Новый год

      — Я уезжаю к брату, а ты сиди тут один!       И дверь за Ши Цинсюанем захлопнулась.       — Ну, и катись к этому придурку! — Хэ Сюань пнул со всей силы по ножке стула и чуть не взвыл, отбив большой палец на ноге.       Ши Уду был тем еще самодуром, и общаться с ним Хэ Сюань совершенно не хотел.       — Давно бы нашел себе жену или мужа и отвалил от нас! Не хочу я с ним Новый год встречать, и вообще видеться!       Старший брат Ши Цинсюаня был частой причиной их конфликта, провоцируя ссоры даже своим отсутствием. Цинсюань всенепременно хотел поддерживать с единственным живым родственником близкий контакт: постоянно звонил ему, чтобы поболтать и передать все сплетни из университета, а также посвятить брата в подробности своей личной жизни; таскался к нему по выходным и праздникам, отправлял бессмысленные подарки…       — Он моя семья, он меня вырастил, поднял на ноги. Смирись, он будет частью моей жизни всегда!       — Вот с ним и встречайся, раз так! Зачем тебе я, когда рядом такой охуенный брат?       Примерно на этой ноте они и разругались в канун Нового года. Ши Цинсюань хлопнул дверью и уехал, а Хэ Сюань остался в одиночестве с полным холодильником новогодних угощений, украшениями, приготовленными подарками и прочей ерундой, которой Ши Цинсюань завалил их комнату с пола до потолка. Только самого Цинсюаня теперь тут не было и настроение Хэ Сюаня укатилось далеко вниз за отметку дерьмовое.       Он выкурил полпачки сигарет, высунувшись в окно, забив на то, что рисковал получить хорошую взбучку от смотрителя. Да и плевать! И вообще он не притронется ни к одной пельмешке, что Ши Цинсюань приготовил, потому что, как оказалось, это все он собирался везти к брату вместе с Хэ Сюанем, надеясь, что они втроем наконец-то смогут встретить Новый год по-человечески.       — Да на хуй он пошел, тьфу.       Бранясь себе под нос, Хэ Сюань вернулся в комнату, включил на ноуте сериал и решил назло заварить себе лапши быстрого приготовления. Он залил кипятком свой острый обед и накрыл крышкой, когда кто-то забарабанил в дверь.       — Открывай, Селедина, дело срочное!       На пороге стоял Сюэ Ян. Он жил по соседству, а потому, конечно же, слышал, как они поругались с Ши Цинсюанем пару часов назад. Рассчитывать на то, что ему пришли составить компанию, не приходилось. Глаза у Сюэ Яна блестели, он ворвался в комнату как ураган, не в силах устоять на месте и хватаясь за все, что попадалось под руку.       — Это что, пластиковое? Гирлянду где брали? Ого, это печенье пек Ши Цинсюань? Я возьму парочку.       Глядя за тем, как он кружит по комнате, Хэ Сюань скрестил руки на груди и закатил глаза:       — Какой черт тебя сюда принес? Говори, что надо, и вали.       Сюэ Ян резко обернулся на месте, чуть не подавившись печеньем.       — Снулый Лань свалил! А Сяо Синчэнь тут один! Ну все, эт мой шанс, Селедка! — Сюэ Ян подскочил к нему, по-братски обнял за плечи, вызывая у Хэ Сюаня желание раздуться ядовитыми шипами (жаль, что он не рыба-еж). — Только я нынче гол как сокол, а ты мне задолжал, скотина угрюмая.       За этими словами последовал тычок под ребра, Хэ Сюань отпихнул наглеца и отошел в сторону. Он и сам не знал, как так получалось, что каждый раз он оказывался кому-то что-то должен. Долги образовывались буквально сами собой и на пустом месте, а отдавать их приходилось потом в самый неудачный момент. Как сейчас, например, когда у Хэ Сюаня в кошельке валялись только мятые чеки.       — Да я сам на мели, так что не с того пришел дань собирать. Вали, — Хэ Сюань распахнул дверь, приглашая Сюэ Яна выкатываться, но тот и не думал уходить.       — На хер мне твои деньги сдались. Я слышал, как твой ветреный нынче улетел к братцу-самодуру. А значит, все это, — он обвел рукой украшенную комнату, — тебе сегодня не пригодится. Забираю.       