Спасти себя

***

      Проснулся маленький Александр от солнца, слепящего ему глаза. Он развернулся лицом к стене, и постарался снова заснуть. Но к сожалению, уже проснувшийся мозг уловил шуршание из другой комнаты, и любопытство ребёнка взяло верх.       Он соскочил с кровати, и аккуратно, тихонечко, буквально на цыпочках направился в зал, откуда доносился разговор. Голоса он узнал почти сразу — это был взрослый он, и Пётр Алексеевич. Они разговаривали о чём-то важном, Саша это понял по голосу.       Он постоял в двери, думая стоит ли заходить, или всё же лучше не отвлекать взрослых от их разговора. Но тут, его ухо уловило то, что происходило в его городе за всё время, и мальчик решил, что всё же стоит пойти и послушать в открытую, а не стоять, как какой-то шпион, под дверью. А шпионов, Пётр Алексеевич на дух не переносил — это маленький город знал отлично.       Стучаться Саша не стал, просто-напросто забыл об этом спросонья, но никто его ругать за это не стал, а очень даже наоборот — император обрадовался его приходу, а взрослый он улыбнулся и поприветствовал.       — Доброе утро, Paradis мой, — сажая его к себе на колени, сказал Пётр Алексеевич. — Как спалось?       — Доброе утро, — тихонько ответил Саша, кладя свою голову тому на плечо, — Спалось хорошо, правда под утро просыпался несколько раз от яркого солнца, — не удержался, и пожаловался отцу ребенок.       — Ну, такая уж солнечная у нас Москва, — улыбаясь, Пётр потрепал Александра по голове. — А мы тут с Сашей обсуждаем то, что происходило с ним за это время. Хочешь послушать?       — Да! Очень хочу! — будучи от природы довольно любознательным ребёнком, маленький Санкт-Петербург просто не мог отказаться от такого предложения. — Расскажите, пожалуйста, — попросил он взрослого себя.       — Ну что же, я ещё почти ничего не успел рассказать Петру Алексеевичу, так что не думаю, что он будет против послушать ещё раз один маленький отрывок, — Санкт-Петербург посмотрел на императора, и не увидев в его взгляде никакого недовольства, начал свой рассказ, — Были очень интересные времена у рода Романовых. Расскажу я сегодня пока только часть, чтобы вас не перезагружать, а то вдруг в голове всё смешается. Начнём с того, что Пётр Алексеевич не успел написать завещание, и следующего правителя чуть было не пришлось выбирать голосованием. Но, этого не случилось, потому что на тот момент у него была жива жена, что сумела расположить к себе имперский флот, и гарнизон, из-за чего те наиболее сильно повлияли на выбор её кандидатуры на трон. За два года и два месяца, что сравнительно не долго, она заключила союз с Австралией, открыла Императорскую Академию наук, а так же был учреждён орден Святого Александра Невского, — чуть переведя дух, Александр продолжил. — Если вы не сосем поняли, то этот орден давался командирам за отвагу и успешное действие своих воинских частей, — чуть задумавшись, Саша вспоминал ещё какие-то факты об этом ордене. — А ещё, его цена сейчас равна примерно трёхсот двадцати тысячам рублей.       Тут, в номер кто-то позвонил, и Александр, спохватившись, тут же пошёл открывать дверь.       За ней стояло два Москвы. Один из них, что был младше, стоял со скучающим видом, не понимая, зачем его сюда вообще притащили.       — А вот и мы, пришли помогать собираться! — будучи в хорошем настроении, Миша почти сразу, после открытия двери, прошёл внутрь, и сбросил обувь, оставаясь в одних белых носках. — Вы что, уже без нас начали? — оглядев раскрытый шкаф, в котором уже не было некоторых вещей.       — Ну, я с Петром Алексеевичем встал пораньше, вот и решили зря времени не терять, а начать уже собираться, — сказал в своё оправдание Саша. — Пошли в зал? Там сейчас лежат вещи, которые мы начали складывать.       — Пойдем, — сразу же согласился, без каких либо возражений Москва из двадцать первого века.       Младший же из них, сначала закатил глаза, цокнул языком, и только потом проследовал за всеми в зал.       Там их уже встречали маленький Питер с Петром Алексеевичем.       — Здравствуйте! — радостно воскликнул маленький город, как только заметил своего учителя и его более старшую версию. — А нам тут Александр Петрович историю дома Романовых рассказывал. Хотите с нами послушать? — оживленно говорил он, с восхищением глядя на Московских.       — Да, давайте, — согласился Миша из восемнадцатого века, над которым верх взяло его любопытство. И предвкушая интересную историю, настроение его было уже и не таким плохим, как до этого.       — Постой, Миша, — вдруг одернул его, молчавший до этого император. — Я бы очень хотел послушать историю о самом моем городе, и о том, что ж случилось в том времени, откуда появился Александр в фиолетовой одежде.       Санкт-Петербург взглянул на Москву с тревогой во взгляде, явно не желая рассказывать про не приятное время в своей жизни.       Москва же, будто прочитав мысли своего возлюбленного, еле заметно кивает и берёт ответственность про этот рассказ на себя.       — Думаю, будет лучше, если это всё расскажу я, потому что Александр не особо хорошо помнит то время, из-за некоторых проблем. А я вот помню всё, что происходило с ним, очень хорошо, поскольку всё свободное время проводил рядом, и пытался помочь встать на ноги.       — Хорошо, мы не против, чтобы историю поведал нам ты, — не стал возражать Пётр, а только с интересом смотрел на будущего рассказчика, готовый ловить каждое его слово. Всё-таки он волновался за то, что случится с его творением.       — Всё началось с того, что государство, которому на тот момент было около семидесяти лет распалось, — начал издалека Миша. — это естественно не осталось незамеченным для экономики страны, её военных сил и уголовников, или как говорят в вашем времени – ссыльных, воров, убийц и так далее. Их группировки начали захватывать управление городами, и соответственно людям, живущим в них, ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Из-за этого, и у воплощений городов тоже изменилась личность. Особенно сильно попали под раздачу наш Саша, Екатеринбург, Ростов-на-Дону и Казань. Думаю, нет смысла называть ещё какие-то, потому что остальных вы не особо сильно знаете.       Приостановив свой рассказ, Москва оглядел всех собравшихся, сглотнул, и напряг лоб, формулируя свой рассказ более мягким образом, чтобы сильно не напугать маленького Сашеньку. Всё-таки Миша помнил, какой он был впечатлительный и чувствительный в детстве.       — Я думаю, мне следует опустить пока ситуацию с другими городами в девяностые года, а продолжить рассказывать только про Санкт-Петербург. Если вы захотите, то после этого я ещё расскажу про интересующий вас город. Подойдет? — спросил Миша, больше, конечно, обращаясь к Петру первому.       — Да, рассказывай про Сашу, пока что другие города меня не особо заботят, — ответил тот, нахмурившись и переживая за сына.       — Как я уже сказал, огромное влияние в Санкт-Петербурге имели бандитские группировки, а так же через его флот проходило треть наркотиков, завозившихся в страну. Естественно это повлияло и на его воплощение. Он увлекся ими, заработал зависимость, а слезть было очень трудно, потому что все попытки сопровождались тем, что вы сейчас видели... — хоть Москва и пытался скрыть эмоции, но все равно было видно, что ему достаточно тяжело вспоминать о том, что же случилось с Сашей в девяностых.       Петру всё ещё было очень трудно воспринимать то, что его мальчик мог превратиться в это. Но реальность такова, и остаётся просто смириться. Всё-таки в итоге все будет хорошо, и его сын бросит это гиблое дело. Но как же болит душа за своего мальчика...       Маленький Санкт-Петербург сжимается и поднимает плечи к ушам, желая спрятаться от поглощающего его стыда. Какая же он столица после всего этого?! Наверняка Пётр Алексеевич уже разочаровался в нём... Да, в две тысячи двадцать втором году он выглядит хорошим, но разве это преуменьшает то, что было в девяностые году двадцатого века?! Совершенно точно нет... Он не имеет права даже на одну ошибку, сколько же он их совершил, если находился тогда в таком состоянии? Наверняка бесчисленное множество...       Москва из восемнадцатого века как-будто находился во сне, а люди вокруг него говорили про его вину во всем происходящем в будущем. Это он не уследил за своим подопечным. Это он не смог уберечь от ошибок. Это он не направил на верный путь, когда было надо. И как бы больно не было это признавать, но это его не было рядом, когда он был так нужен.       Уже взрослый Санкт-Петербург сидел на стуле, пытаясь успокоить трясущуюся ногу, и пальцы, которые нервно барабанили по столу. Казалось, молчание готово было съесть его заживо, не оставив совершенно ни — че — го.       — Но в начале двухтысячных всё наладилось, — решил продолжить рассказ Александр. — Костя и Миша помогли мне слезть с веществ и больше я никогда к такому не возвращался, за что благодарен им до сих пор. Это состояние было временным, и к нему вело ещё и происходящее в Советском союзе, но, думаю, про него мы расскажем вам попозже.       — А сейчас? Куда его забрали, и что там будут делать? — вдруг спросил Пётр.       — Сейчас он находится в наркологическом центре, где ему будут помогать слезть с наркотиков. Говорю сразу, да, раньше мы тоже пытались его туда положить, но медицина была не очень, да и после распада СССР люди выполняли свою работу не качественно, а от того Саша иногда сбегал, а в иной раз снова подсаживался на иглу после больницы, — ответил Москва. — Понимаете... Большая проблема в том, что наркозависимость влияет на психологическую часть человека, и даже если физическая ломка пройдет, то он всё равно будет помнить тот кайф, который получал от веществ, и будет хотеть почувствовать его снова. Тут нужна помощь хорошего нарколога, который сможет помочь найти то, ради чего стоит бросить.       Тяжёлое молчание наполнило комнату, и каждый погрузился в свои невесёлые думы.       Не выдержав такого напряжения, Санкт-Петербург встал, и ни слова не говоря вышел из комнаты, останавливаясь в коридоре и прикладывая голову виском к холодной стене. От всего происходящего начала болеть голова, а настроение сказало "пока".       Тут, он почувствовал, как дверь комнаты опять хлопнула и на плече появилась чья-то рука. Хотя почему "чья-то"? Эту хватку он узнает из тысячи, миллиона других. Это был его Мишенька. Да, он не был мастером в придумывании слов поддержки, но сейчас его даже мысленная поддержка, просто нахождение рядом давало невероятную отдушину.       — Прости, Миш... Я так виноват перед тобой... Перед Костей, перед Петром... Извини меня... — слова как будто сами начали вылетать изо рта, и глаза зажмурились, чувствуя, как скапливаются в них слёзы. — Я так благодарен вам за все, что вы сделали... Что не бросили, а продолжали поддерживать и пытаться вытащить меня из этого состояния... Я не могу передать словами, как благодарен судьбе за то, что ты есть у меня. Я безумно, безумно сильно тебя люблю... — последние слова тонут в шёпоте и первая слеза срывается с ресницы Санкт-Петербурга.       Москва смотрит болезненным взглядом и прижимает к себе возлюбленного, закрывая от всего мира и давая возможность почувствовать себя в безопасности.       — Саша, Сашенька... Послушай меня пожалуйста... Я не виню тебя ни в чем, что произошло в девяностые годы. Они были очень трудными для всех нас, и на то уж пошло, это не ты виноват в случившемся. Я не уследил, не смог вовремя помочь, остановить, понимаешь? — Миша гладит его по спине и чувствует как рубашка намокает от редких слёз, которые не получается сдержать у Питера. — Сейчас всё хорошо, а это главное, помни. Я рядом, мы вместе и теперь все навсегда будет хорошо, я тебе обещаю, — шепчет он в макушку, и целует в темечко, чувствуя губами мягкие, такие любимые кудряшки.       — Спасибо, Мишенька... Спасибо тебе за то, что ты есть, и за то, что ты рядом со мной, — отвечает Саша приглушённым голосом. — Я очень тебя люблю.       — Я тоже тебя люблю, Заря моя Северная, — Москва гладит его по макушке и всё ещё не выпускает из объятий.       Так они стоят еще минут пятнадцать, пока за дверью не слышится шевеление. Саша неохотно отлипает, и как раз в этот момент выходит Пётр первый. Он уже успел переварить всё услышанное. А посмотрев случайно на время вспоминает что их ждёт полёт на какой-то машине. Вдруг они опоздают? Саша ведь говорил что она не будет их ждать.       — Сашенька, а нам не пора ли собирать вещи на этот ваш самолёт? — спрашивает он.       — Ой... Да, что-то мы совсем засиделись, заговорились, пора уже начинать, — Питер тут же строит из себя само спокойствие, не желая привлекать в свои душевные страдания отца. — Вы идите собирайте свои вещи, а я свои. Если закончу первее, то приду и помогу. Сумки, если что лежат в шкафу, думаю вам должно их хватить.       И с такими словами развернулся и пошел к себе в комнату, незаметно махнув рукой Москве, чтобы тот последовал за ним. Всё-таки хочется ещё немного поговорить перед отлётом и провести время в компании любимого.