Гранатовое благоразумие

Внутри дом Калленов — это пространство, свет и минимализм, так дорогой моему сердцу. Скорее всего, последнее было всего лишь следствием нечеловеческой природы моих новых знакомых: вампирам ведь на самом деле нужно было очень мало вещей для жизни. Но всё равно, чисто убранный дом, без груды лишнего барахла, смотрелся прекрасно. При этом я не чувствовала себя так, будто риелтор привёл меня в здание, выставленное на продажу. Пускай вещей было немного, здесь не создавалось ощущения покинутости; этот дом совершенно точно был жилым и живым. Я видела оставленную в кресле книгу, — судя по обложке, она принадлежала Джасперу; я только недавно рассказала майору о Рексе Стауте и его детективах, — незавершённую вышивку крестом, забытый платок Элис и чайный сервиз на низком столике. Последний вызвал у меня смешок. — Чашки пылью покрылись, — сказала я, ткнув Эммета локтем в бок. — Расслабились? — Глаз замылился, — вместо мужчины сказала Розали, подходя к чашкам и собирая их. — Они тут столько времени стоят, просто прекратили на них обращать внимание, видимо. — Они тут стоят уже почти два месяца, — услышала я мягкий женский смешок. — Я всё ждала, кто же в итоге обратит на них внимание, но мои дети упорно игнорировали сервиз. Эммет хмыкнул. Я повернула голову и увидела женщину, — скорее даже девушку; та же Розали, признаться, выглядела старше, — из-за которой ноги у меня подогнулись, а сердце чуть было не оборвало свой стук. — Белз?! Розали подхватила меня под руки, не давая свалиться на пол. Чашки, брошенные ею, тоненько зазвенели, находя своё последнее пристанище на полу. За блондинку я уцепилась, как за последнюю свою надежду — отчаянно, заледеневшими пальцами, сжираемая изнутри душевной болью. — Белз? Колокольчик, ты меня слышишь? Голос Элис вернул меня в реальность. Картинка перед глазами, размазанная в искажённом горем восприятии, обрела резкость и цвета. Ощущая дрожь под рёбрами, — сильную, неконтролируемую, практически болезненную, — я открыла было рот, чтобы ответить, но сказать ничего не смогла. — Колокольчик, — перед глазами у меня появилось удивительно чёткое лицо Элис. — Это не она. Похожа. Не она. Просто… похожа. Элис осторожно коснулась холодными пальцами меня под глазами, провела несколько раз по запавшим тёмным кругам. Я расслабила руки, непонимающе обернулась на того, кто меня держал, — ах, да, это же Розали; у неё были такие нежные духи с ласковыми и свежими нотами розы, — попыталась извиниться. Изо рта вырвалось что-то совсем нечленораздельное, невнятное. Розали поджала губы и с жалостью посмотрела на меня. Затем легко подняла меня на руки, — я от неожиданности ухватилась за девичью шею, чувствуя себя крайне странно из-за нашей ситуации, — и пошла к диванам. Я выглянула из-за плеча блондинки. Похожа. Эсме Каллен была похожа на неё. Тёмные волосы, жидкий шоколад в оттенке кудряшек, мягкая тяжесть волнами на плечах. Светлая кожа и лицо сердечком с острым подбородком. Ресницы, смотрящие строго вперёд, из-за чего кажется, что их немного или что они короткие. Не очень высокая, с женственными формами. Округлые бёдра, приподнятая грудь, ласковые линии плеч. Не она. Глаза — золото, как и у всех Калленов. Брови острые и тонкие. Переносица прямая, кончик носа крупный, кругленький. Губы широкие, но уголки слегка опущены, из-за чего кажется, что Эсме чем-то недовольна. Ни шрамов на лице, ни веснушек — только ровная фарфоровая белизна, идеальная, как свежевыпавший снег. Розали перешагнула через осколки чашек и опустила меня на диван, Элис всунула в руки стакан. Я выпила, не отрывая взгляда от Эсме, выискивая в замершей женщине всё новые и новые различия. Мне нужны были эти различия! Взгляд настороженный из-за произошедшего. Волосы слишком длинные — моя супруга не так давно отстригла свои локоны, избавившись не только от груза прошлого, но и от лишнего веса на голове. К тому же, волосы Эсме были светлее, скорее ближе к карамели, чем к тёмному шоколаду… И одежда. Не та. Моя любовь никогда бы не надела фиолетовую кофту с треугольным вырезом. Она вообще не любила вырезы. Не она. Не похожа. Просто… игры разума. — Простите, — прошептала я. Затем, выпив всю жидкость из