Гранатовое благоразумие

На то, чтобы получить одобрение у Совета Квилетов, у Сэма ушло чуть больше недели. Торжественное позволение вампирам ходить по священной земле в итоге было выплюнуто Вождём сквозь зубы; на лице у мужчины в тот момент застыло такое неприятно-озлобленное выражение, — при этом с нотками снисхождения и омерзения, словно при виде чумного больного, — что мне тотчас захотелось попросить Эммета прописать этому неприятному субъекту в зубы. Можно даже парочку раз. Но я вообще стала более агрессивной. Хорошо ещё, что все эти желания насчёт «дать в зубы» или «прописать в бубен» оставались исключительно в моей голове. Скрытой даже от Эдварда, между прочим! Карлайл на такую демонстрацию даже бровью не повёл — вот это я понимаю, выдержка трёх сотен лет жизни. Наверное, доктор за свои прожитые годы и не на такие взгляды напарывался, словно на ржавые ножи; к тому же думалось мне, что никто не сможет ненавидеть свою природу больше, чем человек, воспитанный для убийства нечисти и в итоге сам ставший объектом собственной охоты. Прошлая жизнь доктора Каллена меня интересовала до трясучки, но пока на повестке дня были другие темы. Я не спешила: впереди у нас с Карлайлом вечность, куда торопиться? Элис гарантировала моё обращение в любом случае; сколько бы провидица ни вглядывалась в будущее, а ситуация не менялась. Что, в свою очередь, наводило меня на определённые мысли… Это я про условие Самой. Если я остаюсь в будущем Элис в любом случае, то что же тогда с выбором? Моя супруга окажется в этом мире? Было бы замечательно; колдовала она похлеще меня и с большим успехом. Если уж мои куцые знания в этом мире становились сильнейшим оружием, то что будет получаться у неё? Про Чарли и Майка я старалась не думать. Было больно. Стандартный вопрос на совесть: кого спасёшь, родителя или супруга? В моём случае идёт один плюс один, родитель и друг. И выберу я не их. Чёрт возьми, от одной только мысли мне становилось так паршиво, что я была готова себя расчёсывать ногтями. Как в далёком подростковом возрасте, когда мои нервы и переживания перерастали в психосоматику: у меня начинали чесаться руки, как из-за сильнейшей аллергии. Так сильно, что я кожу раздирала просто в кровь, пугая этим учителей и одноклассников. И нет бы заняться лечением… но кто вообще думает о своём здоровье в двенадцать-четырнадцать? Зато потом я так мучилась, когда на месте расчёсанных ранок появились неясные высыпания. А ведь можно было бы их избежать. В любом случае, о будущем я практически не думала. Необходимость и сложность поставленного передо мной выбора заставляла настроение скатываться в депрессивные глубины, а выпадать из жизни я совершенно не хотела. Приходилось немного роботизировать себя и свой быт, выполняя только те задания, которые возникали в моменте. Я не загадывала наперёд, а шла шаг за шагом, не всматриваясь в отдалённые последствия и события. Выполняла один квест за другим, как в играх. Сейчас на повестке дня были поиски Маленькой Аннабель. То есть, Лизы. Девочки, о которой мы знали практически ничего, кроме внешности и имени; для две тысячи пятого этого было маловато, чтобы найти человека. Камеры ещё не захватили улицы больших и маленьких городов, так что мы обходились тем, что имели: словами Самой и портретом Элис. К тому же, личность девочки вряд ли много нам дала бы. Как и то, что мы знали про её семью: у Лизы была мать, которая её любила… и которую убили, когда девочка пропала. Потому что женщина «поднимала шум». — Может, надо сменить цель поисков? — спросила я как-то за вечерними посиделками в доме Калленов. Забавный факт: класть вампиры хотели на разрешение Совета, даже законопослушный и правильный Карлайл. Как сказал глава Олимпийского клана, договор заключался не с племенем Квилетов, а конкретно с альфой оборотней; получив разрешение от перевёртышей, Карлайл посчитал, что дело сделано и новые территории открыты для посещения. Чисто из вежливости вампиры не попадались никому на глаза, пока Совет мусолил идею пропуска кровопийц на земли Квилетов — на «верхах» все знали о наличии сверхъестественного в мире, конечно