Гранатовое благоразумие

— Умняша-Свон, пора расслабить булочки и мотнуться в Ла-Пуш! Именно с таким восклицанием встретил меня на школьной лестнице Майк, излишне пышущий энтузиазмом. Клянусь: был бы у Ньютона хвост, он бы заходился в таком бешеном темпе виляния, что мог бы сломаться. Майка не смутили ни Элис с Джаспером, поднимающиеся рядом со мной, ни Эдвард, который шёл немного сзади. Казалось, что на волне своего куража Ньютон словно исключил вампиров из собственного восприятия. Ну или просто забил на них, всю их красоту, идеальность и привлекательность. Я остановилась на ступеньке, чувствуя, как со всех сторон на нас устремились любопытные взгляды. Элис и Джаспер замерли рядом, спокойные, как две прекрасные античные статуи; Эдвард прикрывал мне спину. Чувствовала я себя словно супер-звезда в окружении охраны: куда ни двинься — везде или фанаты, жаждущие интересностей, или те самые телохранители. — Ты где у меня булочки видел, Майки? — устало спросила я. Ночь у меня прошла так себе. Сначала я долго вертелась в кровати, потому что под одеялом было жарко, а без него холодно. Затем плакала, как героиня какого-то подросткового романа, и смотрела на далёкий диск луны на небе оттенка тёмного индиго. После провалилась в мутное, наполненное видениями бессознательное, которое совсем не дало мне никакого отдыха. Мне снились Серые Пустоши, обилие пепла, чёрные пуповины душ, подвисших в хмарных небесах. Холодные прикосновения к обнажённому телу, от которых внутренности сводило и выкручивало. — Три, — сказала мне Сама, прежде чем я проснулась. Это было предупреждение? Подсказка? Указание? Иногда меня раздражало, что я не могу просто получить своё задание на руки, как в каком-нибудь фильме. Мне нравилось, как показывают Смерть в кинематографе или в книгах: бесконечный архив со свитками и книгами, в которых записаны почему-то только человеческие судьбы и жизни; пыль, — или прах? — который кучками собран в углу. И начальник-Смерть, существо в чёрном плаще и с двумя красными точками глаз в непроглядном провале капюшона. Этот начальник выдаёт тебе список душ или заданий, или ещё чего-либо. И в итоге ты работаешь, просто выполняя пункты в своём to-do листе. Дофаминовые вознаграждения, когда ты вычёркиваешь очередного «страдальца» из списка, прилагаются. На деле это было не так. Я просто получала какие-то смутные подсказки, — вроде этого вот «три», — или начинала думать о каком-то действии, которое в итоге становилось моей навязчивой идеей, или вытворяла что-то, пришедшее на ум мгновенно. Сколько странных, смущающих ситуаций из-за этого было… не счесть. Майк встал на носочки, наклонился вперёд, — чуть не завалился при этом на нас, шут; от падения его спас только тычок от Джаспера в грудь, — вытянул шею, пытаясь заглянуть ко мне за спину… на отсутствующие «булочки», ясное дело. — Ну ладно, давай тогда расслабим твои тортильи, — широко ухмыльнулся Ньютон. Элис улыбнулась, Джаспер вздохнул. Не знаю, что сделал Эдвард, но тоже наверняка как-то отреагировал. Вот тортильей мои ягодицы ещё никто не называл, конечно. Я была худой, на грани истощения, но всё-таки не до этой характеристики, ало! Но и злиться на этого ретривера у меня просто не получалось: даже шуточки на грани грубости у Майка были такими по подростковому тупыми, что от них только на смех тянуло. Я фыркнула и пошла вперёд, по-дружески пихнув Майка в сторону. Ньютон не растерялся и как-то проник внутрь моей вампирьей охраны, вызвав хихиканье Элис и тихое неразборчивое ворчание от Эдварда. Джаспер, словно истинный джентльмен, промолчал — все эмоции были надёжно скрыты под приличиями майора Уитлока. — Это же Ла-Пуш! — продолжал уговаривать меня Майк, вцепившись в предплечье и сверкая глазами. — Сёрфинг! Девочки