стакана в один глоток, — я отвернулась и принялась глубоко дышать, пытаясь успокоиться. Элис и Розали сидели по обе стороны от меня; провидица взяла меня за свободную руку, тогда как блондинка просто поддерживала одним своим присутствием. Эммет что-то говорил Эсме, но так тихо, что я не слышала. Долбанные вампиры. Долбанный вампирский супер-слух. Я подняла взгляд, и увидела Эдварда — он стоял в отдалении, рядом с пафосным белым роялем, и смотрел на меня в ответ. Взгляд у Каллена мне показался неприятным, изучающим. Я понимала, что Эдвард просто не слышит мои мысли, но видит реакцию; нет привычного наложения звуковой дорожки, я для него была просто как немое кино. И всё равно… Да пошёл он. Я вытащила руку из холодных ладошек Элис и устало потёрла лицо. Пожалуй, даже хорошо, что я почти ничего и не съела в магазине — сейчас бы меня точно вывернуло. Просто от нервов. Раньше, со своим прошлым телом, я практически не была знакома со рвотой. Казалось, что в моём организме просто отсутствует навык опорожнения желудка верхними путями. На спор я даже засовывала руку в глотку, трогала крошечный язычок, давила пальцами на корень языка… безрезультатно, организм просто не понимал, что от него хотят. Тело Беллы в этом плане оказалось намного слабее. Свон вообще была болезненной, словно созданной, — словно, ха! — для того, чтобы в будущем прекратить быть человеком. Хилое тело легко поддавалось тошноте, а от сильного стресса меня уже несколько раз выворачивало. Ничего приятного, если кто спросит. На самом деле, я считала, что невозможность самостоятельно вызвать рвоту спасла мне жизнь в прошлом. Кто знает, как бы далеко я зашла со своими булимическими приступами, если бы могла опустошать желудок, всего лишь засунув два пальца в рот… — Где Джаспер? — спросила я, поняв, что комната прекратила расплываться. Нащупав руку Розали, я коротко сжала её ладонь в молчаливом жесте благодарности. Почувствовав такой же безмолвный ответ, я ощутила себя ещё лучше. — В лесу остался, — вздохнула Элис. — Я увидела, что что-то тут произойдёт, и побежала… а он не доел. Так что будет с минуты на минуту. — Хорошо, — я шлёпнула ладонями по бёдрам и встала с дивана, возвращая на место свою привычную бодрость и оптимизм. — Простите за случившееся, это было очень неожиданно. Обогнув диван, я подошла к Эсме и неловко протянула ей руку для приветствия. — Простите ещё раз. — У каждого своя история, — миролюбиво сказала женщина, мягко пожимая мою ладонь. — Могу я узнать, почему… — Вы похожи на мою супругу. Не очень сильно, — призналась я, поморщившись, — но достаточно, чтобы я перепутала… с первого взгляда, так сказать. Эсме остановила мою руку, — я продолжала раскачивать её, так и не отпустив пальцев женщины, хотя в этом уже не было никакой необходимости, — и накрыла её второй ладонью. — Мне жаль, — сказала она. В её глазах — искреннее сочувствие, из-за которого я ощутила себя как никогда паршиво. Уголки моих губ задвигались, затем верхнюю свело. Высвободив руки из ласковой хватки матриарха клана, я прижала ладонь к губам, чтобы прекратить их конвульсивное подёргивание. — У каждого своя история, — сказала я в итоге, справившись с нервным тиком. — Мда. Знакомство такое себе. От одного до ста, насколько плохое я произвела впечатление? Эсме покачала головой. — Всё хорошо, — повторила женщина. — В любом случае, я рада наконец познакомиться с подругой двух моих самых проблемных детей. — Я бы попросила! — возмутилась с дивана Элис. — Самый проблемный у нас Эдвард, а не мы с Джаспером! — Это с какой стороны посмотреть, милая. Эсме подмигнула мне, и я хихикнула. Ну да, с какой стороны посмотреть; точнее говоря, на ком акцентироваться — тот и будет самым проблемным ребёнком. Все Каллены могли с гордостью носить это звание. Элис-шило-в-попе. Джаспер-съем-всех-вокруг. Розали-отвалите-от-меня-смертные. Эммет-ржу-нимагу. Эдвард-руки-ножницы… А, нет, это из другой оперы. Эдвард-королева-драмы — А где доктор Каллен? — спросила я, оглянувшись и не заметив самого шикарного мужчину в моей жизни. Ну серьёзно. Было в Карлайле что-то такое, — возраст, ага, — из-за чего он казался мне намного привлекательнее того же Джаспера. Не в плане