же. Думалось мне, что Карлайл был спокоен в ответ на невербальную грубость Вождя по нескольким причинам: во-первых, этот Вождь Карлайлу был нужен, как коню пятая нога, вампир его не считал за сколь-либо важную персону; во-вторых, на момент выдачи этого злосчастного разрешения земли Квилетов были уже почти полностью исследованы и обнюханы, со всех сторон. Бюрократия-с. Даже среди краснокожих она есть, вы только подумайте. — О чём ты? — спросил Джейк, расправившись с огромным куском мяса. Вот ещё обновление: к нашей полумёртвой компании присоединился мой Блэк. Он же был связным с остальной стаей, потому что ментальная связь у оборотней работала на всю катушку; как говорится, ни вздохнуть без чужого внимания, ни передёрнуть. Последнее особенно обидно, потому что я представляла примерно, какие именно бурлят в крови новоиспечённого волчонка гормоны. Джейку шло оборотничество. За какую-то неделю он вырос сантиметров на десять, раздался в плечах, обзавёлся тугими сухими мускулами. К моему сожалению, Джейк также подстригся: длинные волосы действительно мешались. Во время оборота, если у волка были длинные волосы, он становился похож на Лхасского Апсо, только размером побольше. Настоящий хищник! Способный запутаться в собственных лохматках, пока бежит. И вообще, если бы Джейк не подстригся, то он бы шерсть свою по всему лесу оставлял, как единороги в фанфиках про Гарри Поттера. Что ни куст — то обвешан волосами с хвоста. А Блэк бы обвешивал и с хвоста, и с брюха, и с лап, и со лба… вот откуда захочет — оттуда и понавешает. Так что он подстригся, да. Ему даже шло. Волосы Джейк хотел было сжечь, но я его уговорила довериться одной домашней ведьме, и теперь в комнате у Блэка висел оберег из его же прядей. Всё по правильному сделали: половину состриженных волос отдали в дар одному из духов Квилетов, — вот и пригодился мой крутой тотемик! — из второй половины ваяли защитную косичку с разными камушками и штучками в ней. Домашнее колдовство. Видели бы вы скепсис Блэка, пока я занималась плетением… и каким же был Джейк удивлённым, когда по завершении обряда косичка едва заметно мигнула золотым. Мы сначала подумали, что нам показалось, но не может ведь одно и то же казаться двум разным людям? Особенно когда у одного из них в голове сидит ещё с десяток других людей, которые тоже вроде как «видели». Сэм, кстати, потом ко мне подходил и спрашивал, не смогу ли я такие же обереги сделать для новых членов стаи, когда те появятся. А ведь они появятся, потому что волчья кровь реагирует на близость вампиров… что довольно странно для меня, ну да ладно. — Смогу, — пожала я плечами в ответ на этот вопрос. — Цена? Вот нравился мне этот парень Сэм Ули, даром что женат. Какой-то он правильный был изнутри. Хотя и деспотичный до своей стаи, этого не отнять. — По ситуации посмотрим. Но пока новых волков не было, и леса Квилеты прочёсывали в прежнем мохнатом составе. Вампиры тоже; к клану должна была со дня на день присоединиться Бри Таннер, которую таки почти долечили, но девушка вампиршей не была, так что она не считается. И, несмотря на активные поиски, результатов не было. Вот и выходило, что мой вопрос насчёт смены цели был вполне логичным: если не выходит войти в одну дверь, значит, надо постучаться в другую. — Идея хорошая, — заметила Эсме, ставя перед Джейком новую порцию жареного мяса. — Уже больше недели прошло, а вы словно на месте топчетесь. Карлайл кивнул. Территория Квилетов уже была прочёсана мелким гребнем, а тело Маленькой Аннабель всё ещё лежало… где-то. Где-то в лесу — это единственное, что мы точно знали. Вампиры пользовались методом поиска, как настоящие спасатели: определили территорию и поделили получившиеся мили на квадратики для удобства. Общая площадь выходила не очень большой, потому что машины у Эмиля не было, и трупы своих жертв он носил на закорках. Значит, далеко унести не мог: Квилеты бы сразу заметили, если бы Янг пропал. Парнем он был странным, одиноким, а оттого крайне приметным. Да и торговал Эмиль каждый день своим набодяженным сиропом. — А давайте клён выкопаем, — устало предложила я, подперев голову рукой и смотря