Хлебозавод 42

- Вы уверены?.. - в этот раз я дозволяю своему голосу легонько дрогнуть. Ухоженные пальцы с аккуратным маникюром смыкаются вокруг моих, держащих заново выкованный Певчий ключ - безмолвно, но внятно подтверждая моё право продолжать им владеть. - Да, абсолютно. Когда меня ранило чёрным зеркалом в горло, Спящий говорил со мной в моём смартфоне - как и с Вами, собственно. Конечно, язык сетевых пиктограмм весьма иносказательный, а серьёзные ранения отнюдь не прибавляют баллов к интеллекту. Но я поняла, что это именно Спящий успел снять с меня оттиск и вбросить его в город - в тот самый день, когда на Хлебозавод напали, а меня растерзало и низринуло в Бездну. А этот город, в котором привычная реальность и многочисленные мифы сплетены воедино, как нити основы и утка... - Этот город в соавторстве со Спящим создал меня взамен исчезнувшей Вас, чтобы в нём не разразилось катастрофы. Крайне оригинальный, но достаточно действенный ход... Пальцы расплетаются, и я вешаю ключ на прочную цепочку на шее. Мы синхронно берём с блюдец чашки с крепким чёрным чаем и парой ложечек рома, и задумчиво отпиваем, созерцая мирно дымящую за окном трубу. По внутреннему радио играет песенка про пять минут, на карнизе перемигивается гирлянда, приволоченная мне Евгением Носковым в минуту моей моральной слабости, и настроение от этого всего приятно-праздничное. Я вежливо любопытствую: - Антонина Аласторовна, а почему Вы не хотите остаться вместе со мной, здесь? Две умные светлые головы в руководящем составе Хлебозавода всяко же лучше, чем одна. - Я, естественно, не стану упоминать о подобном за пределами этого кабинета... пусть это останется сугубо между нами... двумя, - отзывается она, чуть щурясь поверх края чашки. - Я задержалась здесь лишь для того, чтобы передать Вам ключ и полномочия в официальном порядке - а так моё время в этом мире строго ограничено. Сотрудники доктора Шаттенштерн сделали всё возможное, чтобы ликвидировать последствия раны, да и этот забавный мальчик, который испёк слойки со звёздной пылью, мне помог... Но следующие лет семьдесят я буду спать в Бездне. Всем нам порой... надо отдыхать. Мы долго и внимательно смотрим друг другу в глаза, потом я медленно киваю: - Д-да... пожалуй, Вы правы. Предел прочности есть у всего на свете - и даже самый износостойкий материал прослужит дольше, если регулярно проводить ТО. - Золотые слова, Антонина Аласторовна. Постарайтесь их не забывать на своей вечной войне за высокие показатели производства. Мы обмениваемся крепким и тёплым рукопожатием, и Антонина Аласторовна, набросив на идеально прямые плечи пальто, уходит во внутренний двор - к Вратам в Бездну. А я остаюсь - раздумывать над организацией корпоративного празднования Нового года и премиальным фондом. После всего, что тут происходило, это на редкость приятно. На столе оживает смартфон, и я одновременно улыбаюсь и хмурюсь, открывая чат, который осеняет собой сдобная физиономия Евгения Носкова в этой его детской шапке с пушистым помпоном. "Мы завтра будем встречать Сочельник в Соловьёвке, го с нами?" - предлагает мне Евгений, снабдив этот вопрос стикером с подмигивающим лисёнком. "Посмотрим", - сухо пишу ему в ответ, хотя уже заранее знаю, что соглашусь. И на это согласие нет ровным счётом ни одной рациональной причины. ~*~ - Милая, милая Тони, - в воркующем говоре Анны проскальзывают нотки искреннего сожаления. Она сидит в моей кухоньке на подоконнике, среди глиняных горшочков с фиалками, а её длинные матовые волосы мерцающим мицелием тянутся окрест. - Ты прости, что сразу тебе не сказала... я ведь сновидение. Мы не сможем быть подружками и вместе пить чай со слойками или ходить на рождественские распродажи, хотя мне бы самой этого очень хотелось. Но я далеко-далеко отсюда, и я никогда не сплю - только снюсь другим. И исцеляю их сновидения изнутри... это моя работа такая. Кроме того, я ещё и просто анестезиолог на операциях. Но ты не грусти... я тебе оставлю свою дочь. - Кого? - я едва не роняю из рук заварочный чайник, из которого как раз наливала по пиалам любимый Анной молочный улун. - Да ты ведь ещё сама дитя, откуда у тебя... - О, у меня многое множество дочерей, я их в свободное от работы время делаю... они всегда спят. И стабилизируют пространство снов, тем самым, - Анна придержала чайник в моих дрогнувших руках и светло улыбнулась. - Ты ведь видела одну из них, милая