взаимодействия или общения, я просто… не знаю. Может, это манера держаться? Или самообладание? Или что-то ещё; что бы это ни было, — даже если это влияние его невидимого, но крайне ощутимого дара очарования, — оно заставляло по-другому воспринимать этого вампира. Словно на полступеньки выше других. Или я просто слегонца в него вкрашилась. Примерно как в поп-звезду или в персонажа сериала: понимаешь, что это птица, летающая в других вселенных, но всё равно мысленно примеряешь его фамилию к своему имени. Но если так подумать, мне всё равно быть Каллен, так что фамилия супер-папочки Клана будет моей. Хе-хе, профит. Ачивка, ради которой ничего не надо было делать, только оказаться здесь… В этом проклятом, чёртовом мире, который я ненавижу каждой клеточкой своего нового, блядь, тела! Я в мгновение вспыхнула, как спичка, и почти сразу же потухла, словно меня окунули в стакан с водой. На плечи мне легли крупные жёсткие ладони; секунда — и я оказалась в прохладном, но надёжном объятии. Это же чувство, но более разросшееся, пушистое, тёплое, нежно обволокло разум. Я выдохнула и устало облокотилась о грудь Джаспера. Кто ещё мог провернуть такое с моим настроением? Однако, когда я хотела было обернуться к мужчине, он не дал мне этого сделать. — Не надо, — попросил Джаспер, удерживая меня лицом к Эсме. — Я в крови. — Господи, да что я там не видела в этом, — я закатила глаза. — И вообще, ты столетний вампир! Почему ешь, как трёхлетний поросёнок? — Не бывает трёхлетних поросят, — растерялся Джаспер. Элис захихикала. Я тоже; это же веселье отразилось в улыбке Эсме и гоготе Эммета. — Я про человеческих поросят, майор. Маленькие дети в возрасте трёх лет уляпываются примерно так же, как и ты. Я права? — спросила я у Эсме. Женщина окинула оценивающим взглядом Джаспера у меня за спиной. Я же лопатками, которыми прислонялась к груди майора, начала чувствовать липкую мокрость. — Думаю, дети едят аккуратнее, — наконец подвела итог Эсме. — Джаспер, милый, иди и переоденься, пока не наследил на полу. — Джаспер, милый, — противным голосом позвала я, кривясь от гадкого ощущения мокроты. — Ты и меня поросёнком сделать решил? — Что?.. — Я в тебя вляпалась. Спина. Он сразу же отстранился, отодвинув меня на вытянутых руках. Зашипел сквозь зубы из-за собственной неосторожности и только было начал просить прощения, как его перебил радостный визг Элис: — МОЖНО ПЕРЕОДЕТЬ ТЕБЯ В МОИ ВЕЩИ! О, божечки, Белз, у меня столько шмоток, ты не представляешь! И все надо перемерить, пересмотреть. Помнишь то платье из маркета? Я его не взяла, но нашла такого же принта худи, которое точно тебе… Я задумалась. Что-то такое, кажется, было, нет? В каноне, когда Белла пришла в дом Калленов… было же, точно. Свон порезалась, Джаспер на неё бросился, Белла была вся в крови… потом девушка, кажется, переодевалась в комнате Элис в подготовленные заранее вещи. Ситуация сейчас — кривое зеркало для той, что была описана раньше. Ещё одна насмешка Вселенной, показывающей свою усмешку: ну же, Белз, колокольчик, посмотри! Всё происходит так, как ты знаешь, как ты читала и видела! Всё происходит совсем по-другому, Белз, колокольчик! Смотри! Видишь? — У нас разные размеры, — сказала я, отбрасывая эти неприятные мысли. Что-то из фатализма прокрадывалось ко мне в голову. Неприятные веяния, неприятные мысли, которые крутятся и крутятся на подкорке, из-за чего ты их даже не замечаешь. Очередная игра воспалённого разума, который твердит, что всё твоё вмешательство в историю мира не стоит и гроша; ничего у тебя не получится, динь-динь-дон, порченная Тинкербелл, девочка-не-фея, укравшая чужое «долго и счастливо». Да я разве хотела этого всего, чёртова ты реальность?! Джаспер снова меня обнял, очевидно, решив, что и так перепачкал уже слишком сильно. В ушах у меня стучали крошечные барабанщики, марширующие вместе с моей отчаливающей крышей. Я буквально чувствовала, как сознание пытается сдержать себя единым целым, не откалывая от себя по кусочку, чтобы сохранить остальное. Нет-нет-нет. Крыша Белз, будь на месте. Мне не надо этих приколов, совсем не надо. Я… сильная. Я обещала. — Ты клялась. Голос был тихим, едва ли громче шёпота сквозняка. И услышала его