на Джейка; парень уплетал уже четвёртую порцию мяса, куда только влезает? — Наверняка ведь что-то под корнями есть. — Волки уже там всё обнюхали, — Блэк вытер рот салфеткой и посмотрел на меня чернющими глазами. — Ничего там нет, только небольшой дух железа. Не крови. Неприятное место. — Железа… Я побарабанила пальцами по столу. Карлайл позвонил Элис и Джасперу — была их очередь рассекать по лесу. В отличие от других вампиров, эта парочка предпочитала действовать вдвоём. Во-первых, оборотни сбивали дар провидицы, что существенно усложняло работу Элис. Во-вторых, улучшенное зрение чёрных волшебных глазок позволяло видеть что-то ещё. Что именно? Я понятия не имела, да и мои эльфы тоже не совсем понимали, что же они видят такого; по крайней мере, объяснить они не могли. Но у нас в последнее время случалось столько разнообразной паранормальщины, что мы не могли игнорировать что-то подобное. Так что Элис и Джаспер ходили по лесу, — замечу: ходили, а не бегали, — смотрели по сторонам и пытались поймать то самое странное чувство. У меня из-за этого складывалось впечатление, что я в какой-то игре. Сначала сравнение собственной жизни с квестами, потом орлиное зрение у вампиров проклюнулось… нам для полноты коллекции разве что ведьмака не хватало, чтобы он нас всех положил парой ударов своего серебряного меча. Но я-то знала, что я не в игре. Я в книжке. Так что ведьмак отменялся: у Геральта и без нашей братии забот было слишком много. Мир спаси, Цири спаси, между Трисс и Йеннифер выбери… Геральт, я за Лютика, если что. Присцилла всё запишет. И всё-таки. Почему под клёном пахло железом? — Знаете, наверное, надо мне посмотреть на это дерево, — я потёрла глаза. — Но не сегодня. На сегодня у меня тригонометрия, домашки просто завались. Джейк засмеялся, чуть было не выплюнув всё недожёванное. — Чего смешного-то? — Да так… Как будто ты будешь её сама делать. — Естественно нет. Я попрошу Эдварда! Карлайл добродушно усмехнулся, поднял голову и посмотрел на потолок — видимо, в сторону того самого Эдварда, который будет вынужден помогать мне с домашним по тригонометрии. Может, Эдди даже как-то это комментировал; да наверняка комментировал: этот излишне правильный вампир терпеть не мог, когда у него просят списать или подсказывать на контрольной. Но я-то не списать просила, а сделать за меня. Большая разница. — Знаешь, — я хлопнула ладонями по столу и поднялась, так и не доев ужин; Карлайл на это посмотрел неодобрительно, но ничего не сказал, — выбирая между ненужными мне пока знаниями и возможностью найти девочку, я выберу последнее. В конце концов, я у нас тут единственная ведьма, между прочим. Джейк скис. — Опять медитировать сядешь? Последние дни я только и делала, что пыталась поймать сигналы от космоса в надежде на помощь. В лесу от меня не было никакой пользы, а чем ещё заняться — я не знала. Ну не призывать же Эмиля через доску Уиджи, в самом деле. — Не опять, а снова. Так что доедай и дуй домой, отец тебя наверное уже заждался. Блэк хмыкнул и потыкал остатки мяса у себя на тарелке. — Вряд ли. Его сейчас дома практически не бывает. При упоминании отца он всегда терял изрядную долю своего настроения, но незнакомцам старался этого не показывать. Я даже не удивлялась: учитывая, что Билли только недавно, в общем-то, лишился возможности ходить… стадии принятия в этом случае проходит не только новоиспечённый инвалид, но и его окружение. И если Билли уже худо-бедно смирился со своим новым статусом, то Джейк всё ещё застрял где-то посреди отрицания и гнева. Хотя, если так подумать, то затянулось у него принятие неизбежного. Я здесь почти год, Билли попал под машину где-то за полгода до моего приезда в Форкс. Полтора года выходит, плюс-минус. Хм. — Тебе что-то пришло в голову? — спросил Карлайл. Он по мимике читал, пожалуй, лучше всех. Как я люблю говорить: опыт. Прожитые годы наделяли этой суперсилой доктора Каллена от души, делая из и без того крутого вампира просто невероятное существо. Скрывать что-либо от него при близком общении было довольно сложно даже Элис, которая то и дело уплывала в свои видения. — Да так, — я неопределённо