Арканум

      Дин заставил воздух пройти в лёгкие только тогда, когда фразы Бальтазара нашли осознание и мозг усвоил, что Адам и Бобби относительно в порядке. Ярости, которая занялась внутри на понимании, что Ад оказался недостаточно защищён, это не уменьшило ни на йоту. Чувство вины накрыло следом, безжалостно указывая на то, что не стоило развлекаться в разгар, по сути, войны.       Взгляд упал на Михаила, который не позволил Бальтазару рухнуть на землю, подхватив его, и теперь водил ладонью над его грудью, и ярость умножилась на отдельную злость, возникшую и раскалившуюся до предела за время разборок с Кастиэлем. В вены вспрыснулось чистое бешенство, ставшее результатом перемноженных чувств и эмоций. Дин сжал кулаки и стиснул зубы.        — И какого хрена мы всё ещё здесь? — мрачно уточнил он, не считаясь с тем, что голос звучит откровенно грубо и игнорируя недобрый взгляд Люцифера. — Подождём, пока эта тварь вернётся и перебьёт всех, кто остался в адском клоповнике?        — Бальтазара нельзя перемещать, пока он не будет полностью исцелён, — ровный и абсолютно спокойный тон Михаила, который резко констатировал с недавним шоу, ударил по нервам и вывел бешенство на новый уровень, где оно обернулось из пламени льдом. Дин чуть прищурился, заметив, что Сэм что-то тихо говорит Люциферу. — Полёт, даже если он будет осуществлён не им самим, а кем-то из нас, может иметь непоправимые последствия, — неожиданно добавил пояснений Михаил, огляделся и позвал с отчётливыми нотками просьбы: — Люцифер. Я был бы очень признателен тебе за помощь. Я сниму клейма, но исцеление должно произойти немедленно.       Люцифер не ответил, но в мгновение оказался рядом, бросил на Михаила странный взгляд, а затем положил свои ладони поверх его. Дин перехватил напряжённый взгляд Сэма, но только неопределённо дёрнул плечом в ответ. Слепящее сияние на несколько секунд полностью скрыло из вида Бальтазара, окутало, казалось, целиком тела Михаила и Люцифера, а затем медленно угасло.        — Спасибо, — уже менее хрипло выдал Бальтазар, глядя то на Михаила, то на Люцифера с уловимым удивлением и легко читающейся благодарностью. — Если хотите, — глаза Бальтазара засветились, чуть менее ярко, чем обычно у ангелов, но и это выправлялось, казалось, с каждой долей секунды. — Воспоминания.       Два синхронных кивка незначительно опередили зажёгшиеся в ответ глаза Михаила, Люцифера и даже Кастиэля. Дин стиснул зубы, неожиданно поймав себя на мысли, что новая реальность, в которой оставалось всё меньше человеческого с каждой проходящей минутой, кажется отвратительной как никогда. Глаза ангелов почти одновременно стали обычными, а Бальтазар медленно поднялся.       Люцифер тут же оказался возле Сэма и бережно скользнул пальцами по его щеке, прежде чем прижать их к виску. Кастиэль задумчиво нахмурился, а Михаил придержал Бальтазара за локоть и, только убедившись, что тот стоит ровно самостоятельно, развернулся. Дин вскинул подбородок, понимая, что Михаил быстрым шагом идёт к нему. Желание исчезнуть стало нестерпимым.       Прохладные пальцы аккуратно, почти нежно коснулись лба, и внутри легко разразилась очередная буря. Порыв грубо оттолкнуть руку Михаила разбился о потребность узнать, что произошло, а обжигающее желание ощутить необходимые объятия яростно вступило в схватку с гордостью, отказывающейся принимать положение вещей, при котором он ощущает себя разыгрываемым призом.       Яркие, даже слишком картинки, мимолётно, но уверенно отвлекли от любых лишних мыслей. Дин со свистом втянул в себя воздух, чувствуя, как в груди занимается гордость за Адама, который явно боялся до полусмерти, но сумел перебороть себя и действовал решительно и удивительно грамотно, учитывая отсутствие опыта. Мозг бескомпромиссно осознал серьёзность и опасность проблемы в целом.        — Нам стоит дать Бальтазару несколько минут, чтобы сущность перераспределила силу и выправила состояние хотя бы до удовлетворительного. После мы можем лететь, — куда менее лаконично, чем обычно, пояснил Михаил, а затем свёл брови и заговорил более осторожным тоном: — Дин, я понимаю, что ты не хотел бы возвращаться в Ад ни при каких…        — Это не твоё собачье дело, — резко перебил Дин, когда нисколько не утихшее бешенство оживилось и моментально заморозило внутри всё, что протестовало против того, чтобы разговаривать с Михаилом так. — Или перенеси меня в Ад, или я найду способ попасть туда без тебя.        — Дин, я… — Михаил отступил на шаг и выглядел откровенно растерянным. Лёд в груди затрещал, когда в глазах Михаила за непониманием тенью промелькнула боль, но выдержал. Дин сильнее стиснул зубы. — Если я тебя чем-то…        — Если ты реально хочешь разобраться со своим поехавшим двойником, а не помочь ему, то захлопнись наконец и сделай уже хоть что-нибудь полезное, — ещё более резко чем раньше оборвал Дин, одновременно ощущая гордость и отвращение к себе из-за того, насколько грубо и безразлично прозвучала фраза.        — Разумеется, я желаю его остановить, — Михаил слабо дёрнулся, как мог бы человек, получивший физический удар, но голос его прозвучал твёрдо. — И сделаю для этого всё. Дин, я не… Мы можем поговорить? Пожалуйста, — Михаил, похоже, неосознанно взял его за запястье, и внутри будто щёлкнул какой-то спусковой крючок.        — Убери от меня свои грёбаные руки, — отчеканил Дин, резко вырвался и отступил на шаг. — И больше… — продолжение так и не сорвалось с языка, когда Михаила, который на этот раз явственно вздрогнул как от сильного удара, неожиданно заслонил собой Люцифер, оказавшийся опасно близко.       Дин попытался отшатнуться, глядя прямо в сияющие краснотой глаза, но не успел даже шевельнуться, когда цепкие пальцы грубо сжали предплечье, а опора под ногами растворилась в невесомости, совсем не кажущейся приятной. Один взгляд по сторонам, едва реальность собралась обратно, заставил кровь похолодеть. Каменный зал не был знаком, но тяжёлую ауру Ада не узнать было невозможно.        — Ты, кажется, очень рвался попасть в мои владения? — недобрая улыбка, в которой Люцифер растянул губы, заставила холодок пройтись по спине. Здравый смысл подсказывал, что Люцифер не причинит ему вреда хотя бы потому, что он брат Сэма, но липкий страх, который только нарастал с каждым мгновением под пристальным прожигающим взглядом, мешал согласиться. — Можешь не благодарить за доставку.        — Какого чёрта тебе от меня надо? — попытка задать вопрос вызывающе провалилась, когда голос предательски дрогнул. — Или тебе надоело притворяться белым и пушистым, и ты просто решил показать своё истинное лицо? — гордость не позволяла сдаться без боя и толкала сражаться до последнего.        — Я тебе действительно кое-что покажу, Дин, — Люцифер в своих лучших традициях произнёс его имя так, что оно прозвучало изощрённым ругательством, толкнул его к стене, заставляя впечататься в неё спиной, и неожиданно издевательски-заботливым жестом оправил его рубашку на плечах. — Пока Мишель и Сэмми сообразят, что нас можно просто поискать здесь, пройдёт пара-тройка минут. Думаю, нам с тобой их как раз хватит, чтобы… пообщаться.        — Не смей меня лапать, пернатый кусок… — голос оборвался, когда Люцифер грубо, не оставляя шанса даже дёрнуться, сжал его виски и заставил смотреть исключительно себе в глаза.       Реальность поплыла в то же мгновение. Дин задохнулся, но почти сразу потерял понимание, что ему необходимо дышать. Липкий страх не просто усилился, но превратился в первобытный ужас. Смутное понимание, что волосы по всему телу становятся дыбом, а сердце колотится, как сумасшедшее отозвалось отрывистыми мыслями о вспышке адреналина, но и они исчезли.              Сущность начинает ощущаться лишь жалкой стеклянной безделушкой и легко разлетается на осколки, которые словно рвут всё живое, что только может восприниматься таковым. Ярость беспросветна, абсолютна, но ничтожно бессильна. Ощущение разрозненности в пространстве без слияния с ним и невозможности соединить то, что безвозвратно утрачено, убивает.       Знакомые и привычные действия даются обманчиво легко, но оставляют уничтожающее чувство бесполезности, иллюзорности и отвращающего самообмана. Холод укутывает каждый отлетевший осколок и торжествует, словно всегда знал, что его время придёт. Реальность тускнеет, превращается в беспросветный серый туман, который почти ласково, будто бы издеваясь, дарит неумолимую тоску.       Золотые нити, чудом уцелевшие, соединяющие осколки явно вопреки всему, стремительно истончаются, бледнеют и в итоге осыпаются пеплом того же оттенка, что и поглощающий собой туман. Раны, зияющие на том, что сбилось в комок в стеклянном коконе и осталось беззащитным после его распада, превращаются в ужасающие язвы, которые хочется содрать, даже если убьёт.       Невыносимость толкает не сопротивляться, но неистово искать спасения. Холод насмешливо обволакивает израненную, трепещущую суть и рождает понимание, что отныне и навсегда есть только он. Выжившие отблески света и крохи тепла гаснут окончательно. Липкая, безумствующая тьма становится абсолютной и распахивает объятия, забирает к себе, не считаясь с попытками вырваться.               — Так ощущают подлинную боль ангелы, — исполненный не злости, но чего-то похожего на отвращение голос Люцифера донёсся как с другой планеты. Дин судорожно вдохнул, удивляясь тому, что ещё может это сделать, и захлебнулся желанием сжаться в комок где-нибудь в углу и найти избавление в бессознательности. Тело трясло, как в лихорадке. — Ты даже не обезьяна, Дин, — свет в глазах Люцифера погас, что с трудом зафиксировало сбоящее зрение, а он со скучающим видом отступил на пару шагов. — Ты неблагодарная, бесчувственная, заносчивая свинья. Хрюшка, которой самое место в хлеву среди себе подобных, которые только и ждут, когда их превратят в бифштекс. Пожалуй, на это ты ещё сгодишься.        — Да пошёл… — голос не подчинялся, а дрожь усиливалась с каждым мгновением.       Дин, не находя в себе сил считаться с тем, как это будет выглядеть, обхватил себя руками, отчаянно надеясь, что хотя бы зубы перестанут выдавать чечётку, которая била по, казалось, обнажённым и от этого в разы более беззащитным нервам. Множественный шелест крыльев воспринялся сознанием с опозданием. Плывущий взгляд не без труда различил фигуры Михаила, Сэма, Бальтазара и Кастиэля.        — Люцифер, — нетрактуемая интонация в голосе Сэма почему-то заставила смешок вырваться из горла. Дин поймал себя на понимании, что рассудок балансирует на грани того, чтобы рухнуть в бездну помешательства, и сжал кулаки, когда всё существо потребовало бороться. — Что здесь происходит? Дин…       Слух без особого интереса фиксировал, что что-то параллельно с Сэмом начал говорить Михаил, какое-то уточнение вставил Бальтазар, а затем издалека донёсся голос вроде бы Кроули. Не имея желания отвечать ни на что, уже не понимая, в себе ли он ещё хоть насколько-то, Дин заставил себя оттолкнуться от стены и сделать шаг вперёд, который показался самым сложным в жизни.        — Кас, — взгляд нашёл Кастиэля, который по счастью оказался буквально в паре шагов. Голос по-прежнему слушался весьма условно, но Дин заставил себя собраться, отдавая себе отчёт, что если у него и есть шанс выбраться, то только один. — Если ты когда-нибудь действительно считал меня другом, перенеси меня на Землю.        — Нет, — голоса Михаила, Сэма и, как показалось, Адама слились в один, явно протестующий, но это только усилило желание оказаться как можно дальше, где появится возможность попытаться зализать раны и, быть может, обрести спасение.       Чьи-то крики прошли мимо сознания и растворились в невесомости, которая не была и вполовину настолько же лёгкой и мягкой, какой была с Михаилом. Дин задохнулся от облегчения, понимая, что сейчас это вызывает лишь чувство, отдалённо похожее на радость, потому что означает, что Кастиэль выполнил его просьбу. По-своему родная автомобильная свалка возникла перед глазами неожиданно.       Зрение вдруг прояснилось абсолютно, хотя и ненадолго. Дин стиснул зубы, понимая, что из глаз, не спрашивая разрешения, побежали слёзы. Рука Кастиэля, крепко сжавшая плечо, принесла толику утешения, но её не хватило даже на то, чтобы собраться достаточно и восстановить дыхание. Дин, не разбирая дороги, побрёл к дому, лишь краем сознания отметив, что Кастиэль следует за ним.              