одна я; присутствие Госпожи, однако, ощутил каждый из вампиров. Её холод, дыхание, полное земли и влаги, её незримую поступь, оставляющую морозные узоры на блестящих полах. Я увидела, как миловидное лицо Эсме искажается от страха и ярости, готовности защищать тех, кто рядом. Джаспер вжал меня в себя практически до боли. Что там было с другими вампирами, я не знала, но подозревала, что вряд ли… Время замедлилось. Эсме, напряжённая, настороженная, с искривлёнными губами и оскаленными идеальными зубами, застыла. Всё вокруг замерло, и только мы с Джаспером в этой вязкой смоле реальности вдруг оказались свободны. Относительно. Из-за спины Эсме вышла Сама. Белое рваное, — свадебное? — платье было изгваздано в иле и грязи, а ещё оказалось мокрым насквозь; босые ноги оставляли за собой лужи воды; трупно-синее лицо распухло настолько, что черты едва угадывались. Глаза — две узких полоски, цвет радужек и не разглядеть. Рот — едва открывающаяся щель. В Смерти не было красоты, покойница передо мной вызывала отвращение и брезгливую жалость. — Скажи ей, что Джозефа забрал Чарльз. Когда Сама говорила, из её рта лилась вода. Я чувствовала, что Джаспер за моей спиной дрожит, словно обычный человек. Его руки были как капкан: даже если бы я захотела двинуться, то не смогла бы. Он держал меня крепко до боли, до сдавленных лёгких, до ноющих рёбер… Сама остановилась рядом с Эсме. Такой контраст: искажённое в страхе живое лицо и равнодушие на обезображенном лике утопленницы. — Скажи. Я кивнула, потому что произнести что-то вслух не смогла бы в любом случае: Джаспер по мере приближения Самой только сильнее сдавливал мои рёбра. Почему они ещё не проломились сахарными осколками внутрь, пронзая собой лёгкие, сердце и печень? Почему сил вампира было недостаточно, чтобы убить меня в этой слабой, инстинктивной попытке защитить? Почему… Сама остановилась рядом со мной. Вода с её платья стекала грязными мутными ручейками. Подол соприкасался с моими джинсами, и они быстро вымокли насквозь. Смерть смотрела не на меня — на Джаспера. Скользила взглядом по мужчине за моей спиной, словно примериваясь к нему. Пробуя его жизнь на вкус. Обол у меня на груди в мгновение ока разогрелся до того, что начал жечь кожу. Джаспер легче не делал: его руки только прижимали монету к моей коже, невольно принося новые страдания. — Отпусти. Он не послушался; изо рта Джаспера раздалось испуганное, почти робкое шипение. — Отпусти, — повторила Сама, отворачиваясь и отходя от нас, — ты её убиваешь. Это помогло: Джаспер не только разжал руки, но ещё и отошёл от меня. Я наконец вдохнула и вытащила Обол из-под толстовки. Монета была холодной, но жгла пальцы, словно раскалённое железо. Смерть подошла к Эсме. Коснулась толстыми, распухшими пальцами её волос, побелевших от этого. Ногтей на руке утопленницы не было. Когда Сама отняла пальцы от пряди, та снова вернула свой шоколадный оттенок. Покровительница прошла дальше. Вода за ней — грязь человеческих жизней, остающихся только с телом. Не с душой. — Скажи, — повторила Сама, шагая за спину Эсме. И мир пришёл в движение. Эсме всё ещё была напугана; для неё от появления неясного чувства до момента, когда всё резко прекратилось, не прошло и секунды. Я обернулась и увидела, что остальные члены клана тоже отреагировали… но по-разному. Розали выглядела заворожённой. Эммет рядом с ней был похож на рыцаря, готового защищать свою прекрасную королеву от любой напасти. Эдвард у своего рояля был бледнее обычного, — или, может, мне это просто казалось, а ещё умудрился сломать инструменту крышку и теперь с непониманием смотрел на кусок выкрашенного дерева у себя в руках. Схватился за первое, что было? Элис… Элис встретила мой взгляд и улыбнулась — слегка нервно, но, в целом, почти как всегда. Затем эльф Санты оказалась рядом со мной, подхватила под локоть и потащила за собой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. — Идём-ка, переоденемся. Тебе надо штанишки поменять… — Знаешь, как это звучит после всего? Элис хмыкнула. Шутка была хороша, но Эммет за нашими спинами даже не усмехнулся. Комната у Элис была похожа на крутое общежитие, которое делят одновременно Круэлла де Виль и Винсент Ван