Хэ Сюань почесал кончик носа. Расплатиться с долгами, отдав на прокат украшения, — не такая уж большая цена. Так что…       — По рукам, но ты списываешь мне весь долг.       — Да щас! — Сюэ Ян упер руки в бока. — За пару подвесок весь долг не спишу, — он обвел взглядом комнату, раздумывая, что еще можно взять, потом сунул нос холодильник и присвистнул. — Да у тебя тут наресторанено на пять персон! То, что надо!       Вместо того, чтобы забрать все за один раз, Сюэ Ян прибегал еще четыре. Хэ Сюань, который терпеть не мог, чтобы его отвлекали от трапезы, даже если это была всего лишь дрянная и острая, как перцовая плантация, лапша, угрюмо смотрел за тем, как сокурсник в который раз пинком открывает дверь и уносит что-то: пакет с мандаринами, украшения, еду из холодильника.       — Слушай, все! Задрал! Нет больше ничего! — когда в самом деле не осталось, кажется, ничего, кроме самого Хэ Сюаня, Сюэ Ян даже слегка приуныл.       — Ну, бывай, с Новым годом, Селедка, — он махнул рукой из-за двери и убрался прочь.       — Надеюсь, этот несчастный святой Синчэнь выберет из двух идиотов в его окружении кого-нибудь третьего.       Подняв крышку лапши, Хэ Сюань увидел, что она жутко разварилась и стала выглядеть еще более неаппетитной. Недовольно бурча, он все-таки взялся за вилку (тем более, в холодильнике после набега Сюэ Яна ничего не осталось), намотал хороший клубок лапшичин и уже хотел сунуть в рот, когда в дверь забарабанили с новой силой.       Уронив столовый прибор обратно и разбрызгав масло на стол и себе на штаны, Хэ Сюань рванул к выходу.       — Да ты ненасытная ж скотина, совесть имей вообще! — но за дверью стоял никакой не Сюэ Ян.       Вэй Усянь, привалившись к косяку, насмешливо вздернул бровь.       — Привет, Хэ-сюн, чего злой такой? Опять поругались с Сюань-Сюанем? — Вэй Усянь как обычно был проницателен: с таким-то парнем как Лань Ванцзи он был вынужден научиться читать по молчаливым изгибам губ и бровей все посылы от «я убью тебя» до «я тебя выебу».       — Чего надо? Я собирался обедать, а тут не общага, а проходной двор! — Хэ Сюань не собирался пускать этого баламута в свое обобранное Сюэ Яном болото, но тот и сам не стремился войти.       — Да ты ешь-ешь, я только заберу свою заначку алкогольную из твоей кладовки.       Надо ли уточнять, что Вэй Усяню Хэ Сюань тоже был должен? Только тот деньгами никогда долг не забирал. Зачем, когда у тебя обеспеченный парень? Он уговорил Хэ Сюаня воспользоваться их кладовкой. Хранить алкоголь в общежитии, естественно, запрещалось, поэтому возмущение Ши Цинсюаня по этому поводу было оправданным.       — У него что, своей кладовки нет? А ты и рад помочь!       Хэ Сюань тогда ничего не сказал, он просто знал, что кладовка Вэй Усяня и так забита всякими запрещенными веществами от бухла до порнухи.       — Иди забирай быстрей и вали.       — Да ты прям сама любезность, Хэ-сюн. Пошли с нами праздновать, чего одному тут сидеть тухнуть. Там Вэнь Нин караоке притащил, а Мо Сюаньюй решил фокусы показывать. Только он уже где-то что-то курнул по ходу: не уверен, что фокусы — это не его глюки.       Стоило представить какой балаган будет в комнатах Усяня, как Хэ Сюаня аж передернуло. Можно подумать, он отсюда не услышит завывания Вэнь Нина и Мо Сюаньюя в караоке, дикие вопли Цзян Чэна и кошмарнейшую музыку, от которой трескались барабанные перепонки, что любил слушать Вэй Усянь.       — Спасибо, что предупредил, я подготовлю жидкий воск, чтобы залить уши.       Вэй Усянь оставил коробку с бутылками, которую волочил по полу, и выпрямился.       — Какой же ты зануда, Хэ-сюн, — он похлопал Хэ Сюаня по плечу (да что они все так и тянутся его облапать, в самом деле?) — но я все равно ценю твою дружескую поддержку, так что, если передумаешь — приходи.       