Моя королева

      Всё начиналось не так страшно, как могло бы быть на самом деле. Вернее, немного странно и даже слегка жутко. В ту ночь, когда мои кости выворачивало наизнанку, а череп трещал под натянутой кожей, выводя наружу острые клыки. Если честно, не думала, что вообще смогу когда-нибудь обратиться. Я же трусиха, позор стаи, взбалмошная собирательница сплетен. Цветное безобразие и отрыжка радуги, как говорила Уэнс. Да, она говорила. Своими невозможными губами, на которые я залипала, как бабочка на лампочку. Как мышь на танец змеи. Она вообще не понимает, насколько она притягательна. И я не понимала. До того момента, как обратилась.       Разум зверя прост и прямолинеен. Он понимает только несколько слов: «добыча», «стая», «опасность». Страха не было. Была жажда разорвать глотку этому ублюдку, который посмел покуситься на моё. Именно на моё. Я чувствовала её запах и запах её крови. Едва хватало сил на то, чтобы сдержать себя, сжигая кислород в легких, несясь через лес, ощущая, как горят под кожей и шерстью новообращённые мышцы. Я даже не особо отдавала себе отчёт в том, чего мне хотелось больше: схватить её и убежать подальше от хайда или разорвать тому глотку. Победил второй вариант, когда я увидела занесённые над Уэнсдей когти. Я ведь трусиха, позор стаи, слабачка, но в этот момент на глаза упала красная пелена и внутренний зверь взвыл от жажды крови. Волки — стайные существа. И за стаю порвут любого, в этот момент я чётко осознала одно: это моя женщина, моя стая, и никакой чёртов монстр не посмеет её тронуть. Сдохну, но убью ублюдка. Он посмел к ней прикоснуться, посмел поднять на неё руку, посмел её поцеловать раньше, чем я! В голове стучало только тупое «убить», и больше ничего.       Выстрел шерифа в Тайлера пришёлся кстати, ещё немного, и я бы осталась без глаза от его когтей. Он привел меня в чувство. Ярость схлынула с последним броском на хайда. Его туша крайне некрасиво пробила старый обломок дерева, к которому он совсем недавно прижимал Уэнсдей. А мой отхлынувший адреналин и злость запустили обратную трансформацию. И вот тогда настала очередь страха. Мне было страшно. Страшно, что я могла умереть, страшно, что могла не успеть. И меня пробирал ужас до костей, вцепляясь ледяными пальцами в сердце, что я не успела. Где она? Куда она ушла? Ноги еле держали, но я шла и шла по запаху через лес к Невермору, благо, что осталось хотя бы пальто. Моё сердце едва не остановилось, когда на единственный вопрос — «Где Уэнсдей?», — все начали отводить взгляды. Почему вы молчите? Почему вы все здесь стоите? Ждёте, чем всё закончится, трусливо прячась за воротами академии? Эти секунды и минуты длились для меня вечность. Казалось, во мне начал замерзать ад, прочно сковывая льдом страха и отчаяния на грани безумия.       Но всё обошлось, когда я её увидела. Правда, осознала себя только тогда, когда уже подбежала и сгребла эту нерадивую брюнетку в объятия. На тот момент мне было всё равно, что подумают обо мне остальные, что подумает она сама и как будет против. Я должна была её почувствовать. Ощутить, что она живая. Мне этого было достаточно. Но это было тогда…       — Энид? Энид! — шепчущий голос Йоко резанул по ушам. С момента трансформации в ту ночь прошло несколько месяцев. Мы все вернулись в академию. Снова встретились. Помолчали о тех, кого с нами больше нет, обсудили все последние новости. Жизнь начала налаживаться. Для всех остальных. Не для меня. За это время я многое обдумала, и мне, о да, потребовалось время, чтобы всё проанализировать, принять себя такой, какая есть. И если в конце всей той истории с хайдом я отпустила её домой к родителям просто с чувством неясной тоски, то за время, пока не видела, мой мозг смог-таки понять всё, что было нужно. И принять. И сейчас я, как загипнотизированная мышь, следила за тем, как из подъехавшего лимузина выходила та, что заставляла моё сердце биться чаще. Дворецкий её семьи выгружал вещи, а сама Уэнсдей с как всегда невозмутимым лицом просто подхватила сумку со своей печатной машинкой и отправилась в комнату. В нашу комнату. Мне казалось, я слышу каждый её шаг по асфальту, который отзывался во мне странным импульсом. От этой мысли сводило мышцы, сжималось сердце и сбивалось дыхание. Сколько я выдержу? Смогу ли вообще? Может быть, стоит сразу отправиться к новой директрисе и просить меня переселить? Я не уверена, что смогу держать себя в руках. Пойти в медпункт и выпросить те таблетки снова? Получится ли?       