***
Четыре дня спустя Желание снова увидеть во сне Алисенту крепло с каждым днем. Иногда Рейнире казалось, что она готова кричать во весь голос, звать ее. Ей нужна была Алисента. Она ужасно нуждалась в поддержке. Королева даже не сразу смогла отличить сон от очень правдоподобной фантазии ее больного воображения. Хайтауэр стояла перед ней в том же белом платье. Алисента носила свою невинность, как броню. Только кожа вокруг ногтей была содрана, как и много лет назад. — Рейнира. — Она порывисто обняла ее. — Я хочу их увидеть. — Голос Королевы был мертвым. — Они ведь все с тобой? В прошлый раз у нее болели ноги, но светило солнце и пахло свежей травой. Сейчас не было ничего подобного. Лицо Алисенты освещала луна и пахло почему-то гарью. — Да, они все со мной. — Тихо ответила Хайтауэр. После ее слов боль пронзила грудь Рейниры, укрепившись где-то в ребрах. — Прости, нельзя. Это тебя сломает. — Пусть. — Королева вцепилась в ее руки, морщась от боли. — Я больше не могу. Эта пытка должна закончиться. — Нет. У тебя остались дети, которые нуждаются в любви и защите. — Алисента взяла ее лицо в ладони. — Я не могу так просто разбить их жизнь. Мой отец сломал меня. Не позволяй поступить с тобой точно так же. — Не могу. — Рейнира сама не поняла к чему именно относились ее слова: к моральному истощению или боли, которая стала почти невыносимой. — Ты сильнее меня. — Алисента губами коснулась ее лба. — Все будет хорошо. Даже самые ужасные ураганы проходят. — Это были слова Лейнора. — Оставляя после себя мутную воду и разбитые корабли. — По щеке Рейниры пробежала слеза. Она часто заканчивала эту фразу за своего бывшего мужа. — Эта война меня уничтожила. — Боль с новой силой пронзила ее тело. — Ты все еще сильнее меня. — Алисента сжала ее пальцы. Это было последним прикосновением, ведь после Нира проснулась с громко стучащим сердцем и отголосками боли в ребрах. Она поднялась и босиком вышла на балкон.***
Шесть дней спустя Железный Трон стал ей вторым мужем. Она проводила на нем большую часть своего времени. Лорды боялись ее. Многие слышали крики из подземелий, а казнь Гармунда Хайтауэра привела их в ужас. Этого предателя ей доставили после победы Эймонда и Бейлы в битве при Темной Лощине, как и головы Мелеис и Хью Молота. Рейнире было плевать на всеобщую реакцию. Даже сама себя она уже не боялась. Выродку Ормунда она приказала вырезать оба глаза и отдала на растерзание толпе Золотых Плащей. Было плевать, что скажут Лорды. Сиракс жила в Красном Замке и Рейнира никого не боялась. Мысли занимала Крапива. Деймон хотел, чтобы эту дрянь убили быстро. Уже полторы недели она не могла решить, что с ней делать. Девка просто сидела в подземелье. Рейнира иногда спускалась, на нее посмотреть. — Передай сиру Лютору, пусть задушит ее. — Сказала Корлева Каргиллу, который стоял слева от нее. — Крапиву? — Эррик подошел немного ближе. — Если ту девку зовут так. — Выплюнула она. Рыцарь молча оставил ее, но уже через пару минут вошла Мисария. Она двигалась скованно, чего Рейнира раньше за ней не замечала. В груди появилось нехорошее предчувствие. — Моя Королева. — Мисария поклонилась и подол ее белого платья, испачканный в крови, красиво расплылся по полу. Она всегда носила белый, как и Алисента в Рейнириных снах, но Мисария никогда не казалась ей невинной, наоборот, белый на ней был символом порочности. — Ты выглядишь странно. — Рейнира уже пыталась подготовить себя к плохим новостям. — Деймон умер. — Мисария подняла на нее глаза полные боли. — Столкнулся с Ульфом Белым и Среброкрылой. Внутри уже в который раз что-то рухнуло. Она слишком резко вскочила с трона, порезав ладонь об одно из лезвий. В голове звенело, в горле что-то сжималось. Он не мог умереть. Разве у нее мало забрали? Рейнира с ужасом смотрела на порез. Кровь медленно капала с ладони. Мысли путались. В сердце еще после смерти Люка вонзили нож, а с каждой новой смертью загоняли его глубже, превращая внутренности в кровавое месиво. Деймон. То, что осталось от ее сердца с ужасной болью стучало о ребра. Это случилось с кем угодно другим, но не с ней. Просто не могло этого произойти. Королева бегом бросилась к подземельям. Крапива была дочерью Деймона. Наверное, он хотел бы, чтобы ей сохранили жизнь. Не было у нее права убивать эту девку. Дышать было сложно, а бежать еще сложнее. Она будто задыхалась. Мисария спешила за ней. В подземелье было тихо, что напугало еще сильнее. Королева даже не думала останавливаться. Внутри что-то сжималось, а ладонь горела огнем. — Стой! — Крикнула она. — Боги, Ларджент, остановись! Но было поздно. Тело Крапивы уже лежало на холодном полу. Рейнира испуганно смотрела на темно-фиолетовый след на ее шее. На тело навалилась ужасная усталость. Ноги подкосились и Королева упала на пол, окровавленной рукой зажимая рот в попытке заглушить рыдания. Сир Лютор удивленно взглянул на нее. Мисария застыла возле Рейниры, не желая отрывать взгляд от мертвой дочери. Она непослушными, будто деревянными, пальцами сжала плечо Королевы. — Миса, у нее есть семья? — Голос дрожал. — Может мать? Мисария кивнула Лардженту, чтобы тот поднял Ниру, а сама подошла к телу Крапивы чуть ближе. — Есть. — Хриплым голосом ответила она. — Я дам ей золота. Она ни в чем не будет нуждаться. — Рейнира оперлась о руку сира Лютора, который собирался увести ее и передать Каргиллу. — Только найди ее. — Нет нужды. Она перед тобой. — Рейнира зажмурилась. Деймон хотел отпустить эту девку. Нужно было позволить. Пусть бы жила. Мысли о муже только усилили истерику. Это она его прогнала. Если она немного подумала бы головой, то Деймон был бы сейчас с ней. Может тогда у них был бы еще один шанс на счастье. Это ее вина. Рейнира обернулась на Мисарию и у нее внутри все скрутило. Та села возле трупа дочери и положила ее голову себе на колени. Она не плакала, просто гладила мертвую дочь по волосам. Ее сердце рухнуло куда-то вниз. Казалось, что она слышит, как маленькие капельки крови капают на груду осколков, что осталась от ее сердца. Раньше Рейниру было просто жаль, но все ее чувства Мисария поняла только теперь. Ужасное ощущение.***