Он оставил ему одну бутыль вина и наконец выперся в коридор, где сразу же заорал:       — Лань Чжа-а-а-ань! Помоги донести!       Еще пара минут, и шаги стихли на лестнице. Хэ Сюань выглянул в коридор, убедился, что все точно убрались, и вернулся к своей лапше. Клубок лапшичин, намотанных на вилку, успел остыть и слипнуться. Ругаясь сквозь зубы, Хэ Сюань обмакнул неаппетитную массу в перченую жижу, надеясь вернуть ей тепло и вкус, и уже подносил ко рту, когда в коридоре снова послышались шаги.       Он так и замер с вилкой у рта, почти чувствуя жгучую горечь на губах, но не рискуя откусить: неужели опять к нему несет какого-то гада?!       «Свали в закат, кто бы ты ни был…»       Но Небеса нынче были глухи к мольбам Хэ Сюаня. И в дверь снова постучали.       — Открывай, я знаю, что ты дома. Мне срочно нужна твоя помощь!       Он мог проигнорировать кого угодно, но вот Хуа Чэна (а это оказался именно он), было никак нельзя. Хэ Сюань должен был ему столько, сколько не живут, он буквально был его вечным должником, а потому именно ему приходилось весь позапрошлый год выслушивать любовные страдания по святому Се Ляню, к которому Хуа Чэн все никак не решался подкатить, страдая от выдуманных комплексов недостойности великого и прекрасного божества с гуманитарной параллели. Если бы они тогда не начали встречаться, Хэ Сюань бы, наверное, утопился и стал речным гулем, лишь бы не слушать каждый день одну и ту же пластинку.       К счастью, теперь Хуа Чэн девяносто девять процентов своего времени проводил в компании Се Ляня, не отходил от него, наверное, даже в сортире (Хэ Сюань, конечно, не видел, но подозревал нечто подобное). Се Лянь, видать, действительно был святым (еще святее Синчэня, который умудрялся двух идиотов держать во френдзоне, не прилагая никаких усилий), раз мог вынести такого прилипалу. Хэ Сюань вот не мог. Ну только из-за долгов… Терпел. Но так получилось, что теперь его долги росли, но не списывались, ведь в его услугах жилетки больше не нуждались. Лишь изредка Хуа Чэн прибегал и начинал жужжать над ухом на тему «что подарить гэгэ?», «куда бы сводить гэгэ?», «помоги выбрать наряд для свиданки» и прочую чушь. Да будто Хэ Сюань сам знал! Это Ши Цинсюань в их паре занимался подобным…       Короче, как бы ни бесило Хэ Сюаня, что его снова отрывали от еды, сегодня был шанс списать часть долга. А значит, надо было узнать, что ему нужно.       На этот раз никто не ввалился в его жилье. Хуа Чэн схватил Хэ Сюаня за руку, сорвал сам его куртку с вешалки и выволок в коридор.       — Быстрее давай, пока магазины не закрылись. Мне срочно нужно пятьсот бумажных фонариков и твоя помощь.       Хэ Сюань хотел спросить «а на хера?», но разве ж было неясно? Очевидно, во всей этой мути был замешан Се Лянь…       Они уперлись на другой конец города с двумя сумками. В сумерках Хэ Сюань бегал по какому-то парку, раздавая всем желающим фонарики с просьбой запустить в определенное время. Поскольку схватил Хуа Чэн его легкую куртку, а на улице было морозно, он успел продрогнуть и уже не чувствовал ни пальцев ног, ни пальцев рук. Да еще и пообщался с такой толпой незнакомых людей, что собирался следующие полгода вовсе не выходить никуда из своей комнаты, кроме как на занятия. Это уже перебор! За такие муки Хуа Чэн должен был простить ему все долги! Он прекрасно знал, как ненавидел Хэ Сюань болтать с незнакомцами и вообще принимать участие в какой-то движухе.       К тому моменту, когда дело было сделано и счастливые голубки устроили до тошноты сопливые лобзания, Хэ Сюань по-тихому свалил в закат. Он искренне надеялся, что они с Ши Цинсюанем никогда не выглядели так приторно-слащаво, когда были вместе. По крайней мере он делал все возможное для этого, выглядя постоянно максимально недовольным и делая вид, что они не вместе. Как порядочный человек заботился о психике окружающих! Не то что эти… Тьфу!       