в бикини! — В феврале?.. — Ладно, не в бикини, — сразу же переобулся ретривер, — в обтягивающих костюмах для сёрфинга! Вау!.. — Как мало тебе надо, — прыснула я. — Облипки достаточно? — Эй, умняша-Свон, — ничуть не обиделся Ньютон. — Мне же семнадцать! Гормоны, все дела! — Майк. — Да? — Смотри, там дупло в дереве. Он обернулся, сначала не поняв. Потом посмотрел на ржущую меня и заливающуюся смехом Элис, всё ещё не понимая. Джаспер устало потёр лицо рукой и покачал головой. Эдвард, скорее из мужской солидарности, чем из альтруизма, наклонился к Майку и что-то ему прошептал. — А! — воскликнул Майк, поражённый объяснением моей шутки. — А-а-а… умняша-Свон, да ты извращенка. — Ты даже не представляешь, насколько… Вот говорят, что понедельник — день тяжёлый. Для меня неудобным днём, к моему удивлению, стала среда. И всё из-за расписания: сдвоенный урок английского с мистером Райденом, который меня недолюбливал; затем тригонометрия, которую недолюбливала уже я; и, словно вишенка на торте, литература с мисс Роуд, что так и не прониклась ко мне никакой симпатией. Ну, типа, я на её уроках была самой классной, одной из самых читающих, и вообще всегда не против поболтать за литературу. Но мисс-родственница-насильника даже думала в мою сторону с трудом; каждый раз, когда она на меня смотрела, её лицо кривилось. Несильно, но мне хватало, чтобы напрягаться. Откровенно говоря, мистер Роуд был классным преподавателем, намного лучше своей родственницы. С ним и поболтать можно было, и какие-нибудь теории построить… здесь же — читайте, дети, вслух, а потом пишите никому не нужные эссе. Хорошо ещё, что задания не давали в стиле Хогвартса: мне было бы крайне тяжело «писать эссе на два с половиной фута». Да, кстати. В Америке было какое-то стойкое, впитанное с молоком матери отвращение к нормальной, привычной для меня метрической системе. Вместо сантиметров футы, дорогу измеряют в милях, при обсуждении бензина мелькают страшные галлоны… я путалась, как не знаю кто, особенно на алгебре и геометрии. Что я знала про те же мили раньше? Что они больше километра примерно в полтора раза. А сейчас я могла назвать точную разницу и историческую подоплёку возникновения каждой странной меры! К примеру, ярд, в котором до сих пор измеряли футбольные поля, был введён каким-то королём. Странная мера составляла расстояние от кончика носа монарха до кончика его среднего пальца на вытянутой руке. Весьма сомнительная мера, если кто меня спросит: слишком много зависит от состояния суставов, тренировался ли его Величество сегодня с мечом, сколько он воды или вина выпил… излишне примерные измерения, даже если потом другой король сделал эталон из куска дерева. Фут — это длина ступни, составляет почти тридцать с половиной сантиметров. Тридцать целых, сорок восемь сотых — каково, а? Рост здесь мерили, прости господи, в ногах! Тьфу просто. Метрическая система с чёткими эталонами, ровными ноликами и мировым распространением мне нравилась больше. А здесь было похоже, что Америка просто выпендрилась тем, что каждый может считать, как захочет. Наряду с Мьянмой и Либерией, которые так же закрепили это право за своими гражданами на законодательном уровне. Мрак и средневековье, если кто меня спросит. Но ничего, люди живут и считают с лёгкостью привычные цифры. Мне же это напоминало соотношение галлеонов, сиклей и кнатов в мире Гарри Поттера: там тоже цифры были взяты как будто с потолка. И маги спокойно в них ориентировались, в уме считая так же легко, как весь мир считает сотни и тысячи. Когда я с Элис и Джаспером зашли в кабинет английского, преподаватель с нами даже не поздоровался. Вампиры спокойно направились к своим местам, — мистер Райден нашу компанию рассадил по разным частям