О бедном бете замолвите слово

Демон избавил людей от своего общества и принялся убирать рабочие столешницы да рассовывать ингредиенты по их местам. Чуткий слух позволял ему следить за тем, что происходит в другой комнате, как будто бы он сидел совсем рядом. Он слышал шорох одежд — они обнялись в клубке. Учитель за годы его отсутствия стал куда более свободен в прикосновениях с шишу, хоть они и не… Наверно, они и не… Зазвучал тяжёлый терпеливый вздох учителя и его мягкий голос. Он ласково выговаривал воинственному брату, как если бы тот был маленьким ребенком или примерным омегой, сокровищем семьи. Ло Бинхэ скривил губы от горечи. «Сокровище семьи», ха! Шишу его едва терпел, не уважал и постоянно подначивал. Его — своего альфу! Разве он заслуживал терпения учителя? А у учителя в руках сидел точно и правда примерный омега. Мягкий и послушный. Как учитель это проворачивал, демон не знал. У него шишу становился кроток и робок. Доверчив. Когда Бинхэ подглядывал за ними исподтишка, он сам искренне удивлялся, как этот прекрасный идеальный нежный омега и шипящая на Бинхэ фурия — один человек. (Дело было в демонической природе, да? Что шишу не мог инстинктивно расслабиться рядом с ним?) Завершив приборку, он достал свежие ингредиенты. Вечер был спокойный. Они уже покушали. Но никогда не лишнее сделать несколько заготовок на будущее, чтобы разнообразить их меню и сократить время готовки. Бинхэ хотел занять руки делом. Его младшим по стае следовало всегда правильно питаться. Демон планировал хорошенько поправить их здоровье. На удивление, он был спокоен. Лишь два дня назад он вернулся домой. Кухня до сих пор ощущалась чужой и странно маленькой для взрослого альфы. Но учитель сделал предельно ясным, что никто и ничто не выгонит Бинхэ из его дома. Их дома. На шее демона до сих по-человечески заживали специально оставленные укусы его стаи, его семьи. У него была семья теперь. Все было лучше, чем Бинхэ смел когда-либо надеяться. И даже шипение их — его омеги было привычным. Шишу всегда на него смотрел неодобрительно. Сверху вниз. А уж теперь и вовсе не имел власти выгнать Бинхэ. Его недовольство было неприятным, но Бинхэ мог, в действительности, легко его игнорировать. (Черт, ладно, это было больно. Разве они не стали семьей? Почему он так с ним? За что?) — Шиди, — почти пел учитель тихонько. Бинхэ был готов отдать руку, что шишу сейчас — очаровательно розовый и теплый клубочек в руках беты. — Что с тобой такое? Ты зачем обижаешь нашего Бинхэ? Наш Бинхэ. Омега что-то невнятно смущенно пробурчал и сделал попытку закопаться в одежде учителя. Окей, это мило. Бинхэ закусил губу, останавливая себя от того, чтобы не сходить посмотреть. Он мог принести чай. — Ты так на него нашипел, что он убежал в стрессе готовить, — эмоционально посетовал учитель. Бинхэ не готовил и не был в стрессе. Он просто готовил, спасибо большое. Просто им нужно было сделать больше чайных яиц, которые любил шишу, и поставить на огонь бульон для пельменей с супом. Но учитель, конечно, может считать, как ему нравится. — Шиди, — ужесточил тон учитель предупреждающе. — Он плохой альфа! — треснул омега, звуча, будто до сих пор говорил в шею. — Он не… Бинхэ отключился, тщательно перемешивая специи в воде и проверяя на соль. Немного еще добавить, чтобы бычьи хвосты имели правильный вкус. Слова проходили мимо него как вода. — Шиди, — бережно пожурил учитель и продолжил строго: — Скажи мне, омега, тебе нравится еда, которую готовит тебе альфа? Ты когда-нибудь бываешь голоден? Можешь ли ты пожаловаться на однообразие пищи? Пробовал ли ты вообще хоть что-то вкуснее чем то, что приносит тебе альфа? Шишу издал несогласный и пристыженный звук. — Можешь ли ты назвать врагов, с которыми твой альфа не сможет совладать? Что угрожает нашему дому? Этому бете или тебе самому? Разве твой альфа не позаботился о безопасности нашего гнезда и стаи? — Позаботился, — кротко признал шишу маленьким голосом. Бинхэ закусил обе губы так сильно, что прокусил до крови. Учитель был о нем слишком хорошего мнения. Он не делал это для них. Он уничтожал любую угрозу эгоистично, чтобы никто их не забрал у него. — Есть ли у тебя недостаток в деньгах и дарах? Ты омега демонического владыки. Не тебе ли в ноги он готов бросить все сокровища и редчайших животных? «Вообще-то тебе, учитель», — упрямо подумал демонический владыка с кухни. Но, снисходительно разрешил он, его омега тоже может взять себе что-нибудь, если захочет. Его бета был очень нетребовательным человеком. Им обоим точно всего хватит. А если нет, то Бинхэ, конечно, все достанет в кратчайшие сроки. Он занял руки приготовлением чайного набора. — Тебе, шисюн, — поправил омега тихо и честно. Вы посмотрите на него! В руках учителя этот строптивец даже место свое знал! Бинхэ скорчил зверское выражение, бросая в чайник чайные листья, будто они оскорбили его мать. — Нам, — согласился учитель. — Чего еще ты хочешь от альфы, чтобы счесть его хорошим, шиди? Бинхэ — очень хороший, самый лучший альфа. А вот ты клюешь его точно склочная ворона совершенно без повода. Что еще он должен тебе достать, чтобы ты его признал? Уж не проси зайца с Луны. Хотя даже его, уверен, мой Бинхэ тебе добудет. Омега высокомерно и смущенно фыркнул. Он робко урчал в руках беты, инстинктивно пытаясь задобрить гнев старшего. Ха, бойся строгого учителя! Бинхэ появился с чаем. Бета расцвел при взгляде на Бинхэ и потянулся к нему. Демон спешно бросил поднос на столе, составив прошлый, опустевший каким-то чудом (стараниями учителя-сладкоежки). Шишу прекратил урчать, и его дружелюбный клубочек стал оборонительным. Демон его проигнорировал в пользу более приятного учителя и его сладких свежих губ. Было так хорошо. Оказаться дома с ним снова. Его сердце не выдерживало того, как все было хорошо, и проливалось слезами по щекам. Он не мог надышаться дождливым бамбуком. Запах омеги снова стал отдавать электрическим озоном, как в преддверии шторма. Бинхэ спешно разорвал поцелуй и сбежал на кухню, чтобы не сердить шишу. Там доплакал, пока сливал воду с первым грязным бульоном и тщательно промывал мясо с костями. Загрузил кастрюлю мясом и ароматными овощами, и специями, залил воду, вытирая мокрое лицо о плечо. Поставил на плиту. — Посмотри на себя, шиди, разве ты примерный омега? Днями сидишь кротко у окошка и ждёшь, пока твой альфа домой вернется, м? — выговаривал уже совсем строго учитель… возя шишу за щеки? Бинхэ не был уверен, как интерпретировать это сбивчивое дыхание с чмоканьем, если не как поцелуи. Учитель ведь говорил одновременно с этим. — Нет, шиди, ты бегаешь с мечом по всему миру и убиваешь монстров, от которых большинство альф падает в обморок! — продолжал ругать он громко. — Ты дерзишь и решаешь споры кулаками, как варвар! Поэтому ты либо сейчас же прекратишь так себя вести, либо начнёшь уважать право Бинхэ быть собой также, как он уважает твое право быть собой! Бинхэ некомфортно сместился. Вообще-то вчера на приёме в демоническом царстве, который он устроил в честь своей помолвки (Чем раньше объявит, тем быстрее они смогут устроить большой официальный праздник, и все будут знать, кому принадлежат учитель и шишу!), какой-то из гостей надрался и принялся повествовать, что надо с омегами в спальне делать да как правильно с бетами обращаться… Альфа не успел рукава закатать, чтобы раскатать подчинённого с толком и навсегда, как его омега уже выскочил и надавал горе-советчику по морде лица. А потом Лю Цингэ имел дерзость прискакать обратно с окровавленным мечом и выглядеть гордо при этом. Бинхэ чуть не придушил шишу там же за столь откровенную демонстрацию, какое унизительно низкое мнение его собственный омега имеет о защите своего альфы. Только тёплая рука невозмутимого учителя удержала его кулак на столе. Улыбка на лице ощущалась приклеенной бумажкой. Вскорости еще один демон спровоцировал Лю Цингэ своими справедливыми ремарками о том, что он, верно, совершенно не верит своему альфе, раз бросается защищать свою честь сам. На что шишу продолжил избивать демонов с длинными языками. И весь банкет он избивал демонов, пока его старшие сидели за столом. Шишу было весело. Толпа одобрительно свистела скандалу. Учитель совершенно невозмутимо, будто все происходящее было в порядке вещей, пил чай. Ему пришлось перекинуть ногу через бедро демона, чтобы альфа не вскочил. Бинхэ держал край стола, что щепки хрустели. — Отпустите, учитель, — пытаясь держать улыбку или хотя бы не скалиться, попросил Ло Бинхэ. Он отцепился от стола и бережно сжал бедро человека, пытаясь убрать ногу, но не навредить. Учитель, прекрасно понимая замысел, заткнул носок за икру Бинхэ, обнуляя надежду избавиться от него без применения силы. В уголках его губ появилась крошечная улыбка. В иной раз Бинхэ был бы вне себя от счастья, но не в данный момент, когда шишу устроил представление. — Он позорит нас, — от переживания Бинхэ даже неподобающе зарычал в присутствии учителя. Почти на учителя. — Дай ему тут все разнести, — по-доброму посоветовал бета, будто не услышал. — Лучше сразу позволить идиоту померяться силами, чем потом он будет ловить твоих подчиненных поодиночке. Только драки и на уме. А еще он исполняет свои прямые омежьи обязанности. Так что когда он вернется, не забудь сказать ему спасибо. Бинхэ был так ошарашен, что забыл гневаться. «Спасибо»? В каком перевёрнутом мире омега, защищающий своих альфу и бету, вообще считается логичным? Шишу слишком много били по голове, что он потерял связь с реальностью? Должен ли Бинхэ переживать, что его омега критически безумен? Надо ли его в таком случае убрать от учителя? Учитель ткнул его кончиком пальца в нос, и Бинхэ осознал, что начал скалиться. Он немедленно потупился и пересмотрел свое поведение. — Этот ученик просит учителя пояснить, — повинился он. — Твой шишу обеспечивает нам комфорт, — вздохнул Шень Цинцю и, чуть поколебавшись, перекинул вторую ногу через бедро Бинхэ. Демон довольно завибрировал горлом: это было настолько близко к публичному восседанию на его коленях, насколько бета отважится. Учитель покраснел и стукнул его веером по груди. — Этот ученик не понимает, как драка шишу с демонами может добавлять ему комфорта. Этот альфа более обеспокоен… — Бинхэ запнулся, теребя собственные когти, — что его омега не верит ему и не ищет у него защиты. Или что его омега считает, что драка — это обязательный атрибут удовлетворения для него, потому что он дем… Руки учителя нашли его лицо и стёрли слезы. Бинхэ старался не рыдать на публике, если мог себе помочь. Без учителя это было куда проще. Он спешно обтерся рукавом. Учитель глядел на него, и в его взгляде было все: любовь, сочувствие, ласка, понимание, терпение. Бинхэ икнул, спешно дыша, чтобы не терять лицо еще больше. Конечно, шишу сейчас привлёк все внимание на себя, развлекая голодную до зрелищ толпу, но… — Учитель, — всхлипнул он. — Твой шишу очень самостоятельный, — заговорил Шень Цинцю, не отпуская лица Бинхэ. Тот навалился на него, вдыхая свежесть бамбука. — Он знает, что ты сильнее него, и защитишь его, если будет надо. Но с его точки зрения он не считает нужным тебе подниматься и разбираться с этими ничтожными, если он может разобраться с ними сам. Это его способ позаботиться о тебе. Твой шишу очень неусидчив. А ты можешь насладиться вечером… с этим мастером. И учитель очаровательно покраснел. И Ло Бинхэ бросил все, чтобы полежать на нем, обнявшись. На поцелуи или что-то большее на банкете, где присутствовали посторонние, он рассчитывать не смел, но даже так он был счастлив. А если он тихонько под столом раздвинул многослойные полы, чтобы потрогать ноги учителя там, да поцеловал шейные железы, не скрытые воротником… Так никто ничего не докажет. И разве можно винить Бинхэ, что он взял то, что предложено? Нынешние слова учителя и на банкете теперь образовывали другую картину. Более интересную. Уважать омегу, чтобы тот уважал его в ответ. Это звучало очень рассудительно, как и все, что говорил учитель… Но Бинхэ, как обычно, имел о-о-очень смутное понимание, как применить это на практике. Он ведь даже не сердился на омегу, что тот не уважал его как альфу. Он всегда это знал. Шишу любил учителя и терпел демона рядом. Бинхэ ведь тоже так делал. (Это просто было блядски больно знать и ощущать на себе, что его собственный омега не…) Бинхэ высушил слезы и принялся мыть тарелки и все вокруг. Не для кого было плакать. Так какого черта слезы лить? Он помнил… Когда он был маленьким, прямо, совсем маленьким, и мама еще была здорова, они ходили к реке работать. Она, точнее, работала, а он играл вокруг нее в безопасности их уединения. В деревне люди были редко добры к одинокой женщине с ребенком. Хозяева в поместье были еще менее добры к ним. Тогда Бинхэ еще не знал трудностей, и играть с мамой было для него лучше всего. — Мам, а кто такие омеги? — помнил, как спросил он. — Люди в городе говорили, что я похож на такого, потому что красивый? Это плохо? Мама что-то ответила. Слово за слово, и она начала пояснять, какие вообще вторичные пола бывают на свете: — Альфы — самые сильные. Они храбрые защитники и добытчики стаи, — говорила она. Иногда Бинхэ казалось, он