повела плечом, прислушиваясь к своим ощущениям. — Нет, тут действительно нужна медитация. Я буду у себя в комнате. Спасибо за ужин. — Не за что, дорогая, — откликнулась с кухни Эсме. Проходя мимо Джейка, я растрепала тому короткие волосы. Блэк глянул на меня исподлобья и улыбнулся. — Я заеду за тобой завтра. Где-то в девять утра. — Поднимаешь меня в девять утра в выходной… боже мой, нет в тебе никакого милосердия. Он широко ухмыльнулся и кивнул, очевидно довольный своей маленькой пакостью. Как оборотню, сон ему всё ещё требовался, однако не стандартные восемь часов, а где-то три-четыре. Опять я была в пролёте, короче. Самая слабая из всей этой волшебной братии. Ни супер-силы нет, ни прочности, да и спать могу по двенадцать часов, а то и больше. Где справедливость, спрашивается? В комнате я закрыла окна, чтобы не продуло ненароком, обеспечила себе полную темноту и врубила все искусственные источники света. Нет-нет, история эта мне знакома: если медитировать в полной темноте, то вместо просветления можно хорошо выспаться. А у меня на вечер другие планы были. Вообще, медитация, на мой взгляд, это очень универсальная штука. Она как ложка, которой можно есть практически любое блюдо, только в магии. Успокаивает сознание, позволяет настроиться на нужные веяния, помогает обнаружить какую-нибудь штучку, которую твой активный разум в ситуации игнорирует. Накапливает силы, снимает с тебя всякую налипшую дрянь, очищает… много что делает. Главное знать, как эту ложку-от-магии применять. Можно ведь суп есть, а можно подкоп под тюремной стеной вырыть. То есть, в нашем случае, можно очистить разум, как завещал профессор Снейп, а можно и поискать в чертогах своего сознания подсказки. Чтобы войти в медитативное состояние, мне потребовалось около пяти минут. Я заметила, что при регулярной практике время, которое тратилось на настройку, стремительно сокращалось: от двадцати минут в самом начале моего медитирования до, наверное, секунд в будущем. Было бы круто входить в состояние спокойного разума по щелчку пальцев. Хоба — и ты готов думать, как последний Шерлок, над проблемами мироздания. Ну или готов вспоминать, куда дел ключи от дома. Тоже неплохо. Медитация — это концентрация сознания на чём-то. Если мне нужно успокоиться, то я просто выключаю разум; при обилии мыслей начинаю следить за своим дыханием. Однако если нужно подумать над чем-то или запросить помощь от мира, то тут уже стоит аккуратно выбрать мысль, на которой ты будешь концентрироваться. Всю прошедшую неделю я думала про Маленькую Аннабель, искренне надеясь на какую-нибудь подсказку от мира, где же девочку искать. Глухо. Максимум, которого я смогла добиться — это лёгкие звуковые галлюцинации, — пусть я и не уверена, что их так можно называть, — и свежий запах. Слышала я шелест листьев и треск сухого дерева. Тоже подсказка, потому что леса в штате были преимущественно хвойными. А раз листья шуршат, — а шуршат они совершенно иначе, нежели иголки, — значит, нам нужно лиственное дерево. Например… клён? Может и клён. Ярко-красные листья встали у меня перед глазами так чётко, словно я не закрывала веки. Оттенок листвы был насыщенным, кровавым. Артериальная кровь, не венозная… очень чистый цвет, на листьях я не видела никаких прожилок. Затем прямо на моих глазах они начали стекать вниз. Не опадать, как это делают нормальные листья, а именно стекать, словно кленовые углы были сделаны из тонкого кровавого воска. Картина эта была больше неприятная, чем пугающая, так что я наблюдала за происходящим дальше. Что-то мне чудилось за красной кроной. Какой-то зверь… огромный, чёрный, лежащий. Смотрящий на меня? Кровавые ручейки текли из-под корней дерева в сторону. Я двинулась за ними, наблюдая, как эта жидкость прокладывает себе дорогу в темноте подсознания, словно живая. Снова появился запах свежести, но теперь к нему примешивалась нота влажной земли. Зашуршали листья. Сухое дерево трещало, словно под гнётом ветра… Красный ручей устремился вперёд и в отдалении вырос в маленькое деревце. Оно было крошечным, скорее росток-переросток. Мне где-то по колено. И на нём было всего