(Не)счастливого Рождества

— Ксавье, мистер и миссис Торп спрашивают, спуститесь ли вы к ужину, — молоденькая экономка неуверенно переминается с ноги на ногу, остановившись в дверях его комнаты. — Я поужинаю здесь. И, пожалуйста, никогда больше не называй Вирджинию миссис Торп. Хотя бы при мне, — он не отрывает сосредоточенного взгляда от скетчбука. Один из последних штрихов получается слишком резким — одного упоминания мачехи достаточно, чтобы заставить Ксавье невольно дёрнуться. Перевернув карандаш, он аккуратно стирает ластиком чрезмерно глубокую полоску. Нет, разумеется, он понимает, что отец не может всю жизнь хранить верность безвременно ушедшей жене… Он всегда терпимо относился к женщинам Торпа-старшего, тем более, что все связи имели мимолётный характер. Пока на горизонте не возникла Вирджиния. Поначалу он пытался скрывать свою антипатию и вести себя относительно дружелюбно, но высокомерная девица, всего на десять лет старше его самого, мгновенно прониклась ответной неприязнью. Отчаявшись терпеть ежедневные скандалы в собственном доме, Винсент Торп сделал выбор в пользу молодой жены и отправил сына на другой конец штата в закрытую школу Невермор. Впрочем, теперь Ксавье даже благодарен ему за это. Из-под тёмного карандашного грифеля на плотном листке постепенно вырисовываются пронзительные угольно-чёрные глаза. С момента начала каникул не было ни одного дня, когда он не рисовал бы Уэнсдэй. Ксавье задумчиво перелистывает крафтовые страницы скетчбука, придирчиво разглядывая прошлые наброски. Останавливается на самом любимом — чуть растрепанные косы, разметавшиеся по подушке, маняще приоткрытые губы, обнаженная грудь, едва прикрытая тонкой простыней. Он проводит пальцами над рисунком, невесомо очерчивая контуры совершенного тела… Картинка на несколько секунд наполняется иллюзией жизни. Ксавье замирает, с жадностью глядя, как Уэнсдэй выгибается в спине, следуя движениям его руки. Звук входящего сообщения выводит его из дурманящего оцепенения, но Ксавье не спешит тянуться за телефоном. Наверняка, это снова Аякс. За последние три дня тот успел изрядно набить оскомину, поминутно советуясь насчёт подарка для Энид к грядущему Рождеству. Пожалуй, стоит выключить звук. Ксавье протягивает руку к прикроватной тумбочке и уже намеревается переключить кнопку на режим вибрации, но краем глаза улавливает совершенно другое имя на вспыхнувшем экране. «Здравствуй. Какие у тебя планы на Рождество?» Одного простого сообщения оказывается достаточно, чтобы заставить его сердце замереть, а через миг — застучать с удвоенной силой. Ксавье резко садится, скетчбук падает на пол, но он даже не замечает этого. Его внимание целиком и полностью приковано к экрану смартфона. Обычно, написав одно сообщение, Уэнсдэй мгновенно выходит из диалога, заставляя его томиться в мучительном ожидании следующие несколько часов. А то и дней. Но сегодня, похоже, исключительный случай. Вопреки обыкновению, ее статус «В сети» не гаснет. Ксавье начинает ощутимо волноваться, ощущая нарастающую дрожь в руках. «Привет) Собственно, никаких. А у тебя есть предложения?)» Перечитав сообщение несколько раз и убедившись, что оно не звучит излишне эмоционально, он нажимает кнопку «Отправить». Значок «В сети» меняется на «Печатает…», и Ксавье чувствует, что все органы внутри будто скручиваются в тугой узел. «Прекрати писать с этими бессмысленными скобками, это совершенно нелитературно. Ты приедешь ко мне в поместье на Рождество.» Вместо предполагаемого вопросительного знака в конце предложения стоит уверенная точка. Уэнсдэй не предлагает и не просит, она просто ставит перед фактом, зная, что он не сможет отказаться. Впрочем, ему и в голову не пришло бы отказываться. Ксавье не приходится прилагать огромных усилий, чтобы отпроситься у отца — кажется, Винсент и сам не слишком рад присутствию сына, так быстро ставшего для него очень… неудобным. Вирджиния и вовсе не пытается сдержать победную ухмылку. В другое время его, вероятнее всего, сильно задело бы столь пренебрежительное отношение собственной семьи. Но теперь его мысли целиком и полностью занимает лишь Уэнсдэй, беспощадно уничтожившая все прочие переживания. Уже через час, наспех побросав в рюкзак самые необходимые вещи, Ксавье спускается к такси. Шины приятно шуршат по каменистой подъездной дорожке, и очень скоро великолепно-безликий