до сих помнит звучание ее речи. Сколько ей было лет? Как она выглядела? — Беты — самые спокойные. Они миротворцы в семье, искатели равновесия. Они помогают семье преодолевать трудности и защищают ее изнутри. И, наконец, омеги, самые драгоценные и уязвимые. Они самые бережёные сокровища любой семьи. Они сердце и радость стаи. — А-а, — протянул тогда маленький Бинхэ глубокомысленно. Он помнил голубое небо, облака и пролетающих жучков над ним, и запах летнего меда. Его маленькое сердце разрывалось между тем, чтобы стать самым сильным альфой-защитником, когда он вырастет, и драгоценным омегой. Он ведь также хотел, чтобы его любили и берегли как сокровище. И наверно он уже был омегой, тогда по-детски решил он, ведь в их с мамой семье он был драгоценным сокровищем, а она — его альфой. Он так ей и сказал, и все, что Бинхэ помнил дальше, это ее искренний смех, переходящий в сильный кашель. Став старше и оставшись один, Ло Бинхэ пожил на улицах и сменил свое мнение о том, чтобы стать омегой. Лучше вообще быть никем, чем омегой на улице. К несчастью, нельзя было скрыть запах, едва он раскрывался в тебе. Хотя может быть, были на свете какие-нибудь притирки или специальные палочки благовоний, чтобы скрывать свою природу. Бинхэ был достаточно юн и необразован. Мама всегда настаивала, чтобы, когда он станет старше, он пошел куда-нибудь учиться. Пусть на коленях стоит, порог бьет лбом и за бедра мастеров хватается, а попадёт к кому-нибудь на обучение в достойное место. И пусть он там будет держаться за место любой ценой, все-все вытерпит, лишь бы выучиться. Пусть усердно работает и внимательно учится. Тогда мама будет рада. Как теперь понимал он, она говорила о времени, когда умрет. Взрослеть было такое себе ощущение. Чем больше он узнавал о мире, тем больше понимал, насколько плохи его дела. У него не было никого. Он был никому не нужен. Если он исчезнет, то и — слава богу, скажут люди. Его никто не ждал. Он был совсем один. На улицах. Без дома. Красивый ребенок, что важно. Это дороже стоит, чем простой. Когда он добрался до Цанцюн с их тестами для всех поступающих, он был истощен, голоден и отчаян. Он ослабел и совершенно не представлял, что будет, если его не возьмут. Как он проживёт эту зиму? Сможет ли он еще раз найти гостиницу с доброй тётушкой, которая за помощь на кухне будет его кормить и позволит спать под лестницей? Культиваторы вокруг — и даже их ученики немного — были похожи на прекрасных небожителей. Они пахли чистотой и небом. Бинхэ старался не пялиться, а работать. Хотя совершенно не представлял, что должен сделать с лопатой, чтобы его взяли. Осенняя земля была уже холодной и твёрдой, но хоть сухой, и он не слишком сильно испачкался. Наверно. Все больше его одолевали рыдания, когда окружающих его детей неохотно забирали прекрасные небожители, а мимо него проходили. Был последний день отбора. Он подавлял желание вцепиться в ослепительные расшитые подолы грязными руками. Это ему уж точно не поможет. И вдруг его заметила девочка с волосами-колечками. Она широко улыбнулась, будто нашла сокровище, и подскочила к самому прекрасному и холодному из небожителей. Его веер дернулся, будто от отвращения, но он терпеливо повернулся к ней, прерывая напряженный спор с другими взрослыми небожителями. Девочка бесстыдно показала в его сторону. Бинхэ немедленно сделал вид, что работает. Он осторожно посмотрел на мастера-культиватора и случайно встретился с ним чёрными внимательными глазами. Вздрогнул, заметив оценивание. Презрение. А потом оно расцвело в знание. Каким-то образом человек с неба понял, что ему некуда больше идти, и это его последний шанс. Даже не так. Понял, как если бы знал сам. Бинхэ стало стыдно за себя, грязного и ничтожного, и он принялся копать с остервенением. Если яма будет самая большая, это же будет значить что-то примечательное? Он ощутил приближение небожителя за несколько шагов. Культиваторы излучали будто что-то этакое вместо тепла тел, как у смертных. Он обернулся и оробел от того, как близко подошел к нему красивый взрослый, остановившись у края выделенного Бинхэ участка. Интересно, а культиваторы тоже обладали запахами, как смертные, или они поднимались и над этой природой? Красивый мастер просто пах лишь свежестью бамбука. Бинхэ слышал, что они могут не есть и не пить месяцами, а то и годами. Может быть, среди них не бывало и омег, и альф, и бет. О черт, а если они принимали только кого-то конкретного, и Бинхэ не подходил? От одной только мысли, что у него изначально не было и шанса, на него нахлынуло такое отчаяние, что глаза наполнились слезами. — Этот абитуриент избран стать внутренним учеником второго пика Цинцзин, пика четырёх благородных искусств и стратегии. Этот Шень Цинцю, лорд второго пика Цинцзин, приветствует своего будущего ученика. Как его зовут? Взгляд небожителя был холоден, будто он вообще не умел радоваться. — Я… Этот недостойный, этот ничтожный носит имя Ло Бинхэ, учитель. — Впредь называй себя «учеником», — жестко поправил тот. — А этот мастер станет твоим учителем только после церемонии и клятв. Пройди к той стойке, Мин Фань тебя направит. Это твой будущий да-шисюн, обращайся к нему соответственно. И он ушел. Бинхэ еще немного посидел на земле, переваривая случившееся, а потом подхватился и побежал к стойке, где мальчик смерил его неприятным взглядом, но записал все в бумагах, измерил, чтобы дать форму, и коротко расспросил про родных и дом. Спросил, нужно ли пособие и все такое. Бинхэ, сжимаясь, каждый раз отвечал, что ему нужно. Нужны вещи. Нужно есть. Нужна одежда. Нужны постельные и все прочие принадлежности. С каждым «да» мнение да-шисюна о нем очевидно падало. Но вот он оказался на пике. Его отмыли, переодели в форму и подкинули на порог небожителя, который жил в домике посреди тихой бамбуковой рощи. Бинхэ сделал чай. Наверно, сделал и много ошибок, если судить по тому, как неприятно скривился учитель. Бинхэ быстро убрался из помещения, слушая, как учитель шипит у себя в комнате на тварь, которая хочет его прикончить, и если не демоническими лапами, так непомерными поборами за самые простые вещи. Мальчик неуверенно переместил вес, задержавшись под дверью. Возможно, у учителя было просто много забот? Может быть, неодобрительная гримаса не вина Бинхэ, и с чаем было все в порядке? Тогда он обязан был постараться хорошенько и облегчить ношу учителя! Но вот теперь он точно был в секте. И та девочка с колечками назвалась его шицзе. У него была шицзе! Она назвала его, правда, фамильярно, «а-Ло», хотя они были с ней совсем незнакомы. И теперь любила бегать к нему и звать его везде за собой гулять, хотя у него было много дел. Она еще пахла так вкусно, как паровая булочка со сладким кремом. Бинхэ был еще очень молод и пока редко чувствовал чужие запахи. Но раз она пахла, то и остальные культиваторы пахли. Интересно, чем пах лорд Шень Цинцю? Шицзе была неоспоримой помощью, его первым и единственным другом, потому что шисюны его невзлюбили по наущению Мин Фаня, но… девочка будто специально постоянно приносила ему неприятности! Иногда неправильно читая ситуацию с шисюнами, иногда по наивности. Очень часто — просто потому что она была собой и плохо следила за окружением. Сразу видно, не жила на улице, презрительно фыркал внутри Бинхэ и тут же стыдился. Очень скоро он заметил, что девочка, несмотря на статус любимицы учителя, не была так уж им любима. Тот иногда ее откровенно избегал: притворялся, что не слышит, как она его зовет. Иньин принимала за чистую монету, но Бинхэ не был настолько наивен. Учитель тоже ее не очень любил. Ха. Это было интересно обдумать. Еще он заметил, как дергается якобы идеальный небожитель от ее звонкого и громкого прозвища. Однажды после урока каллиграфии Иньин принялась скандировать это «а-Ло» непрерывно, наивно наслаждаясь звучанием собственного голоса, пока Бинхэ тщательно собирал принадлежности, чтобы ничего не пропало. Учитель вывел на своем листе зигзагообразную линию на счет первых «а-Ло». Не. Специально. Прямо поперёк своего рисунка! Он просто… дернулся от ее детских восклицаний, будто она ему молоточком по голове постучала. Разозлившись, он сорвался: — Ученик Ло Бинхэ, раз вам нечего делать, кроме как разрушать класс, займитесь делом! Смена на кухне сегодня! Бинхэ не считал это справедливым. В чем он вообще виноват? Но, разумеется, не стал спорить. Тем более, работать на кухне ему нравилось с детства. На ус намотал. Шицзе, при всей своей сговорчивости, не прислушалась, когда он серьезно попросил звать его шиди. Ведь «они лучшие друзья». И продолжала звенеть свое «а-Ло», зарабатывая Бинхэ взыскания, наказания и лишние смены, даже не подозревая об этом. Он начинал думать, что девчонка стоит больше, чем приносит пользы. Но Иньин была незаменима в добыче самых свежих новостей и копий фривольных книжек, которые Бинхэ навострился обменивать у старших за услуги или ценные вещи. Шисюны почти перестали его дразнить, предпочитая использовать. Только Мин Фань упорствовал почему-то. В целом, жизнь на Цанцюн установилось неплохая. Он знал, к кому и как обратиться. Его запросы были скромными. Выше головы он не прыгал. Мин Фань только не унимался. Даже выгнал из общежития спать в сарай. Учителю и дела не было. Но Бинхэ отказывался прогибаться под задиру, вспоминая господского сыночка в родной деревне. Тот был никто по сравнению с по-настоящему важными людьми, такими как Жанмень-шибо, например, но он строил из себя такой пуп царствия земного, что остальным и смотреть прямо не разрешалось! Иногда (все чаще) Бинхэ ощущал в себе порывы, которых не понимал. Его цель — быть хорошим учеником для всех. Не нарываться на скандалы на ровном месте! Запахи становились все более ощутимыми и выразительными. Он начинал не только распознавать людей между собой, выделяя спокойные запахи бет, но и мог различить душные ароматы альф и приторные — омег. Настроение! Запахи передавали настроение! Нин-шицзе была омегой. Мин Фань был альфой. Он пах острым жареным рисом. Бинхэ ненавидел перченое. Тем более, запах альфе нисколько не подходил. Кто вообще захочет пахнуть рисом! Бинхэ пытался обнюхивать себя, но это давало мало результатов. Он пах… чем-то сладковатым и пока неопределенным. Но если судить по реакции на запахи альф (неприятные) и омег (терпимые), то можно было сделать вывод, что он тоже будущий альфа. В таком случае, уступить террору Мин Фаня было еще более невыносимо! Учитель же был… Бинхэ не знал. Он не пах. Или пах чем-то очень слабо? Или чем-то совершенно обычным? Мог ли быть запах настолько слабый, что практически не существовал? Могли ли все же существовать методы для сокрытия запаха? Бинхэ не мог представить адекватных причин скрывать начисто свой запах. Он воняет как крысоскунс? От его запаха люди сходят с ума? Он настолько вкусно пахнет, что вынужден скрывать запах, чтобы не началась за него война?! Что?! В любом случае, запах учителя был как его стиль проводить уроки. Если вот честно. Мужчина больше отсутствовал, чем занимался с ними. Скидывал все на старших. А если и занимался, то мало заботился об учениках, почти не отвечал на вопросы и часто несправедливо ругался. Бинхэ получал дополнительную работу чуть ли не каждый раз, как они встречались! Учитель занимался лично в основном со старшими, а до тех пор Бинхэ было еще расти и расти. Как он должен был завоевывать расположение учителя, если все попытки к нему подобраться оказывались провалены с треском? Он не принимал еду, не хотел уборки, посылал в библиотеку за ответами на вопросы!.. Как Бинхэ должен был продемонстрировать себя с хорошей стороны?! Еще и культивация не спорилась совсем. И совсем немного… Бинхэ думал, что учитель не так идеален, как хочет показать. Не так здоров? Что-то в его движениях было знакомым уличной крысе до боли. Но разве могло такое быть? Учитель, по слухам, происходил из богатой семьи, начал поздно (из-за лени), за что расплачивался. Посещал элитные бордели… При этом Бинхэ не замечал за ним никаких сальных взглядов и не чувствовал опасности. И учителя трудно было охарактеризовать как «ленивого». В общем, Бинхэ не знал, что и думать о своем учителе, но ему и не надо было особенно. Так… любопытно немного. (Такой будет его жизнь теперь? На пике, где никому, даже его собственному учителю нет до него дела? Где все, что он получает за старания — это еще больше работы и тычки шисюнов?) А потом однажды Бинхэ вызвали из его сарая, и учитель вручил ему баночку с лекарством, чтобы полечить синяки, оставленные да-шисюном с кодлой. Он оправдался неловко репутацией пика. Бинхэ сделал вид, что поверил, и свалил озадаченным. Что это такое произошло? Шицзе не подвела и легко пояснила, что по официальному заключению Му-шишу учитель потерял в глубочайшем искажении ци память, из-за чего у него начисто изменился характер. Даром, что жив остался! (Прямо-таки стал добрым, потому что память потерял? Как это работает еще раз?) Бинхэ послушно подивился чудесам искажений, а сам прикинул: что бы ни произошло, это можно было использовать в свою пользу, чтобы наконец получить расположение учителя! Он легко применил все знакомые ему уличные тактики, как