Многие сочли это безумием, но никто не решился остановить Королеву. Рейнира оседлала Сиракс и улетела, оставив в столице Адама и Джейса с их драконами. Наследник пытался вразумить мать, но она его не послушала. Сара Старк доложила, что Караксес пережил столкновение и Королеве хотелось к нему. Сиракс тяжело опустилась на землю. Дракон Деймона встретил их громким печальным свистом. Рейнира слезла со спины Золотой Леди и подошла к нему. В народе Караксеса называли Кровавым Змеем, считали страшным и таким же безумным, как его хозяина. Но она видела их другими. Нира играла с ними обоими с самого детства. В первый раз ей было не больше трех. Тогда у ее матери снова случился выкидыш и всем было как-то не до Рейниры. Деймон забрал ее. Знакомство с Караксесом прошло так гладко, что удивился даже дядя. Тогда он еще не предполагал, что станет ее мужем. — Тебе больно? — Она коснулась носа дракона. — Мне тоже. Ты не смог его защитить и я не смогла. — Караксес громко зарычал. Рейнира плакала. — Это моя вина. — Запинаясь, произнесла она. — Это я его прогнала. — Королева опустила голову на нос дракона. Он был последним, кто знал Деймона так же хорошо, как и она. Так хотелось поверить, что в драконе осталась жить часть души ее мужа. Тианна из Башни умерла по вине Мейгора, ведь он подозревал ее в измене. Рейнира сделала то же самое. Деймон умер из-за нее. Королева не сдерживала рыданий. Слезы должны были вылиться. Может повезет и они заберут с собой часть ее боли. Она заметила пару ран на боку зверя. Не хотелось, чтобы он тоже умер. — Ты вернешься со мной в столицу? — Рейнира смотрела на дракона так, будто он мог ей ответить. — Пожалуйста, ты так нужен мне. Рыдания снова скрутили ее. Было так больно. Она любила Деймона всю жизнь, восемь лет ждала его из Пентоса, родила ему троих детей и, если бы Боги позволили, родила бы еще троих. Ульф Белый мертв. Кто заплатит ей за смерть Деймона? Королева оглянулась, взглядом выискивая тело мужа. Шаг. Замерло сердце. Еще шаг. Левый глаз наполнился слезами. Ужасная боль изнутри царапала грудную клетку. Деймон был с ней с самого детства. Они были рождены друг для друга. Им было суждено гореть вместе. Теперь их общих огонь захватит ее сердце и не успокоиться, пока не оставит от него только пепел. Смерть всегда уродлива. Ей ли не знать. По ее приказу замучили стольких людей, что и сосчитать уже трудно. На каждом теле смерть оставляла ужасные отпечатки: кровь, переломанные кости, синяки. Деймон выглядел очень похожим на ее жертв. Ноги были будто ватными. Где-то внутри было слышно крик маленькой Рейниры, которая ни за что не пережила бы смерти любимого дяди. Сейчас сложно было отличить ее от той девочки. Возле него она упала на колени и наконец позволила себе рвущийся наружу крик. Когда умерла мать, он стоял за ее спиной, когда умерли Дейрон и Эйрия, он снился ей. После смерти Люка Деймон обещал ей месть. В день смерти Хелейны и Джейхейриса Нира рыдала, прижимаясь к нему. После потери Эйгона и Рейны они делились болью. Деймон всегда был рядом. Как ей теперь жить без него? "Отпусти его. Все будет хорошо." Такой противный голос отца заполнил всю ее голову. "Слышишь? Ты не одна." Королева зарылась пальцами в волосы, ничего не желая сильнее, чем вырвать этот голос из головы вместе с волосами, если потребуется. Отец мертв, его не может здесь быть. Возле тела мужа лежала Темная Сестра. Однажды Деймон поклялся, что не выпустит этот меч из рук до самой смерти. Рейнира подняла оружие с земли. Когда-то очень давно, наверное, в детстве она читала о птичках с Летних островов, которые, лишившись своей второй половинки, начинают самую красивую песню в своей жизни, а после бросаются на терновый шип. Лезвие Темной Сестры выглядело слишком заманчиво. У нее в голове и раньше крутились такие мысли. Умереть было легче, чем терпеть эту боль, выжигающую внутри абсолютно все, лишающую всех желаний, убивающую любую эмоцию еще до того, как она успевала сформироваться. Вот только красивая песня не для нее. Она могла забирать жизни с извращенной жестокостью, своими руками была способна оставлять синяки самых разных форм и размеров, но это было так далеко от привычного понятия о красоте. От мыслей Рейниру оторвал толчок Сиракс. Драконица мягко напоминала, что им пора возвращаться. Королева тяжело вздохнула и отошла от тела мужа. — Дракарис, Караксес. — Жар от ярко-оранжевого пламени коснулся ее лица. По щеке скатилась слеза. — Я люблю тебя, Деймон. И любила всю жизнь. В этот момент внутри что-то окончательно лопнуло. Ощущение, что это конец еще никогда не было таким острым. Рейнира, сжимая меч, залезла на Сиракс. Караксес засвистел, наблюдая за ней. — Лети. — Приказала она. — Будь со мной вместо него. Золотая Леди легко оторвалась от земли, а Караксесу это стоило больших усилий. Рейнира взволнованно оглянулась на него. Деймон приполз бы к ней даже раненый, лишь бы не оставлять одну. Смотреть на старания дракона было почти физически больно. Но Мисария еще раньше говорила, что в столице назревает восстание. Сегодня Рейнира уничтожит его, сожжет половину города, если потребуется, а Караксес будет рядом с ней, ведь Деймон когда-то был за ее спиной.***