Гог. Куча вешалок, пустых и с вещами на них; куча красок и холстов, стоящих где ни попадя; куча украшений и кисточек, практически валяющихся под ногами. Впрочем, захламлённым помещение было только на первый взгляд — здесь явно была какая-то система. К тому же, гений Элис позволял ей спокойно ориентироваться в этом многообразии всего. Пока я стягивала с себя испачканную одежду, вампирша успела найти нужную замену: большую футболку, мягкие штаны в расцветке хаки и даже обувь… моего размера. А ведь ножка у провидицы была крошечной, меньше моей! — Что? — пожала плечами Элис, когда я подняла брови. — Я просто подготовилась заранее. Ты же в любом случае пришла бы сюда когда-нибудь, верно? Она показала мне, где ванная, и оставила в одиночестве. Я залезла под горячий душ, стараясь не думать о том, какой в этот раз вид приняла Сама. Вода-вода-вода… сколько в тебе опасностей, а жизни без тебя нет. Но для кого-то ты — и начало, и конец. Вода у моих ног была розовой от крови. Гелей или шампуня мне Элис не дала, так что пришлось просто смывать с себя чужой гемоглобин, без парабенов и SLS. Полотенце Элис тоже не нашла, и вытиралась я каким-то огромным шарфом. Воду впитывает — и ладно. Элис мне даже бельё дала; вот же запасливый эльф. Спортивное, правда, но так оно даже лучше: тугая ткань словно поддерживала тело. И разум заодно. Завязывая шнурки на новых кедах, я никак не могла отделаться от мысли, что более или менее спокойной после прихода Самой из вампиров была только Элис. Ну ещё Джаспер, но насчёт него у меня были подозрения. Не просто же так у него глаза чернели на моей кухне, верно? Может, два этих события как-то связаны… Спросить вот не у кого. Ну нет у меня телефона для звонка в Серые Пустоши; Смерти же плевать на мелкие мои непонятки и неурядицы, вмешивается в жизнь она только в самом крайнем случае. И всё же, сейчас она пришла. И даже сказала, что… Джозефа забрал Чарли… нет, Чарли — это мой отец. Она сказала… Чарльз. Джозефа забрал Чарльз. Что это должно значить? Почему я должна сказать это Эсме, для чего Смерти нужно, чтобы женщина это знала? Неужели это что-то настолько серьёзное, что Сама пришла в мир?.. Не понимаю. Как и всегда с её приказами, впрочем. Грязную одежду Элис убрала в пакет. Я подозревала, что свои шмотки я больше не увижу. Вроде бы кровь почти не отстирывается… сложно мне представить, чтобы эльф Санты стояла рядом с тазиком и с енотьей скрупулёзностью тёрла ткань в холодной воде. Намного легче было предположить, что испорченные вещи Каллен просто выкинет, не желая с ними возиться. В принципе, мне было всё равно. Хотя обычно я испытывала тёплые чувства к вещам, которые носила, — тем более, что их у меня всегда было немного, — к моим нынешним шмоткам большой любви так и не возникло. Хорошо ещё, что я сегодня надела обычную чёрную толстовку, а не жёлтую — вот её было бы очень грустно потерять. Пакет Элис швырнула к стене. Затем мы с вампиршей вышли из её комнаты, — подозревала я, что это скорее гардеробная или склад для вещей, а не реальная комната, хотя кто эту Элис знает, — и направились вниз. Там уже было убрано. Никаких следов ила, грязи или крови. — Бизнес-идея, — сказала я, замерев на последней ступеньке лестницы. — Внимательно слушаю, — хмыкнула Элис, поправляя воображаемые очки. Затем она достала воображаемый блокнот из кармана, послюнявила воображаемый карандаш и уставилась на меня, готовая «записывать» мою гениальную мысль. — Вампиры-уборщики, — сказала я, серьёзно смотря на предсказательницу. Элис хекнула. — Да?.. — Да, — с максимально сосредоточенным лицом сказала я. — Ты только посмотри, всего полчаса — и словно ничего не было. Отменный результат. Обратим парочку мексиканцев… девушек, они лучше убираются… и будем деньги грести лопатой. Эльф Санты широко ухмыльнулся. — Не выйдет, — заметила Элис, убирая свои воображаемые причиндалы. — Почему? — Такой клининг сможет работать только ночью. И только на полный желудок! — Чаевые можно брать кровью, — пробормотала я, смотря на вошедшего в дом Карлайла. Мужчина оглянулся по сторонам, кивнул нам вместо приветствия и непонимающе нахмурился, очевидно уловив атмосферу. — Почему вы такие напряжённые? Я что-то пропустил?