***

      

      Кроули поморщился, когда поток чистой силы, вырвавшийся из рук Михаила, похоже, просто олицетворяя бессилие, пронёсся мимо и ударился в стену, заставляя её часть осыпаться каменной крошкой. Не упуская из виду ситуацию, Кроули быстро двинулся к Бальтазару. В груди что-то ёкнуло, когда он заметил встречное движение. Руки сплелись так естественно, словно иначе никогда и не было.        — Пташка, ты?.. — Кроули сильно понизил голос, краем глаза отмечая, как хмурится Сэм, и не успел закончить вопрос.        — Я в порядке, — быстро перебил Бальтазар, тоже говоря едва слышно. — Михаил с Люцифером исцелили. Детка, скажи, что ты тоже.        — Я этого ублюдка интересовал куда меньше, — Кроули почти беззаботно отмахнулся, но, заметив неподдельное беспокойство во взгляде Бальтазар, быстро добавил: — Сущность он практически не покалечил, а все остальное легко исправить за пару-тройку минут, если у тебя есть мозги. Так что не рассчитывай на отлынивание от партнёрских обязанностей, пташка.        — Как я могу, — Бальтазар тихо фыркнул, но моментально стал серьёзным, когда от Михаила пронеслась очередная волна силы, явно умышленная направленная в сторону от всех присутствующих.        — Что ты с ним сделал, Люцифер? — абсолютно обезличенный голос Михаила категорически не вязался с молниями, которые начали сверкать где-то под потолком и выплесками силы. — Или же, что ты ему сказал?        — Ой, да я тебя умоляю, Мишель, — Люцифер явно напоказ закатил глаза, но что-то в его позе в целом мешало поверить, что он настолько беспечен, насколько пытается показать жестами и тоном. Кроули сжал губы, мысленно прикидывая, достаточно ли сил для телепортации себя и Бальтазара в случае необходимости, и успокоено выдохнул. — Этой обезьяне полезно…        — Люцифер, — взгляд Михаила потяжелел. Кроули невольно поморщился, когда атмосфера в зале неуловимо изменилась и боковым зрением отметил, что Адам и Мэг, так и не отошедшие друг от друга больше чем на фут, синхронно дёрнулись вперёд, но также синхронно замерли, очевидно, всё-таки решив не вмешиваться. — Что ты с ним сделал?        — А если я не отвечу, то что, Мишель? — Люцифер вздёрнул подбородок и яростно сверкнул глазами. — Побьёшь меня? Будешь пытать? Ради обезьяны, которая своими выходками отправит тебя в Пустоту раньше, чем успеет твоё злобное альтер эго?        — Люцифер, пожалуйста, — вмешался Сэм, тон у которого был напряжённым до крайности, когда глаза Михаила полыхнули ангельским светом. — Михаил тебе не враг. Я тебе не враг. И Дин нам не чужой. Что тут произошло?        — Сэмми… — тон Люцифера изменился мгновенно, а он дёргано облизнул губы. Кроули прищурился, в очередной раз переоценивая, насколько другим становится дьявол рядом с Сэмом. — Я просто заставил его почувствовать боль так, как её чувствуют пернатые. До обезьян куда лучше доходит, когда они ощущают на собственной…        — Что? — прервал его Михаил, на лице которого отразилось болезненное неверие, смешанное с недоумением. Казалось, он не мог понять, как кто-то мог предать его так неожиданно и жестоко. — Ты сделал что? — уже более обширно уточнил Михаил. — Люцифер, это рискованно даже с истинным сосудом при условии, что ты не находишься в нём. А в случае отсутствия абсолютной совместимости, взаимопонимания и вмешательства извне, это практически гарантированный путь к тому, чтобы оставить от человека выжженную оболочку, лишённую разума. И ты не мог этого не понимать. За что ты?.. Если ты хотел мне отомстить… Что же, у тебя получилось.        — Мишель, я не… — Люцифер явно попытался изобразить безразличие, но его губы дрогнули, а в глазах промелькнуло что-то, напоминающее панику. — Он вполне внятно взывал к своему дружку. Ничего с этой обезьяной…        — Люцифер, — с усталой просьбой перебил Сэм. Кроули высоко поднял брови, понимая, что переоценить отсутствие, по крайней мере, явно выраженной злости в случае Сэма на фоне всех слухов о неразлучности Винчестеров, невозможно. — Михаил, когда мы пытались найти Дина в прошлый раз, ты говорил, что можешь в любой момент призвать Кастиэля.        — Я пытался сделать это сразу же, — Михаил с секундной заминкой перевёл взгляд на Сэма и чуть тряхнул головой. — К сожалению, есть немало способов обойти призыв. Даже если Кастиэль сам заключил себя в ловушку из святого масла, к примеру, это уже выступит помехой и позволит ему проигнорировать мой зов. Нахождение в разных измерениях также играет не последнюю роль.        — Прекрасно, — скулы Сэма заострились, очевидно, вследствие того, что он с силой стиснул зубы, и однозначно свидетельствовали о том, что ничего прекрасного в ситуации он не видит. — Ладно, любые идеи. Их надо найти.        — Я хотел спросить тебя. Может, ты знаешь какие-нибудь места, которые они могут предпочесть другим, — неуверенность, легко улавливаемая за внешним спокойствием Михаила, категорически ему не шла.       Кроули поморщился, отказываясь понимать, когда он стал обращать внимание подобные мелочи, но невольно начал прокручивать в голове варианты решения проблемы. Ехидный внутренний голос удивительно мягко подсказал, что для того, кто хоть чем-то помог Бальтазару, он сделает и не такое. Идея не заставила себя ждать, и Кроули тут же принялся вертеть её в мыслях в разные стороны.        — Едва ли они туда отправятся. Именно потому, что я знаю, — Сэм провёл рукой по лицу и прикрыл глаза на миг. — Впрочем, возможно, я слишком… Так или иначе, таких мест немало. И с высокой вероятностью Кастиэль вообще выбрал рандомную точку.       Что-то в том, как безнадёжно вдруг поникли плечи Михаила, резво отозвалось внутри неприятными воспоминаниями о моменте, когда он сам поверил, что Бальтазар погиб, и Кроули окончательно принял решение. Расчётливость, не отключающаяся ни в каких обстоятельствах, твердила, что это до крайности нерациональная трата ресурсов и возможностей, но тщетно.       Кроули прикрыл глаза и сосредоточился, перебирая контракты до тех пор, пока не нашёл тот, который требовался. Силы, нужной для того, чтобы внести дополнения постфактум, имея в качестве опоры лишь потенциально допустимое желание владельца души, на мгновение стало жаль. Разум холодно подсказал, что архангелы в любом случае пригодятся в борьбе с пришлым Михаилом.        — Вернуть ему функционирующие конечности было проще, — едва слышно пробормотал Кроули, всё-таки получая заветный ответ. Бальтазар бросил на него удивлённый взгляд, в котором читался вопрос, и Кроули быстро шепнул: — Потом, пташка. Господа, — намного громче продолжил он, разом привлекая к себе всеобщее внимание. — Свалка автомобилей Бобби Сингера. Вы же Динь-Динь потеряли?        — Дин там? — Сэм неверяще моргнул, но потом только кивнул будто бы сам себе.        — Откуда ты?.. — с неподдельным, как показалось, недоумением начал Михаил, но быстро оборвал себя и только бегло спросил: — Ты уверен?        — Не благодари, — Кроули растянул губы в улыбке, стараясь не задумываться, с кем говорит так непринуждённо, словно они вместе распивали виски каждый день.        — Спасибо, — в голосе Михаила разом проступили эмоции, доминирующей из которых стала удивлённая благодарность. Он явно готов был сорваться с места, но всё-таки добавил: — Я действительно тебе очень благодарен. И не забуду этого.        — Михаил, подожди, — быстро вмешался Сэм, и Кроули только чуть пожал плечами, глотая умеренно-саркастичный ответ. — Я иду с тобой.        — Сэмми… — Люцифер, который будто бы разом забыл обо всех присутствующих, дёрнулся к Сэму, а на его лице проступила несчастная растерянность.        — Люц, ну бога ради, — Сэм быстро обернулся, явно не раздумывая, шагнул к Люциферу, поймал его руки, которые тот вскинул по направлению к нему, и чуть сжал. — Пожалуйста. Он мой брат. Я не могу… Не заставляй меня чувствовать это выбором между вами. Мы поговорим, я обещаю, но сейчас мне необходимо убедиться, что Дин в порядке. Я надеюсь, что он в порядке, — намного тише добавил Сэм с куда меньшей уверенностью.        — Значит, теперь мы снова дружно бегаем за строптивой безмозглой обезьяной, которая умудрилась свалить туда, где… — с отчётливой злостью начал Люцифер, но осёкся, когда Сэм разжал руки и отступил на шаг. — Да чтоб его… Сэмми…        — Люцифер, а что делал бы ты, поступи я так с Сэмом? — не оборачиваясь, удивительно ровным тоном спросил Михаил. Люцифер заметно вздрогнул и побледнел так сильно, что Кроули на мгновение почти ощутил сочувствие. — Сэм, я понимаю твоё желание, но… Если ты не возражаешь, я бы сначала убедился, что Дин действительно там и оценил его состояние. Я даю тебе слово, что если… В худшем раскладе и в том случае, если до него не дошло, но я окажусь беспомощен, я либо вернусь за тобой, либо перенесу Дина к тебе. И в любом случае я найду способ дать знать, как обстоят дела. Такой вариант тебя устроит?        — Да, — Сэм быстро кивнул, бросив нечитаемый взгляд на Люцифера, которого успел вновь взять за руку. — Да, я… Спасибо, — благодарность ещё звучала, когда Михаил исчез даже без привычного шелеста крыльев.        — Ну что же, господа, давайте надеяться, что Гарри встретит Салли и бла-бла, — Кроули освободил руку, хлопнул в ладоши, натянул на лицо широкую улыбку и шагнул вперёд, игнорируя попытку Бальтазара его одёрнуть. — А теперь, может, хоть кто-нибудь уже вспомнит о том, что по нашему крутящемуся шарику бегает неуравновешенный психопат, который жаждет его уничтожить, и подумает, как этого не допустить?              