Она тогда была моложе и куда глупее. Новость о рождении близняшек что-то сломала в ней. Рейнира бросилась к Сиракс в надежде обрести хоть каплю спокойствия, но все вышло из под контроля. Перед глазами стояло лицо ее новорожденного сына, который был идеальной копией Харвина, что снова грубо столкнуло с небес на землю. Тогда Нира жила в мире, где у них с Деймоном не было будущего. Их разделяло Узкое море. Она сама не ожидала, что расплачется прямо на глазах у драконоблюстителей, а после поддастся какому-то странному порыву, залезет на Сиракс и полетит к дяде. Сильные крылья Золотой Леди были способны спасти ее от двора, от их противных взглядов, они могли принести ее к Деймону. Рейниру тогда остановил Лейнор. Как она была ему благодарна. Он уберег ее от непоправимой ошибки. Добравшись до Пентоса, Принцесса, скорее всего, уже не вернулась бы в Вестерос. Они с Деймоном сплелись бы в диком драконьем танце и он уже никуда не отпустил бы ее. Лейнор догнал ее на Морском Дыме и заставил вернуться. После этого у нее язык не поворачивался сказать, что Лейнор сделал недостаточно. Даже когда он действительно перестал делать что-либо для ее счастья. Корлис твердил, что его сын бросил ее, а Рейнира сразу вспоминала ту безумную погоню. Лейнор спас ее от самой себя, был рядом, когда никого не было, ведь Эйгон был еще ребенком. Только за это следовало быть благодарной до конца жизни. Тогда Деймон был всего лишь за Узким Морем и рядом с Рейнирой был человек, который мог ей помочь. Теперь Деймон мертв, а Нира осталась одна. Темная Сестра лежала на каминной полке. В свете свечей сталь мерцала разными оттенками красного. Говорят, что кровь не горит, но Рейнира уже почти готова поверить, что это очередная ложь. Ее сердце кровоточило с самой смерти Люка, а теперь, казалось, еще и горело. Они с Деймоном должны быть вместе. Смерть столько раз дышала в затылок, а теперь издеваясь, забрала Деймона первым. Порез на руке после полета снова начал кровоточить. Королева приказала перерыть все записи Меллоса. Болезнь отца не давала ей покоя. Она совсем не удивилась, когда все же нашла маленькую пометку о небольшой ранке, после которой Визерису становилось все хуже и хуже. На столе, перед Рейнирой стоял небольшой флакончик с мутной зеленой жидкостью. Герардис дал ей это, чтобы было легче уснуть, но предупредил, что оно, как и любое лекарство, в неправильной дозировке может стать ядом. Забавно. Один из ее ближайших советников так спокойно дал своей Королеве шанс покончить с собой. Она не сможет жить без Деймона, только не после всего, что случилось. Герардис сказал, если выпить слишком много, можно больше не проснуться. Рейнире идеально это подходило. Она вытащила деревянную пробку и уже поднесла флакончик к губам, как в комнату ворвался ее сын. — Мама, что ты делаешь? — Эймонд застыл возле двери. — Мне кажется, это я должна задать подобный вопрос. — Голос даже не дрогнул. Как будто это не она только что собиралась свести счета с жизнью. — Ты должен быть в Харренхолле. Потеря этого замка сильно ударит по нашим позициям. — Какой, к черту, замок, мама?! — Эймонд быстро оказался рядом с ней и выхватил из рук пузырек. — Что это? — Мейстер дал. Помогает уснуть. — И это никак не связано с тем, что у твоей двери нет стражи? Все служанки будто испарились и даже сир Эррик почему-то не здесь. — Он выбросил флакончик в камин. Королева увидела, как он разбился. — Эймонд, что ты делаешь? — Рейнира даже не знала, что способна так правдоподобно играть в спокойствие. — Скажи правду. — Принц сжал ее руки. — Это из-за его смерти? — Эймонд, тебе показалось. Я ничего не собиралась делать. — Она попыталась улыбнуться. На самом же деле ей хотелось закричать, что это она его убила. — Тогда пообещай, что не будешь оставаться одна. — Да, конечно. — Рейнира отодвинулась от сына. Ее взгляд упал на каминную полку и Королева кивком указала на нее Эймонду. — Деймон очень любил этот меч. Помнишь, кому он принадлежал до него? — Королеве Висенье. — Ответил Принц, всматриваясь в лицо матери. У него внутри все перевернулось, когда он увидел мать с этим чертовым пузырьком. Эймонд один раз уже опоздал, позволить себе такое снова он не имел права. — Вхагар тоже принадлежала ей. Темная Сестра теперь твоя. — Принц преклонил перед ней колено. Он не был уверен, что Рейнира знала о том, как он восхищался Деймоном и как ценен для него был этот меч. — Большая честь. — Проговорил Эймонд. Она пальцами сжала его плечо. Неизвестно откуда он знал, что ее ладони очень холодные. Еще после последних родов Рейнирина кожа стала похожа на мрамор, слишком бледная для живого человека. — Деймон хотел, чтобы меч достался одному из его сыновей. — Нире снова хотелось плакать. — Ты достоин этого, Эймонд. Он поднялся и обнял ее. Для него эти слова были признанием, пусть Принц услышал их и не от самого Деймона. — Возвращайся в Харренхолл. — Неестественно спокойно приказала она. — Этот замок теперь переходит в твою собственность. — Помни об обещании. — Эймонд тяжело вздохнул и все же оставил ее. Почти сразу после этого в комнату вошла служанка. Она неуверенно замерла возле двери. — Приведи сира Эррика. — Бросила Рейнира. Как только девушка вышла, она одним движением сбросила все вещи со стола. Только что Нира чуть не лишилась жизни. Она не просто глупая, а самая настоящая дура. Ей нужно было приказать найти Мисарию. С той следовало поговорить, иначе Рейнира рисковала обрести еще одного врага, но с сиром Эрриком плакать удобнее. Каргилл молча обнимет и ничего не скажет. Он никогда не смотрел на нее с осуждением.***