Тони - доктор Шаттенштерн оставил мою дочь возле Спящего, чтобы она его оберегала. Чтобы больше никакие кошмары не калечили его разум и твой чудесный Хлебозавод. - А, так вот что это была за фарфоровая куколка в кружевном платье... И да, я очень рада, что вручение её Спящему не только заблокировало воздействие чёрных зеркал, но и выбросило нас из его кошмаров. Включая запертого в Хранилище доктора Шаттенштерн и Марта... ффф... возмутительный мальчишка, мог бы и предупредить, что трагически умирать - это у него хобби такое, и он проворачивает это чуть ли не раз в месяц! Я бережно отдаю пиалу Анне, в который раз поражаясь жизненности и реалистичности своего сна. В квартире уютно пахнет бергамотовым маслом, за окном фонарь одиноким софитом выхватывает из темноты лебединый вальс метели. Анна, опустив пушистые светлые ресницы, легонько дует на улун в своей пиале, и её дыхание пахнет молоком... - Доктор Шаттенштерн говорит, что сны - это дополнительное пространство реальности, - задумчиво изрекает моя белокурая гостья. - Что-то вроде гиперссылки на гиперссылку. Для меня это слишком сложно... я просто хожу и навожу тут порядок. И я непременно буду к тебе в сны заглядывать, милая Тони, ты только не забывай свою принцессу Анну. - Ни за что, - искренне отзываю я и тоже делаю маленький глоток улуна. Мы уютно молчим; посвистывает ветер в зарешёченном воздуховоде над плитой... ...разлепляю ресницы на дребезг и лязг будильника, и первым делом упираюсь взглядом в сидящую у моего изголовья фарфоровую куколку. Гладкие русые волосы собраны на затылке в идеальный узел, на строгом костюме цвета стали - ни складочки. Глаза за стёклами очков закрыты, на губах - безмятежная полуулыбка, и я невольно улыбаюсь тоже. Кажется, с капитальным отсутствием снов в моей жизни покончено раз и навсегда. ~*~ - Так, гости дорогие, ну что вы стоите и толпитесь на пороге, прошу вас, не стесняйтесь, идите отсюда нахрен... в смысле, доставай свой хрен, сейчас схожу?.. Может, тебе ещё и в рот плюнуть? Это что вообще за разговорчики в строю? Ты же ламповый хранитель, тебе такой казарменный йумар по статусу не полагается, Лисяо... а ну-ка, расскажи дяде Марту, это кто тебя так с ветеранами Хлебозаводского конфликта разговаривать научил?.. А, сам же и научил?.. Ну тогда я ещё и педагог года! Не слышу бурных оваций в свою честь... Разрешив себе поддаться на провокацию, подчёркнуто чётко и раздельно хлопаю три раза, проходя при этом в сумеречный просторный холл Соловьёвки, где задумчиво шевелит шарами и щупальцами крайне оригинальная ель. Обнаружив меня в пейзаже, Март тут же вдохновлённо изображает пароксизмы восторга: - О, Хтоня, свет яиц моих! Так, я сразу предупреждаю, не вздумай онанировать об мою йольку! А то знаю я эту дамскую дихотомию - снаружи легированный целибат, а внутри архив на йобибайт отборного прона с тентаклями... - Благодарю за столь трогательную заботу о моей личной жизни, молодой человек, но, в отличие от Вас, я не склонна проецировать загогулины либидо на всех окружающих. А потому эти Ваши подозрения совершенно беспочвенны и не имеют под собой никаких реальных оснований, кроме Вашего же воспалённого полового влечения, - я одариваю слегка поперхнувшегося Марта ослепительной улыбкой, после чего добиваю его же оружием: - Так что охладите Ваше трахание, доктор Март, сходите посублимировать в уголок, а потом возвращайтесь к коллективу. Мы проявим необходимое снисхождение. Март некоторое время таращится на меня слегка стеклянными прозрачно-серыми глазами, явно переосмысливая некоторые постулаты мироздания, а потом радостно верещит: - Увага! Увага! Душнила детектед! Срочно провести разгерметизацию помещения! - и с улюлюканьем уносится распахивать фрамуги в высоких стрельчатых окнах. - Как это Вы его, Антонина Аласторовна, - со священным трепетом восхищается Евгений Носков, прилежно шаркая подошвами о коврик у порога. Потом он чуть неуклюже, но вежливо помогает мне снять пальто, и мы вместе устраиваемся на диване у стены, под гирляндой из разноцветных флажков. - Мне кажется, Март, или Вы сделали в поздравлении "С Новым годом!" максимально возможное количество ошибок? - вежливо желает узнать возникший на пороге доктор Шаттенштерн в пушистом перламутровом полушубке. Проследив за взмахом его трости, я обнаруживаю на флажках над собой весёленькую надпись "Говно с дымом!". - Вы как всегда смотрите