класса, не иначе как из вредности и в качестве мелкой мести, — я же поморщилась. Ну вот мы же здороваемся, что за детский сад? Вообще, не понимаю я, когда к работе примешивается личное; никогда не понимала. У меня были конфликты с сослуживцами, но, что бы ни происходило, я не позволяла эмоциям взять верх и начать мешать моей профессиональной деятельности. Я не могла взять в толк, как это кто-то может психануть и уйти с рабочего места просто по желанию; как можно забить на свои обязанности; как можно забыть про команду, с которой ты зарабатываешь денюжку и тянешь своего работодателя к счастливому будущему. Да не в работодателе дело, если так подумать, было, а в том, что своими психами ты подводишь других людей! Вот сейчас мистер Райден, к примеру, показывал свой непрофессионализм во всём пышном цвету. Отдельные грани его неприязни — как распустившиеся розы на кусте шиповника. Злые, раздражённые взгляды в мою сторону; брезгливость и опасение, когда мистер Райден смотрел на Джаспера; закатывание глаз, когда учитель видел Элис и её лёгкое, воздушное поведение. Мистер Райден не скупился на придирки к нашим домашним работам и эссе. Вампиры это переносили спокойно, я же поначалу нервничала, — просто потому, что не люблю я, когда мои достижения принижают без причины, — но после поняла, что нет никакого смысла в этих эмоциях. Мистер Райден мстил мне за своего друга — и всё тут, ничего ты с этим не сделаешь. Вот и сегодня я получила проверенное эссе с ужасающе заниженным баллом. Учитывая, что я всё-таки решила в этой жизни профессионально заняться литературой, — ветеринария меня, оказывается, больше не привлекала, как это было в прошлом, — то мистер Райден, сам того не осознавая, стал моим самым лучшим критиком. Бесплатные придирки и сухие строчки рукописного текста на полях моего эссе давали столько поводов для размышлений, сколько я не получала даже за платные курсы по писательству и при найме профессиональных редакторов в прошлом. Правда, некоторые комментарии заставляли меня чесать бритую голову в непонятках. Как, к примеру, можно расшифровать примечание «НЕ ХВАТАЕТ ГЛУБИНЫ!!!», написанное к абзацу с пейзажным описанием? В чём глубина-то, скажите на милость, там ведь поле?.. Только если в том, что этот абзац мне просто нравился, но, по-хорошему, никакой смысловой нагрузки для эссе он не нёс… В общем, отношения с мистером Райденом были странными, но для меня продуктивными. Элис и Джаспер так и вовсе забили на оценки, из-за чего преподаватель, горящий в своей неприязни, только всё больше выбешивался. И, словно этого было мало, иногда Элис могла кокетливо подрулить к мистеру Райдену, чтобы опротестовать свою оценку — тут такое приветствовалось. Естественно, у провидицы это получалось, так что по предмету училась она лучше меня и Джаспера. Во-первых, у Элис был жизненный опыт и врождённое умение забалтывать людей. Во-вторых — дар видеть будущее. Один раз она вообще подкатила к мистеру Райдену в неудобный момент: судя по лицу учителя, прямо посреди разговора несчастного жёстко скрутило в туалет. Естественно, мужчина выставил Элис высший балл за эссе — лишь бы вампирша отстала поскорее. Пара по английскому прошла как-то вяло. То ли я была слишком уставшей, чтобы нормально реагировать на подколки учителя, то ли у него уже кончался запас острот и неудовольствия… не знаю, да и неважно. А вот на перемене за столик Калленов, где я обычно проводила время, подсел Майк — ко всеобщему ужасу в мигом замолчавшей столовой. На моего ретривера вампиры уставились, как на второе пришествие мессии. Одна только Элис, уже подглядевшая эту ситуацию в будущем, продолжила аккуратно резать банан одноразовым ножом, чтобы потом отдать фрукт мне. Имитация бурной деятельности, не