Пустые коридоры. Таким Красный Замок ей нравился. Никто не мог сейчас ее потревожить. Даже Каргилла Королева отправила спать. Она снова была заперта в клетке без Деймона и ее сознание билось в отчаянных попытках найти ему замену. Снова будет как с Харвином. Рейнира будет смотреть в глаза любого другого цвета и видеть фиолетовые, полные любви. Поверх белой ночной рубашки она надела его плащ с трехглавым драконом на спине. Он пах Деймоном, ее счастьем. Корона давила на голову, но Рейнира даже не думала ее снять. Следовало помнить, ради чего пришлось столько страдать. Снова зал Королей. Рейнира опять одна. Она положила лезвие отцовского кинжала в огонь. Взгляд пробежался по портретам. В этот раз Королева подошла сначала к матери. — Посмотри, что со мной стало. — Она грустно усмехнулась. Королева Эймма все так же улыбалась ей с холста. Рейнира отошла к Мейгору. Он всегда был с ней. Живые могли умереть, а он и так был мертв, но Рейнира чувствовала его руку на своем плече. Так было всегда. Мейгор Жестокий никогда не оставлял ее. Черное Пламя теперь принадлежало Нире. Она могла держать в руках кусочек его наследия. Рейнира разделила с ним одну разновидность безумия. Мейгор снова остался единственным, кто мог ее понять. Они опять остались вдвоем. Королева забрала кинжал из огня. "Песнь льда и пламени." Красивая сказка, подлинность которой никто не сможет подтвердить. На кинжале, подаренном Деймоном, она прикажет сделать похожую надпись. "Танец драконов со смертью." И никто не сможет усомниться в ее правдивости, ведь эту войну во всей красе изобразят на страницах истории. Рейнира прижала горячее лезвие к своей ладони, закусив губу, стараясь заглушить свой крик. Она боялась болезни отца. По рассказам Хелейны, в последнюю их встречу Визерис был похож на ходячего мертвеца. Не кричать не удалось, боль была очень сильной. Королева отбросила кинжал и стерла слезу со щеки. Нормальный человек не решился бы на подобное, но страх стать такой, как отец, пробирал до костей. Портрет Короля Визериса раздражал ее. Он не был достоин делить одну стену с Мейгором и ее матерью. Портреты Рейнис, Лейны и Лейнора Рейнира велела отправить на Дрифтмарк. Здесь им не было места. В коридоре послышались шаги и через несколько секунд в зале появилась Мисария. Даже сейчас она не надела черный, хотя все же плакала. — Почему ты одна? — Лиссейнийка не назвала ее Королевой, обратилась, как раньше, когда они могли часами говорить обо всем, прячась в ее борделе. — Ты обещала Эймонду, помнишь? — Мисария знала все. Наверное, даже количество Рейнириных вдохов в минуту. — Почему ты здесь? — Королева посмотрела ей прямо в глаза. — Я убила твою дочь. — Разве ты знала, что она моя? — Мисария встала рядом, как делала всегда. Рейнира покачала головой. Она понимала, что незнание ее не оправдывало. — Как ты меня нашла? — Нира была уверена, что служанка в ее комнате крепко уснула, и не могла донести. — Твой сын подсказал. — Джейс. — Королева слабо улыбнулась, пытаясь скрыть удивление. — Да, именно он. Ты прижгла рану? — Не хочу закончить, как отец. — В ее голосе уже давно не было позитивных эмоций: или абсолютное равнодушие, или ужасная боль. — Тебе нужно отдохнуть. Пойдем со мной. — Мисария мягко сжала ее плечи. Таким голосом она говорила с ней, когда Рейнира была при смерти. Наверное, сейчас ее состояние было близко к тому, что было тогда. — Подожди. — Королева схватила ближайший факел и ткнула им в отцовский портрет. Деревянная рамка почти сразу вспыхнула. Огонь не может убить дракона. Именно поэтому прижигание вышло не таким болезненным, как должно, но ее отец не был драконом. Мисария говорила, что он когда-то назвал Деймона чумой, но на самом деле Визерис сам ей являлся. Он настоящая чума, что чуть не уничтожила дом дракона. — Стой! — Мисария оттащила ее от огня. — Тише. Слышишь, все хорошо. Пойдем. Лиссейнийка повела Королеву в крепость Мейгора, подав знак стражникам убрать пламя. Рейнира снова плакала. Она ненавидела то, что произошло с ее жизнью. Мисария теплой ладонью гладила ее по спине. — Я не хочу помнить, что он мой отец. — Все будет, как скажешь.***