К себе в комнату он вернулся уже затемно. Окоченевший, голоднющий и злой. Лапша остыла, в здании раздавались дикие вопли из комнаты Вэй Усяня, у него кончились сигареты, а новые он забыл купить по пути, да и не на что было. Его унылый обед выглядел так, будто его уже переварили, но за неимением ничего другого Хэ Сюань поставил лапшу в микроволновку. Комната провоняла разогретым острым соусом не первой свежести, но было уже по фигу.       Даже не раздеваясь, он плюхнулся со своей лапшой на диван, открыл крышку, воткнул вилку и…       — СУКА, ДА КТО ТАМ ОПЯТЬ! Я ТЕБЕ СЕЙЧАС ВИЛКОЙ ГЛАЗ ВЫШИБУ, БУДЬ ТЫ ХОТЬ САМ НЕБОЖИТЕЛЬ!       Наверное, Хэ Сюань был страшен — с вытаращенными глазами, растрепанный и с вилкой наизготове, — но Ло Бинхэ, истуканом вставший в дверном проеме, все-таки был чуточку страшнее. Не то чтобы Хэ Сюань его боялся, но однажды они подрались, и Хэ Сюань получил таких пиздюлей, что отбитый копчик тут же заныл при одном только воспоминании о той знатной драке. Этот сопляк на курс младше слыл немного бешеным, но для тех, кто разгадал тайну его поехавшей кукушки, был уже не так страшен. Когда-то Хэ Сюаню накостыляли за то, что он посмел выразить недовольство (в грубой и нецензурной форме) учителем Шэнь Цинцю, который завалил его на экзамене. Тогда Хэ Сюань решил, что тот просто сорвал на нем злость, ведь тоже получил неуд. Однако вскоре стало ясно, что доставалось на орехи всем, кто смел раскрывать рот в сторону вреднючего и строгого учителя Шэня.       — Да он же в него влюблен по уши, говорю тебе! — хихикал Ши Цинсюань, пока они следили за тем, как Ло Бинхэ волочится за преподавателем, засыпая того вопросами по курсовой работе.       Хэ Сюань сначала не поверил, но потом был вынужден признать правоту своего парня. Ло Бинхэ был не просто влюблен, он буквально сох по своему преподу, постоянно следя за ним такими щенячьими глазами, что Хэ Сюаню становилось дурно и обед просился наружу. Естественно, учитель Шэнь не понимал его намеков, а в открытую действовать Ло Бинхэ, видать, тоже не решался. Так и ходил вокруг да около.       Если не считать этой дурости, он был неплохим парнем. По крайней мере, у него тоже можно было взять денег в долг…       Бросив презрительный взгляд на вилку в руках Хэ Сюаня и сморщив нос от стоящей в его комнате вони переваренной лапши, Ло Бинхэ спросил:       — У тебя инструменты есть?       — Вы с меня сегодня последние трусы снять вознамерились? У твоего учителя протек бачок, и ты решил сыграть в сантехника? — Хэ Сюань буквально ходил по лезвию ножа, бросаясь такими словами в лицо Ло Бинхэ, но, видят боги, он был на грани.       Как ни странно, Бинхэ никак не отреагировал на провокацию.       — Я узнал, что учитель живет сейчас с нами в общежитии. Скоро он будет здесь. Хэ-сюн, мне нужна твоя помощь. Ты же мастер по технике…       — И что?       Вопрос Ло Бинхэ не сулил ничего хорошего…       Сидя в машинном помещении, где ему за шиворот успел упасть паук, Хэ Сюань мысленно проклинал все и всех.       «Я вообще в университете нахожусь или в реалти-шоу про влюбленных? Хоть кто-нибудь в этом гребаном здании встречает Новый год в одиночестве, или я один такой гребаный неудачник? Даже Ло Бинхэ отрастил яйца и решил подкатить к своему преподу именно сегодня! Других дней в году нет???»       Перспектива семейного ужина с Ши Уду перестала казаться такой уж дурной. Он хотя бы там нормально пожрал!       В его желудке уже не просто выли киты, это были звуки черной дыры, взывающей ко вселенной. Он рисковал заработать язву или гастрит, голодая так долго! Это было вредно, между прочим.       «Скорее уж, ты заработаешь язву, питаясь той дрянью, которую ты заварил, любимый» — раздался в голове голос Ши Цинсюаня.       