выглядеть жалобным, голодным и холодным котёнком, которого следует пожалеть, накормить и обласкать… Бинхэ не был готов к такому уровню успеха. Прежде учитель бы разглядел его корыстные мотивы до того даже, как он открыл бы рот. А теперь он жил в доме с учителем(!), готовил ему еду(!!) и мог обратиться к нему в любое время с любой просьбой(!!!). И он пожертвовал ради него своей культивацией??? КА-А-АК? Но Бинхэ не собирался смотреть дарёному коню в зубы слишком пристально. Просто ему надо было убедиться, что однажды новый учитель не вернёт память, чтобы выпнуть его вон. Обычная предосторожность. Нин-шицзе за него очень радовалась, но что она понимала! Мин Фань булькал от гнева и зависти, но сделать ничего не мог. Бинхэ достаточно было поскулить, как учитель уже бежал на помощь, раскидывая его врагов. В том числе Мин Фаня. Это было странно, думал Ло Бинхэ сам по себе в тишине бамбукового дома. Всего лишь воспоминания исчезли, а учитель — будто другой человек. Новому учителю теперь было дело до всего: до учеников, до благополучия секты, до Бинхэ. Любой, кто попадал на его орбиту, оказывался тщательно «отбечен». Мужчина, как любящая матушка, тщательно проверял подопечных на успехи, самочувствие, приличность внешнего вида и хорошее настроение. И если что-то из этого отсутствовало или провисало, для него было императивом исправить «критическое положение» немедленно. Что могло случиться с ним в прошлом, чтобы он так радикально изменился? А если также получится и с Бинхэ? Что если однажды и с ним случится что-то плохое, что изменит его в худшую сторону? Что он забудет себя и станет тем, кем мама бы не гордилась? Бинхэ поклялся себе, что что бы ни случилось с ним в жизни, он никогда не отбросит в сторону свое сердце. Ученики были в восторге от нового учителя. Бинхэ… ну, тоже, наверно. Если бы учитель еще не заботился так о других, изматывая себя, было бы еще лучше. Но для этого у него уже был Бинхэ, чтобы рыкнуть на слишком наглых и взять на себя часть хлопот. За это его награждали поглаживаниями и хвалили. Учитель ел его еду и позволял ухаживать за собой. Новый учитель очень быстро стал любимой достопримечательностью Цинцзин, и немудрено, что он привлёк нежелательное внимание всяких там олухов с Байджан. Да простит его учитель за грубость. Начав жить и прибирать в бамбуковом домике, первым, что Бинхэ поспешил выяснить, был, конечно, неуловимый запах учителя. Чистое любопытство! И где узнавать его, как не в постели, верно? Гнездо всегда может о многом рассказать в человеке. Так Бинхэ узнал, что у учителя самое роскошное, огромное и прекрасное гнездо, которое он когда-либо имел честь видеть. Это была постель с балдахином, занимавшая почти всю спальню, но на массивных деревянных столбах были наплетены прутьями полотна, создавая впечатление легкой, изящной, гибкой, но основательной конструкции. Совсем как учитель! Круглые дверцы входа были плотно заперты. Внутри, насколько Бинхэ мог разглядеть через щелочки, была застелена простая постель с парой толстых пуховых подушек и одеялом, и стояли несколько роскошных гнездовых стражей, изображающих чудовищ. Матрас был таким толстым, что Бинхэ немедленно возжелал опробовать его на мягкость. Честно говоря, молодой альфа не знал, чего ожидал. Учитель не был похож на того, кто завалит свое гнездо тряпочками с запахом или кучей фривольных подушек. Он был довольно опрятен и скромен в запросах по опыту Бинхэ. Не был он похож и на того, кто любит спать под тонной одеял. Но игрушки? В таких количествах? Бинхэ бы ожидал одного-двух, скромно притулившихся в углу. И только потому что гнездовые стражи были необходимы по фен-шуй, чтобы отпугивать злых духов. Не восемь любовно отобранных чудовищ, которые идеально балансировали сильные и слабые стороны друг друга. Учитель был иногда… таким милым в своей серьёзности. Боже. А матрас! Бинхэ иногда не мог поверить, что учитель — бета! Он заслуживал быть омегой! Драгоценным украшением семьи! Но по большей части, глядя, как учитель разрешает конфликты и налаживает мирную жизнь на пике, Бинхэ считал, что роль беты для него идеальна. Он прекрасный, самый идеальный бета из всех. Он полностью соответствовал своей роли характером и повадками, идеально выполняя и перевыполняя свои обязанности. Было просто блядским чудом, что никто до сих пор не заметил и не положил глаз на его драгоценного учителя. Благословлены пусть будут те слухи о его склочности и распутстве, оставленные злыми языками, которые мешали всем увидеть правду о Шень Цинцю! Благодаря им, Бинхэ мог пока спокойно расти и набираться сил, чтобы однажды сделать его своим. (Разумеется, учитель будет в его стае! Бинхэ искренне сомневался, что на свете найдется другой бета и человек лучше и добрее, и внимательнее! Это уже уровень небожителей какой-то! Если среди них еще найдется кто-то равный учителю, что не факт.) Ну то есть, таков был план, пока в их идиллию не вломился шишу Лю. Признаться честно, Бинхэ считал его альфой, ведь если верить молве, Бог Войны — сильнейший культиватор Цанцюн после Жанмень-шибо. О его подвигах складывали песни. И недели не проходило, чтобы воин не расправился с очередной ужасной зверюгой. Все в секте трепетали перед доблестью легендарного воина… Омеги. Сначала Бинхэ счел, что это глупая шутка. Это было очень смешно. Он, вероятно, ошибся. Может быть, шишу был отмечен омегой, и у него была своя стая, и он искал в нее бету? Такое вполне могло быть. Но нет. Он понял правильно. В дверь их дома постучался, наверно, самый худший омега в истории человечества! Лю-шишу был груб, нисколько не нежен и не грациозен. Он толком не говорил и притаскивал трупы своих чудовищ в нелепой попытке понравиться. Потом, конечно, краснел очаровательно (как полагает), прекрасно понимая, насколько такой подарок неуместен (омега вообще не должен ничего дарить, менее всего — туши своей добычи). Но ошибок Лю Цингэ не признавал и продолжал упрямо позориться. Шишу, вы идиот? Учитель — идеальный прекрасный бета. Воплощение мира и доброты. А вы, дай бог, немного пахнете дождиком. Ни манер, ни запаха, ни перспектив. Только красивое личико да из хорошей семьи. У Бинхэ тоже красивое личико! Куда вы тянетесь? Куда. Вы. Тянетесь! Даже этот нераскрывшийся альфа будет лучшим омегой, чем вы! Бинхэ каждый раз, стоило омеге заявиться, делал усилие и превосходил себя на почве обеспечения комфорта для своего учителя и его гостя. Это видишь, шишу? Вот так должен выглядеть приличный омега. Ты близко не стоишь! Омега видел. Молодой альфа откровенно ожидал, что бестолковый шишу уймётся через несколько недель. Ну, месяцев. Ну сколько может человек упрямствовать, зная, что его попытки никогда даже не достанут до планки самого необходимого минимума и обречены на провал?! Как долго он будет испытывать терпение учителя?! Очень скоро оно у учителя кончится, и он неудачника прогонит… Или нет. Ну учитель… Вот из всех омег мира, ему приглянулся этот бестолковый шишу! Бинхэ не хотел оскорбить вкусы учителя, но он хотел. Шишу был никудышным омегой и не лечился. Там было только красивое личико, а учитель, как бы падок на красивые личики ни был, не стал бы оправдывать некомпетентность. Но что ему тогда нравилось? В любом случае, альфа сделал над собой усилие и принял выбор своего беты. Если идеальный бета сказал, что именно этот омега ему нужен, то, значит, так и будет. Бинхэ покрутился, повздыхал да принял, не спрашивая причин. Если не сопротивляться, то шишу был не так уж плох. По крайней мере, смотреть приятно. А что еще от омеги требуется? Дом, который облагородил Бинхэ, он разваливать перестал. Ел еду аккуратно. Одевался опрятно. Как бонус, он был верным, спокойным и благородным человеком. Не склочным. Не таким грубым, как казался. Гордым и с достоинством. С учителем, опять же, был мягок и нежен как подобает. А что огромные туши таскал к ним на порог… Пускай. Альфа их мог приготовить, чтобы его учитель порадовался. Бинхэ даже находил приятным поэкспериментировать с незнакомыми ингредиентами, ведь сам он пока не имел возможности покидать секту. Словом, пока шишу рядом не было, Бинхэ успешно считал его своим и не чувствовал отвращения к идее. Проблема была в том, что омега не принимал альфу. Технически, Бинхэ был готов согласиться, что еще не дорос на Бога Войны заскакивать. Но хотя бы усилие омега сделать мог? Хотя бы посмотреть на него? У них был один общий бета, которого они оба не желали отпустить. Однажды им суждено было стать альфой и омегой в одной стае. Это был неизбежный факт. Бинхэ делал усилие. Лю Цингэ пытался от конкурента избавиться. И если бы не вмешательство учителя, у шишу бы это получилось. Но учитель определенно не желал другого альфу… Для знаменитого распутника учитель был на удивление необразованным в вопросе отношений и иногда говорил странное. Бинхэ подозревал, что у него отшибло память и там, но такое открыто не спросишь. Поэтому Бинхэ договорился считать, что все, что учитель делал, можно было трактовать как честное инстинктивное поведение, которое бета потом для себя оправдывал самыми дикими нелепостями. И это честное инстинктивное поведение ясно называло ЛО БИНХЭ своим альфой и никакого другого не принимало. Учитель отталкивал даже главу секты, который оказывал ему все мыслимые и немыслимые уступки и дарил заоблачной цены подарки! Бинхэ мог спать спокойно. За исключением тех ночей, когда его тревожили мысли о собственной демонической крови. Учитель отозвался положительно о демонах, но что если?.. Между теорией и практикой всегда есть небольшой провал, знаете ли… Есть над чем подумать, лежа в своем маленьком пустом гнезде, в котором даже материнскую подвеску больше не повесить. Чтобы успокоить метания, он сшил себе из порванного на миссии шерстяного плаща собачку-стража, но она получилась такой толстой, уродливой и нелепой, чтобы Бинхэ спрятал ее подальше и никогда больше не доставал. Это вообще было нелепо для альфы — обустраивать свое гнездо. Гнёздам альф была характерна простота. Они не испытывали необходимости их украшать как омеги или даже беты. Никаких собачек! В его кровати были одеяло, подушка и валик для обнимания, который подарила ему Нин-шицзе. И Бинхэ косо поглядывал на последний, считая излишеством. Но выбросить его не поднималась рука. Он затолкал в уголок свою коробочку с сокровищами, потому что ее негде было еще хранить: пустая баночка из-под лекарства, сухие бамбуковые листья. Все подвески и колечки, которые дарил учитель, Бинхэ развесил на верёвочках на потолке, чтобы напоминать себе о том, что дорог учителю. Это успокаивало, когда он начинал переживать. Достаточно было протянуть руку, чтобы ощутить доказательство, что он не один. Ах, как он любил жить на Цинцзин, где все пахло любимым учителем. Все пахло бамбуком. Бинхэ никогда больше не сможет смотреть на это растение и не думать о своем бете! Он предвкушал, как покажет себя на Собрании Бессмертных и завоюет славу и уважение. Семнадцать лет — а до сих пор нерасцветший щенок! У Бинхэ были большие планы! Если запах не собирался появляться самостоятельно, он раскроет его сам. Стрессовые ситуации всегда были хорошим триггером. В задницу предупреждения МэнМо. А оттуда он сможет приступить к своему трехлетнему плану по завоеванию беты и омеги! Самое трудное — это убедить шишу. Бинхэ искренне надеялся, что сила его демонического наследия станет фактором «за», а не «против» в глазах воина… Мог ли он быть более не прав. Все пошло не так. Не то что бы у других дела на том Собрании были лучше, но для Бинхэ все в одночасье перевернулось. Все пошло не так. Печать была сорвана в присутствии учителя. И Бинхэ с ужасом ощутил, как развернулся его запах вместе с демонической энергетикой. Новые каналы жгло. Как бы МэнМо не пытался его подготовить, формирование демонических вен совсем рядом с культиваторскими адски жгло. И ослепший от боли, он ощущал, как его собственный запах альфы наливается полнотой и приобретает двойственную омежью сладость. Бинхэ задохнулся от неприятия, не в силах толком поверить в реальность. Он был омерзительным непонятным фриком. Двуполым, двурасным ублюдком. Учитель был тут. Он заставил Бинхэ подняться на ноги мечом. — Учитель, — скулил и беспомощно повторял ученик. У него не было оправданий. Все, что полагал о себе, оказалось ложью. — Небесный демон на Собрании Бессмертных! — задыхался от ненависти его всегда спокойный учитель, держась за свое горло, будто запах Бинхэ отравлял его. — Ты знаешь, что тебе здесь не место! Либо ты сам прыгнешь, либо этот мастер столкнёт тебя. Бинхэ умолял, обещая все, что угодно — все, что мог придумать. Он был готов цепляться своими грязными демоническими лапами за чистый подол небожителя, лишь бы тот согласился его оставить. Он бы остался в каком угодно качестве. Он был бы послушен. Тих. Что угодно! — Бета, — с отчаяния пискнул он между рыданиями. Его бета толкал его в ад. Его бета отвергал его. Бинхэ пытался вспомнить, что было дальше. Он правда помнил в Бездне, что говорил учитель. Сразу как там оказался — слово в слово. Это повторялось у него в голове снова и снова. Но уже через несколько недель скитаний по адским пустошам, непрерывных