Пробороздив носом паркетный пол, неожиданно сменивший серый камень туннеля, Юри со стоном останавливается посреди помещения и, подняв руки к ушибленному лицу, с любопытством и некоторым страхом начинает осматриваться по сторонам. Он в большом и светлом зале. Поправка: обеденном зале, если принимать во внимание невероятно длинный стол, служащий здесь едва ли не единственным предметом обстановки. Стол покрыт белой скатертью, украшенной нитями серебра, а его поверхность занимают различные яства и угощения, мягкое пламя множества канделябров озаряет комнату, перемежаясь с рассеянным светом, струящимся из больших окон, занимающих противоположную от Юри стену от потолка до пола. И хоть стол щедро уставлен снедью, за ним находится только один человек, вальяжно сидящий во главе.
Юри подслеповато щурится, проклиная свою близорукость. Всё что он может сказать однозначно — это мужчина. Одежда на нём странно старомодная, присущая скорее средневековому принцу, но красивая, подчеркивая мужественность и грациозность фигуры, тяжелый белоснежный плащ, отороченный мехом, дополняет образ. Что особенно примечательно — длинные, абсолютно белые волосы, струящиеся мягким каскадом по плечам мужчины.
Заметив нежданного гостя, так внезапно прервавшего его ужин, мужчина поднялся и подошёл к Юри, сокращая разделяющее их расстояние в несколько пружинистых шагов. Изящные крепкие бедра, затянутые в конечно же белые брюки (почему здесь так много белого?), невольно притянули взгляд всё ещё сидящего на полу Юри, вызывая лёгкую волну возбуждённого румянца, но пялиться некрасиво, и он поднимает взгляд выше, чтобы, скользнув по красивой очерченной груди, встретиться с небесной синевой глаз. Глаза, которые он определённо видел ранее.
— Виктор? — изумлённо взвизгивает Юри, сканируя взглядом лицо стоящего перед ним мужчины. Да, волосы отличаются, но само лицо, глаза… Сомнений нет — это потерянный Никифоров.
— Мы знакомы? — Виктор вежливо протягивает ему руку, помогая подняться, и Юри наконец встаёт с пола, отряхивая одежду. Тщетная попытка, учитывая, что в этом костюме он пробирался через тёмный узкий туннель, а перед этим отработал целый день в офисе. Юри чувствует себя едва ли не нищим с паперти, стоя рядом с разодетым Виктором, но радость от находки пропажи затмевает всё, пузырясь теплом в груди, и Юри, отвесив традиционный поклон, представляется:
— Кацуки. Юри Кацуки, менеджер в «Feltsman Grupp». И собственно тот, кто нашел тебя, Никифоров-сан, — не может не ухмыльнуться Юри собственной победе.
Брови мужчины хмурятся, выдавая его недоумение, а улыбка на тонких губах сменяется с приветливой и радушной на дежурную и фальшивую.
— Но я не Никифоров-сан, — смущённо машет головой Виктор, — я Виктор. Просто Виктор.
— Нет! Я не могу ошибиться, — протестует Юри, протягивая руку к лицу Виктора и касаясь тонкого подбородка. — Это ты! Ты — потерянный племянник гендиректора, Якова Фельцмана. Я искал тебя, потому что меня заперли случайно в здании, и вот я тебя нашёл. Не спорь со мной! — Юри притягивает Виктора за голову ещё ближе, заглядывая в аквамариновые глаза: — Разве у кого-то ещё могут быть такие удивительно красивые глаза?
Не известно, что на этот вопрос ответил бы Виктор, но его прервала с шумом распахнувшаяся дверь, заставив вздрогнуть и отступить. Юри повернулся к источнику шума, разглядывая замершего на пороге зала юношу. Хрупкий и золотоволосый, с лицом соперничающим по красоте с ликом ангелов, если бы не хмурое и злое выражение этого самого лица, одежда его в отличие от облачения Виктора была современной: чёрная байка, украшенная леопардовым принтом и чёрные джинсы, чёрные кроссовки.
— Отстань от него, — бросил мальчик, входя в комнату и усаживаясь за стол, закидывая ноги на ближайший к нему стул. — Он действительно не Никифоров.
— А… Да?.. — Юри хмурится от этой новой полученной информации, так некстати ломающей его блестящую теорию доблестного спасения Никифорова. — Уверен? Они похожи. Очень, — на всякий случай уточняет Юри.
Невнятное «пф» служит ответом, но это побуждает Виктора к действиям.
— Юра, не будь грубым с нашим гостем, — одергивает он подростка, — это недостойное поведение. И, кстати, вам нужно познакомиться. Юри, это Юра, — представляет Виктор, — второй обитатель этого места. Он немного вспыльчивый, но добрый мальчик, уверен, вы непременно подружитесь.
— Ага, жди, — бурчит Юра, — уже бегу, волосы развеваются.
Юри решает не грубить, мелко кивая:
— Очень приятно.
— Вот и славно! — уголки губ Виктора дергаются вверх, изображая улыбку.