Если бы они не разругались и, если бы не гребаный Ши Уду, сидели бы сейчас вместе, ели пельмешки, смотрели какое-то говно по телеку в тишине и уюте их комнаты. Был бы Ши Цинсюань дома, никто из этих придурков не поперся к нему из чувства солидарности! По крайней мере, Хэ Сюань на это надеялся. Или, по крайней мере, в компании Ши Цинсюаня заниматься этой херней было бы веселее. А так, даже не на кого было побурчать.       Матерно вздохнув, он прислушался к шуму внизу. Он остановил кабину, когда Ло Бинхэ скинул ему пустую смс, как они условились, а вот на счет момента, когда снова придется ее запустить, договоренность была смутной.       — Я подам сигнал, — сказал загадочно Бинхэ и свалил.       — Какой, сука, сигнал? — но от него только отмахнулись.       Теперь он прислушивался к происходящему в шахте лифта. Сначала там кричали и били в дверь, пытаясь вызвать кого-то на помощь, но гвалт из комнаты Вэй Усяня лишил бедного учителя последних шансов на то, чтобы отвертеться от глубоких чувств своего ученика.       На какое-то время все стихло.       «Неужто Ло Бинхэ решил пойти ва-банк и засосал учителя по самые гланды?»       Хэ Сюань даже пожалел, что в лифте не было камеры. Пожалуй, на этот нелепый разврат он бы потаращился с поп-корном (или хотя бы со своей лапшой) — еще и Ши Цинсюаню потом показал.       Из кабинки послышался полный отчаяния вопль, какой-то грохот, звуки смертоубийства и рыдания. Однажды Хэ Сюань видел, как соседский кот поймал соседского же хомяка, сбежавшего из клетки — визг стоял точно такой же. Но то был хомяк, а тут… От поднявшегося шума у Хэ Сюаня аж мурашки по телу побежали. Что если учитель дал от ворот поворот, и отвергнутый Ло Бинхэ решил того грохнуть? Или… того хуже.       — Блядь, да идите вы на хуй со своими свиданками вслепую! Я умываю руки!       Он включил лифт обратно и дал стрекоча, молясь, чтобы учитель Шэнь остался жив и невредим, иначе Хэ Сюаню дадут пожизненное за участие в запланированном убийстве. А он-то что? Разве ж он виноват, что у Бинхэ крышак потек?       Забурившись в комнату и обнявшись с лапшой, Хэ Сюань еще минут двадцать прислушивался к шуму в общаге. Увы, все, что он услышал, это дико фальшивое и очень громкое пение в караоке, от которого у него чуть не пошла кровь из ушей.       Решив, что нужно все-таки проверить, как там дела, Хэ Сюань по-тихому выбрался из комнаты. Озираясь, он пробрался к этажу, на котором остановился лифт, и заглянул в холл. Волосы у Хэ Сюаня встали дыбом на загривке, а душа ускользнула рыбкой в пятки. Из лифта по полу тянулся кровавый след, будто кто-то тащил по коридору мертвое тело.       «Все… Мне пизда… Я помог убить своего учителя…»       На ватных ногах Хэ Сюань прополз обратно в свою комнату, держась за стенку. Его мозг, и так страдающий от недостатка глюкозы, совсем отказался соображать, выдавая лишь сирену аварийной тревоги. Ло Бинхэ точно его сдаст! А в машинном помещении остались отпечатки его пальцев! Как ужаленный, он рванул обратно на технический этаж, сорвал с себя футболку и принялся стирать следы преступления. Что он тут трогал? А тут? А вдруг волосы упали? Да разве в этой пыльной грязи что-то отыскать?! Может, сразу броситься в шахту лифта?       Кое-как стерев свои отпечатки, где смог, Хэ Сюань, никем не замеченный, вернулся к себе. Сел на кровать, обнял остывшую лапшу. Вилку он где-то потерял, а за другой идти не хотелось. Да и есть теперь тоже.       Позже, вспоминая тот час, Хэ Сюань хотел провалиться сквозь землю от стыда. Хорошо хоть никто не застал этого жуткого позора.       «Да я от голода соображать перестал!» — убеждал себя Хэ Сюань.       Но в тот момент было не до шуток. Особенно, когда где-то вдалеке послышался хлопок коридорной двери и в сторону его комнаты двинулись шаги. Четкие, тяжелые — как у полицейских.       