сражений с тварями, Бинхэ начинал сомневаться даже в том, что человеческий мир существует. В какой-то момент их с учителем разговор у края стерся полностью в его памяти, оставив после себя лишь уверенность, что он должен выбрать что-то одно. Альфа или омега. Его бета не хочет мерзкое двоеполое отродье с демонической кровью. Он сам так сказал. Бинхэ сомневался, что учитель использовал именно эти слова. Учитель никогда не ругался. Он был слишком идеален для этого. Но это посыл, что важен! К счастью, с помощью его демонической крови небесного демона Ло Бинхэ мог идеально контролировать свой запах и быть тем, чем хотел быть. Чем хотел казаться. Он выбрал альфу. Если он хотел однажды… Если он смел надеяться однажды вернуться домой, то он должен был научиться быть альфой и человеком. И может быть учитель будет достаточно милостив, чтобы притвориться, что ничего этого не было. Да. Хороший план. Бинхэ не собирался отчаиваться. Он цеплялся за меч учителя брошенный ему в последней милости и старался сохранять положительный настрой. Бета… просто разволновался, потому что он проявил свою демоническую сторону, которую скрывал. Он все еще любил Бинхэ, ведь бросил ему собственный меч. (Он ведь хотел, чтобы ученик выжил и вернул ему духовное оружие, а не зарезался им быстро в акте милосердия?) У учителя были причины столкнуть Бинхэ в Бездну. Очень хорошие причины, которые не помешают учителю принять его назад, если Бинхэ будет следовать его указаниям и станет понятным достойным человеческим альфой, а не чудовищным уродцем из Бездны. Он должен оставаться собой, тем мальчиком с Цинцзин, который любил готовить и наводить порядок. (Это абсолютно нормальное поведение для человеческого альфы.) Он просто выберется из Бездны, докажет учителю, что не опасен, что может вести себя достойно, что не кровожадное чудовище, что бета все еще может довериться ему и доверить ему своего омегу. Хороший план. Очень хороший план. Бинхэ держался за последний дар учителя судорожно, не выпуская и во сне. СюЯ не раз спасал его в отражении нападок чудовищ. Он не был сильнейшим мечом, но самым стойким и гибким точно. Впрочем, пару раз пришлось пожертвовать конечностью, но уж лучше его кости раздробятся или пальцы съест кислота, чем необратимо пострадает учительский меч! СюЯ же помог Бинхэ выбраться из Бездны. Там, где случалась в Бездне большая свалка из чудовищ, иногда появлялись разрывы, ведущие в демонический мир. Однако, такие переходы держались очень короткие промежутки времени. Бинхэ никогда бы не добраться до такого самому! А воспользовавшись культиваторским мечом, он смог избежать опасностей и влететь в провал, успев до закрытия. Учитель снова спас его. (Учитель знал? Поэтому отдал свое драгоценное оружие? Пожалуйста, пусть да.) В демоническом мире Бинхэ оставаться был не намерен. Учитель, конечно, не захочет иметь ничего общего с ним таким. Но никто не может достать деньги из воздуха. В этом их смысл. Роскошь и богатство имеют источник. Как Бинхэ мог позиционировать себя хорошим альфой без гроша в кармане и клочка земли? Он обязан был обеспечивать свою стаю, обеспечивать их безопасность. (И если учитель откажется закрывать глаза на его демоническую природу, может быть, Бинхэ мог убедить его, что он хороший демон? Потому что он совершенно точно хороший демон, который не нападает на людей, а помогает им!) Его демоническая энергия нуждалась в тщательном контроле. Бинхэ не мог рисковать тем, что не сдержится и навредит учителю. Шишу! Он должен был покорить омегу, но обязан был сделать это бережно! Если он не сдержится и размажет шишу в красную лужу, учитель его не простит! Бинхэ себя не простит!!! Хорошо, что демонов было не жалко. Если Бинхэ иногда не сдерживался и размазывал того или иного гадкого подчинённого в своей шайке, то это работало только на руку, потому что демоны имели странное представление о верности. Он сколотил свои владения там, где некогда правил прошлый небесный демон. Тамошние демоны были весьма благоприятно настроены к его правлению, а уж с его силой и вовсе перекатились на спинки и подставили животики. Через год он нашел того ледяного демона, который сорвал с него печать, и сделал это его проблемой. Мобей-цзюнь не был рад, когда ему надрал задницу подросток, и стал еще напряженнее, когда оный подросток стал его начальством. Потом, раз уж начали взыскивать долги, Бинхэ сходил в чуть более теплые регионы демонического мира и быстро надрал задницу той демонице, что атаковала Цанцюн и отравила учителя. Ша Хуалин. И посадил долбанутую омегу на короткий поводок, чтобы она больше не повторила своей ошибки. Хотел вообще убить, но толковых заместителей в мире демонов найти было трудно. Бинхэ думал сходить и в племена зверодемонов, чьи территории пока оставались нетронутыми, но решил оставить их в покое. Они доставляли людям меньше всего проблем. Пока что его владений хватало. Он держал всех демонов подальше от человеческого измерения и тщательно занимал их разнообразными проектами по улучшению сельского хозяйства и разработки ресурсов. Этому он научился у учителя, который обожал занимать своих проблемных учеников разнообразными практически полезными штуками, чтобы они не цапались между собой. Это было очень эффективно! И гениально! Раздели подчиненных, дай задания, периодически спрашивай о прогрессе. Они и думать о бунте забудут! Демоны сами не поняли, как оказались по уши в заботах, и им стало не до грызни! Ха! Бинхэ еще и заработал репутацию хорошего заботливого лидера! Двух одной стрелой! Еще бы найти толкового и достаточно сильного управляющего! Ша Хуалин с Мобей-цзюнем держали своих в узде, а вот его собственные, когда он уйдет в человеческий мир… Все чаще альфу (альфу и только) одолевали тревожные мысли, а не найдет ли учитель себе другого альфу в его отсутствие. Или может быть они с шишу решат, что им альфа вообще не нужен? И в самом деле, чего Бинхэ может им дать, чего у них уже нет? Защита? ХА, Бог Войны на свой титул не наскулил! Богатство? ХА-ХА! Два лорда Цанцюн не бедствовали. ЧЛЕН С УЗЛОМ?! Тут Бинхэ мысленно спотыкался и спешно убегал мыслями прочь, не решаясь осквернять учителя грязными инсинуациями даже мысленно. Он хотел сделать учителю хорошо. Он желал узнать вкус его губ, прикоснуться к… Он… м-м, хотел взять омегу, как положено альфе. Но… эм. Ло Бинхэ отказывался быть настолько самонадеянным, чтобы о таком мечтать. Он пересечёт этот мост, когда доберётся до него. Если доберётся. Если ему позволят. Нет, Бинхэ не плакал в своем пустом гнезде, лишённом всяческих украшений. Потому что он был хорошим примерным альфой. Он мог быть хорошим примерным альфой для своих человеческих омеги и беты. Он хотел быть. В качестве мысленного упражнения он позволял себе мечтать о Лю Цингэ. Омега — правильная тема для мечтаний. Бинхэ была отвратительна мысль представлять в своем гнезде кого-то чужого. Ту же Ша! Она омерзительно сильно пахла жасмином. Все загадит! Он мылся после каждой драки с ней! Бинхэ не мог выносить сильных резких запахов, ни альф, ни омег. Поэтому шишу. С его густым обволакивающим запахом дождя. (С допущением, что омега не возненавидит его с первого взгляда. Не станет пытаться убить и подпустит к себе в качестве альфы). (Это слишком много допущений). В общем, омега позволит себя поцеловать, раздеть, уложить в постель… Бинхэ делал глубокий вздох, чтобы центрировать себя, и на этом его воображение пасовало. Он не мог себе представить, как шишу мог согнуться во что-то чувственное для Бинхэ. Да даже для учителя, если уж на то пошло. Шишу был несгибаемый. Попытки представить его в расхристанном виде были обречены на провал. Все необходимое в демоническом мире было подготовлено, и пришло время перейти ко второй части позиционирования себя как достойного хорошего человеческого альфы. Он найдет секту в человеческом мире, вольётся в нее. Сориентируется насчет учителя и шишу. Станет главой достойной секты, что защищает людей и работает на благо человечества. Так учитель не сможет усомниться в достойных намерениях Бинхэ! Он будет смотреть на Бинхэ как на равного ему. Хороший надёжный план. Чем больше он укреплял свои позиции со всех фронтов, тем больше он уверялся в том, что все делает правильно. В демоническом мире все было спокойно, если не считать каких-то галимых повстанцев, с которыми разбиралась Ша Хуалин. (Там постоянно случалось какое-то повстанческое дерьмо!) Ло Бинхэ успешно влился в ряды ХуаньХуа, скормив легенду о том, как упал в Бездну на Конференции и лишь сейчас нашел провал в мир людей. Его приняли в секте с радушием и теплым принятием. Сам глава дворца отнёсся к нему с пониманием и приблизил к себе с большой охотой… Это Бинхэ забыл, как работают люди, или старик тут и правда странный? Кто вообще выкидывает своего лучшего ученика, чтобы посадить на его место непонятного хмыря из канавы, встреченного неделю назад? И дочь его — та еще помешанная альфа, которая зачем-то клеилась к нему, хотя он тоже был альфой. Держа ухо востро и обещая себе разузнать про скрытую повестку Лао Гунчжу, демон рискнул воспользоваться гостеприимством и даже получил коронное оружие дворца, взамен сломанного ЧжэньЯна. Кнут был ему непривычен. Но Бинхэ не хотел светить лишний раз СюЯ учителя. Тот был слишком знаменит, а демон пока старался держаться ниже травы. И кнут оказался удобен для проведения демонической и духовной энергии одинаково. Крепкий. И уж точно не грозился расколоться, как его первый меч. Бинхэ вспомнил, как радовался, получив ЧжэньЯн… Помнил ли он вообще, как он раскололся? Не совсем. Первое, что он выяснил в мире людей — это, конечно, судорожно проверил стайное положение учителя. Не изменилось. А потом — шишу! ФУХ, омега тоже был неповязанный. Бинхэ сбежал к себе с трясущимися от нервов руками и выполнил несколько циклов дыхательной гимнастики. Он не опоздал. Все было хорошо. Он тщательно затоптал ростки надежды, что учитель ждал его. На Лю Цингэ надежды не было, но это было и не его место решать. Омеги слушались старших. Назвал своим бетой — слушай его. И хоть в этом шишу пока не подводил. Бинхэ надо только доказать, что он может быть достойным альфой для беты, сделать все по правилам — и он сможет вернуться домой! Вообще, он пришел в мир людей также и для расследования чумы, чьи корни могли вести к тем ублюдочным повстанцам, которых Бинхэ желал испепелить при встрече. Его подчинённые уважали его за то, как он надежно держал мир и не нарывался на лишние драки в отличие от многих демонических владык, а также работал над улучшением жизни обычных людей… то есть, демонов. И раскачивающие лодку разбойники были ему не нужны! Почему он не подумал, что на расследование также пришлют лучших из Цанцюн? Лучшие воин и специалист различных редкостей в том числе… Боже, какой идиот! Рано-рано-рано! А лететь во дворец как трус — поздно-поздно-поздно! Бинхэ скрепил все свои защиты и самоконтроль. Он человеческий альфа-культиватор. Ничего необычного, занят делом. Достоинство. Контроль. Уверенность. Он не уронит себя в грязь лицом перед учителем. Он правильно поставит себя перед шишу в новом качестве. Теперь он сильный, раскрывшийся альфа. Это видно. Все будет хорошо. Сколько раз Бинхэ должен наступить на одни и те же грабли, чтобы выучить, что нельзя ему зарекаться? Первым не повезло его встретить Лю Цингэ. Они столкнулись кнутом и мечом над демоном, а потом — взглядами. Совсем близко. Бинхэ коснулся его запаха. Теперь, когда он был взрослым альфой, он мог различить доступного омегу в сезоне. Этот манящий глас сирены, обволакивающий легкие: «Я свободен и готов для тебя». Бинхэ зачарованно вдохнул его полной грудью, впервые ощущая, как запах омеги не давит на него приторностью. Он был похож на грозовые облака. Невыразительный, но весомый, глубокий, всеобъемлющий и желанный. О боже, какой желанный…Бинхэ в последний момент схватил ускользающее сознание и спешно принялся гонять ци по венам и меридианам, чтобы сохранить ясность. Он убрал кнут. Демона спешно увели. И пока они шли «обстоятельно поговорить», демон распознал, как уверенно шишу кутался в аромат бамбука, в запах беты. Они уже меченые? Без него? Бинхэ оступился на секунду. Лю Цингэ дерзко наклонил голову, триумфально сощурив глаза и приподняв губу в вызывающем оскале. Ло Бинхэ кинулся. Когда-то сила Бога Войны внушала демону уважение и зависть. Щенок мог лишь мечтать однажды добраться до подобных высот. А теперь культиватор показался Бинхэ кусающимся котёнком. Его коготки больно кололи, но что эти коготки могли сделать со взрослым человеком? В Бездне — вот были твари. Они отрывали его конечности, потрошили его и заживо переваривали… Шишу ему даже легкое не проткнул. Котёночек. Шишу был вредным котёнком, которого хотелось зажать, чтобы мог только шипеть, и хорошенько пожамкать. Потому что затем котята и нужны — чтобы их тискать и чесать. А они будут урчать. Альфа провел языком по железам на шее, заявляя свои права победителя. Омега выкинул Чэнлуань и со стоном раскрылся в призыве. Бинхэ потребовалось несколько раз моргнуть, чтобы понять, что подворотня — это совершенно не то место, где он может брать своего омегу. И вообще-то