая вцепиться зубами в глотку.       — Никому нельзя доверять, разве ты меня не этому учил? — Том отбросил его к стене невербальной магией.       — Ещё скажи, что всё это ради грязнокровки и её белобрысого дружка. Ты своими глазами видел, какого они о тебе мнения на самом деле.       — Ты так ничего и не понял, дядя, — Том подкрался к нему совсем близко. — Они сумели разглядеть во мне человека, а не монстра.       — Ты всё равно обречён нести смерть и это никогда не изменится. Рядом с тобой люди будут умирать, как мухи.       — Да, возможно, ты прав и поэтому ты будешь следующим, Морфин, — Том злобно ухмыльнулся.       Он не был уверен в том, что у него получится сделать задуманное. Невербальная магия хоть и была проверена на практике, но не на опасных и непростительных заклинаниях. В этот момент он вспомнил слова мистера Уэйтса, когда тот помогал совершить выброс магии через эмоции.       Одного взгляда на тело Элли было достаточно для воспламенения подавленных разрушительных эмоций и чувств. Том дотронулся указательным пальцем до лба Морфина и произнёс стальным голосом:       — Авада Кедавра.       Морфин рухнул на пол с застывшей гримасой ужаса на лице, до последнего не веря, что Тому по силам управлять магией без волшебной палочки.       Т и В заползли обратно в свои тёплые норки, а Том медленно подошёл к Элли. Он снова ощутил это неприятное чувство в области солнечного сплетения, будто сейчас вывернет наизнанку. Он присел рядом с ней на пол, и рука сама потянулась к её волнистым локонам. Ему хотелось, чтобы она сейчас открыла глаза и последний раз взглянула на него.       — Элли, я всё исправлю, — Том разговаривал с ней, будто с живой. — Как в той сказке, смерть невозможно обмануть, но я попробую.       Он задержал свой взгляд на её красивом лице, последний раз провёл большим пальцем по холодной щеке и нежно улыбнувшись, прошептал:       — В следующей жизни, ты обязательно будешь счастлива.              

***

      Том аппарировал в лес. Маховик времени уже был в его руках, повторяя заученное действие. Впервые он наблюдал за проносящимся мимо пейзажем с замиранием сердца. Если задуманное сбудется, он больше никогда не увидит подобного чуда.       Спрятавшись за деревом, он наблюдал за своей любимой картиной в прошлом. Он изучил каждое их движение, слово, жест, просматривая живые воспоминания, как на киноплёнке. После взрыва, Том подобрался к ним поближе, чтобы сделать свой отчаянный шаг. Гермиона уже готовилась закрыть маленького Тома своей спиной от проклятия, но взрослый Том успел опередить, отбросив её на дальнее расстояние, чтобы проклятие угодило туда, куда направлялось. Обе версии Тома в прошлом, согнулись пополам от адской боли, будто отзеркаливая друг друга.       Где-то вдалеке слышались звуки смертельной дуэли между волшебниками и крики Гермионы. Взрослый Том упал в сугроб, не удержавшись на ногах от бессилия, и с улыбкой на лице наблюдал за Гермионой и Драко, окружившими заботой его маленькую версию. Они боролись за его жизнь, применяя самые разные целительные заклинания, но ни одно из них не срабатывало даже на короткое время.       — Эй! — звонкий голос Гермионы прорезал тишину.       Том с ужасом заметил, что она направляется в его сторону с волшебной палочкой наготове. Он не мог сдвинуться с места, чтобы аппарировать от неё подальше в лес. Гермиона смотрела на него сверху вниз, но не решалась добить лежачего.       — Отдай свою палочку! — приказала она строгим голосом.       — У меня её нет, — выговорит Том хриплым голосом.       Она вдруг резко приземлилась на колени рядом с его рукой и стала вглядываться в лицо Тома. Он наблюдал за изменением эмоций на её лице; сначала было любопытство, затем недоумение и шок. Она узнала его по глазам и родинке на виске.       — Как такое возможно? — Гермиона не находила себе места от потрясения.       Том приложил указательный палец к своим губам, намекая на секретность, ведь если Драко окажется здесь через секунду, весь план тогда мог пойти насмарку.       — Вернись к нему, — прошептал Том, указывая на маленького себя, съёжившегося от боли, — рядом с тобой ему будет не так страшно.       — Что ты задумал?       — Пообещай… — ему становилось всё сложнее говорить. — Пообещай не спасать меня.       — Даже не хочу слушать! — воспротивилась Гермиона.       — Я прожил жизнь, о которой и не мог мечтать, а теперь пришла ваша очередь. Пусть это будет моим последним желанием, Гермиона.       — Нет! — её крик привлёк внимание Драко.       Больше Том не мог выговорить ни слова. Кровь заполняла собой его лёгкие и он стал задыхаться. Маленький Том в это время откашливался кровью на снег, пока Драко гладил его по спине. Палочка Гермионы выводила бесполезные руны в воздухе, пытаясь остановить неминуемый конец.       — Не поступай так со мной! — Гермиона трясла его за плечи, приводя в чувства.       Сердце маленького Тома остановилось ровно в ту же секунду, что и сердца его будущей взрослой копии.              Драко бежал с окровавленными руками к Гермионе, крича ей что-то о проклятии и смерти, а она пялилась на исчезающую фигуру Тома Реддла на снегу. Будущего больше для него не существовало, а значит Тома никогда там не было.       После полного исчезновения Тома, на снегу остались две маленькие белые змейки, извивающиеся между собой в поиске тепла, и маховик времени, как доказательство случившегося. Гермиона Грейнджер смахнула двумя руками слёзы с лица и потянулась к змеям, чтобы согреть их под своим пальто. Драко не понимал и половины из того, что происходило перед его взором.       — Ты ни за что мне не поверишь, — Гермиона показала Драко маховик и снова заплакала.