***

      

      Адам нахмурился, продолжая чуть машинальным движением гладить большим пальцем ладонь Мэг, что делал с того момента, как они вошли в тронный зал. Картинка в голове наконец-то относительно сложилась, хотя и с зияющими прорехами, и вызвала множество противоречивых эмоций. Адам подавил вздох, пронаблюдав, как Люцифер подаётся к Сэму, а тот его обнимает.       Винить Люцифера по-настоящему не получалось, но будто бы восковое лицо Михаила, который явно успел ощутить как минимум девять кругов боли, стояло перед глазами словно бы наяву. Адам прикусил губу, понимая, что данных для полноценного анализа не хватает всё равно. Что-то внутри упрямо твердило, что Дин в порядке или будет, и Адам поморщился, признавая, что слишком расслабился.       Осознание, что удивительно лёгкая победа над другим Михаилом добавила недопустимой беспечности, заставило встряхнуться. Разум поддержал намерение сконцентрироваться на обсуждении дальнейших действий, по крайней мере, пока о Дине новой информации нет, настаивая, что следующая встреча с другим Михаилом может закончиться совсем не так радостно.        — Кроули прав, — начал Адам, понимая, что повисшая после вопроса тишина начала затягиваться. — В смысле я волнуюсь и за Михаила, и за Дина, но этот урод может объявиться в любой момент. И нам реально надо придумать хоть какой-то план.        — Адам, я хотел тебе сказать, что ты отлично держался, — Сэм мимолётно коснулся виска Люцифера поцелуем, что выглядело тем удивительнее на фоне того, насколько мрачное выражение застыло в его глазах, отстранился, тряхнул головой и явно тоже попытался сосредоточиться на разговоре. — Даже мы с Дином не справились бы лучше.        — Я… Спасибо, конечно, но если честно… — Адам прикусил губу и прокрутил в голове не до конца оформленную мысль, прежде чем её озвучить: — Он как будто не слишком то и рвался обезопасить себя. Ну в смысле, может, он чертовски самоуверен, и не то чтобы у него нет оснований, но кто блин вламывается в Ад и просто начинает развлекаться с первыми, кто попался под руку? Эмм… я не имел в виду… — быстро сообразив, что сказал, Адам бросил извиняющий взгляд на Кроули и Бальтазара. — Я просто… Ну пусть он даже не брал в расчёт демонов, решив, что они не смогут ему ничего противопоставить. Хотя чисто с количественной точки зрения это всё равно или глупость, или раздутое до небес эго. Но тут мог быть Люцифер.        — Вероятно, то, что он победил в своём мире, добавило ему уверенности в принципе, — то ли предположил, то ли констатировал Сэм и быстро сжал руку Люцифера, который заметно напрягся. — Но я согласен с тобой в целом. Его поведение… Он словно знает наверняка, что не может погибнуть.        — Или он просто самоуверенный мудак, — резковато возразила Мэг, но тут же взглядом дала понять, что её агрессия не направлена ни на кого из присутствующих. Адам чуть крепче сжал её ладонь, мысленно жалея, что они не могут оказаться наедине прямо сейчас. — Может, он просто решил разведать обстановку? Ну то есть посмотреть, чем его встретят и кто.        — Не вижу смысла пытаться разгадать его мотивы, — вмешался Бальтазар, который хмурился всё больше по мере разговора. — Мы не изменим того, что уже произошло. Нам стоит думать над тем, как его остановить.        — Если поймём, чем он руководствуется и как действует, то, возможно, сможем предположить, что он будет делать дальше, — мягко возразил Сэм. — Но я согласен и с тем, что нам нужен план. Потому что если он так свободно будет появляться в измерениях, то это вопрос ближайшего времени, когда он доберётся до Небес.        — Ну, может, не настолько прямо ближайшего, — Адам потёр лоб свободной рукой и позволил себе вздох. — В смысле даже ему должно же требоваться хоть какое-то время на восстановление. Ему нормально так прилетело. Но да, если он так легко вломился сюда, да ещё и блокнул и возможность выхода, и любую связь, то ему и Небеса на раз-два. Я вообще, — Адам прикусил губу, остановив взгляд на Люцифере, который практически жался к Сэму и выглядел несчастным, но всё-таки продолжил, — не понимаю. Вы же вроде собирались поднять и Ад, и Небеса. Ну типа там оборона и всё такое? Есть же какие-то штуки против ангелов?        — Фокус в том, росомаха, что самые действенные из них не применить, пока пернатые сидят на Небесах, а наш досточтимый отец находится здесь, — на удивление с иронией, а не сарказмом отреагировал Кроули. Адам чуть прищурился, быстро вспоминая, какие неприязненные и настороженные взгляды тот кидал на Люцифера в отеле, и отмечая, что по тем или иным причинам, но перемена в отношении произошла значительная. — Так что по старинке, — Кроули развёл руками. — Шеренги и батальоны. И они явно облажались.        — И не повторят этого впредь, — Люцифер неожиданно выпрямил спину, отошёл от Сэма на пару шагов, а в его глазах отразилась непреклонная жестокость. — Мэгги, детка, за организацию обороны теперь отвечаешь ты. Проверь посты на всех точках входа и распредели оружие. В следующий раз я хочу знать не о том, что близняшка-очаровашка Мишеля пожаловал в гости, а о том, что он появился на горизонте. Малый, можешь с ней, если желаешь.        — От… Люцифер, я ценю твоё доверие, но меня не послушает даже часть демонов, кроме… — начала Мэг, но умолкла, когда глаза Люцифера полыхнули красным, а по залу пронеслась ощутимая волна силы.        — Теперь послушают. Выполняй, — небрежно бросил Люцифер, явно умышленно проигнорировал странный взгляд Сэма и повернулся к Кроули и Бальтазару. — А наши Бонни и Клайд пока соберут игрушки, которые нам пригодятся. Так же звали этих обезьянок, которые тырили всё, что плохо лежит?       Кроули открыл рот, похоже, собираясь то ли возразить, то ли возмутиться, но Адам не успел услышать даже начала, когда Мэг утянула его в перемещение вместе с собой. Уже знакомая оружейная предстала перед глазами через мгновение. Адам осмотрелся, машинально отметил, что демонов поубавилось, и нахмурился. Мэг огляделась куда более деловито. Адам поморщился.        — Малыш, ты чего? — Мэг скользнула по нему взглядом, перевела его на оружие, но затем вновь на него.        — Да ничего, — Адам слегка пожал плечами, стараясь пригасить раздражение, которое уверенно росло внутри по мере осознания ситуации. — Это всё, конечно, здорово. И я не сомневаюсь, что у тебя всё получится, и сам помогу, чем смогу, но блин… Люцифер от нас просто отделался. Я догоняю, что ситуация у них сложилась дерьмовая. Понимаю, что Михаилу сейчас важнее убедиться, что Дин в порядке, и лучше он бы реально оказался в порядке, а Люцифер хочет только поговорить с Сэмом, но этот поехавший псих не подождёт. Я не осуждаю, блин. Мы с тобой сами не слишком спешили обдумывать план, пока он сюда не явился, но мне уже начинает казаться, что в этом и проблема. Пока Люцифер и Михаил не столкнулись с ним лично, они словно… я не знаю, не верят в серьёзность ситуации? Не осознают масштаб?        — Малыш, я не думаю, что они вообще не понимают насколько всё дерьмово, — Мэг мотнула головой, словно хотела жестом подкрепить некое отрицание или упорядочить мысли. — Просто… Оборона вообще чушь полная. Но если уж начинать с неё, отец как никто понимает, что с её организацией справится кто угодно, у кого в голове мозги, а не солома. И да, остаться с Сэмом наедине он явно хотел. Но его можно понять.        — Да я не осуждаю, — Адам запрокинул голову и шумно выдохнул, незначительно выпуская притихшее, но не исчезнувшее полностью раздражение. — В смысле будь я на месте Люца, тоже бы рвался объясниться с любимым человеком, а не разбираться с военной доктриной. Ну, если я хоть во что-то въехал. Но так мы далеко не уедем. Этот упырь уже блин появился здесь, как ни в чём ни бывало. И если он повторит подвиг…        — То Люцифер всё-таки будет здесь, — резонно заметила Мэг. — Это уже что-то. И, малыш, я уверена, что они с Сэмом быстро разберутся и потом будут первыми рваться в бой. В конце-концов у нас вроде как есть выигрыш во времени. Как бы этот Михаил ни был силён, но после удара чистой силой Бога… Ну знаешь.        — Не знаю, — Адам улыбнулся, стараясь не задумываться над тем, что улыбка вышла вымученной. — Но очень надеюсь, что он хоть какое-то время просидит в какой-нибудь норе, зализывая раны. Ну и разное течение времени всё-таки играет нам на руку. Ладно. Чем помочь? Я по-прежнему нифига не разбираюсь в этих игрушках, но готов учиться.        — Лучше просто побудь рядом, — Мэг бросила на него чуть лукавый взгляд и облизнула губы. — Малыш, я могу тебе рассказать хоть и про каждый артефакт, что тут хранится, и вообще обо всём, о чём только захочешь, но это время. Мне проще рассовать эти игрушки демонам, которые будут охранять входы, а потом… Мы вроде кое о чём договаривались.        — Мм, серьёзно? — Адам бодро изобразил лёгкое недоумение и озабоченно свёл брови. — Никак не могу вспомнить о чём.        — Малыш, — Мэг недобро сверкнула глазами. — Это отцу позволительно отвлечься, но не нам. Не вооружим вовремя этих остолопов, и в случае чего виноваты будем мы. Точнее я. И ты не помогаешь, когда специально…        — Молчу, — Адам быстро вскинул руки в жесте капитуляции, всё-таки притянул Мэг к себе для короткого поцелуя, ухватив за запястье, но быстро отпустил. — Прости. Я буду хорошим мальчиком, честное слово, мамочка.        — Да я уж вижу, — Мэг фыркнула. — Обсудим твоё непослушание в спальне, когда там окажемся.        — Мм, я ничего не имею против и вертикального танго здесь, — Адам усмехнулся и быстро добавил: — Да, да, после того, как разберёмся со всем этим дерьмом. Но реально, давай я буду делать хоть что-то. Не могу просто…        — Сделай серьёзное лицо, — то ли в шутку, то ли вполне всерьёз бросила Мэг и прикрыла глаза. Адам вскинул брови, когда буквально через пару секунд перед ней возник демон, судя по залитым чернотой глазам. — Брэди, — Мэг растянула губы в неискренней улыбке. — Бери своих прихвостней, которые вечно таскаются за тобой по пятам, и отправляйтесь на Землю.        — Собралась послать нас прямо в лапы к этому психопату? — со злостью поинтересовался Брэди в ответ. — То, что отец велел тебя слушаться, не означает, что мы должны сломать шеи, если ты так скажешь.        — Именно что означает, — Мэг вздёрнула подбородок, а с её лица пропала даже тень улыбки. — Я не собираюсь повторять. Вы отправитесь на Землю и найдёте, где засел другой Михаил. Он архангел, мать вашу, а не иголка в стоге сена. Его любой демон на расстоянии пары-тройки миль почует. Я не заставляю тебя к нему соваться, я хочу, чтобы ты узнал, где он находится. Ещё вопросы?        — Я тебя понял, — Брэди сжал губы, которые так и норовили искривиться явно от недовольства, но тон выдержал вполне нейтральный. — Отчитаюсь, как только будет о чём.        — Вот и ладушки, — Мэг вернулась к натянутой улыбке и выдохнула с заметным облегчением, когда Брэди исчез. — Ладно, малыш, возможно, мне потребуется как минимум массаж, когда мы закончим с этими… — Мэг оборвала сама себя и мимолётно закатила глаза.        — Посмотрим, что можно сделать, — Адам улыбнулся, чуть помассировал плечи Мэг, которая издала короткий и приглушённый, но определённо блаженный стон, и отошёл к полке с оружием, намереваясь её исследовать. — Чем быстрее разберёмся со всем этим, тем быстрее… — Адам позволил повиснуть многозначительной тишине и довольно усмехнулся, когда Мэг прожгла его взглядом.        — А ты умеешь вдохновлять, малыш, — тон Мэг обещал сладкую расправу за все провокации, и Адам прикусил губу, отчаянно напоминая себе, что им нужно сосредоточиться на деле. Понимания к Михаилу и Люциферу резко прибавилось. — Дай мне закончить, и мы проверим, как ты умеешь умолять.              