больше. Майк слегка поёжился под жёстким взглядом Розали, прищуриванием Эдварда, равнодушием Джаспера… но больше всего, я была уверена, на Ньютона давило насмешливое превосходство на лице Эммета — если здоровяка не знать, то можно подумать, что он ко всем вокруг относится, как к слегонца недостойным личностям, пока не узнает получше. Когда ты знакомишься с Эмметом ближе, то начинаешь понимать, что тебе не кажется — этот здоровяк действительно относился к незнакомцам хуже, чем стоило бы. — Просто для того, чтобы не разочаровываться в дальнейшем, — пожимал плечами Эммет в ответ на моё непонимание; я-то всегда заранее давала людям кредит доверия, ещё до начала общения, — комарик, я не просто так охотником стал. Терпеть не могу людей и общество в целом. Животные — они, понимаешь ли, честнее и проще. Майк встрепенулся, словно скинул с себя не только вампирские, но и все остальные взгляды, и улыбнулся мне — слегка нервно. — Так что с Ла-Пуш, мисс тортилья? Я помнила, что вампирам не было ходу на территорию индейцев по какому-то там договору. Каллены оказались крайне цивилизованными кровопийцами, так что чтили дух договора, даже не пытаясь проникнуть на Терра Инкогнита, хотя запрет был такой себе, ничем не подкреплённый. Вообще, будь я на месте вампиров, то просто стукнула бы Вольтури на оборотней — и всё, здравствуй, зачистка. У одного из них вообще были личные тёрки с перевёртышами… Не знаю, как дело обстоит здесь, однако в фильме Квилеты напоминали мне кентавров в Запретному Лесу в мире Гарри Поттера. Полулюди-полузвери, которые считают территорию своей просто из-за того факта, что они на ней живут. Ничего не знаю, нет бумажки — нет владения! А мне свидетельство о собственности никто под нос не тыкал ни в фильме, ни в книгах! Но это я придираюсь, конечно же. — Ла-Пуш… — Ла-Пу-у-уш, — восторженно протянул Майк. — Дайвинг не обещаю, но сёрфинг там просто огненный! — Там очень сильные течения, — заметила Розали. — Унесёт на раз-два. Я хмыкнула. Было приятно, что Снежная Королева отреагировала, да ещё и с таким замечанием. Заботится. — Ну если вы боитесь воды или течений, то можно просто на берегу постоять, — предложил энтузиаст. — Вас тоже приглашаю! Каллены, — это я про Розали, Эммета и Эдварда, — скривились, как один. Джаспер медленно моргнул тёмными глазами, Элис продолжала улыбаться и, кажется, неспешно уплывала в пучину своих видений. Когда провидица удалялась от реальности достаточно далеко, то начинала выглядеть так, словно находилась под лёгким кайфом. — Мы с радостью, — протянула Элис, даже не фокусируя взгляд на Майке. — Когда поездка будет? Вампиры посмотрели на провидицу; мне показалось, что, ещё секундочка, и Эммет покрутит пальцем у виска. Типа, какой Ла-Пуш, сестрёнка? Там злые серые волчата за бока, спинку и животик ам — и нету больше карамора. — Ровно через две недели. — О-о, — расстроенно протянула Элис, всё-таки повернувшись к Майку. — Прости, не выйдет. Обещают хорошую погоду, так что мы, скорее всего, пойдём с семьёй на пикник. Белз, ты с нами? Я потёрла подбородок, игнорируя полный мольбы взгляд Майка. Ла-Пуш или сверкающие вампиры? Если честно, выбор даже не стоял. — Ла-Пуш, — сказала я, усмехнувшись, когда брови Элис поднялись. — Нет-нет, эльф, в мире нет ничего круче моря, так и знай. — А океан? — А океан изучен на два процента, так что я в него заходить банально боюсь. Майк засмеялся, вампиры ему вторили. Даже Розали спрятала свою усмешку, словно невзначай прикрыв нижнюю сторону лица ладонью. — Что не так? — не поняла я. — Ла-Пуш расположен у Тихого океана, Белз, — прояснил это веселье Джаспер. Я кашлянула. — Ну, у меня всегда были большие проблемы с географией… Тригонометрия прошла, словно её пролистнули: я понимала преподавателя