это не его омега. То есть, технически теперь «его», он его поймал. Но у этого омеги был бета. Это омега учителя. Разве он мог взять и повязать омегу учителя? Это воровство шишу, это нехорошо, это недостойно. Это абсолютно противоположно тому, что хочет добиться Бинхэ. Сама мысль казалась абсурдной! Омега, упав слишком глубоко в сезонные инстинкты, стиснул гриву демона и дернул на себя. Бинхэ подавился умными мыслями. Нет-нет-нет, умные мысли умные. Он должен держаться. Но куда оттащить шишу? Он в таком состоянии совершенно беззащитен! Любой мерзавец воспользоваться может! Бинхэ не успел узнать, где остановилась делегация с Цанцюн. Он психанул и сбежал на охоту за сеятелями раньше. Шикая на нетерпеливо елозящего омегу, альфа закинул добычу на плечо, подхватил их мечи и быстро нашел ближайший постоялый двор. Дурацкая затея, шишу достоин лучшего, но Бинхэ не мог пока привести шишу в демоническое царство в свой дворец. Это надо было правильно подать! Надо согласовать. Надо было объяснить. Таков был план! В гостинице не задавали вопросов. Пара комнат на экстренный случай всегда найдется. Альфа бережно опустил мужчину на постель. Омега немедленно принялся выворачиваться и жалостливо поскуливать, будто простыни жгли его. Запах! Бинхэ, сочувственно пошикивая, обтер все незнакомые запахи собой. Чш-чш-чш, все хорошо, маленький, не бойся. Вся эта ситуация была далека от идеальной. Но чем больше Бинхэ встряхивал омегу, тем больше того вело. И как он вкусно пах. Бинхэ должен был продержаться до тех пор, пока бета не заметит отсутствие своего омеги и не найдет их. Учитель внимательный, он их найдет и заберёт шишу в безопасность. А потом они смогут поговорить. Он мог только отвлекать возящегося беспомощного омегу поцелуями и бережными поглаживаниями без крови и синяков. Он старался быть аккуратен. Не раздевать его слишком сильно, уважая право шишу самому выбирать своих партнеров. Зная, как шишу его не любил и едва терпел вне сезона. К счастью, у омеги глубоко в течке не хватало мозгов, чтобы одолеть завязки. Он все равно выворачивался из одежды с остервенением пятилетки, которому тесно. Бинхэ не знал, что делать на практике и как его унять, поэтому действовал как вели инстинкты, лаская все, до чего дотягивался. Омега продолжал требовательно мяукать и возиться. И что ему неймется? Бинхэ и так трудно думать! Член! Бинхэ ощутил себя очень по-идиотски. Ну конечно, омега требовал узел! Его инстинкты альфы тупые! Самые бесполезные! Он отвесил себе мысленный подзатыльник, просунул руку под многочисленные полы одежд и насадил омегу на пальцы, надеясь, что замена сработает. Лю Цингэ прекратил скулить, став почти на себя похожим. Нахмурился озадаченно. Бинхэ завороженно скользнул пальцами в мягкой влажной глубине. Омега издал очень довольный звук и раскрылся шире. Это настолько не помогало, что забытый член Бинхэ, стоявший палаткой, болел и пульсировал. Бинхэ отвесил себе пощечину. Никакого члена! Никакого узла! Это чужой омега! Бинхэ с раздражением вцепился себе в волосы одной рукой. Он говорил себе «чужой», но для его собственных инстинктов это уже был «свой» омега. Он его нашел в течке. Чистого омегу без альфы. В запахе беты, которого он также хотел. Шишу даже не был отмечен. У него была чистая шея! Бинхэ мог легально его взять. Это был свободный омега. Доступный. Желающий того омега. Принадлежащий гнезду, к которому хотел принадлежать и Бинхэ. Которого он победил и мог взять. О черт, пока альфа отвлекся, Лю Цингэ сообразил, как окончательно стянуть с себя одежду! Бинхэ ругнулся и принялся ловить извивающегося пищащего шишу, который стягивал и с него одежду. Вот где рефлексы и сила Бога Войны пришлись не к месту! Блять-блять-блять, альфа пытался действовать рационально, сквозь бесконечные видения нефритовой кожи, залитой румянцем. Член шишу... Бинхэ восхищенно вздохнул и зажмурился, и навалился на омегу, прижимая его к матрасу. Они были голые, с ужасом понял альфа. Его член стал еще, блять, больше… (Куда уж больше?!) Всем лежать и не двигаться! Омега со стоном выгнулся, и нос Бинхэ оказался уткнувшимся в его железы, где запах был самым чувственным. Бинхэ оказался убит ударом в спину. Повержен. Источник умных мыслей погас. Бинхэ провел по шее широким языком. Альфа механически вылизывал чужую шею блаженно дрожащего омеги, представляя свои клыки в ней. Он знал (он читал!), что кусать лучше всего точно в момент оргазма, тогда не чувствуется прокол и установление связи. Но, конечно, не собирался это делать сейчас. Он хотел. Учитель, как он хотел. Но он был не должен, пока они все не согласуют с бетой. Все его сознание занимала тонкая нежная кожа омеги и сладкий запах дождя на языке. Ливень в цветнике. Шишу. Омега. Омега учителя. Беззащитно чувственно трепещущий в его руках. Плачущий от чистого удовольствия, что альфа прикасается к нему в такой манере. Скольжение кожи между их телами. Мешающиеся запахи возбуждения и сезонного цветения. Один только шаг вперед. Остался только один шаг, который Бинхэ не мог делать. Почему не может? Что мешает ему взять своего омегу? Член лежал в ложбинке ягодиц. Терлись об него, размазывая смазку и мешая мыслить связно. Марево его противоречивых мыслей прервал стук в дверь. Сначала один требовательный яростный удар, разрушивший поставленные барьеры приватности. А они были не слабые. Он вырвал Бинхэ из медитативного состояния и заставил инстинкты сфокусироваться на возможной угрозе... Потом второй стук, куда более тихий и неуверенный. Просящий. Запах бамбука с привкусом одиночества и расстройства. Альфа еще пытался понять, кто бы это мог быть, как омега с требовательным криком-приказом: «Шисюн, альфа!» столкнул его из кровати. Бинхэ шокировано выкатился и побежал открывать. На чистом желании повиноваться чужому требованию. Только увидев учителя и вдохнув запах разбивающегося сердца, Бинхэ начисто протрезвел. Пи-и-изда. Он был голый (!), с течным шишу в постели (!!), выглядел, как будто они трахались без согласования с бетой(!!!), который сейчас стоял перед ним бледный и возбужденный в плохом смысле. Бинхэ спешно прикрылся под взглядом учителя, рванулся пояснить, но бета уже развернулся и поспешил убежать. Его запах изменился на отталкивающее: «Я не хочу иметь с этим дело». Бинхэ дернулся преследовать, но омега издал призывный, испуганный крик, и инстинкты заставили альфу остаться на месте. Он обязан был защищать гнездо со своим омегой в течке. Учитель ушел. Бинхэ съежился. Учитель оставил шишу, решив, что альфа его уже взял. Бета, которого он хотел, не стал даже драться за своего омегу, без раздумий предпочтя отгрызть лапу, чем взять что-то, чего коснулся демон. Он запросто поверил, что Бинхэ — такой человек, который вероломно украдёт у беты отмеченного запахом омегу, наплевав на традиции? (Конечно да, он же чудовище! Мерзкий полукровка небесного демона! Именно так он и должен поступить по мнению праведного культиватора!) Учитель оставил его. Его бета не хотел иметь с ним ничего общего. Даже омегу бросил. Бинхэ сжал кулаки, чувствуя, как когти прокалывают мышцы практически насквозь. Боль расчистила панику и отчаяние и наполнила его тёмной решимостью. Он захлопнул дверь, восстановив барьеры на стенах порывом ци огромной мощи. Так, что стены здания содрогнулись. Если у него не будет беты, то у него будет хотя бы омега. Он не даст и шишу убежать. — Где шисюн, демон? — презрительно зашипел Лю Цингэ, пытаясь сесть на постели. Он успел прийти в себя, несмотря на болезненное возбуждение. Учитель и в самом деле был его бетой. Бинхэ легко придавил шишу лапой, ци и запахом. Собой. Инстинкты затмили в нем кровящее сердце и агонизирующее сознание. — Никуда не денется, — сказал он себе. Хотя бы омега от него никуда не денется. Он не даст и ему сбежать. Он сохранит эту часть своего дома. Стоило насадить шишу на член да прижать к постели, и он снова обратился послушным омегой, горячим, охотным и податливым под руками альфы. Демон остервенело вбивался в тело довольного таким обращением омеги. Он дождался сияющего пика мужчины и впился клыками в шею, будто гадюка, отравляющая добычу. Адская тварь, подсаживающая своих паразитов в чужой организм. От подобного сравнения Бинхэ отрезвило и чуть не вывернуло. Он отнял окровавленные губы и сдвинулся выше, чтобы дать доступ для укуса омеге. Он ощущал, как тот приходит в себя. Шишу ведь не станет ставить себя в положение бесправного наложника? Не даст Бинхэ взять такое преимущество? Не положит себя на чужой ладони? Метка — это не простой укус. Медля, омега поднял руку на спине Бинхэ, поглаживая. Эмоциональный фон спокоен, словно шторм прошел. Альфа позволил себе вздохнуть шире… И вдруг омега вонзил в него маленькие человеческие ногти. Сердце Бинхэ пронзил абсолютный душеломающий отказ, а потом — усталость. Убивающая все скорбь. Альфа, будто раненный по-настоящему, закричал, не в силах вынести пытку молча. Его омега отказал ему на самом коренном уровне. Альфа бы немедленно убрался прочь и поджал колени к груди, закрываясь. Но они были связаны в сцепке. Бинхэ застыл над омегой. Все внутри онемело. Лю Цингэ смотрел на него мертвым взглядом, в котором теперь Бинхэ свободно читал невыплаканные слезы. Они стояли у демона на глазах физически. Омега оплакивал предательство. Когда узел спал, мужчина отодвинулся, отвернулся и накрылся одеялом, отказываясь иметь с альфой что-либо еще. Несмотря на остающееся возбуждение, он положил себя спать волевым усилием тренированного воина. Оба понимали, что лихорадка уймётся до утра. Он запустил в организме чистку агрессивной ци, не желая понести щенков от демона. Альфа неуверенно посмел лечь рядом, но так и не сомкнул глаз, затравленно глядя на спящего только силой воли человека. До рассвета Бинхэ молился, чтобы связь скорее притупилась. Она была настолько яркой только в сезон. Это было особенное время для стаи. В остальное время они могли быть незнакомцами друг для друга. Сны омеги ощущались пустыми, тревожными и мрачными, как илистая мутная вода, в которой вздрагивали и уплывали от него длинные рыбы. Бинхэ передёргивался от каждой и тщательно размазывал запястьями по простыням запах. Зная, что омега крепко уснул, инстинктивно доверяя запаху альфы, демон позволил себе зарыдать. Бинхэ хотел быть радостью своей стаи. Ее опорой и защитой. А не вот это все. Это был конец. Он не знал, что делать дальше. Можно ли это исправить? Учитель убежал от него. Его собственный омега ненавидел его и презирал настолько, что не пожелал иметь с ним ничего общего. Предпочел стать отверженным, но не его. Это была не стая, а катастрофа. Бинхэ плакал почти до тошноты, до тех пор, пока слезы не кончились и еще немного сверху, чтобы хоть немного утолить это ломающее изнутри чувство. К утру сезон омеги и правда притупился. Ло Бинхэ уже оделся в одежды ХуаньХуа, потому что его собственные шишу порвал. Он своими руками натаскал воду для ванны и выложил предметы для ухода. Вряд ли омега имел что-то при себе. Он не успел принести завтрак, когда Лю Цингэ в полном сознании проснулся. Бинхэ испуганно замер, ожидая… хоть чего-нибудь. Истерики. Драки. Гримасы. Связь теперь молчала. Она не оживет до следующего сезона. В преддверии лихорадки альфа почувствует зов омеги. Их сезонные циклы синхронизируются. Бинхэ уже скучал по ощущению шишу… Возможно, если он заставит его выпить свою кровь с параз… Демон внутренне съежился от подобной идеи. Он уже натворил достаточно. Он проследил, как его омега скрылся в воде. Литой, как пантера, белоснежный как нефрит. Его шишу всегда был прекрасен, этого не отнять. Должен ли он помочь? Движения рук воина были спокойными. Он даже не усердствовал, как если бы Бинхэ опорочил, облапал его. Он просто омывался, будто ничего не случилось. Ничего ведь и не случилось, верно? Бинхэ сбежал на кухню, поджав хвост и не возвращался, пока не приготовил завтрак. Робко поставил поднос на стол. Бог Войны благодарно кивнул и принялся за еду. Альфа съежился еще больше. Это не ощущалось, как омега принимающий пищу своего альфы. Это была вежливость между едва знакомыми. — Этот ничтожный может обратиться к старшему стаи свободно? Демон вздрогнул и издал жалкий сдавленный звук. Верно, Бинхэ был его старшим, омега теперь принадлежал ему, но не был частью стаи, не был включён в круг во время сезона. Альфа одернул себя и закивал. Мужчина по-деловому выпрямился и спокойно объяснил все, что по его мнению сделал Бинхэ не так. Все сделал не так. Все было еще хуже, чем предполагал Бинхэ по наивности. Спасибо шишу за указание на ошибки? Бинхэ потеряно теребил край рукава. Его голова была пустой. Ноль идей. К чему они, если Бинхэ не может придумать ничего, что НЕ вело бы к катастрофе? Но хуже всего было то, что учитель рассказал шишу про Бинхэ. Конечно, учитель рассказал ему! Угх, Бинхэ — наивный идиот и не лечится! Учитель знал, что Бинхэ такое. Что он демон. Что он не-альфа. Шишу тоже знал. Лю Цингэ тоже знал, вот почему он ненавидел и не принимал его. Бинхэ съежился еще больше. Совершенно понятно, отчего омега не хотел себе такого альфу. Он всегда хотел сильного партнера, а не то, чем Бинхэ был. Они собрали вещи и направились