Чья-то рука резко схватила меня за запястье, и я вздрагиваю от этого прикосновения.       — Энид! Сколько можно тебя звать? Что с тобой такое? — голос Йоко полон беспокойства и тревоги. Она заглядывает в мои глаза, даже сняв собственные очки. Её хватка на запястье ослабевает, когда вампирша, наконец, понимает, что привлекла моё внимание. Я растерянно хлопаю глазами, стараясь вспомнить о том, что такое дышать, в принципе. Лёгкие жгло, а перед глазами поплыли красные круги. Сколько я не дышала?       — Я… Я в порядке. Правда. Это просто паническая атака. Наверное, — мне сложно смотреть подруге в глаза, я отвожу их в сторону, старательно убирая упавшую прядь волос за ухо, ощущая, как быстро колотится сердце, словно меня поймали за чем-то непристойным.       Взгляд Йоко прожигал насквозь. У меня не получалось ей врать, хоть я и старалась. Правда старалась. Главное, не смотреть ей в глаза: раскусит, сто процентов. Хотя… кажется, уже поздно. Ухмылка вампира медленно расползалась по её лицу, чуть обнажая клыки, но та всё же решила промолчать, красноречиво при этом провожая взглядом спину Уэнсдей, явно понимая, что здесь зарыто больше, чем я стараюсь показать. И я понимаю, что мне просто срочно необходимо что-то решать.       — Йоко… Как думаешь, могу я переехать к тебе? — я искренне надеюсь в этот момент, что не выдала слишком много информации, хотя мое лицо всегда было весьма красноречивым, и, честно говоря, никогда это не приносило мне ничего, кроме проблем. Подсознательно я завидовала Уэнсдей за то, что она может так контролировать свою мимику, хотя я уже научилась отличать мельчайшие её изменения. Улыбаюсь и нахожу это захватывающим.       — Не-е-ет, — вампирша довольно усмехается, выловив за талию проходящую рядом Дивину, которая сначала немного даже испугалась такого неожиданного поворота событий. Она быстро сориентировалась, обхватив в ответ Йоко за плечи, оставив легкий поцелуй на её скуле да чуть криво усмехнувшись. — Я потратила много усилий, чтобы в этом году мы с моим маленьким морским ежом остались в комнате вдвоём.       — Прости, волчонок. Но мы всегда будем рады тебе, когда нужно будет поговорить, — Дивина улыбнулась, мягко выпутываясь из объятий вампира и отправляясь дальше, куда шла.       — Предатели… — я беззлобно фыркнула, но внутри меня разливалось тепло по венам от понимания, что от Уэнсдей мне не сбежать. И, видимо, никогда. Как это сладко и больно одновременно. Йоко делает вид, что зашивает себе рот невидимыми нитками и иглой, всё так же нагло улыбаясь, и чуть приподнимает бровь. Поймала меня с поличным. Я ощущаю, как кожа лица становится всё горячее, но остановить процесс не в силах. Нужно срочно ретироваться. И под ребрами снова взбесилось сердце от мысли, что пора идти в комнату. Вещи были занесены ещё утром, так что осталось только дойти. Давай, Энид, ты справишься. Ты сможешь. Я хлопаю себя ладонями по щекам, жмурюсь, чуть задерживая дыхание. Кажется, это немного помогает.       — Ладно. Я пойду, — кажется, начинаю во всей красе понимать значение слова «неизбежность». Хорошо, Энид. Просто держи себя в руках. Ты справишься. А там ещё и Вещь! Да, я ведь соскучилась по другу! Никогда не думала, что буду считать другом отрубленную руку, но какие времена, такие и нравы. Попрощавшись с друзьями и старательно настраивая себя на дружеский лад, я отправилась в Офелия-холл, в ту самую комнату, где окно разделено пополам, как и наши с Уэнсдей жизни.       