дай бог через слово, смотря на доску и думая, зачем я вообще взяла этот предмет. Вот будет у меня вампирский мозг — тогда и можно за что-то такое браться, а сейчас-то смысл, если после окончания урока в моей голове не останется ничего, кроме сонливости? Серьёзно, я чуть было не уснула на уроке! Мозг отказывался воспринимать уравнения и объяснения, в самоволку уйдя в энергосберегательный режим. Глаза просто нереально было держать открытыми, и на парту я не свалилась только из-за того, что Элис ткнула меня ручкой сзади. А вот литература… Мисс Роуд была достаточно тучной женщиной неопределённого возраста. Явно несчастной в жизни, потому что только такие люди пытаются выместить свою злобу на окружающих. Если мистер Райден, пускай и поливал меня ядом, всё-таки не переходил границ допустимого, то мисс Роуд, казалось, было всё равно и на возможное увольнение, и на то, что папа у меня — супер-крутой коп. Было нормально, если она обратится ко мне «мистер Свон», а потом, словно спохватившись, примется чирикать насчёт того, что ошиблась — волосы-то у меня короткие. В моём двадцать третьем году её за такие гендерные «ошибки» могли бы в Америке и засудить, между прочим; здесь же истерия насчёт самовосприятия пусть уже и началась, но всё ещё не разгорелась до ненормальных перегибов. Мою вытянутую для ответа руку женщина игнорировала; это не мешало ей потом кудахтать на тему того, что я совершенно не проявляю инициативу во время занятий, так что мне необходимо остаться после уроков. Одну меня, естественно, с женщиной никто не оставлял: Элис и Джаспер всегда были рядом; если же не было их, то рядом всё равно оставался кто-то из Калленов или же Майк. После инцидента с мистером Роудом Ньютон чувствовал себя неважно: почему-то парень считал, что это он виноват в произошедшем. Вроде как, он ушёл на свои спортивные «смотрины», бросив меня в одиночестве… и никак у меня переубедить упёртого ретривера не выходило, что его вины здесь нет ни капли. Упёртость во вред. А ведь смотрины-то прошли шикарно, Майка даже предварительно пригласили в какой-то крутой ВУЗ по спортивной стипендии. Отличный результат, мистер Ньютон! Мне мисс Роуд напоминала несравненную Долорес Амбридж. Хотя моя учительница не носила розовое и не любила кошек, она оставляла такое же гадко-сладкое впечатление, как и мучительница мистера Поттера. Наблюдать за ней, по крайней мере, было достаточно интересно. Я уже успела смириться с тем, что мне не повезло с учителями и учёбой, — в очередной раз, — так что просто отстранилась от вожделенного идеального диплома и просто смотрела на людей, копошащихся вокруг. Депрессия с этим помогала: в моменты, когда меня не бесили окружающие, — которые слишком громко говорят, сглатывают, дышат! — я словно закутывалась в серую прозрачную вуаль, через которую наблюдала мир. Вот ругается мисс Роуд, — «Я же просто наставляю тебя на лучший путь, милая!» — а я смотрю на неё, киваю, и при этом мне всё ро́вно, словно под морской гладью. Я одного понять не могла: ну как этой женщине хватает совести срываться на меня и винить меня непонятно в чём, когда я, вообще-то, здесь пострадавшая сторона? Тем более, что мистер Роуд, оказывается, очень легко отделался. Его обязали выплатить какой-то крупный штраф, — деньги пойдут на мой счёт, — дали условное, запретили приближаться к детям и учебным заведениям… вроде бы ещё какой-то браслет на ногу одели, типа для отслеживания местоположения. И всё. Чарли был в ярости от такой мягкости, кстати. Но почему-то не помогли ни его связи, ни авторитет. И Джереми Роуд, возмутительно свободный, уехал из Форкса. Исчез, так сказать, с радаров. Я понятия не имела, почему его дорогие друзья и тем более родственница не растворятся вслед за усатым