выполнять свои обязанности, от которых никто их не освобождал. Ловили демонов, продемонстрировав себя идеальной командой. Чуяли учителя в палатке с целителями. Он все еще пах разбито и подавленно. Лю Цингэ немедленно дернулся в его сторону. (Прочь от Бинхэ под благовидным предлогом!) Бинхэ поймал его за локоть и сжал пальцы, на которых сейчас не было когтей. Ну нет, шишу, не убежишь. Теперь ты меченный. Он сжал челюсти и зажмурился, стремительно размышляя. Нельзя было допускать Лю Цингэ к учителю вовсе! Он всегда ненавидел Бинхэ. Он легко наплетет с три короба и выставит себя в лучшем свете, а Бинхэ — таким насильником и чудовищем, что учитель на него и не взглянет. И шишу сделает это, только чтобы досадить демону, с которым связан! С собой утащит, если надо будет! Будто он не ощущал ненависти и презрения омеги к себе! Нет! У Бинхэ еще есть шанс. Ничего не потеряно. Он просто должен доказать бете, что произошла честная ошибка. Омега был в течке. Он переоценил свой контроль. Он молодой альфа. Только и всего. Он не собирался ничего забирать! Омега его не отметил. Если учитель захочет, Бинхэ просто отойдёт в сторону и позволит им создать свою стаю. Никаких претензий! Учитель должен на такое согласиться! Это же и его омега тоже! Он-то знает, как желанно шишу пахнет! — Ты не подойдёшь к нему без моего разрешения, — пока что с силой прорычал альфа на омегу. Тот опустил глаза. Впервые за день показав, что признает власть альфы над собой. Бинхэ немедленно его отпустил. Лю Цингэ строптиво мотнул головой, но взгляда не поднял. Демон тихо заклокотал. Ослушается ведь. Его следовало держать в поле зрения всегда. Они так и ушли тихо, не потревожив учителя. Бинхэ чувствовал себя погано за то, что украл его омегу и расстроил его. За то, что учитель считал, что не желанен или противен. Он хотел вбежать к нему и заверить в своей любви, но счел за лучшее дать учителю успокоиться. В действительности, они намеревались найти старика дворца и сообщить о том, что Бинхэ возвращается на Цанцюн. Демонов переловили, с чумой разобрались, пока они… кхм, предавались весне. Оставалась самая малость: казнь демонов-сеятелей. Бинхэ еще надо было их расспросить. Они с Лю Цингэ на пять минут освободили охрану, и демон, косясь на шишу с подозрением, быстро провел допрос, выяснив, откуда они понабрались идей. Демон-змея. Бинхэ нахмурился. Ползучий гад отмечался и раньше. Следовало его найти и прикончить. И пока его мысли были заняты делами в демоническом мире и учителем, Лао Гунчжу показал свою плешивую натуру, обвинив учителя в чем только было возможно. Подговорив демонов, выкопав какую-то девицу да распустив сплетников в толпе. Бинхэ даже растерялся, когда к хору осуждения добавились ученики ХуаньХуа, с которыми он прибыл, вкидывая обвинения в насилии над учениками. Разве он не подчёркивал достоинство своего учителя? Лживая старая гадина. Бинхэ тихо зарычал. Омега бросил на него презрительный взгляд, мол, а чего ты ожидал от ублюдка? Альфа огрызнулся. Лю Цингэ был тем, кто возмутился обвинениям первым. Указал, что у учителя нет на теле чужих меток. (Откуда шишу знал? Он видел?! Они этим занимались?!!) Бинхэ встряхнулся и также заговорил, что большинство обвинений — чушь. Он как ученик мог заверить, что учитель никогда не издевался над ученикам. Даже в худшие времена, это было всего лишь пренебрежение. Лишь пренебрежение. Бинхэ уже не мог его выносить. Но Лао Гунчжу и Лю Цингэ этого было знать не обязательно. Растерзав на пару с шишу обвинения, Ло Бинхэ легко сместил фокус на то, как упорствовал старикан. Та же толпа, которая обвиняла учителя, теперь заподозрила его. И Бинхэ не собирался спускать нападку. Он зацепился за то, как удобно появилась девица, а потом привлёк внимание к тому, как Лао Гунчжу совершенно подозрительно действовал в отношении самого Бинхэ. Демон добился подтверждения от растерявшихся учеников дворца, что приказ был задержать его во дворце, и выкатил свои обвинения. И теперь уже Лао Гунчжу был вынужден защищаться. Юэ Циньюань не подвел и любезно предложил подержать Лао Гунчжу в казематах Кусин на протяжении расследования. Ответная, так сказать услуга. Вместе они загнали старика под арест до выяснения обстоятельств. Ведь слово за слово, а старик умудрился ляпнуть про мать Бинхэ. Биологическую мать. Окей. Бинхэ такого поворота событий совершенно не ожидал. Но он немедленно внутри подобрался и посерьезнел. Этот человек мог знать и про его отца. С ним следовало быть аккуратным. Он мог раскрыть его перед всем миром и просрать все его усилия стать достойным культиватором, которым мог бы гордиться учитель. На этом суд был закончен. Старика отконвоировали домой, договорившись, что представители трех сект проведут аудит дворца на предмет — иронично — насилия над учениками. ХуаньХуа будет сотрудничать. Лао Гунчжу — сидеть в собственной Водяной тюрьме, как хороший мальчик. Бинхэ убедился, что все хорошо, и оглянулся на омегу… Сука. Демон поджал губы, чтобы не материться вслух. Ублюдок сбежал к учителю. Тварь! Он пнул какую-то стену, проломав в ней дыру. Двуличная гадина! Он срочно нашел Му Цинфана и убедился, что шишу обеспокоен здоровьем учителя. И присмотрит за ним незаметно, чтобы он не сделал глупостей. Тем более, Неисцелимый всегда реагировал на расстройства и стрессовые состояния. Учителю было полезней отсидеться в тишине и покое своего пика. Целитель смерил его внимательным взглядом, точно насквозь видя всю ложь Бинхэ. (Шишу и здесь побывать успел?!) Но согласился с мнением, что за Шень Цинцю следует присмотреть и ушел собираться. Бинхэ выдохнул и нашел еще Юэ-шибо. Как бы он не ненавидел этого альфу с душным запахом, он сейчас был незаменим. Хватило лишь намека, как в связи со всеми этими обвинениями, учителя лучше всего было посадить под домашний арест тоже. Чтобы избежать спешных решений и накала страстей. И Му-шишу согласился, что для здоровья полезнее. Молодой альфа обязался ответственно остаться и проследить за развитием дела с Лю Цингэ. Глава секты смерил его усталым оценивающим взглядом, так же подозревая некую шероховатость в словах, но вежливо выразил радость от того, что Бинхэ жив, ведь учитель не находил себе место после его исчезновения, так убивался. — Даже пришлось убрать все клумбы на двух пиках, — невесело пошутил шибо. Потом он поздравил с заключением союза и пожелал им поскорее воссоединиться с учителем после того, как все будет закончено здесь, и создать крепкую стаю. Заверил, что позаботится о безопасности шиди со своей стороны. Бинхэ едва удерживал прямое лицо. Они раскланялись и разошлись каждый в свою сторону. Едва не сорвался на вернувшегося со своей вылазки омегу. Чего Бинхэ только стоило не размазать его в лужу. И Лю Цингэ стоял с прямой спиной, сжимая кулаки. Посмотрел на Бинхэ и имел дерзость оборонительно прошипеть на вопрос «где был»: — Исправлял твою ошибку! Шипение омеги было тихим и напоминало Бинхэ тональностью пресловутого котёнка, надувающего шёрстку, когда его загнали в угол. Демон зажмурился, сосредотачиваясь на образе. Котята, какими бы несносными ни были, были тупыми. Они не знали, что делали. Они не желали зла, совершая свои шалости. (Шишу очень даже желал его закопать!) Котята ошибались. — Это моя обязанность, — ответил альфа, сохраняя достоинство своего положения. — Твоя — слушаться альфу, шишу. «И не думать лишний раз», — не добавил он. Бинхэ не мог себе позволить убить бестолковку в день их вязки. Учитель будет та-а-к разочарован, если он придушит их омегу сегодня. Вообще, то есть. Бинхэ должен это помнить. В действительности, демон следующие две недели убил на то, чтобы разгрести дерьмо старика (которого оказалось непростительно много) и сделать все возможное, чтобы поправить их с омегой отношения. Ведь если шишу потеплеет к нему, учитель это заметит? Что он может быть хорошим альфой? Он подносил десерты, на которые убивал все свободное время. Он, бывая в мире демонов, выбирал ему подарок: заколки для волос, кольца, подвески. Все драгоценное и прекрасное, что бы подошло безупречной внешности и лаконичному стилю омеги. Шишу ни шагу ему ни уступал. Отнюдь. На публике лез вперед альфы, дерзил ему, спорил, грубил и был настолько невыносим, что Бинхэ гадал, не искал ли омега смерти таким способом. Это… была бы очень печальная мысль, не так ли? Бинхэ предпочитал на ней не зацикливаться. Они закончат с этим делом и вернутся домой. Они с учителем наконец-то поговорят. Зажатый в угол Лао Гунчжу — это напуганная гадюка, что бросается на нападающего. На своем суде, когда ему зачитали список преступлений, старик безумно рассмеялся и выложил последний свой козырь — демоническое происхождение Бинхэ. Все культиваторы ахнули. Бинхэ уже готовился обороняться и ломать талисман с призывом Мобей-цзюня, как за него вступился… шишу. Демон шокировано притормозил, глядя на то, как уверенно и без всякого сомнения за него вступился его омега. Он раскатал обвинения старого ублюдка и усмирил возмущение культиваторов, указав на то, что Бинхэ столь же человек, сколько демон, что всю жизнь он провел в секте Цанцюн на обучении и ни разу не показывал агрессивных или низменных наклонностей. В действительности, не его ли доблесть спасла столько людей на Собрании? Не его ли называли героем, отдавшим жизнь за других? Лю Цингэ раскрошил все ростки недовольства так стремительно и яростно, что публике не оставалось ничего, кроме как согласиться с ним. На этом Бог Войны не остановился, а привлёк внимание культиваторов к еще одной несправедливой жертве старика. Тяньлян-цзюнь двадцать лет находился в агонии ни за что. Бинхэ старался не моргать, чтобы сон не кончился. Но Лю Цингэ добился от культиваторского мира полного оправдания для небесного демона и компенсации за несправедливость, и восстановления его здоровья в лучшем целительском монастыре. Судьба Лао Гунчжу тем самым была предопределена — ему надлежало ждать приговора от того, кого он обидел. Его увели в демоническое царство подчиненные Бинхэ. Демон подёргал воротник. В зале суда под конец заседания стало жарко после разгоряченных споров. Он… ах, он кажется, был несколько неправ в отношении шишу. Нет, стойте, если шишу не хотел от него избавиться, это значило, что в тот последний разговор с учителем он действительно «исправлял ошибку» Бинхэ, чтобы ему помочь. То есть, он не совсем ненавидит его! На волне воодушевления Бинхэ приготовил целый пир в тот вечер! И шишу даже повел себя сносно в ответ! Бинхэ сказал «спасибо», и Лю Цингэ ответил: «Пожалуйста»! Они цивилизованно поговорили! Бинхэ быстро убежал в свою комнату, чтобы не спугнуть прогресс. В его сердце впервые за долгое время проклюнулась надежда. Выносить невозможность отправиться к учителю стало немного проще со знанием, что шишу на его стороне. Немного. Бинхэ не собирался ослаблять бдительность. Лю Цингэ продолжил работать над освобождением и обустройством его отца. Чистокровный небесный демон тоже был шокирован поворотом событий… Альфа отловил того чешуйчатого гада, что распустил чуму и устроил у него восстание. Чертов родной двоюродный брат! Бинхэ уже был не рад, что у него завелись родственники. Но знаете что? Эти двое просто идеально потянут быть при его империи заместителями! Точнее, змеюка, пока его отец восстанавливается после двадцати лет жизни под горой. Они с отцом осторожно договорились. Тяньлян-цзюнь был весьма заинтересован его человеческими проектами на демонических землях и плохо переваривал культиваторов после случившегося, а потому вполне согласился попробовать ужиться. Все равно его силушке пришел конец. Он теперь был молодому сыну на один зуб. Чжучжи-лан сразу пинком отправился обустраиваться под надзор Мобея и Ша, а отец должен был присоединиться к ним в демоническом мире через несколько месяцев после того, как его тело восстановят. Все время, пока им довелось общаться и находиться в одном помещении, омега был предельно корректен. И ударил Тяньлян-цзюня только один раз, когда тот начал расспрашивать про непристойности из желтых страниц. Демон потом с уважением одобрил выбор сына, мол, его партнер весьма и весьма. И на лицо вышел, и рука тяжелая. Краля по демоническим меркам, словом. Бинхэ ощетинился и пообещал себе никогда не показывать отца учителю. И своего уродливого кузена тоже… Или все же показать? Этот беспомощный уродец был еще более жалок, чем Бинхэ. По правде говоря, Бинхэ на его фоне выглядел очень даже выигрышно! Это можно было хорошо обыграть? Возможно? К учителю они спешили так, что стояла пыль столбом, а все равно опоздали. Не телом, так духом учитель избежал его общества, проскользнув сквозь пальцы. Бинхэ был раздавлен отчаянием. Почему учитель так с ним?! Омега оттолкнул его с пути и принялся ощупывать меридианы. Бинхэ не мог выпустить его из рук. Учитель выглядел таким хрупким, будто был сделан из тончайшего фарфора. Тяжелым также. А потом он вздрогнул и открыл глаза. Они немедленно рванулись с шишу и получили по носам. Резко. Бинхэ бледно ощупал нос. Так сильно учитель бил только… До. О боже, он вспомнил. Не успел демон испугаться, как учитель взял его лицо в ладони и заговорил прежним мягким голосом. То, что