Всё. Я в порядке. Я смогу держать себя в руках. Убеждаю себя в миллионный раз, стоя перед дверью и прислушиваясь обострённым слухом к тому, что происходит внутри. Сколько я здесь стою? Пять минут? Десять? Моя рука так и замерла напротив дерева двери в нерешительности. Я слышу, как по полу перестукивает пальцами Вещь, как Уэнсдей тихими шагами передвигается от своего стола к сумкам, как ставит на стол печатную машинку. Она, как всегда, аккуратна, но всё же старый механизм тяжеловат для её рук и издаёт слабое металлическое позвякивание при соприкосновении со столешницей. Я слышу её недовольное ворчание на этот счет. Давай, волчонок. Просто толкни дверь. Ты сможешь. Улучаю момент, когда звуки относительно стихли и, нацепив на лицо самую жизнерадостную маску, что могу, толкаю дверь.       — А вот и я! Скучали? — чёрт, я действительно рада их видеть. Вещь воодушевлённо подскочил на месте и помчался в мою сторону. — Дружище! — я присаживаюсь на корточки и легонько касаюсь кулаком его кулака. От моих глаз не ускользает, что кто-то не следил в последнее время за своими ногтями. Ну ничего, это мы исправим. Я как раз специально для него прикупила пару интересных оттенков лака.       — И долго ты ещё собиралась там стоять, Синклер? — её голос прошелся холодными прикосновениями по моей коже, заставив вздрогнуть и медленно поднять глаза. Зря, Энид, ой зря ты сейчас это сделала. Видимо, когда звуки стихли за дверью, Уэнсдей переодевалась в форму. И сейчас застегивала на себе белую рубашку. Далеко не все пуговицы были на месте, манжеты съехали к локтям, оголяя кожу рук, а в вороте не застегнутой до конца рубашки мелькнула полоса лямки бюстгальтера. Конечно же, чёрное, какое ещё у этой невозможной девушки могло быть бельё? Я чувствую, как дыхание моё снова остановилось, а где-то в глубине сознания послышался тоскливый скулёж внутреннего зверя. Благо хоть, слюна не потекла.       — Я… — мне требуется несколько секунд, чтобы взять себя в руки, это стоит мне впившихся в ладони когтей. От резкой боли рассудок временно возвращается к реальности рывком, словно приземлившийся о морскую воду раскалённый до бела космический челнок. Разве что у меня пар из ушей не валит, хотя, судя по ощущениям, вполне мог. — Я просто задумалась, — медленно поднимаюсь на ноги и приветливо той улыбаюсь. Господь, Сатана, Будда, да хоть кто-нибудь, дайте мне сил не потерять лицо!       Уголки губ Уэнсдей едва заметно дернулись вверх. Её черные глаза смерили меня с ног до головы, чуть дольше задержавшись на сжатых в кулаки руках. Аккуратная чёрная бровь, словно высеченная из камня, едва дернулась вверх. Я ощущала, как табуны мурашек пробегают вдоль позвоночника от этого взгляда.       — Эм… Я совсем забыла, мне срочно нужно в медпункт, да! — паника начинает подступать к горлу. Мысли хаотично путаются, и я понимаю, что если сейчас не выйду отсюда, то попросту задохнусь. Она гипнотизирует меня, вытаскивает все жилы из тела своим неподвижным взглядом. Я понимаю, почему за ней с первых дней в Неверморе начали увиваться парни. Да, чёрт возьми, кто бы не смог обратить на неё внимание? Нужно быть слепым или иметь извращённое чувство прекрасного, чтобы никак не отреагировать на эту девушку. Ноги сами выносят меня из комнаты, дыхание наконец возвращается, толчками пробиваясь из горящей грудной клетки. В моем горле встал комок, и только благодаря ему из него не вырвался скулёж. В такие моменты я жалею, что всё-таки обратилась. Было бы намного проще себя контролировать. Как раньше испытывать лишь восхищение ею, а не жгучее желание обладать, как сейчас. Чёрт, чёрт, чёрт! Я с ума сойду в этой комнате. Я не справлюсь. Мне срочно нужна помощь! Ноги уже несут по направлению к медпункту. Надеюсь, проблем с получением лекарств не будет, иначе проще просто застрелиться, к волчьей праматери, будь она трижды неладна!              