После смерти Рейны нутро обжигало болью. Бейла плакала, не понимая, что делать дальше. Но после смерти отца осталась только ярость. Принцесса сорвала голос, выкрикивая проклятья. В какой-то момент хотелось, чтобы весь мир рухнул в преисподнюю. Эймонд улетел к матери, оставил ее одну. Весь Харренхолл слышал ее безумный голос. Бейла готова была убить всех, сжечь замок, но этого все равно не хватило бы, чтобы унять ярость. Она знала о битвах у Красного Зубца и у Озорного Берега. Родерик Дастин и Гарибальд Грей проиграли одно сражение, но выиграли другое, устроив так называемую Кормежку рыб. А еще она знала об ораве мятежников, которых вели Ормунд Хайтауэр и Кристон Коль. Бейла ничего не чувствовала к этим людям, ей просто хотелось утолить жажду расправы. Лорд выехал к ним с белым флагом и Родерик Дастин даже предложил его выслушать, но Лунная Плясунья встретила изменника, как положено, огнем и кровью. Сражение было названо "Балом мясника". Но это была ода драконьей ярости. А потом она вернулась в Харренхолл и на нее накатило отчаяние. Наверное, только оно было способно толкать людей на подобные поступки. В подземелье Харренхолла находилось много заключенных, но Бейлу интересовала лишь одна женщина. Алис Риверс. О ней ходило много слухов. В основном все говорили, что она ведьма. На это Бейла и надеялась. Сегодня мать прислала письмо, в котором призвала ее в столицу. В подземелье было холодно. Наверное, поэтому такое количество пленников умирало. До этого момента она даже не задумывалась о причинах стольких смертей. Огонь оставлял на стене блики, которые пугали некоторых заключенных и они зажимались в дальние углы их камер, а некоторых, наоборот, заставляли тянуть руки к Принцессе, как к спасительнице. Бейле не было дела до этих людей. Замок принадлежал Эймонду и он сам решал, что делать с его пленниками. Ее интересовала исключительно ведьма. Наверное, то, что она придумала безумие, одна из разновидностей сумасшествия, от которого страдала мать. В подол ее платья вцепилась мужская рука. — Прошу вас, Принцесса. Сжальтесь. Она даже не взглянула на него, только спокойно вытащила черную ткань из его хватки. Это замок Эймонда и судьба этих людей тоже его собственность. Камера Алис Риверс была меньше, чем у остальных. Та жалась к стене, но в ее глазах не было ни капли страха. Наверное, именно эта стена была теплее, ведь снаружи на нее попадало солнце, хотя Принцесса не верила, что оно могло прогреть стену настолько. Почему-то на Алис было порвано платье. Бейла остановилась и впилась в нее взглядом. — Простите, Принцесса. Не смогу поняться, чтобы поприветствовать вас, как следует. — Слишком много безразличия было в этом голосе. Так могли говорить только люди, которым не было абсолютно никакого дела до их участи. — Тебя разве избили? — На женщине не было ни одного видимого повреждения. — Ваш брат более изящен в пытках. — Бейла нахмурилась. — Эймонд? — Удивленно спросила она. — Он что, изнасиловал тебя? В голове не укладывалось. Не мог ее брат так поступить. Хотя, после смерти Рейны он сильно изменился. Часто срывался на служанках и на стражниках. У нее не было права его осуждать, только не после того, что собиралась сделать сама. Ей нужно было колдовство, иначе Бейла никогда не избавиться от чувства вины за то, что случилось с ее братьями и сестрами. Каждый справлялся с болью, как умел. Матери было легче замучить кого-то до смерти, Эймонду, видимо, изнасиловать девку, а Бейле отчаянно хотелось вернуть всех умерших назад. Ей нужно было, чтобы Алис просто сказала, что это невозможно. Тогда на душе не будет так гадко. Она будет знать, что сделала все возможное. — Многие говорят, что ты ведьма. — Принцесса сцепила бы руки за спиной, если бы не факел. — Это правда? — Люди всякое болтают. — Отозвалась Алис. — Например, что все Таргариены безумны. Это тоже правда? — Я задала вопрос. — Тверже произнесла Бейла. — Зависит от того, чего вы хотите. — Она все еще не выглядела заинтересованной. — Я далеко не всесильна. — Когда ты ела в последний раз? — Такая резкая смена темы разговора удивила Алис. Принцесса ухмыльнулась, наблюдая за ее реакцией. — Выглядишь болезненно. Спишь на полу. Хочешь, вытащу тебя отсюда? — Могу я узнать, что именно вам нужно? — Спросила она, подползая ближе к решетке. Алис не была дурой и прекрасно понимала, что за милосердие придется заплатить. — Что ты знаешь о душах мертвых? — Бейла была максимально сосредоточена на глазах колдуньи. — Душа живет вечно. — Ответила ведьма. — После смерти одного тела, она просто выбирает другое. — Возможно ли повлиять на этот выбор? — Алис кивнула. — При правильном жертвоприношении Старые Боги могут многое. Я смогу приготовить нужное зелье и провести ритуал. — Прекрасно. — Бейла была удивлена. Она думала, что Алис решит, будто Принцесса тронулась умом. — Для этого нужна ваша кровь. За каждую душу Боги будут забирать три года жизни. Послышались шаги. Кто-то спускался по лестнице. — Очень хорошо. Я согласна. — Быстро бросила Бейла. — Тебя сегодня накормят и принесут одеяло, а завтра переведут в комнату в Королевском Костре. Будешь жить рядом со мной. — В глазах Алис наконец вспыхнуло что-то похожее на надежду. — Хочу, чтоб ты знала, Лунная Плясунья устроила себе гнездо на соседней башне. — На угрозу ведьма никак не отреагировала, только кивнула. — Бейла, что ты здесь делаешь? — Это был Джейс. Он, видимо, прилетел, чтобы забрать ее в столицу, но Принцессе было просто необходимо задержаться. — Были дела. Уже иду. — Она повернулась к нему. Джейс очень быстро подошел и взял ее за руку. Принц скучал. Они двинулись к выходу. — Принц Джекейрис. — Крикнула Алис им вслед. — У дракона всегда три головы, помните об этом.***