мистером, а продолжают чинить препятствия мне. Типа… ну какое им дело до одной девочки, ничего из себя не представляющей? Раз уж мистер Райден такой супер-товарищ, то почему он не поехал за своим корешом в прекрасное далёко? Почему остался на месте преподавателя и даже не уволился — хотя бы из чувства противоречия, как наш прошлый препод по биологии? Да потому, что место насиженное, а своя рубашка ближе к телу. И вообще, менять что-то — это же надо стабильности лишаться. А у Райдена наверняка кредиты, ипотека — всё как у нормального американца. Однако всё в итоге проходит — закончилась и литература, на которой я сидела и уныло смотрела в окно. Погода в Форксе радовала: наконец вместо дождя с неба начали медленно падать крупные хлопья снега. По сравнению с русским холодом это, конечно, было так себе, однако детишки радовались даже минимальному белому насту, который растает уже на следующий день. Меня другое вот волновало — в Америке, по крайней мере в Форксе, не было зимней резины, как таковой. Кто побоязненнее — те надевали на колёса цепи. Но в основном народ просто ждал, пока дороги расчистят от снега, прежде чем ехать. Мало кто парился из-за возможных аварий. Наверняка в самых северных штатах всё по-другому, но здесь мы имели, что имели. Неудивительно даже, что в книге Беллу чуть было не расплющило между её пикапом и другой машиной. Кто там за рулём был, моя прыщавая врагиня Эрик?.. кажется, он. После уроков я пошла в столовую. Мне в школе нужно было куковать ещё час, потому что сегодня у вампиров был кружок по натуралистике, который Каллены в этот раз не могли пропустить. Меня это не слишком беспокоило: по крайней мере, у меня было время, чтобы сделать домашку и просто спокойно поесть, залипая на снегопад. А потом Элис обещала, что мы поедем в Сиэтл, где открылся новый книжный… Компанию мне составил всё тот же радостный Майк. Кажется, то, что я выбрала его компанию и Ла-Пуш вместо крутых Калленов, изрядно повысило репутацию Ньютона в глазах школьной общественности. У нас здесь было как в Хогвартсе: любое, даже самое маленькое событие сразу становилось всеобщим достоянием. Не то чтобы я была какой-то крутой в школе, тут другое. Кто-то, — это мог быть кто угодно, на самом деле, — предпочёл не Калленов, а Майка! Вот это Майк крут! Невероятно, ах!.. Хотя, отрицать не буду: то, что я тусовалась в компании идеальных вампиров, делало меня в глазах учащихся тоже чуть более интересной. Каллены, сами того не желая, делились своей славой с теми, кто с ними общался. Майк в очередной раз воевал с биологией. Вот отвечаю: если бы Ньютон спокойно сидел на уроках и не пытался сделать на них домашку по другим предметам, то успеваемость его бы взлетела до небес… или хотя бы до стабильно проходных баллов! — Сам себе проблемы находишь, — проворчала я в ответ на жалостливое скуление о несправедливости мира и мистера Баннера в частности. — Ой, всё, — использовал подсмотренный у меня тайный навык ухода от разговора Майк. — Ничего не хочу слушать. Пошли лучше на улицу, в снежки поиграем. Ты наверняка и снега-то не видела среди своих кактусов! Я посмотрела в окно. Снега действительно нападало неплохо, почему бы и нет. Можно даже было попробовать небольшого снеговика слепить. — Ебучие кактусы, — откликнулась я без прежней неприязни, — терпеть их не могу. — Не волнуйся, умняша-Свон, твой рыцарь не позволит им коснуться тебя даже иголочкой! — Пфе. Пошли уже, рыцарь. Мы покидали учебники в рюкзаки и направились на улицу. Хорошо, что из столовой не гоняли таких ждунов, как мы: я даже не представляла, где ещё можно было бы с удобством разложиться и сделать домашку. Библиотека старшей школы выглядела не особенно вместительной… пять столов в ней, казалось, всегда оказывались