пять листочков на тоненьких слабых ветвях. Оно росло на поляне. Да чтоб тебя, как я задолбалась уже с этими полянами! — Белз, — вторгся в мою медитацию мягкий шёпот Элис, — возвращайся. Давай, милая, уже утро. Я посмотрела на маленькое растение впереди. На материнское растение сзади. Мать и ребёнок. Между ними — связь крови. Большое растение начало заваливаться назад, и на мгновение я испугалась, что зверь сзади… Это был волк. Огромный. Чёрный. Так и не поднявшийся на лапы, но ухвативший дерево пастью и потянувший его на себя. Глаза у него сверкали ярко-красным, как кленовые листья. — Белз, возвращайся. Колокольчик, — голос сменился, теперь это был Джаспер. — Элис, она прекратила дышать. Да подождите вы. И Джейк подождёт, его Эсме накормит до отвала. Пускай завтракообедает, у меня тут дерево ломают. Корни у него оказались огромными, толстыми, совсем не подходящими для такого аккуратного деревца. Они вырывались из-под земли вместе с крупными комьями грязи… нет, это не комья. Это были черепа. Множество черепов. Дерево рухнуло, несколько из черепушек оторвалось, больше не удерживаемые корнями и землёй. Одна из отрезанных голов подкатилась мне под ноги, остановившись прямо передо мной. Послышалось довольное звериное ворчание. Заинтригованная, я опустилась на корточки. Череп упал набок и открыл челюсть, из которой выпала монета. Самодельная: сплющенная, с неровными краями, очень тонкая. С процарапанным рисунком… Я подняла монету, но это не был известный мне Обол. Какие-то цветы, камни… монетка распалась у меня прямо в пальцах, оставив на подушечках грязный след. Волк завыл. Я подняла на него взгляд, и почему-то мне стало не по себе. Мне было так жаль этого зверя, который прикован к этому дереву… который ничего с ним не может сделать. Волк посмотрел на меня. Попытался встать, но не смог, завалился на бедро, заскулил. Между нами рос новый клён, и красный блеск звериных глаз сливался с красной кроной. Волк хотел свободы. За спиной чёрного волка — скелет другого. Ему и принадлежало дерево. Чёрный же должен был погибнуть у нового ростка… не получилось. Вампиры сбили ритуал. — Всё, хватит, — раздался отовсюду спокойный голос Эдварда. — Белз, в реальность. Я вернулась в себя со следующим морганием. Каллен сидел прямо передо мной, мои руки у него в ладонях. Смотрел Эдвард прямо на меня, отслеживая реакцию. Ладони у него оказались тёплыми… Так, нет, стоп. Это у меня, выходит, ладони ледяные. Потому что вряд ли Эдвард сходил в баньку, чтобы повысить температуру тела. — Вернулась, — так же спокойно констатировал Эдвард. — Осторожно, пока не дыши. Судя по звуку, у тебя слиплись лёгкие. Я округлила глаза. Эдвард пожал плечами. — А чего ты хотела? Три дня не в себе была. Потом ещё и дышать перестала. Попытка что-либо сказать провалилась, в груди у меня заболело. Дышать самостоятельно я не могла, из-за чего начала паниковать; привыкла, знаете ли, дышать в своей жизни! Эдвард, видя, что у меня заметался взгляд, нахмурился и придвинулся ко мне ближе. Я ещё раз попыталась вдохнуть, но ничего, кроме боли, это не принесло. — Успокойся. Белз, слушай меня. Уставившись на своего Каа, я мелко закивала — ну, слушаю. Что умного скажешь? — Я сейчас тебе вдую воздух. Ой, да после словосочетания «я тебе вдую» ты можешь что угодно делать. У меня ещё тысяча от спора с Элис висит! И вроде бы она колье обещала. Бриллиантовое… Он приблизился ещё больше, но застопорился сантиметров за пятнадцать до моего лица. Проверял реакцию, что ли? Да чёрт возьми, барышня из прошлого века! Мне нужен воздух в лёгкие! Я подалась вперёд и ткнулась своими губами в его. Эдвард замер, и тогда я укусила этого недо-хищника за нижнюю — ну же! Мы тут не целоваться собрались, в конце концов, у нас здесь спасательная операция имени меня! Эдвард сглотнул и отодвинулся. Я в раздражении щёлкнула зубами, мрачно зыркнув на Каллена. Облизать его, что ли? Я три дня зубы не чистила, самое то для наказания! — Я ядовитый, — предупредил Каллен. — Так что не глотай, если вдруг… короче, не глотай. Окей, буду сплёвывать. Ну давай уже! Он снова приблизился ко мне и осторожно коснулся