Неделю спустя Час Волка стал ужасом для всех жителей столицы. Криган Старк казнил больше ста человек в один день. Никому не было предоставлено права выбора, только смерть. Лорд Старк теперь был десницей Королевы. Он стоял во дворе рядом с палачами, а сама Рейнира с балкона наблюдала за этим, показывая, что она здесь хозяйка и любой другой мятеж будет подавлен с ещё большей жестокостью. Над двором кружили Вермакс и Лунная Плясунья вместе со всадниками. Это лишний раз доказывало, что дом Таргариенов снова твердо стоял на ногах. Королеву прозвали Мейгором в юбке. Она знала, что будет похожа на него ещё тогда, когда смотрела в его глаза на портрете и испытывала непонятный трепет. Рейнира его наследие. Наверное, только кто-то настолько жестокий был способен подавить мятеж такого масштаба. Приносила ли эта власть удовольствие? Нет. Это было своеобразной местью за ее детей. Она собственноручно уничтожила себя. Осталась только оболочка, которая уже не была такой красивой, как раньше. Королева сжимала в руках Чёрное Пламя. Ей нужно было что-то сжимать, чтобы держать ярость в узде. Все люди, ждущие казни, были так или иначе виноваты в том, что произошло. Рейнира злилась. На них, за то, что посмели пойти против неё, на саму себя, за то, что не смогла сберечь свою семью, даже на Деймона, за то, что тот оставил её. Наверное, она сошла с ума, раз злится на покойника, но ей было плевать. Королева злилась и на Отто Хайтауэра за то, что могла убить его лишь раз. Когда она наконец соизволила прийти к нему в камеру, на предателе живого места не было из-за синяков. Ларджент хорошо постарался. Рейнира велела оставить их одних. — Ты украл моего сына. Уже за это тебя следует скормить Сиракс, но ты сотворил куда большее зло. Ты убил его. — Тогда ее голос почти хрустел от холодной ярости. Кто бы мог подумать, что драконья Королева научится ненавидеть не используя пламени. Смерть Эйгона Младшего нанесла последний удар. — Это ты виноват во всем. Из-за тебя мне пришлось терять детей. — К злости примешалась горечь. Она не могла его обвинить лишь в одной смерти. Гибель Деймона была только её виной и Рейнира была бы рада скинуть её на кого-то, но не могла. Внутри что-то мешало. Хайтауэра Нира убила сама. Королева делала это достаточно редко. От её рук умерли всего трое: Отто, Боррос Баратеон, которого она просто обезглавила, и сир Карон, которому она вырезала сердце. Зелёному предателю Рейнира нанесла не меньше тридцати ударов ножом. Мисария нашла её возле тела, все ещё наносящую удары и кричащую: "Это ты виноват." Хайтауэр заслужил. "Собаке собачья смерть." — Как говорил Корлис. Рядом стоял Эймонд в короне Эйгона Завоевателя. Она назвала его Принцем-регентом. Он был слишком похож на её покойного мужа. Эймонд смотрел вниз уничтожающим взглядом. Для него это был триумф. Он смог сберечь внутри себя драконий огонь, в отличии от своей матери. Криган Старк поднял на нее глаза и Рейнира кивнула. Ей пророчили полный провал. Даже Рейнис Почти Королева смотрела на неё как на наивную дурочку, которая верила в чудо. И вот теперь по ее приказу обезглавили всех тех, кто посмел ослушаться. Рейнира Таргариен всегда считала себя справедливой, но быть хорошей легко, когда отвечаешь только за себя. Больше ей не было дела до справедливости или ее отсутствия. Рейнира стала той, кто должен был усмирить людей и доказать им свою власть. Ей никто не рассказывал, как нужно. Все понять пришлось самой, а ошибки стоили слишком дорого. Она справилась с заданием. Этот город и все Семь Королевств принадлежали ей. Деймону это понравилось бы. Ещё пятнадцать голов покатились по двору замка. — За Королеву. — Услышала она шепот Эймонда. Рейнира хотела ему ответить, но не стала. Её вниманием завладела кровь, которой был залит весь двор.***
Адам не знал, зачем он пришел. Мисария вряд-ли захотела бы его видеть, но он все равно решился. Это была ужасная шутка судьбы. Он лично доставил к палачу дочь женщины, которая его воспитывала. Его могло бы оправдать незнание, но не в ее глазах. Он все еще помнил сердце в руках Королевы, которое она лично вырезала предателю после смерти ее сына. Адам не знал, правильно ли оправдывать ее за подобное, ведь это был ужасный поступок, с каких сторон не посморти. Но она была матерью, ребенка которой убили. Мисария была одета в белый, как и всегда. Ей нравился этот цвет, но Адам не знал почему. Наверное, это была очередная ниточка, ведущая к ее сложному и, скорее всего, страшному прошлому. Мисария стояла спиной к нему. Перел ней были сложены бревна с соломой, на этой конструкции лежало тело Крапивы. Это был валирийский обряд похорон. Мисария молчала. Адам подошел чуть ближе. — Ее разрешили похоронить так? — Голос звучал странно, будто у него поперек горла застряла рыбная кость. — Рейнира слишком занята, чтобы знать о таких мелочах. — По голосу невозможно было понять, что она чувствовала. Если бы Адам у нее не воспитывался, то уже подумал бы, что у этой женщины кусок льда вместо сердца. — Ее отцом был Деймон Таргариен? — Адам слышал эту байку от нескольких слуг. — Да. Именно поэтому я хочу, чтобы последним к ней прикоснулся огонь. Все-таки она оседлала дракона. — Мисария не обернулась, хотя Адам ждал, что она это сделает. В руках лиссейнийка сжимала факел, наверное, очень сильно, до белых костяшек. Он не видел, поэтому строил догадки. — Почему ты оставила ее, но не бросила нас с братом? — Только теперь Мисария обернулась. Огонь от факела освещал мокрые дорожки на ее щеках. — Когда она родилась, я была никем. Шлюхой Принца, которого ненавидел десница и Король не особо жаловал. Я не могла ей дать ничего, даже элементарной безопасности. А в ваше время у меня уже было покровительство Принцессы-наследницы. Да и вам уже по шесть было, не были вы такими маленькими, как она тогда. — Мисария бросила факел. Бревна почти сразу загорелись. — Я просто испугалась. Боялась, что она будет ненавидеть меня до конца жизни. Адам не посмел ответить и коснуться лиссейнийки тоже. Ведь это он привез ее дочь к палачу.***