заняты выпускниками, что с языками на плечах вечно готовились к нескончаемым экзаменам. Зимой — зимние срезы. После зимних каникул — весенние подготовительные. Ближе к лету — итоговые. Выйдя из школы, мы кинули рюкзаки рядом с дверьми и почти сразу начали дурачиться, швыряясь друг в друга снегом. Тот был воздушным и едва долетал, а ещё отлично лепился в снежки. Чтобы не угодить кому-нибудь под колёса, мы с Майком спрыгнули сбоку лестницы и продолжили щенячью возню чуть дальше от парковки. Майк от души насыпал мне снега за шиворот; я, в отместку, не поскупилась на приличный комок холода ему в штаны. Совести хватило только на то, чтобы подморозить Ньютону задницу, а не передницу. Вот такой я злой колокольчик. Вымоталась я намного раньше Ньютона — но оно и понятно. Я здесь у нас в слабеньком теле, тогда как Майк практически профессиональный спортсмен, мальчик-со-всеми-в-мире-кубиками-на-прессе. Не было бы Калленов в школе, и годы чужого восхищения испортили бы Ньютона, сделав из него традиционную «школьную сучку», разве что мужского пола. Ту самую «сучку», которая есть в любой американской комедии, да. — Стоп, стоп! — я замотала руками, задыхаясь. — Сто-оп… всё, Майки, ты победил. — Всё в порядке? Он моментально оказался рядом, помог мне подняться и даже не возражал, когда я закинула руку ему на плечи. Дыхание у меня не просто сбилось — оно вырывалось из лёгких с такими хрипами, словно я вот-вот должна умереть от туберкулёза минимум. Тело тоже ощущалось слабым и немощным. Ничего приятного! — Да-а… Хрен его знает, что за приступ. — Я помогу дойти до школы. Он реально повёл меня в обход лестницы, словно инвалида. Сбоку неё, кстати, было небольшое возвышение с клумбами, которые мы при спрыгивании слегка помяли. Рука Майка жёстко придерживала меня за талию. К сожалению, такая забота была более чем оправдана: после всплеска активности тело мстило мне упадком сил и заплетающимися ногами. Шли мы медленнее, чем ползёт улитка. Майк успел выровнять своё дыхание, да и я потихоньку приходила в себя, ругаясь на полученную с новым телом анемию. И авитаминоз. Точно они виноваты, потому что других причин так резко и сильно уставать у меня нет! Мы обошли возвышение клумбы и вышли на парковку. Машин практически не было, потому что все уже успели разъехаться по домам. Так что к нашим рюкзакам мы двигались, особенно не торопясь… Стоило бы поторопиться. — Три, — услышала я голос Самой. Следом за ним — истошный вопль автомобильного гудка, визг шин, не справляющихся с торможением, чужой глухой крик. Мне даже оборачиваться не надо было, чтобы понять: машина летит прямо на нас. Майк отреагировал быстрее; ну так он спортсмен, ему положено. Одним движением он оттолкнул, — скорее подошло бы слово «швырнул», — меня в сторону лестниц, до которых мы не дошли всего ничего. Я на ногах не удержалась и растянулась на острых ступенях, отбив ими себе всё, что только было можно. Головой тоже ударилась, но капюшон толстовки смягчил этот ушиб. И всё равно, в ушах у меня зазвенело. Машина врезалась в низкую стенку клумбы сбоку от меня, на расстоянии в пару метров. Повернув голову, я увидела покорёженный нос чужого тёмно-серого пикапа, практически смятый в гармошку. Водитель выпал из тачки, как в каком-то триллере или боевике. Лицо у него было в крови из-за раны на лбу — небольшой, но они всегда кровят так, словно пострадавший должен как минимум умереть. — Я его сбил, — прошептал этот парень, будто в бреду, — я его сбил… Кто-то в здании школы завизжал, видимо, выглянув в окно. — Два, — выдохнула Сама мне на ухо. Я откинулась на лестницу, боясь посмотреть в сторону Майки и пережидая сильнейший приступ головокружения. Небо у меня над головой качалось, как серый, мечтающий о шторме океан.