Бинхэ хотел услышать и не смел надеяться. Несмотря на то, что вспомнил. Он сорвался. Конечно, он сорвался, пытаясь не слишком позорно булькать соплями и слезами. Еще не хватало пузырей надуть как трёхлетка. Он же альфа! Он должен прекратить немедленно! — Бинхэ должен быть таким, каким комфортно быть Бинхэ, а не слушать этого глупого старика! — учитель мягко вытер рукавами его лицо, продолжая оставаться рядом. Были ли у Бинхэ хоть какие-то шансы? Почему он никогда не может выучить, что ему нельзя зарекаться? С его удачей все идет не так! Но по крайней мере, одну вещь ему от судьбы получить удалось. Он перестал сопротивляться притяжению и упал на плечо мужчины. Аромат бамбука обволок его облаком. Запах беты, что не похож на запахи альф или омег. Лёгкий, неощутимый. Он, тем не менее, был всем для Ло Бинхэ. Он позволил себе раствориться в нем. Над ним говорили, и слова проходили над головой Бинхэ. Он закрыл глаза, смаргивая две слезы. Он вернулся домой. Он наконец-то был дома. И учитель сказал, что это его дом насовсем. Остался последний вопрос. Альфа многозначительно лизнул железу на шее учителя. Жест, недвусмысленно обозначающий намерения. — Учитель, этот ученик может надеяться на взаимность? — спросил он. Потому что с учителем нельзя полагаться на «недвусмысленные жесты». Боже, почему он забыл об этом! Он же всю юность провел, эксплуатируя эту лазейку и поражаясь, как далеко он может протолкнуть притянутые за уши отмазки! На удивление сейчас в Бинхэ не было страха. Шишу присоединился к просьбе (Бинхэ был готов его расцеловать сейчас! Да! Спасибо, что напомнил, что вместе с Бинхэ идет и Лю Цингэ в комплекте! Учитель ведь хотел шишу? Одного Бинхэ может быть и недостаточно, но учитель точно не обидит шишу!) И учитель согласился! (СОГЛАСИЛСЯ!!!) У Бинхэ в глазах потемнело от облегчения… Потом разум полудемона догнало осознание, как учитель согласился. Будто он волосок, который можно снять с одежды и выбросить, а не сердце всей их стаи, потеряв которое они сдохнут на месте! — Этот ученик совершил непростительные ошибки, раз Учитель верит в подобные глупости, — взвыл он. — Бета — важнейшая часть любой семьи! Если не в них верить, то хоть природу, традиции учитель должен знать! Бинхэ только сейчас начинал осознавать ту пропасть, в которой жил учитель. Всю жизнь он смотрел на бету снизу вверх, как на небожителя… В то время, как учитель сидел рядом с ним в грязной яме. Просто яма чуть иного толка. Сердце Ло Бинхэ сжалось от острой любви. От желания доказать самому драгоценному человеку в его жизни, что это не правда. Что он достоин самого лучшего. И он, как альфа, был обязан это дать. Даже если на это уйдет вся их с шишу жизнь. О, как он любил его… — М-м, не в опыте этого мастера, — отмахнулся, тем временем, мужчина. До сих пор, несмотря на возвращённые воспоминания, совершенно слепой к реальности, что вращалась вокруг него. Бинхэ рассеяно улыбнулся: учитель остался собой, даже вернув острый холодный взгляд. Но даже если взгляд его теперь изменился, руки так и остались мягкими. Демон зажмурился, удерживая слезы. Это все, что Бинхэ было нужно в этой жизни. Все, о чем он мечтал. — Но довольно сидеть на голой траве. Разве у этих претендентов нет более достойных занятий, чем спорить о глупостях? Учитель запросто вбросил эту легкомысленную ремарку и неожиданно сменил запах на призывный. Впервые на памяти Бинхэ он сделал что-то отчётливо сексуальное. Демон вдохнул полной грудью, и все в нем отозвалось, рванулось навстречу. Омега также всколыхнулся своим дождем. О. Альфа пожелал бы продлить мгновение вечно. Их желание — втроём. — Учитель безусловно прав, — медово согласился он. — Эти ученик и шишу могут доказывать делом, насколько ценят бету в нашей стае. Учитель как заворожённый бросил взгляд на его губы. Бинхэ внутри держался за свой контроль, как за собственную жизнь, лишь бы удержать представительный фасад и не напрыгнуть на учителя как голодный пес. — И очень любят, — внезапно добавил омега, спугнув всю крутость подпрыгнувшего Бинхэ, и покраснел до корней волос. Демон не мог не согласиться горячо с выраженным сентиментом, но вот обязательно омеге было выставлять альфу посмешищем? Он закатил глаза. Шишу. Учитель к ним потянулся, словно нуждался в помощи, чтобы подняться. Нет, все, у контроля Бинхэ есть границы. Они достигнуты — сейчас. Он привлёк учителя и испил вкус его губ, как мечтал с тех самых пор, как мужчина улыбнулся ему. В тот роковой день солнце осветило Бинхэ в его грязной яме и пригласило увидеть мир вне ее. Шишу также приник к живительной влаге рта беты. Демон обхватил обоих и удовлетворенно поставил на место еще один элемент головоломки, в которую превратилась его жизнь. Неожиданно для них, учитель счастливо, несдержанно хихикнул. Бинхэ влюблённо поймал этот звук и сложил в свое сердце навсегда. Будто в водовороте из счастья и легкости, они поднялись в дом. Бинхэ несли, видимо, крылья. Он легко и без сомнения забежал в дом, в который столько лет мечтал вернуться, зная, что больше ничто не отберёт его, с учителем, что принял его, с шишу, что следовал за ним. Бинхэ обернулся. Лю Цингэ также был счастлив. Они жаждали оказаться в гнезде все вместе. Разделить близость, закрепить ее, на этот раз правильно. Дома. Они этого ждали долгие и долгие недели, считая дни в разлуке. Но обернувшись на учителя, он поймал погасшую тень, нерешительно замершую у порога спальни. — Учитель! — выдохнул демон с разливающимся горечью пониманием, с сожалением на свою поспешность. — Это было очень самонадеянно со стороны этих недостойных предполагать… — Нет, конечно, нет, — заершился учитель машинально, но позволил Бинхэ приобнять себя. Шишу присоединился секундой позже и принялся охотно урчать, зарываясь в шею беты. Бинхэ бросил на него секундный удивленный взгляд: он даже не предполагал, что Лю Цингэ так может! В детстве он вовсе предполагал, что тот настолько бесполезен, как омега, что его урчалка отсохла за ненадобностью, а вот поди ж ты!.. — Этот учитель хочет, — воскликнул смущённый и раздражённый волнением вокруг него учитель. — Он хочет… Я просто… Я… И снова Бинхэ напомнили, как хрупок мог быть его несокрушимый учитель. Он мог выстоять все невзгоды и не уступить ни шага, но маленькая неурядица могла послать его в пикирующее падение. Альфа уверенно перехватил контроль, зашикав на бету и распереживавшегося растерянного омегу. — Чш-чш-чш, — он положил обе головы себе на плечи, и они доверчиво легли. Бинхэ не дал себе крошечное мгновение подивиться удивительному явлению, прежде чем необходимость взяла верх. — Учитель, этим ничего не надо, что вы не желаете дать. Мы с шишу все сделаем, как вы скажете. Эти просто… — Перевозбудились, — покраснел, но пришел на выручку Лю Цингэ. — Если шисюн не хочет, то мы можем устроиться в гостиной, выпить чаю. Все равно не сезон! — Этот учитель хочет поставить метки! — взорвался бета, пламенея щеками и отталкиваясь от груди демона. Тот немедленно отпустил. — Но я не могу вот так сразу… Я… Учитель поджал губы и пристыженно опустил злой взгляд. Ах, память... Бинхэ погладил бету по щеке. — Этот ученик приготовит чай, учитель, — сказал он с уверенностью, которой не чувствовал. — Бета может поставить свои метки в любое время. Нет ничего, что учитель был бы нам должен, и если нужно, эти альфа и омега подождут, сколько будет нужно. И он скрылся, позволив шишу совершать свою магию, раз уж за время его отсутствия тот навострился утешать бету. Он не был уверен, что не присоединится к утешению. И не желал напоминать лишний раз о том, каким фриком являлся. Малодушно. Эгоистично. Признаться, Бинхэ был глубоко несправедливо обижен. В романтических историях после признания в любви герои падали в постель, чтобы получить лучший опыт в своей жизни. Он смел робко желать, что и у них будет так... И думать, что учитель, его прекрасный учитель, был когда-то ранен этим, напуган так… Это было ужасно. Горько. Демон желал найти виновных и разодрать на маленькие клочки. Но вероятнее всего везучие ублюдки уже умерли легкой смертью. Шень Цинцю в прошлом был известен мстительностью. Хорошо. Бинхэ дал себе зарок разузнать аккуратно все. Возможно, к этому была причастна та девица, которую вытащил из канавы подлый старикан. Она бесследно сбежала, едва началась буча. Он уже натравил на нее ищеек Ша Хуалин. Делая чай и собирая легкие закуски для истощённого переживаниям учителя, он слушал тихий разговор людей. Его беты и омеги. Учителю и в самом деле оказалось куда проще довериться одному омеге. (Было ли это потому, что Бинхэ демон, или учитель с шишу просто стали близки в его отсутствие? Какой из вариантов ему не нравился больше?) Бета в другой комнате тихо признался, что в его прошлом было насилие. То самое. Со стороны альфы, когда он был еще нерасцветшим щенком. И даже со стороны омеги, что считался его первым учителем. Они были давно мертвы теперь, но… — Я не знаю почему испугался, — тихо, сдавленно сказал учитель омеге. — Это было так давно. Я хочу быть с вами. Почему этот ублюдок до сих пор владеет мной!.. Черт бы побрал эту неоновую гадину. Все было хорошо и без этих воспоминаний! Шишу без слов увеличил громкость сочувственного урчания. Зашуршала одежда в объятиях. «Неоновая гадина». Снова. Император трех демонических пределов поставил галочку разузнать и уничтожить. Бинхэ счел, что пора вернуться. Только осторожно. Без резких движений. Теперь, когда он знал об этом, он испытал досаду, что решил позиционировать себя как альфа. Рослый плечистый демон — разве это картина, вызывающая доверие в таких ситуациях? Но уже поздно было менять линию поведения. Он и не хотел ее менять. Он хотел защитить учителя и шишу от всех бед. Ему дана такая большая сила!.. Однако, он твёрдо решил теперь воздерживаться от резких движений и громких внезапных звуков. Он помнил, как дергался бета в детстве от имени, данном ему Иньин. «А-Ло». Как вздрагивал и плохо спал, постоянно излучая усталость и напряжение. — Учитель не должен чувствовать себя обязанным. Этот Бинхэ не желает ничего, что учителю неприятно, — сообщил он уверенно и мягко. — Учитель выбрал этого альфу, позволил ему вернуться домой, и этого достаточно. — Нет, Бинхэ, нет, — тут же потянулся к нему учитель, и альфа покладисто упал в его объятия. — Бинхэ не должен довольствоваться малым. Этот… Я хочу ваши метки. Я готов хоть сейчас. Просто… — Шисюн, сезон все равно еще нескоро, — коснулся спины беты воин, разглаживая напряжение в мышцах. — У нас есть время. Запах учителя сменился на капризное кислое: «А я хочу сейчас!». Шень Цинцю высокомерно поджал губы и независимо выпрямился. Будто это как-то скроет его детское нетерпение. Бинхэ так любил этого человека. Он заморгал, чтобы не проливать слезы. Учитель немедленно был там, чтобы бережно стереть сбежавшие капли. Альфа скрепил сердце. — Учитель… Этот ученик может предложить решение, — воскликнул он, оторвавшись, и замялся. — Если учитель и шишу позволят, то кровь этого недостойного обладает подходящими свойствами. Испив ее, этот сможет, помимо прочего, контролировать ваш сезон. Успокаивать его и вызывать. Если желаете. Разумеется, культиваторы калибра лордов Цанцюн знали, что еще может сделать с ними кровь небесного демона. Он увидел оценивающий взгляд Лю Цингэ и то, как остро мазнули по нему глаза Шень Цинцю, прежде чем скрыться под ресницами. Бинхэ нервозно сглотнул. — Этот ничтожный просто предложил, — заспешил он заверить. — Просто учитель высказал нетерпение. Это ничего не знач… — Я согласен, — оборвал его цветистые оправдания шишу. Омега не колебался. Бинхэ шокировано замолчал. — Этот учитель будет рад разделить кровь с Бинхэ… если он и в самом деле желанное дополнение в его стае, — вторил бета. Бинхэ ощутил, как его голова разрывается между необходимостью отреагировать на СОГЛАСИЕ шишу и учителя, и на застенчивые слова учителя, который ВСЕ ЕЩЕ не верил ему, но был согласен все равно. — Да! — воскликнул Бинхэ бесполезно. — То есть, конечно! То есть!.. На его локоть легла рука омеги. — Уймись, — приказал он. Бинхэ захлопнулся и послушно закивал. — Дыши, — посоветовал шишу еще. Альфа немедленно глотнул воздуха и залился краской, и спрятался в рукавах. Боже, он идиот. Он такой идиот! Он сейчас все залажает! Это так нелепо! Кому он такой нужен! — Бинхэ не нужно так волноваться и спешить, — добавилась мягкая рука на его макушке, отвлекая демона от самобичевания. — Этот мастер не изменит своего решения. — Как и этот омега, — при этом лицо Лю Цингэ сделалось исключительно ироничным. Мол, боже мой, с чем только не приходится мириться! Бинхэ издал суровый «гр-р» горлом, и омега тут же сделал нормальное лицо. Учитель снова засмеялся за веером. — Айя, как вы очаровательны, — пропел он, протягивая к ним свои руки. Демон привалился к его прохладной худой ладони. Ах, учитель снова себя не берег. Хорошо ли он кушал, пока Бинхэ не было, чтобы проследить за этим? Хорошо ли спал, пока они с шишу были заняты? Он вздохнул и отстранился, чтобы выполнить дело. Какая-то его часть кататонически билась в экстазе. Они позволят дать им свою кровь. Он всегда будет знать, где его семья. Он всегда-всегда