В Красном Замке организовали праздник. Танец Драконов закончился. Железный Трон теперь принадлежал той, кого желал на нем видеть Король Визерис. Рейнира не хотела устраивать это глупое торжество. Бейла настояла, а Королева не смогла отказать. Этот день принадлежал Джейсу и Бейле. Они наконец поженились. Рейнира не стала портить им праздник. Ее дети слишком долго этого ждали. Здесь собрались многие ее сторонники и те, кто смог избежать казни. Леди Аррен привезла детей, что сильно обрадовало Рейниру. Королева не могла себе позволить уйти, хоть и очень хотела. Она крутила на пальце кольцо с остроконечным рубином и двумя драконами. Оно было очень странной огранки, оправу составляли два дракона, сплетенных между собой, они дрежали кроваво-красный рубин. Ее поздравляли с победой, а Рейнире хотелось выцарапать им за это глаза. Она потеряла мужа, пятерых детей и мальчика, которого считала внуком. И королевство ей досталось черное, обгоревшее в драконьем огне. Это напоминало зиму, только теперь вместо снега на землю падал пепел. В этом пепле она похоронила половину своей семьи. В этот вечер Нира в первый раз за много лет вспомнила Лейнора. Эта война забрала у нее слишком много. Ее бывший муж где-то там наслаждался счастьем за Узким морем, а она здесь мечтала о его объятиях. Рейнира устала, ей хотелось все забыть, проснуться на Драконьем Камне рядом с Деймоном, увидеть всех детей и сказать им, что любит свою жизнь куда меньше, чем их всех. К ней подошла Леди Джейн. Дева Долины изящно поклонилась и тоже посчитала нужным ее поздравить. Она, как и все остальные, говорила о великой победе. Рейнира старалась держать эмоции под контролем, но в голове то и дело проскальзывали мысли ударить нахалку. Она недавно похоронила мужа и детей, а у них хватало наглости лезть с поздравлениями. Рейнира представляла, как острый рубин оставит на лице Джейн Аррен уродливую царапину, проступит кровь, она схватится за щеку и посмотрит на нее взглядом полным ярости и обиды. Наверное, мысли отразились в глазах, ведь Дева Долины сделала пару едва заметных шагов назад. Рейнира, повинуясь непонятному порыву, шагнула к ней ближе. Королева сжала руку в кулак, все еще стараясь себя контролировать. Внутри все скручивало от такого знакомого предвкушения. Обычно оно появлялось, когда Королева спускалась в подземелья. Всего один удар и ей станет легче. — Мама. — Голос сына ее отвлек. Она повернулась к Визерису, сдерживаясь, чтобы не присесть перед ним. Мальчик не понял замыслов матери, поэтому его озадачил такой спешный уход Леди Джейн. — Мой юный Принц. — От касаний удерживать себя Рейнира не стала. Она погладила сына по щеке. Имя ему дал Деймон, в отличии от их первенца, которого Королева назвала сама. — Визерис. — У меня вылупился дракон. — Его глаза почти сияли от радости. — Красный, как у отца. Была такая ужасная гроза и наутро яйцо проклюнулось. — Принц опустил взгляд в пол, а после опять поднял на мать, но в его глазах больше не было счастья. — Леди Джейн почему-то сказала, что отец умер. Это ведь не правда? Он снова в Харренхолле? — Нет. — Рейнира все-таки присела перед сыном. Чтобы продолжить говорить, потребовалось сглотнуть ком в горле. — Отец не Харренхолле. Он больше не придет. — Сказать, что Деймон погиб не получалось. — Значит и Эймонд не лгал? — В голосе Визериса было столько надежды. Мальчик так хотел увидеть отца. Рейнира вздохнула. — Он никогда не солгал бы тебе. Только не Эймонд. — Она не знала, что еще сказать. Принц обнял мать, а после потянул ее к столам с вином. Леди Джейн всегда пила вино, когда волновалась, и Визерис это помнил. Он собирался уговорить мать позволить попробовать и ему.***
Драконы и пламя. Таргариены веками черпали из этого силу. Они боги, не люди. Но ей все равно пришлось обращаться к Богам за помощью. Алис молила их о милости для Принцессы и они помогли, но взяли за это свою плату. Услышав о смерти Вермитора, Бейла испугалась. Драконоблюстители говорили, что раны на нем заживали очень хорошо, и такая внезапная смерть стала потрясением. Но только Бейла могла связать это с жертвоприношением в богороще Харренхолла. Во время последнего разговора ведьма подтвердила, что дракон умер не просто так. Они с Рейной были одной душой, что по непонятной причине разделилась на две, поэтому Боги могли забрать себе Лунную Плясунью, но их выбор пал на что-то менее болезненное для Бейлы. Наверное, за это следовало быть благодарной, хотя они забрали живое напоминание о ее сестре. Порез на ладони противно ныл, но Бейла упрямо это игнорировала. Сегодня Джейс наконец-то стал её мужем. Она стояла возле зеркала в шелковом белом платье. Муж в скором времени должен прийти к ней. Принцесса вертела в руках пузырёк с мутной жидкостью. "За каждое перерождение Боги будут отбирать у тебя три года жизни." Пусть. Бейла готова. Она одним глотком опустошила маленький флакончик и спрятала его в шкатулке с кольцами. Джейс вошёл через пару секунд после этого. Бейла встретила его широкой улыбкой. Представить сложно как долго она ждала этот вечер. Но появление Эймонда сильно удивило её. — Что-то случилось? — У дракона всегда три головы. Помнишь? — Джейс улыбнулся, беря её лицо в ладони. Бейла перевела взгляд на Эймонда. Он был спокоен, никаких явных признаков возбуждения, что удивило ещё больше. Она подозревала, что напоминает ему Рейну, но даже мысли не допускала, что они с Джейсом вытворят нечто подобное. —У дракона три головы. — Подтвердила Бейла, возвращая взгляд мужу. Эти слова сказала Алис Риверс. После этого Принцесса много думала о истории её рода. Эйгон, Висенья, Рейнис — трое. Эйнис на Троне — смута. Мейгор, Висенья, Тианна — подобие порядка, которое исчезло после смерти Королевы-матери. После правили Джейхейрис и Алисанна. Алисса Веларион и Рейна Таргариен играли роль третьей головы, иногда меняясь.