особняк Торпов остаётся позади. Водитель нажимает на газ, чёрный Рено Логан набирает скорость, и Ксавье расслабленно откидывается на заднее сиденье, чувствуя себя совершенно счастливым. Поместье Аддамсов ещё издалека поражает своей мрачностью — оно подобно тяжелому готическому замку, сошедшему со страниц романа о графе Дракуле. Массивные колонны из грубо вытесанного камня, узкие стрельчатые окна, извилистая дорожка в окружении иссохших от старости вековых деревьев. Ксавье не верит в призраков, но готов биться об заклад, что, существуй они на самом деле, непременно обитали бы в этом доме. Перелёт занял почти всю ночь, и небо на востоке уже окрашивается в бледно-розовый, но на северном горизонте лежат свинцово-серые тучи, обещая ненастную погоду. Медленно приближаясь к высоким двустворчатым дверям, Ксавье невольно вспоминает классические фильмы ужасов, начинающиеся подобным образом. Он мало что знает о семействе Аддамс, но нетрудно догадаться, что неуёмная склонность к жестокости у них является фамильной чертой. Что же, остаётся надеяться, что отец Уэнсдэй не решит посадить его на кол за посягательства на честь дочери. Причём весьма успешные посягательства. Ксавье не успевает постучать. Стоит ему занести руку над дверным молоточком, раздаётся надрывный скрип, и двери распахиваются настежь. Он невольно вздрагивает. Огромный холл перед ним абсолютно пуст. Осмотревшись по сторонам, Ксавье делает неуверенный шаг вперёд — в звенящей тишине стук подошвы о каменные плиты звучит слишком громко. Это изрядно напрягает. Ещё больше напрягает окружающий полумрак, едва разбавленный слабым светом свечей в огромных канделябрах, залитых воском. Выключателей нигде не видно, и Ксавье вообще не уверен, что в этом жутком замке есть электричество. Остановившись напротив широкой лестницы с резными металлическими перилами, он снова оглядывается по сторонам — по правую руку слабо угадываются очертания длинного обеденного стола и догорающего камина, по левую — длинный, ещё более тёмный коридор со множеством закрытых дверей. Во всей окружающей обстановке ощущается опасность — неуловимо, но отчётливо. Не решаясь двигаться дальше, Ксавье достаёт из кармана пальто телефон, намереваясь наконец-таки известить Аддамс о своём прибытии. — Ты довольно рано, — внезапно раздаётся за спиной. Айфон вылетает из его дрогнувших рук, с гулким треском падая на каменные плиты. Ксавье резко оборачивается. Уэнсдэй стоит совсем близко, вперившись в него цепким немигающим взглядом угольно-чёрных глаз. Ксавье почти физически ощущает, как его снова затягивает в эту бездонную пропасть — за прошедшие дни он успел позабыть, насколько она красива. Очевидно, Уэнсдэй едва поднялась из постели — длинные волосы цвета воронова крыла ещё не заплетены в тугие косы, а свободно лежат на плечах мягкими волнами. На мертвенно-бледном лице ни грамма косметики, и, несмотря на тяжёлый взгляд исподлобья, она выглядит очаровательно юной. Халат в пол из струящегося чёрного шелка сползает с одного плеча, обнажая изящную ключицу с красноватым свежим шрамом и тонкую бретельку пижамы. Несколько секунд они неотрывно смотрят друг на друга. Он неумолимо тонет. Она — не тихий омут, но сокрушительный водоворот, и он в который раз бесстрашно шагает в чёрную бездну. — Знаешь… Я ужасно скучал. Вместо ответа Уэнсдэй делает крохотный шаг вперёд и, прикрыв глаза, медленно приподнимается на цыпочки. Опьяненный ее близостью, Ксавье склоняется ниже, отчаянно желая вновь ощутить вкус безумно манящих губ. Щёлкает выключатель, и гостиную заливает режуще-белым, будто хирургическим светом. Очевидно, в этом доме все-таки есть электричество. Ксавье снова нервно дергается, а Уэнсдэй мгновенно отстраняется, но они по-прежнему стоят слишком близко друг к другу в недвусмысленной позе. Вот черт. Ему хочется провалиться сквозь землю. Остается лишь надеяться, что семейство Аддамс не склонно к пуританским взглядам. Сделав глубокий вдох, словно перед прыжком в ледяную воду, Ксавье поворачивает голову в сторону коридора. Родители Уэнсдэй стоят в дверном проеме, но по застывшему выражению их лиц сложно угадать истинные намерения. Не в силах вымолвить ни слова от волнения, он коротко кивает в знак приветствия. — Добро пожаловать в наше поместье, — растягивая слова на португальский манер, произносит Аддамс-старший, и его губы трогает тень улыбки.