***

                    — Ита-а-ак… Значит, всё совсем плохо, — голос Йоко исходил, кажется, как из-под воды. Приглушённый, невнятный, чужой. Это был даже не вопрос. Сухая констатация факта. Я влюблена в Уэнсдей. Это неоспоримый факт. Даже друзья это поняли, причём без моих слов и раньше, чем я. Дура ты, Энид. Никакого самоконтроля, никакой выдержки. Ни-че-го-шень-ки тебе уже не поможет! Ты намертво в это влипла, по самое не хочу.       — Убей меня… — мой голос кажется таким же глухим, как и остальные. Голова кругом, дышать тяжело, а желудок болит так, будто его вскрыли и напихали туда камней, чтобы утопить на дне реки, как того волка из сказки.       — Ну уж нет. Я с твоей девушкой связываться лишний раз не хочу! — Йоко в ужасе отшатнулась от моей кровати, едва ли не начав молиться. Это странно. Вампиры разве могут быть верующими?       — С какой ещё девушкой? — мои мысли казались заторможенными. С каких пор у меня появилась девушка? И почему я о ней не знаю? А вдруг Уэнсдей узнает? — Йоко, что ты за чушь несёшь?! — я даже подпрыгнула в кровати от неожиданности. Голова тут же пошла кругом. Медсестра сердито что-то шикнула на вампиршу, но я её не расслышала. Всё потому, что не стоило принимать сразу несколько таблеток. Но по-другому просто не вышло. Когда я позже вернулась в комнату и мне казалось, что я всё смогу вынести, я застала Уэнс в одном полотенце, выходящей из душа. Пришлось снова ретироваться и выпить ещё пару таблеток. А потом стало плохо, благо мне хватило сил дойти до общежития сирен.       — С твоей, конечно, идиотка. Или она об этом ещё не знает? – Йоко взяла из корзины фруктов, принесённых для болеющей меня, яблоко и со смачным хрустом надкусила. Я хмуро на неё покосилась, но следом тяжело вздохнула.       — Это настолько очевидно?       — Ты смеёшься надо мной сейчас? — Йоко неподдельно удивилась, приподнимая бровь и пережёвывая кусок яблока. — Да весь кампус в курсе, что ты пялишься на Аддамс, как голодное животное на сочный кусок мяса. Тебе же даже Аякс должен был объяснить, почему вы расстались. Или он тоже словил твой вирус идиотизма и не смог нормально донести?       — Йоко… Ты начинаешь переходить границы, — в моём голосе явно послышался намёк на рык, что беспардонную вампиршу вообще не смутило.       — Какие границы? Да мы тут ставки делали, когда ты допечёшь Аддамс окончательно и она тебя прибьёт. И хочу сказать, что не выиграл никто! До сих пор. С какого такого чёрта она тебе всё спускает с рук? Эта мысль тебя не посещала?       — Да при чём тут это?!       — Да при том, что всё происходящее между вами очевидно абсолютно всем, кроме вас двоих! И мне непонятно, каким образом ты до сих пор этого не замечаешь!? — Йоко уже сердилась, резко вставая со стула у моей больничной кровати в медпункте. Она отложила покусанное яблоко в сторону, на тумбочку, раздражённо хмуря брови. Вампирша сделала несколько резких шагов вокруг, прежде чем снова вернулась на свое место, вновь принимаясь за несчастное яблоко. Я молча за ней наблюдала, переваривая всю сказанную той информацию. То есть? Есть шанс на то, что всё это взаимно? Да быть такого не может! Это что-то из серии фантастики, просто технически невозможно. Как холодный огонь, как горячий лёд… Стоп, кажется, эти вещи всё же существуют. Или нет?       — Ты хочешь сказать, что шанс у меня есть? — сама удивляюсь, насколько тихим сейчас был мой голос с такой пищащей на дне интонацией надежды, что самой стало противно. В голове вырисовалось лицо Уэнс, которое скривило губы в отвращении. Образ был настолько реалистичным, что мне даже показалось, будто я чувствую запах её кожи совсем рядом. О, как она чудесно пахла, у меня сводит скулы каждый раз, когда она слишком близко, лишь бы та не заметила, как удлиняются мои клыки и расширяются зрачки.       — Могу я поинтересоваться, на что у тебя есть шанс? — ну вот, снова какие-то галлюцинации. Они даже разговаривают. Да, Энид, ты сошла с ума. И волк твой тоже с ума сошёл.       Йоко подпрыгнула на стуле от этого голоса и, обернувшись, неловко кому-то улыбнулась, произнеся на прощание что-то вроде: «Я ещё хочу жить, наша тёмная принцесса!», — и спешно ретировалась. Мне потребовалась пара секунд, чтобы проморгаться и собрать всё своё разобщённое внимание на лице стоявшей рядом девушки. И осознать, что это были никакие не галлюцинации. Сама Уэнсдей Аддамс собственной персоной стояла сейчас рядом с моей кроватью и хмуро меня осматривала.       — Не замечала ранее за тобой склонность к суициду… Это разочаровывает, — она неспеша присела на освободившийся рядом с кроватью стул, а я инстинктивно подобрала ноги и укрылась одеялом до самого подбородка, принимая более-менее сидячую позу. Тишина, возникшая между нами, начинала давить на нервы. Её взгляд буквально прожигал во мне дыру. А я понятия не имела, что со всем этим делать. Благо, что таблетки ещё действовали. Хотя и в странном режиме.       Глухо сглатываю, отводя глаза в сторону, с трудом разрывая зрительный контакт.       — Это случайность. Не более. Я просто не рассчитала свои лекарства.       — Я затрудняюсь найти обоснования тому, каким нужно быть пустоголовым оборотнем, чтобы не рассчитать лекарство до такой степени.       — Ха... Уэнс, ты как всегда... — я хмурюсь, возвращая ей внимание. Чего я вообще ожидала от неё? Сочувствия и понимания? Нет, это не про Уэнсдей Аддамс. В глубине души я даже рада, что всё именно так. Она не меняется. За это я её и люблю. Она всегда холодна и даже высокомерна. Этот её вздернутый подбородок, эти её острые скулы, как из мрамора высеченные… Так. Энид, стоп. Тебя опять уносит.       — Что происходит, Энид? — мне кажется, или в её голосе мелькнула незнакомая мне интонация? Интерес? Сочувствие? Беспокойство? Да нет, не может быть. Фантазия разыгралась после слов Йоко, будь она неладна.       — Всё в порядке, правда. Тебе не о чем беспокоиться. Это просто нелепая случайность.       — Нелепая случайность, по которой у тебя произошла передозировка лекарств, едва ты зашла в комнату и увидела меня в… — она запнулась на мгновение. — Ненадлежащем виде? Энид, если ты думаешь, что мой айкью настолько низок, чтобы не сопоставить уже второй случай твоего странного поведения и последствия, то ты сильно заблуждаешься, — её глаза смотрели с укором, кажется, в самую душу. У меня по спине вновь промаршировали орды ледяных мурашек под этим взглядом почти чёрных глаз, заставив сжаться на месте и чуть сильнее натянуть на себя одеяло. Она всё поняла? Какие именно выводы сделала?       — Это связано с тем, что ты обратилась? Проблемы с самоконтролем, так ведь. Я так сильно тебе противна или пугаю, что ты не можешь рядом со мной находиться, верно? Тогда можешь не беспокоиться об этом, я попрошу директрису нас расселить. Учебный семестр ещё не начался.       Она резко встает и поворачивается на каблуках, в её взгляде я замечаю нечто вроде разочарования. В ком? Во мне? В себе? Прежде чем я успеваю сказать хоть что-то, тело реагирует само, я хватаю её за руку, и на моих пальцах тут же предательски выскакивают когти. На мгновение меня парализует. Я замираю под её тяжелым взглядом, а в моей руке словно кусок горячего льда. Я не могу описать это ощущение. Она и холодная, и адски горячая одновременно, словно сотканная из серебра. Её прикосновение жжёт кожу, мой нос непроизвольно втягивает её запах. Уверена, что мои зрачки сейчас сжались в точку от ужаса и восхищения одновременно.       — Нет! — мой ответ слишком резкий. И, кажется, громче, чем нужно, но я это уже не контролирую. Однако стараюсь держать себя в руках. Сейчас проще, чем вчера, и я возношу хвалу высшим существам, богам и дьяволам за это. — Уэнсдей, ты неправильно всё поняла… Просто скоро полнолуние. Из-за того, что я обратилась позже остальных, у меня более длительные побочные эффекты. И уже сейчас... В общем. Мне очень тяжело себя контролировать, — я накрываю второй рукой её ладонь, чуть притягиваю к себе. Странно, она даже не особо сопротивляется. Хорошо, что полнолуние действительно скоро, так что могу себя поздравить. Я, кажется, нашла идеальную отговорку. Теперь у меня есть немного больше времени.       — И какое это всё имеет отношение к лекарствам, которыми ты умудрилась отравиться на второй день возвращения в Невермор? — она нехотя снова опустилась на стул, по какой-то неведомой причине всё ещё не отобрав собственную руку из моих. Её взгляд был уже не таким холодным, но всё ещё заглядывал в самую душу. Как там было? Если долго всматриваться в бездну, то бездна начнет всматриваться в тебя. Тихо сглатываю, надеясь, что она ничего не заметит.       — Это для оборотней, чтобы держать себя в руках. Я боюсь сделать тебе больно, понимаешь? — когти на моих руках недвусмысленно подтверждали мои слова, и я должна сказать, что в этот момент действительно не врала. Я не могу это контролировать. Меня распирает от жара, если я слишком близко к ней, что, если я её раню? Что, если мои когти слишком глубоко войдут в кожу её бедер, если я… Так! Стоп! Энид! Держи себя в руках, помешанный ты комок шерсти!       — Вот, значит, как? Энид, тебе ли не знать, что боли я не боюсь? К тому же в полнолуние, я думаю, мы с Вещью вполне сможем с тобой справиться.       — Не беспокойся. На полнолуние я уйду к мехам. Посижу немного на цепи, ничего страшного, в самом деле…       — Нет, — ответ Уэнсдей был слишком резким как для неё самой, так и для меня. Она чуть сильнее расширила глаза в приступе лёгкого удивления от собственного тона, но тут же взяла себя в руки, чуть поджав губы, и продолжила. — Кхм. Если тебе так хочется посидеть на цепи, то мы это организуем в нашей комнате. Не хочу, чтобы ты что-то притащила на себе из общежития этих блохастых... кхм. Я хотела сказать - твоих соплеменников.       — Но Уэнс… Я могу быть опасной, как ты не понимаешь!? — мне вдруг стало дурно от одной мысли, что эти пальцы действительно будут застёгивать на мне цепь. Желудок снова скрутило в болезненный узел, а к горлу подкатил комок нервов, заставив меня вновь забыть, как дышать.       — Не для меня, — Уэнсдей выпутала наконец собственную руку из моих и встала со стула, придирчиво поправляя на себе форму. Глаза её в этот момент были сосредоточены, а уголок губ едва заметно дёрнулся вверх. Для меня это было каждый раз сродни чему-то, что задевает за живое. Я не отрывала взгляда от её лица, от её губ, когда она вновь повернулась ко мне и на прощание сказала: — Не смей сбегать. Полнолуние ты проведёшь дома, волчонок.       Я смотрела в её удаляющуюся спину и благодарила всех богов за то, что на таком расстоянии она уже не слышит мой сдавленный скулёж. Как? Как, чёрт возьми, после этого я должна не свихнуться в ожидании?