(Бейла долго пыталась понять, кто был третьим.) Визерис — война. Рейнира, Джейс и Эймонд. Теперь они будут править. Время Бейлы придёт чуть позже, когда солнце для её матери закатится. Тогда она оденет корону Завоевателя, которая полагается консорту и разделит бремя правления с Эймом и Джейсом. Джейс погладил её по лицу, кивком головы подзывая Эймонда к ним. Бейла слабо улыбнулась, заметив странное выражение на лице старшего брата. Сегодня она станет его Рейной. Они с покойной сестрой были похожи, но не так сильно, как Висенья и Рейнис, портреты которых Бейла видела в Зале Королей. Это удивило её. Она протянула руку Эймонду, наслаждаясь поцелуями Джейса. Ей хотелось сказать, что сегодня он может звать её Рейной, но Принцесса не решилась. В эту ночь было ни к чему ворошить незажившие раны. Бейла не могла знать, кого родит первым, но была уверена, что сестру точно узнает и обязательно назовёт её Рейной. Возможно, та даже окажется зачата Эймондом. Бейлу уложили на кровать. Она мечтательно улыбнулась, когда Джейс коснулся её груди, а Эйм стал покрывать поцелуями живот. Ей предстояла великая миссия — вернуть им тех, кого так не хватало. Часть её жизни за это ужасно малая цена. Только отца у неё забрали навсегда. Принцесса никогда не решилась бы просить и его душу. Это казалось слишком неправильным и, скорее всего, сделало бы Рейнире очень больно. Отец останется жить в сердце матери и в их душах. Бейла сосредоточилась на своих ощущениях, стараясь избавиться от лишних мыслей. Она сделала все, что могла. Её совесть чиста.***
Рейнира все же ушла с торжества. В комнате было тихо. Ее взгляд был прикован к трехглавому дракону, которого она сама сплела из бисера очень давно. Тогда рядом с ней сидела Хелейна и они наблюдали за тренировкой Эйгона. Нира не очень-то любила то время, но тогда ее брат и сестра были с ней. Тогда ее шею украшала цепочка из валирийской стали, ведь в сердце еще жила надежда на будущее с дядей. Все осталось в прошлом. Это больно, понимать, что ее лишили чего-то настолько ценного. Сзади дверь скрипнула и на пороге появилась Джейхейра. Маленькая, красивая Принцесса. Копия Хелейны. За ее плечи цеплялся дракон. Раньше он мог просто обернуться вокруг ее шеи, но теперь вырос. Его хвост спускался по ее спине, а расправленные крылья покрывали плечи. Она еще ребенок, но уже боец. Раньше Джейхейра боялась засыпать одна. Ей казалось, что ночью за ней придет чудовище. Когда вылупился дракон, Эйгон предложил назвать его Моргулом. "Так зовут валирийского Бога смерти, а его, как известно, все боятся. С ним тебя никто не тронет." Глаза наполнились слезами и Рейнира поспешила отвернуться. Джейхейра растерянно остановилась посреди комнаты. — Можно? — Тихо спросила она. — Конечно. — Королева присела, призывая девочку обнять ее. Та с удовольствием приняла приглашение. Моргул пискнул, взлетел и опустился на одно из кресел. Следом за Джейхейрой вошли Мейлор и Висенья. Джоффри увез маленького Принца в Долину с драконьим яйцом, а сейчас на руках у него сидела красивая самочка. Он плохо помнил Рейниру, был слишком маленьким, чтобы помнить. Королева улыбнулась ему и погладила по волосам. — Я помню, как ты не желал выпускать из рук драконье яйцо. — Мягко проговорила Нира. — Как зовут эту красавицу? — Золотая Гроза. — С легкой застенчивостью ответил мальчик. — Она вылупилась в грозу, ночью. А у Визериса яйцо проклюнулось утром. Королева глубоко вдохнула, задавливая в себе желание зажмуриться. У него было последнее яйцо из кладки Солнечного Огня и Сиракс. Такого больше не будет. — Она прекрасна. — Рейнира видела, что маленький Прирнц очень похож на своего отца. — И имя ты выбрал красивое. Джейхейра уселась на кресло возле Моргула и достала маленький клубочек. Как и раньше, Принцесса почти никогда не расставалась с нитками. — У тебя там трехглавый дракон? — Висенья потянула руку к ее творению. — Зверь на нашем гербе. — Рейнира протянула ей фигурку. Мейлор прижался к ее ноге и Королева инстинктивно опустила руку ему на голову, поглаживая. Висенья маленькими пальчиками гладила красные бусинки. Такое искреннее восхищение в словах дочери заставило Рейниру слабо улыбнуться. Королева сжала ее плечо, наблюдая как переливается драконья чешуя на запястье малышки. "Твой папа мог бы положить к твоим ногам целый мир, если бы твоя мама не была такой глупой." Нира сглотнула. Она старалась, скрывала боль. Ей хотелось быть лучше, а для детей стоило постараться, пусть это и было сложно. На самом деле, она, как и ее Королевства, обгорела в драконьем огне. И нутро у нее черное, лишенное милосердия. Война спалила ее, уничтожила. Она теперь Мейгор в юбке. Черная Королева. Ей суждено править пеплом, который она сама создала, суждено носить траур всю жизнь. Она Черная Королева. Из ее души выжгли все милосердие и жалость. Когда-то давно призрак Мейгора протянул ей руку и маленькая одинокая Принцесса ее приняла. Это он сделал ее такой. Истинная Королева лишена сострадания, ведь ее сердце чернее угля.