***

      

      Кроули быстро огляделся, не сомневаясь в том, что они оказались именно там, где он и планировал, но желая новым взглядом оценить присутствие возможностей наблюдения. Бальтазар заозирался рядом, а затем с недоумением нахмурился. Кроули только чуть пожал плечами, нашёл взглядом бутылку, в которой оставалось приличное количество виски, а затем взмахом руки призвал бокал.        — Детка, я всё понимаю, но мы не у Бобби Сингера и не в твоём особняке, — констатировал очевидное Бальтазар. — Мы по-прежнему в Аду. Я допускаю, что ты не горишь желанием слепо слушаться Люцифера, но оружие нужно в первую очередь нам самим.        — Успеется, Балти, — Кроули позволил себе почти легкомысленно отмахнуться. — Твои старшенькие не шибко парятся. Так возьми с них пример.        — Кроули, это не смешно, — Бальтазар поджал губы, а на его лицо легла тень. — Если ты думаешь, что я позволю повториться…        — Вот именно, пташка, это не смешно, — Кроули мысленно поморщился, когда щека непроизвольно дёрнулась. — Я не доверю ни твою, ни свою шкурки двум пернатым, которые кроме Винчестеров вообще ничего не видят. Начинаю думать, что если Лось и Белка так хотели предотвратить апокалипсис, им достаточно было просто подарить твоему старшему поколению по цветочному венику.        — Может Михаил и Люцифер несколько… — Бальтазар умолк, не закончив фразу, задумчиво прищурился, а потом слегка пожал плечами. — Детка, если ты просто хотел обзавестись планом Б, можно было так и сказать.        — Вот и чудно, что мы друг друга поняли, — Кроули расплылся в улыбке, залпом допил виски, который успел себе налить, и ухватил Бальтазара за руку. — Необходимость пообщаться с этим чудным ребятёнком никто не отменял. Не тормози, пташка.        — Что?.. — Бальтазар моргнул и с ощутимым нервом дёрнулся, когда дверь распахнулась. Кроули напряжённо сглотнул, понимая, что и в его памяти воспоминания ещё слишком свежи. Почти паническое желание оглядеть коридор как минимум несколько раз, прежде чем выходить в него, удалось сдержать с трудом. — Кевин? Я помню, что мы собирались, но… Чего ты хочешь добиться от него сейчас?        — Балти, ещё раз, — Кроули обернулся и сбился на выдохе, когда их с Бальтазаром лица оказались совсем близко. На мгновение соблазнительная мысль толкнуть Бальтазара обратно в комнату и заставить всё, что угодно подождать ещё немного, почти побудила к действию, но здравый смысл возобладал. — Я не позволю убиться тебе и не собираюсь играть в ящик сам. Может, игрушки из твоей небесной песочницы и чудный серпик помогут нам против этого зла в чистом виде, а может, и нет. Но от наших великих и ужасных правителей помощи ждать без толку. Этот недоделанный прорицатель, по крайней мере, знает, как свалить из мира, если что-то пойдёт совсем не так.        — Погоди, что? — Бальтазар, казалось, растерялся окончательно. — И это твой план Б? Серьёзно? Просто свалить, если…        — Балти, — Кроули перебил, не выдержал, схватил Бальтазара за плечи и слегка встряхнул. — Этот Дарт Вейдер пришёл сюда для того, чтобы захватить этот чудный мирок. На его стороне сила. Люцифер носится с Лосем, и плевать он хотел, кто ещё пострадает или сдохнет. Ну а наш великий архистратиг бодро изображает из себя Гарри, который бегает за Салли. О третьем твоём старшем братце столетиями никто не слышал ничего, кроме того, что он где-то есть и плевать хотел на все замуты Рая и Ада, а четвёртый годится только на то, чтобы кивать, имея взгляд жвачной бурёнки. Хочешь поставить на то, что парочка демонов, ты, касатик и один отбитый на всю голову старик справятся с прокаченным архангелом? Или желаешь стать его подопытной свинкой, если он, конечно, вообще оставит тебя в живых в следующий раз?        — Нет, — Бальтазар слабо вздрогнул, очевидно, вспомнив детали встречи, и Кроули на мгновение пожалел о своей резкости. — Идём. Мы в любом случае хотели поговорить с пацанёнком. Едва ли четверть часа, потраченная на это в Аду, изменит что-нибудь на Земле.       Бальтазар осторожно освободился и первым зашагал вперёд. Кроули чуть поморщился, но двинулся следом, отмечая маленькой победой хотя бы то, что сумел убедить Бальтазара играть заодно. На вежливый стук, к которому на удивление прибегнул Бальтазар, почти сразу послышалось предложение войти. Кроули без сомнений опознал голос, как принадлежащий Бобби, и приготовился к сюрпризам.       Обрез, нацеленный прямо в лицо, едва не вызвал усмешку, когда память исправно подбросила всё, с ним связанное, но ангельский клинок в руках Кевина заставил подобраться. Взгляд, заскользивший по помещению, выхватил ловко замаскированные демонские ловушки и пару кругов, явно очерченных на полу святым маслом. Кроули позволил себе почти беспечно присвистнуть.        — Приятно видеть, что хоть кто-то во всеоружии, — Кроули приторно улыбнулся, нисколько не рассчитывая, что улыбка обманет хоть кого-то. — Смотрю, вы вошли во вкус, лапули. Полно, опустите шпаги, мы с миром. Надо побалакать.        — О том, что ты хочешь вернуть мне мою душу? — Бобби бросил взгляд исподлобья, но обрез опустил и подал, очевидно, знак Кевину. Тот с заметной неохотой опустил руку с клинком следом, но продолжал выглядеть как настороженный зверёк, готовый в любой момент броситься то ли в атаку, то ли наутёк. — У нас был уговор.        — Разумеется, разумеется, — Кроули покивал, мысленно досадуя на неожиданную, но вполне предсказуемую помеху. — Лапуля, ты жутко не вовремя. Я понимаю, что ты не читал свой контракт, где чётко прописано не то, что я верну тебе душу, а то, что я приложу все усилия, чтобы это сделать. И я их приложу, — Кроули вскинул руки в жесте капитуляции, демонстрируя, что вроде как не отказывается от договорённости. — Но после того как мы разберёмся с заглянувшим к нам на огонёк доктором Зло. Так что, может, уже займёмся более насущными проблемами?        — Пока моя душа у тебя, ты моя проблема, — Бобби ответил недовольным взглядом, но следом буркнул: — На кой ляд пожаловали?        — О, не напрягайся, лапуля, мы всего лишь уточнить пару мелочей вот у этого очаровательного ребятёнка, — Кроули ткнул пальцем в воздухе в сторону Кевина, который слабо вздрогнул и с недоумением нахмурился. — В частности, как этот Дарт Вейдер вообще попал в наш мир.        — В смысле ритуал? — уточнил Кевин, явно растерявшийся сильнее прежнего. — Потому что ну я же типа вам уже говорил, что он сделал хитрую фигню, чтобы портал открылся именно в этот мир. Вообще-то не фигню… Это был ключ. У него был типа самый обычный с виду ключ. Ну, такой, металлический. Как от двери там какой-нибудь или вообще от замка. Он сказал, что этот ключ связан конкретно с тем миром, в который ему надо попасть, ну и… Только я облажался, и портал привёл нас не на Небеса, как должен был.        — Это мы уже поняли, лапуля, — Кроули чуть склонил голову к плечу, быстро обдумывая новую информацию. — А вот о том, как именно ты смог открыть портал, послушаем с огромным удовольствием. Не стесняйся.        — Куда ты гнёшь? — Бобби наградил его откровенно подозрительным взглядом, и Кроули едва удержался от того, чтобы закатить глаза. — Думаешь, просто свалить отсюда, когда запахнет жареным? С моей душой?        — Лапуля, не когда, а потому что, — снисходительно поправил Кроули, игнорируя последний вопрос. — Если ты не чуешь, что палёным смердит уже отовсюду, то сноровку ты успел подрастерять. Ты же мне вроде душу заложил, а не мозги, — с притворной заботой продолжил Кроули, а после сорвался практически на крик: — Так включи их уже и прикинь, что твою задницу никто, кроме тебя спасать не будет.        — У Михаила были в руках и ангельская, и демонская скрижаль, — Кевин потёр подбородок и неожиданно бодро начал излагать информацию, то ли потому, что впечатлился услышанным, то ли по каким-то своим причинам. — Портал можно открыть разными способами. Но в любом случае нужна благодать архангела. И немало.        — Да твою ж… — Кроули заставил себя проглотить остаток ругательства, уже мысленно прикидывая, какой из чёрных рынков проверять первым. Здравый смысл резонно заметил, что это не единственный способ получить необходимое. Кроули покосился на Бальтазара, мысленно прикидывая, что на подобное в отношении своих братьев тот согласиться едва ли, подавил вздох, и полностью переключил своё внимание обратно на Кевина. — И что же с ней делать дальше, лапуля?              