холодными губами. Руша всю романтику, я открыла рот пошире — мне же вдувать будут, так что… Эдвард ткнул меня пальцем в нижнюю челюсть, заставляя прикрыть рот. Потом зажал мне нос, — чтобы соплями я его не залила, что ли? — и осторожно подул. Мда… итак. Если мы всё-таки в игре, и где-то у мира для меня заныкана чудесная Система, то у меня просто обязана появится ачивка «жертва вдувания», дающая бонус к… не знаю, к чему-нибудь. Ощущения были просто «волшебные», я даже грешным делом подумала, что у меня не лёгкие разлепятся, а барабанные перепонки лопнут. Но нет, обошлось. Поток воздуха сделал ровно то, что от него требовалось: разлепил мои лёгкие. Вдохнула я с таким звуком, который было бы не стыдно и зомби использовать при восставании из могилы. По крайней мере, напряжённый Эдвард от него шуганулся и отшатнулся в сторону. А ещё этот… не очень хороший вампир при резком движении задел мою губу клыком. Кожа легко разошлась под вампирской кусалкой, на зубе у Эдварда осталось немного крови — меньше капли, на самом деле. Когда Каллен рассеянно слизнул её с клыка, произошло то же, что и с Элис, и с Джаспером: в глазах менталиста разлились чернила. Попытавшись было ругнуться, я только закашлялась. Но про себя я покрывала нехорошего вампира всяким. Ну конечно, давайте теперь всех Калленов сделаем черноглазыми! Мало нам приколов, давайте ещё парочку добавим. Да что уж там, давайте их всех сделаем черноглазыми! И Вольтури заодно! Всех, всех вампиров! — Прошлое, Настоящее и Будущее у тебя уже есть, — услышала я едва различимый шёпот. — Больше не будет. — Ты как? — прохрипела я. Эдвард кивнул, круглыми глазами смотря мне за плечо. Учитывая, что я чувствовала знакомый холод у левого уха, я предполагала, что Каллен видит. Вот вам и знакомство со Смертью. — Действуй быстрее. Отдай Обол. Да как будто я знаю, кому надо эти монеты всучить! Мозгов мне, к счастью, хватило, чтобы не огрызаться, так что я просто кивнула. Ощущение холода у моего плеча и уха тотчас пропало. Я выдохнула — и снова закашлялась. Ну, хотя бы в груди не болело. Однако что-то мне подсказывает, что наша с Эдвардом «операция» была просто на грани фола, раз Сама решила почтить нас своим присутствием. Что, у меня чуть было лёгкие не лопнули? Как перенадутые воздушные шарики, ха. Вот смеху-то было. Наверное, в этом случае я бы умерла быстрее, чем обратилась бы. Даже если бы Эдвард меня всю искусал. Ох и вмазали бы ему за эту смерть мои эльфы… — Что ни день, то новые приколы, мать его, — проворчала я, при помощи рук разбирая свои скрещённые ноги. Шутка ли, три дня сидеть! Если моё тело и было каким-то странным, — я всё ещё жива, несмотря ни на что, это ли не чудо Господне? — то коленки явно забыли о своём чудесном происхождении. Как и любой сустав, который долгое время не двигался, они задеревенели. Проще говоря, ноги у меня практически не двигались, потому что бёдра тоже сказали «До свидания!» задорным писклявым голоском. Эдвард минуты три смотрел на мои мучения, после чего встал и всё-таки мне помог. Его глаза уже вернулись в нормальное состояние, и о произошедшем напоминало только удивление, что никак не сходило с лица вампира. Не знаю, сколько времени мы провозились, однако в итоге Эдвард кое-как установил меня вертикально, поддерживая. Ноги вспоминали, что такое кровоток; я радовалась, что обошлось без сведения конечностей и дополнительных болей. Нет уж, спасибо, на мою долю достаточно страданий, давайте как-нибудь без них, пожалуйста. — Добро пожаловать на борт, — пробормотала я, цепляясь за плечи Каллена и пытаясь как-то совладать с равновесием. Эдвард кашлянул. Потом улыбнулся — криво и неуверенно, но уже прогресс, учитывая, кто к нам недавно заглянул на огонёк. — И что это значит? Я подумала про чёрные глаза Джаспера и его неуёмную жажду. Про Эдварда, чей голос оказался единственным, который вывел меня из черноты и кленовой крови. Про Элис, которая, — паршивка! — стянула моё платье и слизывала кровь с ткани. Столько всего. Прошлое-настоящее-будущее. По одному вампиру на каждую из позиций. Что это значило? Ответ мой был максимально честным: — Да хрен его знает.