в суть, дорогой коллега! - сияющий Март подлетает к нему для крепкого рукопожатия и радостно информирует, - в этом году подарки были куплены ещё до событий на Хлебозаводе, а вот в следующем я непременно подарю Вам с Хтоней парные свитшоты - "Душнила" и "Душнила поменбше". - Будьте так любезны, - слегка рассеянно, но элегантно соглашается доктор Шаттенштерн и устраивается на подоконнике под открытой фрамугой, закуривая свою электронку - по холлу плывут облака цитрусового дыма, вполне органично сплетаясь с ароматом хвои. Пока Март, выкрикнув, что он за пуншем, временно прекращает отвлекать всё внимание собравшихся на себя, я решаю всё-таки дожать своего младшего пекаря: - Евгений, и всё-таки, я до сих пор не получила ответа на вопрос: зачем Вы изначально трудоустраивались на Хлебозавод, искали Хранилище и хотели разбудить Спящего?.. Скулы Евгения от этого моего вопроса наливаются спелым помидорным румянцем - это видно даже в полутёмном холле, полном бликов от гирлянды и скользящих теней. - Ох, ну теперь, я думаю, можно всё объяснить, - застенчиво отзывается он. - Вообще, всё началось с того, что Март затеял игру в Тайного Всранту... - Санту? - переспрашиваю я; Шаттенштерн с окна чуть насмешливо фыркает: - Вы всё услышали верно, Антонина Аласторовна, это ведь Март. Он выбрал в качестве получателей подарков самых разнообразных сущностей. Его ныне отсутствующему в командировке камраду, известному как Принц, досталась Королева абсентовых фей... - А мне вот выпал Ваш, э-э... Спящий, - мрачновато информировал Евгений. - Я даже не думал, что оно всё так... завертится фаршем в мясорубке. Хотел тихонечко его найти, разбудить, вручить подарок, и пусть себе спит дальше. А я бы слойки продолжил печь. - Восхитительно, - я вскидываю брови, не в силах иначе выразить своё отношение к этому, мягко говоря, шапито. - И что Вы собирались дарить Спящему, если не секрет?.. - Да не секрет уже, всё равно Рождество на носу, а я так подарок и не донёс. Хреновый из меня Тайный Всранта, - тяжко вздохнув, Евгений лезет в принесённый с собой пакет и извлекает из него... - Гм. Оригинально, - первым отмирает доктор Шаттенштерн, склоняя голову набок и разглядывая внушительный, диаметром с крышку от канализационного люка, поп-ит весёленькой радужной расцветочки. Евгений, всё так же смущаясь, объясняет мне: - Я подумал, у него же щупалец много, у Спящего... вот он и будет ими вечную пупырку чпокать, это же так клёво! Проснётся, почпокает и опять спать. Не жизнь, а сказка. - И не говорите, - немного не своим голосом отзываюсь я, в смеси смятения и некоего священного ужаса. Я, конечно, догадывалась, что Евгений Носков блаженный на всю голову - но чтобы до такой степени?.. А он печально вздыхает, тыкая пальцем в поп-ит: - Куда его теперь девать... - Да ты чоооооо!!! - внезапно вылетает на нас откуда-то с лестницы Март с кастрюлькой пунша наперевес. - Это же лучший подарок для йольки! Отдай ей и смари, что будет! - Л-ладно, - слегка неуверенно отзывается Евгений и, встав, двумя руками протягивает свою радужную приблуду хтоническому дереву. - Вот, держите... с Рождеством Вас... Миг - и йолька, вцепившись в подарок сразу десятком щупалец, зацветает на глазах. Среди её иссиня-чёрных ветвей стремительно распускаются яркие огненные цветы с тёмной сердцевиной - словно йолька разом открыла с полсотни пламенных глаз. Это одновременно жутковато и при этом завораживает. Я сижу и любуюсь на йольку с неким странным, непривычным, но очень согревающим меня изнутри чувством. - Так, давайте все сюда, я хочу запилить Сочельное селфи! - командует Март, и мы даже без особенных пререканий группируемся у дерева, которое мусолит тентаклями вечную пупырку и утробно воркует от удовольствия. Я даже невольно задумываюсь, а не купить ли мне такую же штуковину Спящему... чем Хаос не шутит, вдруг ему тоже понравится?.. С одного бока смущённо сопит Евгений Носков в полосатом, как карамель-тросточка, красно-белом свитере, с другого чуть встряхивает зелёными прядями, рассыпая с них колючие электрические искорки, доктор Шаттенштерн. Я слегка неловко обнимаю их за плечи (...мне ведь никогда не приходилось такого делать), тут в кадр впрыгивает Март в ворохе белых волос, и старая фотокамера послушно щёлкает, ловя на плёнку мгновение моего счастья. И почему-то я знаю, что теперь в моём фотоальбоме будут не только снимки Хлебозавода номер 42.