Отражение воспоминаний

      — Я вас слушаю, — я поудобнее расположился в кресле, подавил в себе злость.       — Отец твой, Чжун Ли, — Нин Гуан вздохнула, скрестила пальцы на столе, и продолжила, — приглянулся мне ещё с самого детства. Мы жили в одной из старых деревень, где все чтили древние китайские традиции. Сейчас уже и не припомню, как именовалась та деревня, не знаю, существует ли она до сих пор.       Чжун Ли каждый день находил в деревне разного рода «артефакты». До сих пор помню деревянную, в некоторых местах прогнившую, ложку, которую он мне вручил на одной из наших встреч, — Нин Гуан расплылась в улыбке. — Да, он был эксцентричным мальчишкой.       С шестнадцати лет, каждый год в мой день рождения он дарил мне цветы. И не просто какие-то цветы, а сами глазурные лилии! Раньше их было в десятки раз больше, целые поля глазурных лилий заполоняли земли Китая, пока не началась урбанизация. С тех пор вид этих цветов стал искореняться, а цена на них — расти. Именно тогда я начала познавать азы экономики.       Мы с твоим отцом перебрались в город, оставаться в деревне не выгодно. Чжун Ли отучился на археолога, часто покидал город на практику, возвращался совсем другим человеком. Но его любовь ко мне не изменилась. Чуть позже родился ты, Сяо. Мой первый крупный бизнес в тот момент зарождался, я не могла уйти в декрет, а отец постоянно находился на раскопках.       — Ты отказалась от меня… из-за бизнеса?.. — я пытался сдерживать эмоции.       — Да, — вот она, жестокая правда, прямо в глаза. — Мне предложил эту идею знакомый из университета, Дотторе, что-ли, звали его. С ним я не общаюсь уже больше пятнадцати лет, он куда-то пропал, так что не знаю, как обстоят у него дела. Он помог исправить свидетельство о твоём рождении, убить меня в твоём мире. Только так я могла встать на ноги, принудить отца вернуться к твоему воспитанию.       — А отец? Он всё знал, но не говорил? Почему?       — Сяо, конечно, он знал. В современном мире все проблемы решаются бумагами и обширными связями, поэтому пришлось закрыть его рот. Конечно, я платила пособие вам, потому что сам Чжун Ли не смог бы вернуться к работе как минимум до твоего совершеннолетия. Как я посмотрю, отец твой не промах, нашёл няньку и уехал.       — Его вызвали, — я нахмурил брови, — сам бы он меня не бросил.       — Ну раз так, хорошо. На самом деле ты должен быть благодарен мне. Только по моей воле ты учишься в этой школе. Не знай я, что ты — мой сын, я никогда бы не позволила учиться в моей школе шизофренику.       — А настоящая мать не называла бы меня шизофреником. Вы меня взяли лишь потому, что отец вымолил.       — Отрицать не стану, — Нин Гуан стала поправлять ручки на рабочем столе. — Он выглядел весьма жалко, пришлось оказать руку помощи.       — В любом случае, моя мать умерла, когда подписала отказ от меня. Все видения, которые преследовали меня на протяжении всей болезни, показывали мне любящую маму, которую, к сожалению, убило будущее. Жаль, что вы не остались в деревне. До свидания.       — Видения? Сяо, постой! — она выкрикнула мне вслед, пытаясь встать из-за стола. Я вышел из кабинета, но не хлопнул дверью со всей силы, как сделал бы психованный ребёнок, хотя накопленная злость так и хотела вырваться.       Я, почесывая кулаки на руках и растирая пальцами вены, пытался успокоиться и уверенным шагом продвигался к лестнице. Люмин, что сидела у кабинета, подскочила и спешно побежала за мной.       — Сяо, ты как? — она положила свою руку мне на плечо.       — Никак, Люмин, никак! — я громко вздохнул. — Извини.       — Все хорошо, Сяо, я с тобой. Ты можешь мне довериться, — Люмин взяла мои руки, которые я беспорядочно отирал. — Если не хочешь говорить, пошли хоть, в кафе сходим. Тебе нужно развеяться.       — Развеялся я уже на бассейнах твоих. Ну ладно, пошли. Угощаю, — я сбавил тон.       — Нет уж, сегодня я угощаю! И так уже натерпелся, — у Люмин слишком красивая улыбка, голос и глаза, чтобы хоть как-то ей отказать.       Выйдя из школы, мы пошли в кафе, что находилось на следующей улице. Люмин заказала кофе, я — чай. День сегодня был неплох, солнце освещало даже самые тёмные уголки города. Я похлебывал чай, смотрел на прекрасные светлые волосы девушки, обрабатывал встречу с Нин Гуан. Да, насыщенный день.       — Сяо? Может, расскажешь, что случилось-то? — Люмин аккуратно выглянула из-за кружки кофе, надеясь, что я отошёл от встречи с директрисой.       — Я — сын Нин Гуан, — быстро сказав, я сразу стал хлебать чай.       — Что? — Люмин чуть не уронила чашку кофе от удивления. — Но ты говорил, твоя мать…       — Да, умерла, знаю. Оказалось, нет. Однако для меня она мертва, как человек. Она променяла меня на деньги.       — Это… ужасно. Сяо, прости, я не знала, — с лица Люмин пропала улыбка.       — Ничего, она мне не мать. Может, когда-то ей и являлась, но сейчас — нет.       Я увидел силуэт рыцаря прямо посреди дороги. Он одет в тёмные, металлические доспехи, а взгляд глаз, скрытых шлемом, так и ощущался на моем теле.

Алатус… Алатус… Ну же… Алатус, сделай… это… Убей… Убей, Алатус… Что ты ждёшь…

      В голове шепотом отражался инородный голос. — Прекрати! — я выкрикнул вслух. Люмин настороженно посмотрела на меня и перестала пить кофе. Он исчез.