***

      

      Дверь дома казалась недостижимо далёкой. Дин облизнул губы, понимая, что мысли даже не путаются, а будто бы рассыпаются, не успев сформироваться до конца. Настойчивый голос воспринимался слухом, но мозг каждую секунду пытался забыть, кому он принадлежит. Дин потряс головой, силясь отрешиться от ощущения, что простое действие заставит её отвалиться.        — Дин, — громкое восклицание, вместившее в себя одновременно страх, отчаяние, нежность и надежду, ввинтилось в измученное сознание как штопор. Разум устало подсказал, что голос отличается от первого и принадлежит Михаилу. Дин слабо вздрогнул и едва не потерял равновесие на движении, когда что-то внутри ехидно подсказало, что голос Михаила он бы узнал даже в бездне безумия. Взгляд отказался фокусироваться, но тепло волной прошлось по как казалось продрогшему телу, когда на плечи легли знакомые руки и настойчиво сжали. — Дин, пожалуйста. Посмотри на меня. Скажи…        — Какого чёрта тебе надо, Миш? — едва слышная фраза будто бы собрала в себе всю усталость мира. Складывать буквы в слова получалось с огромным трудом. — Хочешь довершить начатое братишкой? Или ты за Касом?        — Дин, — облегчение не просто явственно отразилось в голосе Михаила, но и разошлось от него мощной волной, которая на мгновение почти полноценно вернула в реальность. — Маленький, тише. Ты сделаешь со мной что угодно позже, хорошо? А сейчас позволь тебе помочь. Пожалуйста.        — Я… — из горла рванулся противный всхлип, ноги как-то резко ослабли, словно решили, что продержались достаточно, дождавшись помощи, и теперь имеют право на слабость, а головокружение спровоцировало тошноту. — Ангел-хранитель, — почти беззвучно выдал Дин и качнулся вперёд, сдаваясь желанию оказаться в надёжных и уже родных объятиях, которое затмевало собой всё. — Я… Ты должен меня ненавидеть, — констатация прозвучала громче, но менее внятно, а Дин вздрогнул сильнее прежнего, когда ласковые руки успокаивающими прикосновениями прошлись по спине.        — Никогда, Дин, — искренний ответ, последовавший без какой-либо заминки, ударил сильнее, чем что-либо могло. Не считаясь ни с тем, как он выглядит, ни с гордостью, всё ещё упрямо копошащейся где-то внутри, ни с присутствием Кастиэля, Дин слепо подался вперёд сильнее, желая вжаться всем телом и прикоснуться хоть к какому-нибудь обнажённому участку чужой кожи, что стало острой необходимостью. — Тише, маленький, тише. Сейчас будет легче, — мягкий шёпот обжёг ухо, а тёплые губы, прижавшиеся на мгновение где-то за ним, вырвали из горла очередной всхлип.       Пальцы Михаила бережно коснулись висков, погладили почти невесомо, и только после этого начали осторожно массировать. Тепло немедленно забралось под кожу, создавая впечатление, что оно решило обрести там убежище, и постепенно двинулось во все части тела одновременно, разогревая кровь в венах и оставляя подкожные мурашки повсеместно. Мысли стремительно прояснялись.       Зрение выровнялось следом, и Дин несколько раз моргнул. Михаил стоял настолько близко, что это воспринималось некой разновидностью объятия. Его веки были опущены, но всё равно не скрывали полностью ангельский свет, сияющий в глазах. Дин дёргано облизал губы, отмечая смертельную бледность Михаила, и сообразил, что большая часть неприятных ощущений в теле исчезла.       Память, оживившаяся даже слишком бодро, резко выстроила все события последнего времени в нужном порядке, заканчивая поступком Люцифера. Холод на миг заморозил изнутри, казалось, не тело, но душу. Дин с шумом втянул в себя воздух через нос. Михаил плавно опустил руки и открыл глаза, в которых быстро гас свет. Немой вопрос будто повис в воздухе, и Дин кивнул.        — Я в норме, — добавил он вслух, когда осознал, что и сам не понял, что именно хотел выразить жестом, на миг изумился тому, как ровно и привычно прозвучал вновь послушный голос, а затем сделал шаг назад. — Всё супер.        — Хорошо, — во взгляде Михаила отчётливо отразилось сомнение, но он явно решил не затевать спор и повернул голову в сторону. Дин машинально проследил взглядом направление и тут же заметил Кастиэля, который стоял поодаль и задумчиво смотрел на них, чуть склонив голову к плечу. — Кастиэль, — голос Михаила зазвучал странно сдавленно, наводя на мысли, что тот пытается сдержать изрядное количество эмоций. — Будь так любезен, вернись в Ад и скажи Сэму и остальным, что Дин достаточно в порядке. Затем я ожидаю от тебя, что ты вспомнишь о своём долге и вернёшься в гарнизон, за который ты по-прежнему несёшь ответственность. И ради своего блага, не попадайся мне на глаза хотя бы пару дней.        — Донесу Сэму я весть благую, — Кастиэль выпрямил шею и кивнул едва ли не безмятежно. Дин поймал себя на лишённом адекватности желании расхохотаться в голос. Сознание было ясным, но странная сонливость усиливалась с каждой секундой. Дин поморщился, прикидывая, может ли это быть связано со странным порывом. — Могу ли уверен быть я, что в безопасности Дин с тобою рядом?        — Кастиэль, — тон Михаила стал недобрым, а от него повеяло угрозой, но уже через долю секунды всё исчезло без следа. — Я даю тебе слово, что рядом со мной Дин будет в безопасности. Ты сможешь убедиться в этом во время вашей следующей встречи.       Кастиэль кивнул снова и исчез с места. Дин скрипнул зубами, не понимая, что ощущает ярче, раздражение или благодарность. Пристальный взгляд Михаила нервировал. Дин заставил себя сделать глубокий вдох, стараясь, чтобы это выглядело достаточно небрежно, и изо всех сил попытался задавить едкую горечь внутри, возникшую при осознании, что необходимо осуществить.        — Ладно, чувак, — улыбка получилась не просто натянутой, но кривой и явно жалкой, и Дин мысленно выругался. — Ты типа помог, супер. Давай считать, что я сказал «спасибо», и ты наконец-то можешь свалить.        — Что, прости? — Михаил моргнул с ярко выраженным недоумением, которое не оставляло шанса его с чем-то спутать. Дин быстро отвёл взгляд и остановил его на корпусе какой-то машины. — Дин, я не собираюсь оставлять тебя сейчас. Даже если…        — Ага, ты типа всё равно обещал, я помню, — Дин бесцеремонно перебил, отказываясь признавать, что глаза противно жжёт. — Если я не захочу иного. Ну так вот, чувак, я хочу. Я хочу, чтобы ты свалил и оставил меня в покое.        — Неужели? — в голосе Михаила промелькнуло что-то опасное, но развеялось без следа уже через долю секунды. Слух ещё только зафиксировал звук шагов, а Дин уже ощутил, как плечи мёртвой хваткой сжали сильные руки. — Повтори это, глядя мне в глаза, Дин. Так, чтобы я смог хотя бы попытаться тебе поверить. И я уйду. И никогда тебя больше не побеспокою.        — Долбаная мелодрама, — бессильное отчаяние, смешанное со страхом, заставило пробормотать фразу еле слышно и себе под нос, но Дин нисколько не обольщался, памятуя об идеальном слухе Михаила. Упрямство и гордость не позволяли сдаться без боя. Дин решительно повернул голову и встретился взглядом с Михаилом. Неукротимое пламя обожгло в тот же миг, доставая до души. — Я… Я хочу… — слова застревали в горле как острые кости, яростно цепляющиеся за любые неровности, чтобы не быть извлечёнными, — чтобы ты… Проклятье, — Дин закрыл глаза и сжал кулаки, неистово желая что-нибудь разбить.        — Дин, мы можем поговорить? Просто спокойно поговорить? Пожалуйста, — неожиданно тихо, как-то устало, без даже намёка на агрессию или злость спросил Михаил. В груди что-то дрогнуло, а затем привычно перевернулось. — Строго говоря, тебе необходим сон. Но, полагаю, если мы не проясним все недопонимания между нами, о нём говорить бессмысленно.        — Да какой нахрен сон? — Дин мотнул головой, сжал губы, когда сонливость напомнила о себе, усилившись ещё, и заставил себя возмутиться: — Я на ногах и нескольких часов не провёл. Ты издеваешься?        — Это не вопрос усталости, Дин, — ровно отозвался Михаил. — В некоторых случаях исцеление намного лучше закрепляется в благоприятных обстоятельствах. В виду того, что в данной ситуации речь идёт о рассудке, что является отдельной и сложной для работы областью…        — Да что бы там ни было, пофиг, — Дин быстро помотал головой в знак отрицания, но пожалел об этом, когда к горлу вновь подкатила тошнота, которая ощущалась скорее отголоском, но всё равно не добавляла приятных ощущений. — Нам надо разобраться с этим пернатым уродом, который твой двойник. И даже не пытайся мне сказать, что вы справитесь без меня и бла-бла. Чёрта с два.        — Что же, — Михаил мгновение смотрел задумчиво куда-то вдаль, а потом заговорил размеренно, но необъяснимым образом не оставляя возможности вставить хоть звук: — Я понимаю, что у нас есть проблема. И я не могу решить её немедленно. Но я могу переместить нас во времени. На Земле немало безлюдных уголков, куда не ступала нога человека. Или же люди бывают там крайне редко. Я выберу подходящий из них, воссоздам там все необходимые для отдыха условия и прослежу за тем, чтобы исключить любые последствия для этого настоящего. Мы договорились?        — Эмм… серьёзно? — Дин оторопел, лихорадочно подбирая слова и понимая, что эмоциональная буря усилилась в разы. — Чувак, ты же не… Ты просто… Во времени? Серьёзно? Ради пары часов сна? Ладно, я, конечно, догоняю, что пернатые курицы те ещё чудаки, но…        — Дин. Предложенный мной вариант устраняет множество проблем одновременно. Ни одному из нас не придётся ощущать чувство вины за то, что мы не уделяем необходимое внимание насущной проблеме, которая требует скорейшего решения. Возвращение во времени исключает риски для нас даже при условии, что мы останемся на Земле. Это также даст нам возможность поговорить, а твоему организму — полноценно восстановиться, — Михаил ссутулился, как показалось, устало и безнадёжно, и Дин поймал себя на резко возникшей готовности согласиться на что угодно. — И если ты отвергаешь этот вариант исключительно в силу того, что он кажется тебе странным, то я считаю, что мы договорились.        — Ладно, чувак, — Дин слегка пожал плечами, стараясь скрыть занявшееся предвкушение за безразличием. В голове царила путаница из мыслей, многие из которых откровенно конфликтовали друг с другом. — Если тебе так приспичило поиграть со временем, фиг с тобой. Но если…       Реальность расплылась моментально, едва фактическое согласие прозвучало вслух. Странное ощущение не уже абсолютно привычной невесомости, но свободного падения в бесконечном туннеле, стены которого украшали цветные разводы, закончилось также неожиданно, как и началось. В лицо дохнул свежий ветер, который щедро поделился солью, лёгкой горечью и неукротимой свободой.       Дин быстро осмотрелся и невольно приоткрыл рот. Сонливость испарилась в одночасье. Скала, заканчивающаяся обрывом, нависала над океанской гладью на такой высоте, что одно это рождало уверенность, что они не на Земле. Медленно, но уверенно клонящееся к закату солнце, превратило облака, находящиеся над головой так низко, что казалось надо лишь поднять руку, в розовые комья ваты.        — Мне нужно несколько минут, — сдержанно проинформировал Михаил. — Я не вижу смысла создавать полноценный дом, но даже для того, чтобы продублировать комнату из отеля, мне требуется некоторое время. Я надеюсь, ты не попытаешься шагнуть вниз?        — Да пошёл… — Дин резко оборвал себя, когда разум упрямо и бескомпромиссно настоял, что это он заслужил. Едкое добавление, что и не только это, испортило постепенно выправляющееся настроение безвозвратно. — Я думал, тебе достаточно пальцем шевельнуть, чтобы что-то… — Дин сменил тему и абстрактно повращал рукой в воздухе, неконкретно обрисовывая очертания строения.        — Дин, грубое вмешательство в мироздание, которое существует по своим законам, всегда влечёт за собой последствия. Это не имеет отношения к судьбе или предопределённости, это лишь естественный порядок вещей, — Михаил объяснял спокойно, без превосходства или снисхождения, что только усиливало подозрение, что он вымотан куда больше, чем показывает. — И необходимость его поддержания не пустой звук. Я могу создать здесь даже замок со всеми необходимыми человеку удобствами. Но если, к примеру, электричество или пресная вода появятся просто из воздуха, это нарушит функционирование базовых систем этого мира. Поэтому, если я хочу создать душ, я создаю два микропортала в пространстве. Между ближайшим подходящим источником воды и этим местом. Они нивелируют расстояние.        — Слишком сложно, чувак, — полушутливо выдал Дин, но усмешка, едва неуверенно проступившая на губах, погасла, когда Михаил странно дёрнулся, как-то неуловимо закрылся и кивнул, явно показывая, что принял замечание к сведению. Не сердце, но словно сама душа со звоном разлетелась на осколки где-то внутри. — Да твою мать. К чёрту, — Дин решительно преодолел дистанцию между ними, вскинул руки, но так и замер, не решаясь обнять. Разум безжалостно напомнил, что на это после всего он имеет право в последнюю очередь. — Миш, я… К чёрту. Дом, комнату, еду, сон, что угодно. Я…       Неуверенное, но пьяняще тёплое объятие заставило ком застрять в горле. Дин зажмурился и уткнулся лбом в плечо Михаила. Порыв ветра овеял их с мягкой, но не утратившей своей сокрушительности силой. Необычное ощущение, что он наконец-то обрёл дом и подлинную свободу, о которой не мог раньше даже мечтать просто в силу незнания, что она существует, захватило без остатка.        — Дин, — почти робкое обращение, совершенно несвойственное Михаилу и оставляющее гадкое ощущение, что тот ждёт как минимум грубости, как максимум — боли, позволило чувству вины захватить главенство. Дин стиснул зубы, понимая, что даже уверенность, что ему уже ничего не исправить, не основание для молчания. — Быть может мне не стоит…        — Прости меня, Миш, — слова сорвались с губ так легко, как срываются с деревьев переспевшие плоды от малейшего внешнего воздействия. — Я… Если я бы только мог что-то изменить, я бы… Зря я срывался на тебе. Ты… Всё, что ты для меня сделал… Никто… А я… срывал на тебе злость. Постоянно. Конечно, это ведь проще, чем признать, что я не прав. Я даже… Я не знаю, почему я злюсь. Но знаю, что всегда был таким. Все идёт дерьмово, и это вылазит наружу. Я просто… Я ничего не могу с этим сделать. И все, кто оказывается рядом со мной… Им обычно достаётся больше всех. Может, мне уже ничего не изменить, не исправить, но… Мне жаль. Мне так чертовски жаль. За каждое слово, которое тебе… За то, что вёл себя как полная скотина, то давая надежду, то отбирая её. Я… Миш, я не знаю… Типа отношения… Это Сэм умудряется превратить в них даже перепихон с девчонкой, которая благодарна за спасение от монстра, а я… Я не дошёл до этого даже ни с одной девушкой, и последнее, что могло прийти мне в голову, что когда-нибудь я… Ну, ты типа вроде как в мужском сосуде. В общем… — Дин попытался отстраниться, краем сознания отмечая, что по щекам текут предательские слёзы, и не сразу понял, что Михаил успел сжать объятие до лёгкой боли, загадочным образом умудрившись ничуть не лишить его при этом нежности.        — Мне не за что тебя прощать, Дин, — Михаил отозвался не сразу и никак не попытался изменить положение, которое позволяло продолжать прятать голову у него на плече, что повлекло за собой вспышку благодарности, которая быстро смазалась раздражением.        — Серьёзно? Снова долбанный нимб вокруг?.. — голос обрёл резкость моментально, и Дин прикусил язык, отчаянно не желая провоцировать очередную ссору.        — Дин, позволь мне закончить, — Михаил словно бы и не заметил грубости, что вызвало вспышку неприятной досады от понимания, насколько он успел к ней привыкнуть. — Я не отрицаю, что некоторые твои поступки и выражения причиняли мне боль. Но она ничто на фоне того счастья, которое я испытываю только рядом с тобой.        — Счастья? — губы скривились в горькой гримасе, а Дин, задохнувшись от желания провести рукой по лицу, незначительно отстранился, мимолётно отмечая, что Михаил ему это позволил, но лишь ослабил объятие, а не разорвал его при этом. — Миш, да какое нахрен счастье? Если я не бил тебе рожу, то я…        — Каждое прикосновение. Каждая твоя искренняя улыбка. Каждый оттенок эмоций. Каждый момент твоей жизни, который я мог с тобой разделить. Каждый шаг, который ты делал к доверию. Каждый взгляд, предназначенный исключительно мне, — Михаил явно неумышленно практически гипнотизировал словами, и Дин прокашлялся, надеясь, что реальный и приземлённый звук поможет не утонуть в сладком и манящем дурмане. — Это стоит всего, Дин.        — Кем надо быть, чтобы довольствоваться настолько?.. — разум вмешался с опозданием, но всё-таки достаточно вовремя, чтобы бесцеремонный вопрос повис незаконченным. Мысли невольно устремились на поиск ответа, несмотря на риторический тон, и в голове вдруг щёлкнуло. — Тем, у кого не было даже этого. Вообще ничего не было, — медленно ответил сам себе Дин, не сразу понимая, что сделал это вслух. В груди что-то болезненно сжалось, но уже через миг ослабло, сметённое чистой яростью. — Знаешь, Миш, если мне доведётся встретиться с твоим стариком на узкой дорожке, он пожалеет об этой встрече. Или я не Дин Винчестер. Я типа понимаю, что ты за папулю горой, но…        — Я трижды удерживал себя от желания заглянуть в рай Джона Винчестера, — Михаил перебил, а на его губах проступила уловимо неуверенная, но невероятно тёплая улыбка. — Это за последние сутки. Полагаю, я могу понять.        — И ты видимо желал заглянуть не за тем, чтобы уболтать его стать твоим сосудом? — Дин нервно облизнул губы, когда внутри схлестнулись понимание и протест.        — Не за этим, — согласился Михаил, слегка кивая будто бы своим же словам. — Дин, я… На моём пути не встречались благодарные за спасение девушки. Собственно вообще не встречались люди, с которыми бы меня что-либо связывало. До недавнего времени. Быть может, я не знаю ничего об отношениях. Но я знаю, что имея желание, можно научиться чему угодно. Мы могли бы… делать это вместе, — голос Михаила дрогнул, выдавая волнение, но быстро выправился.        — Я… Нахрена тебе всё это дерьмо, Миш? Это типа скрытая форма мазохизма? Отгребать и утешать себя тем, что где-то там ждёт кусочек плюшки? — воображение мысленно прикрывало рукой глаза буквально на каждом слове, но Дин стойко игнорировал навязчивую картинку, не в силах остановиться. — Я даже не могу пообещать тебе, что не…        — Разве второй пункт нашего соглашения не гласил о запрете на обещания? — Михаил вновь перебил и почему-то начал улыбаться.        — Ты это сейчас типа серьёзно, да? — уточнил Дин, чувствуя, как раздражение охватывает с новой силой. — Да твою ж мать, Миш, какие к чёрту соглашения?        — Мне казалось, что мы уже неоднократно выясняли, что технически матери у меня нет, — улыбка Михаила стала ярче и теплее, хотя казалось уже просто некуда.       Дин стиснул зубы, понимая, что это парадоксальным образом только усилило раздражение, которое требовало быть выплеснутым. Рука взлетела вверх и сжалась в кулак. Не собираясь бить всерьёз, Дин примерился к плечу Михаила, замахнулся и рвано выдохнул, когда тот перехватил его запястье, мягко дёрнул на себя, заставляя вновь прижаться вплотную, и увлёк во властный и жаркий поцелуй.       Любые мысли вылетели из головы моментально. Непроходящее странное ощущение, неизбежно возникающее на осознании, что он целуется с мужчиной, привычно поскреблось внутри, но в итоге обернулось чистым любопытством, больше не имеющим примеси отвращения. По венам пронёсся чистый ток. Дрожь растелилась тонким слоем под кожей повсеместно.       Михаил, не оставляющий права на сомнения им обоим, будил чувство, которому Дин не был готов искать название. Ветер, едва замечаемый, незначительно усилился и налетел очередным порывом, будто задавшись целью остудить разгорающийся не буквальный пожар. Михаил с уловимой неохотой разорвал поцелуй, но и не подумал разомкнуть объятие и, едва касаясь, огладил шею.        — И что тебя так веселит? — вопрос вырвался раньше, чем Дин успел обдумать подходящую формулировку.        — Полагаю, если я отвечу прямо, это приведёт нас к ссоре. С другой стороны, если я не отвечу, итог будет тем же, — Михаил почти забавно нахмурился. — В сравнении первый вариант всё же кажется более предпочтительным, — с нотой задумчивости констатировал Михаил, а потом без перехода выдал: — Тебе не всё равно, Дин. Не всё равно, что будет со мной. Это… больше, чем я когда-либо надеялся получить.        — Боже, — запала хоть на что-то ругательное просто не хватило, когда мозг в полной мере обработал всё, что скрывали за собой фразы Михаила.        — Что касается заданных тобой вопросов о том, зачем, — в глазах Михаила отразилось что-то такое, от чего дыхание сбило окончательно. — Потому что я предпочту разделять как радость, так и боль с тобой, чем оттачивать мастерство безразличия с кем угодно другим. Потому что только рядом с тобой я не просто научился чувствовать вновь, но и постиг ранее незнакомые мне грани. Потому что любовь единственное чувство, которое способно равноценно исцелять и человеческую душу, и сущность как ангелов, так и демонов. Поверь тому, кто видел сотворение мира.        — Я… — воздух в лёгких закончился разом, словно никогда там и не присутствовал.       Дин машинально открывал и закрывал рот, отгоняя фоновое понимание, что выглядит до крайности глупо, не в силах найти ничего, что могло бы стать достойным ответом. Мысли метались, как перепуганная стая птиц, а в груди разгоралось что-то ещё совершенно незнакомое, пугающее и манящее одновременно. Дин судорожно схватил ртом воздух, когда разум напомнил, что он забыл дышать.        — Дин, пожалуйста. Я нисколько не пытался принудить тебя к какому-либо ответу, — в глазах Михаила промелькнуло раскаяние. — Я лишь желал объяснить. И если ты не возражаешь, я бы вернулся к организации минимума необходимых условий. Тебе всё ещё требуется сон. И весьма вероятно не помешала бы и еда. Даже с учётом обычного течения времени у тебя в лучшем случае был неполноценный завтрак во время разговора с Сэмом. Этого недостаточно.        — Мы можем поесть тут, — язык бодро включился в процесс реальности раньше, чем остальные части тела, включая мозг. Дин поморщился, повертел в голове предложение, но в итоге счёл его единственным недостатком лишь недостаточно ироничную формулировку. — Ну, типа костёр. Тут же вроде ни души, — бегло пояснил Дин, встретив чуть растерянный взгляд Михаила. — Так кто нам запретит? — вопрос прозвучал с большим вызовом, чем мог бы ему причитаться, олицетворяя нечто более глубокое, чем Дин готов был признать немедленно.        — Закат сменится тропической ночью, учитывая климат данной местности, — медленно проговорил Михаил, явно попутно размышляя. Дин нахмурился, пытаясь понять ответ, и напряг память, выискивая в ней что-нибудь о тропиках. — Костёр выглядит хорошим решением с практической точки зрения и не только, — взгляд Михаила на корню уничтожил подозрение, что он решил удариться в соблюдение правил. Дин быстро осмотрелся и постарался не проявить досаду, возникшую на понимании, что собирать костёр здесь просто не из чего. — Я могу оставить тебе всё необходимое для его разведения, пока я слетаю за едой. Но только если ты пообещаешь, что вернувшись, я не обнаружу тебя в качестве основного блюда, — глаза Михаила смеялись, и только это помешало попытаться ударить его в очередной раз.        — Да иди ты, — буркнул Дин, одновременно понимая, что сам дал повод для подколок, но и испытывая изрядное раздражение из-за них.        Внутренний голос ехидно подсказал, что он сам бы был более жесток в выражениях, используя скорее сарказм, чем иронию. Дин подавил вздох и дёрнулся от неожиданности, когда в ярде от него появилась не особо аккуратная, но внушительная куча веток разной толщины и куски бумаги, выглядящие так, словно их выдернули прямо из рук какого-нибудь работника макулатурной фабрики.        — Пойду, — невозмутимо согласился Михаил, который, похоже, решил поставить рекорд по улыбкам. — Не хочу оставлять тебя даже на несколько минут, но в людных местах мне намного проще и быстрее остаться незамеченным, если я буду один. Огонь… — Дин вытянул из кармана джинс зажигалку и демонстративно её зажёг. Михаил только кивнул, прежде чем добавить, уже устремившись в полёт: — Я приложу все усилия, чтобы вернуться как можно быстрее.        — Чудо в перьях, — пробормотал себе под нос Дин, убедившись, что Михаил исчез.       Руки ломали ветки, быстро укладывали костёр, хотя и не такой масштабный, как приходилось делать обычно. Мысли текли лениво, словно поддавшись всё ещё присутствующей сонливости, то вспыхивающей ярче, то почти затухающей. Дин выпрямился, когда закончил с основой, прищурил один глаз и наметил места для бумаги. Зажигалка не подвела, и первые язычки пламени побежали по веткам.       Убедившись, что легко тухнуть пламя не собирается, Дин победно усмехнулся. Ноги сами понесли ближе к краю обрыва, когда взгляд зацепился за солнце, кажущееся огромным и красным. Спокойствие пришло само по себе, не спрашивая разрешения и даря возможность ждать чего-то хорошего. Ветер, ощущающийся чуть более холодным, чем раньше, обдул лицо и прошёлся лаской по волосам.        — Дин? — в голосе Михаила отчётливо отпечаталось напряжение, но он всё-таки не попытался ни схватить его, ни немедленно переместить. Здравый смысл ехидно, что становилось привычным, подсказал, что ему всё ещё доверяют, несмотря ни на что и вопреки всему, и это как минимум стоит ценить. Дин сделал глубокий вздох, развернулся вполоборота, боковым зрением отметил, что костёр бодро разгорается при активной помощи ветра, и посмотрел Михаилу в глаза. Тот слегка нахмурился. — Полагаю, ты лишь хотел полюбоваться видом? — частичное утверждение прозвучало с такой надеждой, что постулат о том, что доверие не исключает сомнений, всплыл в голове сам по себе.        — Иди сюда, — с мягкостью, которой не ожидал сам от себя, попросил Дин, не задаваясь вопросом, когда голос успел охрипнуть.       Михаил чуть приподнял брови, то ли удивившись, то ли заинтересовавшись предложением, но оставил многочисленные бумажные пакеты и коробки неподалёку от костра и приблизился. Дин, запрещая себе колебаться, дотянулся до руки Михаила, сжал её своей и притянул его к себе. Простые, но незнакомые на практике действия давались легко и сложно одновременно.       Неловкость, которой и без того было с избытком, стала ярче за то время пока он обходил Михаила, обнимал его со спины и старался не обращать внимания на его изрядную растерянность. Тепло, прошедшееся по телу мощной волной, стало лучшим доказательством, что затея стоила того. Михаил неожиданно откинул голову ему на плечо, и горло сжало спазмом.        — Здесь действительно очень красиво, — негромкое замечание прозвучало умиротворённо, а Михаил, не щурясь, остановил взгляд на солнце.        — Это, наверное, глупость, — Дин прикрыл глаза, с досадой признавая в мыслях, что щёки предательски краснеют. — В смысле, что тебе закаты, если ты можешь просто прогуляться по солнцу. Ну, наверное. Кас вроде однажды болтал что-то о том, что ангелам не проблема… — Дин не стал заканчивать предложение, когда Михаил в его руках ощутимо напрягся. Внутри заворошилось понимание, что о Кастиэле поговорить ещё придётся, но момент портить не хотелось катастрофически. Дин облизнул губы. — Неважно. Люди просто вроде как иногда смотрят вместе на закат. Ну, если…        — Архангел Михаил действительно может посетить поверхность солнца и любой другой звезды или планеты, — негромко согласился Михаил, когда повисла пауза. Дин сжал губы, стараясь проигнорировать неприятное ощущение после полученного подтверждения сомнениям. — Но я больше не хочу быть им рядом с тобой. А просто Михаил с удивлением открывает для себя простые радости жизни, которые, быть может, и хорошо знакомы людям, но незнакомы ему. И вид на заходящее солнце, разделённый с тем, с кем желанно всё, что угодно, определённо относится к таковым.       Дин проглотил колкое замечание о носовых платочках и только чуть крепче сжал руки, которые резко обрели уверенность после слов Михаила. Ветер, будто бы вознамерившись поиграть, пошевелил одежду и дохнул им в лица порывом, достаточно сильным, чтобы заставить ресницы затрепетать и чуть поморщиться. За спиной раздался усилившийся треск горящих веток.       Линия горизонта, окрасившаяся в розово-фиолетовую гамму вместе с остальным небом, притягивала взгляд. Дин прерывисто вздохнул, когда поймал себя на мысли, что ощущает неподдельное спокойствие, которое изредка ощущал разве что рядом с Сэмом в далёком прошлом. Солнце плавило водную гладь, создавая шедевр искусства, который оказался бы не под силу лучшему художнику мира.        — Миш, я… — Дин запнулся, когда в груди возникло лёгкое сожаление от того, что он прервал удивительно уютное, почти чарующее молчание, воцарившееся после последних проникновенных фраз Михаила, но продолжил, лишь невольно понизив голос: — Я не знаю, что из этого выйдет. Но я постараюсь… хотя бы не кидаться на тебя так. Потому что если человек причиняет тебе боль, это уже нихрена не норма жизни.        — Дин, я не хочу… Я хотел бы, чтобы ты мог быть со мной самим собой. Не притворяться, — Михаил отозвался с незначительными паузами между фразами, создавая впечатление, что он подбирает слова. — Разве это не является важным у людей? Возможность чувствовать себя свободно с близким человеком.        — Угу. Это важно. Но не тогда блин, когда этому человеку от этого дерьмово, — Дин бездумно уставился взглядом на продолговатое облако, которое скрыло верхушку солнечного диска, превращая остаток в подобие огненно-красной короны над горизонтом.        — Разве у вас с Сэмом не случалось ссор? — с неподдельным интересом осведомился Михаил, заставляя допустить мысль, что об их жизни он всё-таки знал не всё.        — Пару раз мы эпично били друг другу морды, — Дин криво усмехнулся краешком губ, когда на языке осела горечь не столько от слов, сколько от воспоминаний. — Но Сэм это другое. Он мой брат. А семью не выбирают. Как когда-то сказал один мой хороший друг, семья это вовсе не список, кто кого родил и не жилетка, чтобы в неё плакаться. И он был прав. Семья это ответственность, которую не стряхнуть просто потому, что тебе осточертело разгребать дерьмо.        — Значит, когда люди выбирают кого-то близкого сами, они ищут того, с кем у них будет абсолютное взаимопонимание и никогда не случится конфликтов? — странный подтекст в вопросе Михаила заставил чуть прищуриться на подозрении, тот спрашивает отнюдь не из-за неосведомлённости.        — Это хрень полная, Миш, — Дин поморщился. — Даже если с виду это прилизанный идеальный газон, дружелюбная собака и барбекю с соседями по выходным, то надо лишь копнуть глубже. И какое-нибудь дерьмо вылезет обязательно. Ссорятся все. Но есть разница… То, что ты любишь кого-то, не даёт права портить ему жизнь. Я… просто пытаюсь сказать, что это вроде как по-настоящему важно. Догонять это… если ты с кем-то. Я… — очередные извинения так и не сорвались с языка, когда отчётливое понимание, что настолько искренними, как уже прозвучавшие, они не будут, наложилось на сопротивление разума, который отказывался так поспешно обозначать их отношения настолько глубокими словами. — Или забей, — Дин выдавил подобие улыбки.        — Дин, я… хотел попросить прощения. Не из-за объяснений, которые ты озвучил сейчас, — уточнил Михаил, плечи которого резко окаменели. — Мне не стоило так вести себя в ситуации с Кастиэлем. Рядом с тобой я… теряю контроль. Мне казалось, что я не способен испытывать такое чувство, как ревность. Я знал о многих женщинах, с которыми ты… проводил время. Не потому, что я следил за тобой всю твою жизнь, Дин. Это не настолько секретная информация. Это никак не задевало меня. Это твоя жизнь. У всех есть прошлое. Я отдаю себе в этом отчёт. Но Кастиэль появился… крайне не вовремя. И то, что он говорил… Мне оказалась невыносима сама мысль, что кто-то из ангелов и ты… Впрочем, меня это никак не оправдывает. Мне следовало проявить больше сдержанности. Мне очень жаль, если ситуация оказалась неприятна для тебя.        — Проехали, — Дин нервно облизнул губы, когда вся злость, вспыхнувшая, едва тема оказалась поднята, растворилась в пронзительно искреннем сожалении, которое наполняло каждое произнесённое Михаилом слово. Гордость взбунтовалась, требуя не оставлять ситуацию без объяснений во избежание её повторения в будущем. — Но будет супер, если ты так больше делать не будешь. Кас, конечно, та ещё пернатая задница, но он мой друг. И я не вещь, которую можно выиграть только потому, что ты сильнее.        — Дин, если мои действия заставили тебя так думать, мне действительно очень жаль. Я не считаю тебя вещью. Мне… Меня охватила злость. В тот момент я не мог понять, чем Кастиэль лучше меня. Я знал, что ты считаешь его своим другом, но в тот момент мне показалось, что я не знал, насколько вы близки, — Михаил чуть ссутулился и разом показался несчастным. Дин сжал губы, с удивлением отмечая, что мелочи, на которые в поведении других он обычно даже не обращал внимания, теперь цепляют и требуют быть исправленными. — Для меня не было важно то, что между вами могло быть что-то плотское. То, как он с тобой говорил, то, как ты реагировал. Люди называют это доверием. Я понимаю, что я ничем не заслужил этого от тебя. Но я не мог понять, чем заслужил он. Однако мне стоило попытаться это выяснить, а не затевать драку.        — Ты хотел сказать избиение младенца? — мимолётно усмехнулся Дин и мысленно поморщился, понимая, что, как и всегда, говорит что-то совершенно не то. — Проклятье. Миш, да не сделал Кас ничего такого. Просто однажды он выбрал меня. Людей. Мир, который мы с Сэмом постоянно пытались защищать и спасать, как могли. И у нас было… время. Может, ему и промывали мозги на Небесах пару раз, но он всё равно выбирал нас в итоге.        — Он доказал делом, — медленно кивнул Михаил, явно делая для себя какие-то выводы.        — Вроде того, — Дин машинально кивнул, пытаясь отделаться от неприятного ощущения, что всё снова идёт не так, даже не успев по-настоящему наладиться.       Руки разжались сами по себе, а внимание переметнулось на костёр, который успел разгореться в полную силу. Мозг бодро оставил галочку, что в ближайшее время стоит подложить дров. Михаил задумчиво смотрел куда-то на линию горизонта, за которой почти полностью скрылось солнце и, казалось, даже не заметил разомкнутое объятие. Дин с досадой дёрнул щекой.        — Прости, я… отвлёкся, — Михаил, будто почувствовав пристальный взгляд, тряхнул головой и чуть улыбнулся явно без особого желания, но и без фальши. — Полагаю, нам стоит разобраться с едой. Часть из неё можно приготовить на костре.        — Миш… — Дин стиснул зубы, когда совесть, обычно послушно затыкающаяся по первому требованию, воспротивилась и решительно потребовала каким угодно способом донести до Михаила, что доверие к нему присутствует и никак не на толику. — Да к чёрту, — процедил сквозь зубы Дин, признавая, что сбежать можно от кого-то, но не от самого себя.       Ноги вновь понесли к краю обрыва раньше, чем в мозгу появилось осознание идеи, которое моментально повлекло за собой протест. Дин безжалостно заглушил его, проигнорировал непонимающий взгляд Михаила, ускорил шаг и запретил себе останавливаться, когда порода под ногами закончилась, несмотря на вспышку страха сумасшедшей силы. Ветер ударил наотмашь, но никак не смягчил падение вниз.        — Дин, — восклицание показалось оглушительным, а надёжные руки, обвившиеся где-то в районе талии, всё равно заставили облегчение разлиться внутри. Падение сильно замедлилось, а Михаил явно вознамерился вернуть их обратно. — Я сейчас…        — Давай лучше вниз, — быстро перебил Дин, понимая, что у него есть доли секунды на внесение правки. Почему-то весёлая бесшабашность захлестнула изнутри. Взгляд скользнул по водной глади, которая уже просматривалась в разы хуже из-за резко обрушившейся темноты. — Сойдёт за ванну.       Глаза Михаила на мгновение полыхнули ангельским светом. Дин только высоко вскинул брови, испытывая неподдельное изумление, когда они продолжили плавно снижаться. В груди дрогнуло от понимания, насколько Михаил действительно готов выполнять его просьбы, даже если они откровенно безумные. Разум лениво подсказал, что Михаил ещё и делает их безопасными.       Вода, в которую они мягко погрузились примерно по грудь, мгновенно намочила одежду, заставила её потяжелеть и неприятно облепить тело, но и подарила странную лёгкость. Пружинистая невесомость, отличающаяся от той, которая сопровождала ангельские перелёты, но не менее приятная в общем пересчёте, тепло отозвалась расслабленностью, несмотря на адреналин, ещё бурлящий в крови.        — Дин? — голос Михаила прозвучал странно спокойно, но то, как судорожно он сжимал руки, выдавало, что от подлинного спокойствия он далёк. — Я был бы тебе очень признателен, если бы ты потрудился объяснить, что я в очередной раз сделал настолько не так.        — Нет, — Дин мотнул головой. — В смысле ничего. Даже если ты ещё думаешь поносить меня в качестве парадного костюмчика, это не повод. Ты можешь просто дёрнуть душу в своих райских кущах и пихнуть её обратно в тело. Или даже без этого. Ты вроде что-то болтал о том, что этот твой сосуд просто тушка.        — К чему ты это говоришь, Дин? — выражение лица Михаила в густой темноте рассмотреть не представлялось возможным, но эмоции, находящие отражение в интонациях, считывались легко. — Если ты имеешь в виду, что я спасал тебя сейчас потому, что ты это ты, то, разумеется, это так. Но я не понимаю…        — Я знал, что ты спасёшь, — перебил Дин и закрыл глаза. Глупость собственного спонтанного порыва осознавалась всё отчётливее, а оправданий не находились. — Проехали, — буркнул Дин, когда оживившаяся снова совесть подтолкнула к мысли, что впору переходить к очередным извинениям.        — Ты хотел… — растерянное изумление будто бы разошлось от Михаила по пространству и пропитало даже воду, которая играючи удерживала их на поверхности и чуть покачивала. — Доказать мне, что ты мне доверяешь. Дин…        — Да что? Да, хотел, — нервы, разогретые мощным выплеском адреналина, сдали неожиданно, и Дин сам не понял, как повысил голос. — Я не успеваю за всем этим дерьмом, понимаешь, Миш? Да, ты придумал, как украсть у реальности несколько часов. Супер. Но это нихрена не меняет. Я не успеваю ко всему этому привыкать. Не успеваю въезжать в то, что Сэм развлекается с дьяволом и носится с ним так, как даже с Джесс не носился. В то, что какой-то пернатый мудак, который походу и Халка уделал бы, собрался замутить в моём мире бучу покруче апокалипсиса. В то, что мы с тобой теперь типа…        — Дин, — Михаил прервал решительно и переместил руки на его щёки. Дыхание знакомо сбилось. Большие пальцы ласково, едва прикасаясь, огладили скулы, и желание остаться посреди открытого океана примерно на ближайшую вечность на миг стало нестерпимым. Тело неожиданно пронзила дрожь. — Я считал, что могу дать тебе всё. Но теперь я понимаю, что лишь ничтожно малую часть из того, что на самом деле может представлять для тебя ценность. Однако время всё ещё относится к тому, над чем я имею власть.        — Я помню про вечность, Миш, — глухо отозвался Дин, подавив желание провести руками по лицу. — Может, если мы разберёмся когда-нибудь со всем этим дерьмом…        — Нет, — вновь перебил Михаил со странной эмоцией, не пожелавшей распознаваться. — Если тебе нужно время сейчас, оно у тебя будет, Дин. Сколько угодно. Это необязательно должны быть часы. Дни. Месяцы. Всё, что захочешь. Сколько захочешь.        — Ты несерьёзно, — Дин распахнул глаза, поморгал, когда темнота никуда не исчезла, и пару раз облизнул губы, прежде чем неуверенно продолжить: — Ты же типа шутишь, да? Нельзя же просто взять и пожить в прошлом пару-тройку дней. Или лет.        — Даже веков, — мягкая усмешка неясным образом согрела и смягчила налёт иррациональности, которым успело покрыться происходящее. Думать давалось всё тяжелее и не хотелось совершенно. — Если ты действительно этого хочешь, мне нужно только согласие, Дин. Мы можем изменить что угодно в любой момент.        — Я… — едкая шутка о согласии потерялась в хаосе, в который обратились мысли, а притихшая бесшабашность решительно подняла голову. — Я… да, — выпалил Дин, твердо решив, что об остальном он подумает позже.       Чувство падения пришло в тот же миг. Часть сознания ещё твердила, что ничего безумнее он в жизни не делал, но пьянящее чувство свободы, вернувшееся сполна, не позволяло испугаться своего поступка. В окружающей смеси красок промелькнуло пламя костра. Ноги провалились во что-то зыбучее, ветер заново дохнул в лицо, и рот невольно приоткрылся от изумления.