Бросив лапшу на стол, Хэ Сюань угрем скользнул под кровать и затаился. Если его не будет дома, они же не войдут? И вообще, может, это не к нему! Не могли ж они так быстро вычислить…       За стуком сердца в ушах, он даже не сразу понял, что кто-то стучит в дверь.       «Мне пизда…»       Повернулась ручка, и человек в тяжелых ботинках зашел внутрь, включил свет, и только когда раздалось:       — Куда все подевалось?! Я так долго украшал эту комнату! — у Хэ Сюаня отлегло.       Это всего лишь Ши Цинсюань… Он почти расслабленно засмеялся, но тут же заткнул себе рот. Как он собирался объяснять, что прячется под кроватью? А если рассказать ему об убийстве Шэнь Цинцю, то Цинсюань станет соучастником?       Он уже решил остаться здесь, пока Ши Цинсюань не уйдет, поняв, что комната пуста, но не успел даже устроиться поудобнее, как под кроватью появилось удивленное лицо.       — Рыбка моя, ты чего тут делаешь? Куда украшения дел? А мандарины? Зачем опять себе эту дрянь блевотную заварил — я столько всего наготовил!       Только увидев Ши Цинсюаня, Хэ Сюань вдруг понял, как смертельно соскучился по нему за этот бесконечный адский день. Он кое-как выполз из-под койки, собрав на себя клоки пыли и чей-то потерянный носок, и сжал Ши Цинсюаня в своих объятьях.       От него пахло мандаринами и морозом, он еще не успел скинуть куртку, но поспешил обняться в ответ.       — Ладно-ладно, не думал, что ты так расстроишься, рыбонька моя. Мы с шисюном поужинали, и я сказал, что вернусь к тебе. Зря ты вот не поехал, шисюн хотел тебе стажировку предложить. Балда ты! — он дал ему легкого щелбана по затылку и хихикнул.       Эх, Ши Цинсюань говорил о таких обыденных вещах, даже не зная, что за ужас тут случился час назад. Хэ Сюань не собирался посвящать его в детали дела, но понял, что не может сдержаться и в ужасе прошептал.       — А-Сюань, я помог Бинхэ убить Шэнь Цинцю…       — Че-е-его? — Ши Цинсюань поспешил отстраниться.       Его брови удивленно выгнулись, он схватил лицо Хэ Сюаня в ладони и присмотрелся.       — Ты чего курил, рыбка моя? — его голос стал строже. — Признавайся, ты ходил к Вэй Усяню, да? Он на всю общагу какой-то травой развонял!       Возмущению Хэ Сюаня не было предела.       — Да не ходил я никуда. Спасибо за доверие, любимый!       Он тут о серьезном, а его в глюках подозревают.       — Я только что видел, как учитель Шэнь и Ло Бинхэ мило воркуют в окошке пятого этажа, — он хихикнул, а потом вдруг посерьезнел. — Погоди-ка, ты что помог им организовать свиданку? Ох да, мой Сюань-Сюань, тогда ты точно поспособствовал смерти бедного учителя. Ведь Ло Бинхэ затрахает его до смерти.       То есть… никто не умер. Колени Хэ Сюаня решили подогнуться второй раз за день, на этот раз от радости. Хорошо, что он все еще стоял в объятьях Ши Цинсюаня. А чтобы его парень не заподозрил неладное, навалился на него с яростным поцелуем.       — Мх гм! — все, что смог ответить Ши Цинсюань, прежде чем они рухнули на кровать. — Да погоди ж ты, дай раздеться! Ах, черт, знал бы, что ты решишь предаться такой страсти после разлуки, уходил бы почаще. Ай! Не кусайся, больно же! А вот тут можно…       Трахнуть Ши Цинсюаня — это именно то, что нужно было Хэ Сюаню после того, как все общежитие вынесло ему мозг. Залюбить насмерть на этой кровати, пока не попросит пощады, искусать, зацеловать, заласкать, отшлепать за то, что посмел его бросить на растерзание этим кракенам. Чем они и занялись под звуки салютов в новогоднюю ночь.       А утром его разбудили шлепком половника по щеке.       — Ах, ты обжора! Я целый стол наготовил на троих, а ты за вечер в одну харю все схомячил, мурена ненасытная!       В животе Хэ Сюаня как на зло громко булькнуло — со вчерашнего утра в его желудке не было ни крошки. Со стоном он уткнулся лицом в подушку.       — Гребаные кракены! Я вам еще припомню этот Новый год при первом удобном случае!