будет чувствовать их. Он даже сможет ощутить их состояние! Здоровы ли они! Сыты ли! Возбуждены ли? Бинхэ покраснел и спешно расшугал недостойные мысли, пока его запах не выдал его. Учитель принес три маленьких рюмки. Разве им не нужны только две? Бинхэ ощутил сильнейшее желание предложить смешать кровь с вином. Но не посмел, оробев от подобной дерзости. В последний момент прикусил язык и побледнел Учитель принял его в своем доме! Согласился на его ухаживания!! Согласился! Принять! Его! Метку! Согласился выпить его кровь!!! Сколько еще он должен спросить с учителя, чтобы насытиться, бездонная яма?! Сколько еще он, глупый демон, должен расталкивать границы дозволенного, пока не упрется в край?! Не испытывай удачу, Ло Бинхэ, сегодня она и так прогнулась под тебя на сто жизней вперед! Учитель — уважаемый бета. А ты — уродище демоническое, который с гарантией потопит любую репутацию. Тебе бы еще шишу из семьи выпросить! Об этом подумай!! Пока Бинхэ ругал и бил себя мысленно по щекам, та же мысль пришла и шишу. И в отличие от Бинхэ, он не постеснялся ее озвучить: — Шисюн, ты же выйдешь за нас? — уточнил он. Как будто такое в порядке вещей ожидать. Бинхэ вышвырнул чайный сервиз, который планировал унести на кухню, чтобы там пережить свой стыд. (Любимый сервиз учителя! О срань!) Демон немедленно поймал все до последней чашки и защитно свернулся на полу вокруг подноса, бросив разъярённый взгляд на нагло усмехающегося омегу, который это заметил. Учитель, к счастью, был больше занят, краснея и прячась в рукавах до самых глаз, но также зыркнул на неделикатного варвара. Шишу не чувствовал за собой ни капли вины, наоборот, смело расправил плечи, больше подходящие альфе, и сложил руки на груди. Его запах оставался обыкновенным «я знаю, что делаю», с которым Бог Войны щеголял постоянно. — Лю Цингэ! — не дождавшись раскаяния, возмущённо рявкнул учитель как в старые времена, ударив стол. — Грубиян! Омега лишь независимо хмыкнул. — Шень Цинцю, мы все равно собираемся сейчас выпить кровь этого демона и обменяться метками, — невообразимо круто сказал он. — Мне уже ничего не страшно! Давай еще и поклоны выполним! Что нам терять? Сказал он и покраснел до корней волос. — Не сейчас! — пискнул омега, закрывая смущение руками. — Потом же! Как положено! После визита родителей и… Ло Бинхэ был вынужден глубоко вздохнуть, чтобы пережить удивительный момент духовного единства с шишу. Он аккуратно расставил на подносе чашки, чайник и понёс их на кухню. Медленно и бережно. Старательно не думая о том, что учитель, даже на такое возмутительно наглое прошение омеги не сказал «нет». (Как же ему хотелось, чтобы учитель сказал «да»…) Потом он вернулся за стол и легко наполнил две пиалы кровью. Прокол когтями немедленно зарос, но учитель уже досадливо взял его кисть, поворачивая, чтобы осмотреть. Ему было интересны когти? Бинхэ неуверенно раскрыл ладонь и пошевелил нечеловеческими когтями. В нем боролись нужда потакать всем желаниям учителя с нежеланием подчёркивать свою демоническую природу. — Ах, регенерация небесных демонов и в самом деле удивительна, — воскликнул учитель, бережно поглаживая розовые участки новой кожи, которые уже исчезали. (Кровь вся скрылась в ране — не тратить же ее и не пачкать руки учителя). На лице беты были исследовательский интерес и волнение за ученика. Бинхэ покраснел от комплимента. Он не счел эту царапину даже за неудобство, привычный к тому, что кровь — его лучшее оружие. Но, наверно, для человека и в самом деле такое зрелище было… диковинным? Демон сделал мысленную заметку не показывать учителю никаких ран. Никогда. Если он так озаботился безобидной малюсенькой ссадиной, то что он сделает, если увидит Бинхэ без конечности или с внутренними органами наружу? О, не-ет, Ло Бинхэ был не настолько дурак, чтобы проверять, может ли бета погибнуть от стресса. Внимание переместилось на две полных чашки и одну пустую. Что-то в этой картине навело на альфу неприятный дискомфорт. Лю Цингэ был тем, кто это исправил, без лишних вступлений наполнив половину чашечки своей кровью. На шокированный взгляд Бинхэ омега только передернул плечами и отвел взгляд. Щеки запорошил румянец. Учитель хмыкнул и повторил, разрезав подушечку пальца ци. Бинхэ издал тонкий испуганный звук горлом. Учитель! Теперь все три пиалы были одинаково полны будто вином. Словно игра: кто вытянет порцию яда, а кто возьмет единственную безопасную. У демона пересохло во рту, когда его младшие взяли свои отравленные чаши. Он спешно подхватил свою, едва не пролив. Наступила минута неловкого молчания. — Вообще-то, разве у повязанных альф и омег сезоны не становятся взаимосвязаны? — невзначай заметил учитель. — Бинхэ мог бы просто вызвать гон у себя, и шиди бы последовал за ним из-за метки. Этот мастер же бета и не зависит от сезона. И выпил большим глотком всю кровь. Бинхэ издал сдавленный звук, будто его пнули в живот или на его глазах убили его собаку. Лю Цингэ покрылся уродливым, пятнистым румянцем и тоже опрокинул в себя чарку, как заправский алкоголик. Шень Цинцю очень внимательно осмотрел омегу, который не решался встречаться с ним взглядом. Очень строгим взглядом. Тонкие пальцы катали опустошенную чашечку по столу. — Закуски, учитель, чтобы убрать вкус? — спешно предложил альфа, достав из рукава специально спрятанные на такой случай сладости. Учитель благодарно кивнул, взял конфету и наклонился ближе к омеге, который даже начал неуверенно урчать, силясь избежать сурового настроения беты. Бинхэ хотел бы уделить больше внимания, как учитель молча свежует шишу разочарованным взглядом, но кровавые паразиты внутри людей растекались и разрастались, стремительно множась, пока не заполонили собой всю кровь. Это чувствовалось. Реальное физическое ощущение. Теперь ничего в мире не заберёт у него учителя и шишу. Они часть его. Кровь от его крови. Полукровка опустил взгляд на последнюю чистую кровь учителя и шишу в этом мире и безжалостно прикончил ее. Едва сдержал стон. Потому что — ах, черт! — людская кровь была сладкой на вкус демона. Она была просто восхитительной из-за количества ци в ней. И потому что принадлежала учителю и шишу. Бинхэ облизнулся и, не давая себе смаковать недостойную низость, приступил к делу. Первым делом проверил здоровье своих младших и в ужасе пискнул, когда ощутил скрытые последствия юности учителя. Сломанные кости, чувствительное пищеварение, хроническое недоедание, следы бог знает чего. Потом сломанные кости и порванные мышцы шишу. В нем хоть что-то целое было?! Было ли в людях хоть что-то не поврежденное в прошлом! Альфа независимо зарокотал и выпрямился. Он все исправит. Аккуратно откормит и приведёт в порядок. Потому что они его. Верно. Чтобы они по правилам стали «его» младшими, они должны обменяться метками. Бинхэ выдохнул, морально готовясь начать. Вот сейчас. Прямо… сейчас. — Какие-то успехи? — иронично подцепил учитель, нарушив затянувшуюся тишину. Бинхэ вздрогнул и прекратил оттягивать неизбежное. Под кожей начала разгораться кровь. Шишу потер шею и метку, заливаясь румянцем. Бросил оценивающий взгляд на альфу. Демон расправился, стараясь оставить достойное впечатление. Все внутри свело, и слава богу об этом никто не знал. — Мы только оставим метки, и я все закончу, учитель, — спешно заверил Бинхэ, заметив что запах беты снова стал отдавать нервозностью. Шень Цинцю неловко кивнул. Лю Цингэ сделал несколько глубоких вздохов, чтобы собраться. В присутствии беты голова была чиста. Бинхэ нервозно скользнул по полу к ним ближе и замер, стискивая руки. Эмоции омеги расцвели твёрдой решимостью. Учитель стал первым, кто потянулся к завязкам на платьях и растужил их достаточно, чтобы верхняя часть халатов спала, обнажив белые нефритовые плечи. Он действительно хотел получить их метки. Бинхэ сглотнул неожиданную всепоглощающую жажду окрасить снежную гладкость кожи вишневыми полукружиями. Демон знал, какова на вкус будет та сладкая кровь. (Чудовище). Демон с ужасом и отвращением потупился в пол и сжал кулаки. (С этим ты хочешь связать учителя?) — Бинхэ собирается снять одежды, или он передумал? — неуверенно тронул его сжатый кулак бета. — Этот учитель понимает, если так. Бинхэ не надо т… — Это не оно, шисюн, — уверенно прервал его омега. Раскрывшаяся связь окислилась стыдом и сожалением. Бинхэ прикусил язык, чтобы сдержать возражения. — Мне жаль, — сказал Лю Цингэ, имея ввиду каждое слово. — Я был неправ. И сейчас хочу это исправить. Можно я попробую снова? Бинхэ мог выдержать только вот столько много. Он мокро шмыгнул, стараясь не плакать. Его омега ненавидел, когда альфа плакал и вел себя недостойно. Связь вспыхнула досадой, которая вскоре осела, как поднятый со дна ил, оставив прежнюю незамутненную уверенность. Немного вину и мягкость смирения. Неохотное принятие. Шишу развязал на нем завязки, мысленно ругаясь, что должен делать это сам. Бинхэ икнул, заталкивая слезы обратно. Он слишком расчувствовался. Учитель уже был там, чтобы стереть его слезы, и Бинхэ отвлекся. — Да просто проплачься уже, скоро лопнешь, — посоветовал Лю Цингэ, впутывая пальцы в гриву демона и отклоняя голову назад, чтобы обнажить горло. — Шисюн? Будет немного больно, альфа. — Ничего, — в ответ вздохнул Бинхэ. «Ничего», — подумал он эхом, когда дыхание учителя и омеги мазнуло по чувствительной коже, заставляя его дрожать. Пожалуйста, пусть будет сейчас. И когда клыки с двух сторон вошли в шею, это ощущалось как новое рождение. Он закрыл глаза, наслаждаясь очищающим огнем. Сгорел в нем и остался пеплом. Он стал чьим-то. Наконец-то. Он сделал первый вдох. Люди отстранились от него, и Бинхэ немедленно постарался определить выражения их лиц. Им нравилось? Это слишком? Насколько все плохо? Выносимо? Должен ли он убить себя, чтобы избавить их от себя? Лю Цингэ, всегда несгибаемый, треснул горькими горячими слезами. — Ты в порядке, — привлёк он альфу, будто щенка, и спрятал под локтем. — Теперь все будет в порядке. Бинхэ почти поддался круговороту искренних чувств между ними, альфой и омегой, но в последний момент удержался. Учитель привлек омегу к себе. Бета благодарно поцеловал его в щеку, потом опустился ниже и впился в его железы. Воин дернулся от удовольствия и обмяк. Навалился на Бинхэ. Теперь они оба были друг у друга и принадлежали учителю. Это уже было настолько дальше, его самых смелых мечтаний, что когда Лю Цингэ пихнул его наклоняться к учителю, чтобы оставить метки на нем, Бинхэ искренне удивился. Он сможет сделать и это? Беты очень редко давали кому-то себя метить, предпочитая оставаться вне стай. И Бинхэ на самом деле мог сделать учителя своим? Это правда произойдёт? Бета действительно направил его за затылок. Лю Цингэ в таких подсказках не нуждался. Они вонзили клыки одновременно. И ничто в мире не могло подготовить Бинхэ к тому океану нежной любви, что пролился на их головы теплым осенним дождем. Это было… все. Все, что он когда-либо хотел, о чем мечтал и не смел надеяться. В какой-то момент Бинхэ забыл себя, разжав зубы, и растворился в том, как реальность стала второстепенной. Ушли все тревоги и волнения. Остался только дом. Учитель. Омега. «Я люблю тебя», — мог только думать он, получая в ответ полное принятие и поддержку. Он бездумно сжал руки и вспомнил, что у них есть еще и тела. Тонкие человеческие тела омеги и беты были в его руках. Принадлежащие ему. (Его, чтобы брать!) И в тот же час проснулось желание коснуться их. (Своих.) Сжать их в своих руках. Показать и ощутить близость в самом реальном из… Связь окрасилась стыдливым отталкивающим дискомфортом, и Бинхэ немедленно прервал их сезон, потому что его похоть было не так просто унять. — Чш-чш-чш, учитель, бета, мой бета, не волнуйся, — завозился он, облизывая и целуя своего партнера. Раздалось урчание омеги, который с розовыми щеками отерся о напряженное плечо беты. Учитель видимо боролся с тем, чтобы не начать отбиваться от них. Сердце Бинхэ не выдержало и пролилось слезами. Бета немедленно был там, чтобы стереть их, забыв о себе. Альфа шмыгнул носом и поцеловал мужчину, который до сих пор ощущал себя неудобно. Хотя держался за одежду Бинхэ также крепко, как детеныш демонического опоссума за мать. — Учитель, — начал демон. Как бы он ни хотел близости с учителем, отсутствие таковой не было поводом любить его меньше. Они могли вообще никогда… — Дай мне несколько месяцев, — выпалил учитель и сжался, будто ожидая отказа. — К вашему сезону я буду уже готов. Бинхэ замолчал его, положив ладонь на щеку. Ах, учитель за несколько лет, пока его не было, стал таким маленьким. Это не уставало его удивлять. Он оставил несколько нежных поцелуев на дорогом лице, наслаждаясь самой возможностью оставлять их. Что-то, к чему он никогда не привыкнет и не станет считать данностью. — Даже если учитель никогда не будет готов, этот Бинхэ будет любить его также сильно, как учитель любит этого ученика, — искренне сказал он. Учитель был так тронут, что разразился злыми слезами и сердитым ворчанием, которые спрятал в плече Бинхэ. Демон приткнул к себе неуступчивого шишу и вздохнул полной грудью аромат цветущего дождливого сада. Его стая самые лучшие. Самые, самые лучшие.