Юри с сомнением оглядывает зал, беспокойство ползёт под его кожей, воспаляя нервы, и он-таки задаёт волнующий вопрос:
— Но если ты просто Виктор, а он Юра, то где Никифоров?
— Ах, — досадливо отмахивается Виктор, — всё ещё хочешь его увидеть? Что ж… Идём, я покажу.
На удивление Виктор не покидает комнаты, а подходит к одному из зеркал, взмахивает рукой, произнося:
Зеркало, зеркало на стене,
Яви Никифорова мне.
Гладкая поверхность на миг затуманивается, покрываясь мелкой рябью, а затем проясняется, но в нём Юри видит уже не торжественный зал, а полутёмный кабинет «405» с деревянным столом, за которым, положив голову на сведённые предплечья, спит Никифоров. Юри видит подергивание его век, румянец на щеках и мерное вздымание груди, что говорит о крепком и глубоком сне.
— Но я там был! Это же кабинет Никифорова! — изумлённо вскрикивает Юри. — Я даже сидел за этим самом столом… Но… Я не понимаю. Как такое может быть? Он в кабинете?
— Возможно. Во всяком случае, он в безопасности, — сухо отзывается Виктор. — Не правда ли, Юра?
— О да, старик, в полной.
Юри чувствует себя неуместно, словно он пропустил какую-то шутку, понятную только избранным. Он подходит к зеркалу, касаясь его гладкой поверхности — ничего необычного, пальцы натыкаются на стекло, и Юри ударяет по нему.
— Э-эй! Проснись! — кричит он для пущего эффекта. — Никифоров-сан!
— Как занимательно… — комментирует Виктор, возвращаясь за обеденный стол. — Юра, убери, пожалуйста, ноги со стола. Что о тебе подумает наш гость?
Юра недовольно цокает, закатывая глаза, но ноги всё же убирает.
— Можешь не орать, это бесполезно. Поверь, мы пробовали. Побереги силы для чего-то действительно стоящего.
— Например, для ужина, — оживляется Виктор. — Как ты, Юри, относишься к пасте с морепродуктами? Я бы настоятельно рекомендовал это блюдо с белым вином, чудесный вкус!
— Вы ужинаете? Просто сидите здесь и едите, когда он… — Юри слабо взмахивает рукой, указывая в сторону зеркала.
— Спит, — отрезает Юрий. — Так что давай, садись к столу.
— К-конечно, — Юри решает не спорить и последовать совету, занимая место напротив Юры. Тарелки перед ним пусты, сияя первозданной чистотой, и Юри озадаченно сжимает столовые приборы, гадая, как его обслужат. Разве Виктор не указал, что их только двое, или это не касается слуг?
— Что ты хочешь? — прямо спрашивает Юра.
— Разве это не паста с морепродуктами?
— Нет, я спросил: чего
ты хочешь? Любое блюдо.
— Любое… — с сомнением тянет Юри. — Ну тогда это кацудон моей мамы. У нас в Японии считается, что это блюдо победителей, его едят на удачу. А удача мне сейчас очень нужна, я пришёл, чтобы победить. Так что выбор очевиден, это кацудон.
Юри не успевает договорить, как его ноздри царапает знакомый аромат, который невозможно ни с чем спутать, — рис со свиными котлетками и яйцом.
— Действительно? — Юри подозрительно тычет палочками в котлетку, разламывая её пополам. Он вскидывает взгляд: — Как это работает?
— Просто ешь, — Юра бросает в него салфетку.
Юри с аппетитом набрасывается на еду. Это, конечно же, не идёт ни в какое сравнение с бутербродами, найденными им в холодильнике на работе. Юри даже стонет от удовлетворения, чем зарабатывает полный презрения взгляд от Юры.
— Я не виноват, что это так вкусно, — пытается оправдаться Юри. — Попробуй! — он протягивает подростку кусочек риса с мясом.
Юра что-то возмущённо пищит, закрывая лицо ладонями, а потом вскакивает из-за стола:
— Черт! Я спать, пока не порвал этого придурка на британский флаг. Встретимся завтра.
Он скрывается за дверью в мгновение ока, а Юри разочарованно застывает на месте с поднятыми палочками, не зная, как на это реагировать. Он чем-то обидел мальчика?
— Не переживай, я попробую твой кацудон, — Виктор присаживается рядом, наклоняется, обхватывая палочки губами. — Вкусно.
— А? Да… Вкусно, верно, — соглашается Юри, почему-то краснея. — Ну, раз все поели, я тоже могу отправиться спать?
— Конечно, — Виктор не делает попытки подняться из-за стола. И кто тут говорил про манеры? — Любая комната твоя, выбирай понравившуюся.
— А ты?
— Моя комната в другом крыле, — коротко отвечает Виктор, — тебе туда нельзя.
Юри хмурится, он как бы не о комнате Виктора спрашивал, но переспрашивать кажется грубым, и он просто прощается, поднимаясь из-за стола и направляясь к двери, ведущей из зала. Спать действительно сильно хочется, и он выбирает едва ли не первую попавшуюся комнату, убедившись, что в ней есть большая кровать.
Закутавшись в одеяло, Юри засыпает.
