Спасти себя

***

      Выйдя из подъезда, Москва, Санкт-Петербург и Химки, направились к машине. Дошли они до неё молча, каждый переваривал всё услышанное и увиденное за этот тяжёлый день.       Уже в машине, раздался первый вопрос от Питера, который решил, что надо бы заканчивать эту неловкую тишину в машине.       — Дань, тебя до куда довезти? Не хочешь с папой в отеле эту ночь поспать? А то мы все давно уже по-семейному не собирались, может сейчас хоть исправим, — Саша говорил правду, всей семьёй они не собирались уже около пары месяцев. То у Москвы дела неотложные, то у Дани планы на выходные, то Мурино не может вырваться.       — Отвезёте меня до моего отеля, хорошо? А то деньги я уже заплатил, и номер наверняка подготовили, — вообще-то, это была просто тупая отговорка. На самом деле, Даня просто хотел побыть сейчас один со своими мыслями и чувствами. И вряд ли после происшествий за день у него остались хоть какие-то ресурсы на то, чтобы разговаривать с кем-то.       — Хорошо, Дань, — не став давить на подростка согласился Питер. — Миш, отвезёшь сына? — скорее для вида спросил Саша. Конечно он отвезёт своего ребёнка, куда уж денется?       — Конечно отвезу, — согласился Москва. — Дань, а чем ты занят на следующих выходных? — после недолгой паузы задал вопрос Московский.       — Мне там по работе отчёт надо доделать... — неуверенно сказал подросток. — А что?       — Я вот подумал чёт, что мы давно всей семьёй не собирались, и пора бы уже выходные всем вместе провести, — задумчиво сказал Миша. — А ещё через неделю сможешь в Санкт-Петербург на выходные прилететь?       — Через неделю? — переспросил Даня, и отвёл взгляд в сторону вспомниая свои планы. — Да, смогу! — обрадовавшись этому, Химки улыбнулся и тут же оповестил папу об этом. — А Денис тоже приедет?       — Конечно приедет! — вмешался в разговор Саша. — Раз такое дело, то я его лично от дел освобожу, если будут, и он приедет.       — Вот и отлично, — сказал Москва и удовлетворенно улыбнулся.       Оставшуюся поездку до отеля Дани они ехали, разговаривая то о видах за окном, то о чём-то совсем не важном, но приятном, что помогало подростку расслабиться после долгого дня. Из-за этого начало клонить в сон, и он склонил голову к окну, прикрывая глаза.       Высадив сына прямо у дверей отеля и обняв на прощание, Миша пошёл обратно в машину, к своей Северной Заре. Доехали они в отель за рекордные пятнадцать минут, во время которых Санкт-Петербург читал новостные сводки о том, что произошло за день в его городе.       Миша вылез из машины первым, а после помог сделать это и Саше, галантно подав руку, как в старые времена. Культурная столица слегка покраснел, но руку принял, и с достоинством и грацией вышел из машины вслед за Московским.       В отеле уже все давно спали, и было очень тихо. Только поднявшись на нужный этаж Саша решил проводить Москву до его номера, и ещё чуть-чуть поговорить на ночь – пожелать спокойной ночи, обнять и поцеловать.       Стоя рядом со входом в комнату, Саша легко тянется за лёгким поцелуем, практически чмоком, в губы, но через секунду был затащен Московским в более продолжительный, с языком.       Санкт-Петербург что-то недовольно промычал, но оторваться не попытался, из чего Миша сделал вывод, что тот и не против такого времяпрепровождения.       Тут, со стороны спальни, послышался кашель. Это был Москва из восемнадцатого века, который сейчас смотрел на всё это действо широко распахнутыми глазами, в которых читался неподдельный шок. Вся его выдержка сейчас улететла куда-то очень далеко, потому что даже слова он выдавить из себя не мог, тупо хлопая глазами, и кашляя, подавившись слюной.       Нет, Миша конечно представлял себе, какие отношения связывают его из будущего и Санкт-Петербург этого времени, но увидеть это своими глазами был уже слишком для него. И так очень много всего навалилось, тут ещё и это...       — Ты чего? — оторвавшись от Питера, беспокойно спросил Москва из двадцать первого века.       Сама же культурная столица сейчас ужасно краснела. Всё-таки он не готов был афишировать их отношения перед гостями из прошлого, тем более таким неловким способом.       — Ничего-ничего, вы продолжайте, — откашлявшись, и немного придя в себя после шока, сказал Миша, и развернувшись на пятках скрылся в комнате, выделенной специально для него.       Прежде чем закрылась дверь, Саша успел услышать, как тот Москва прошептал "пиздец" и тяжело вздохнул.       — Продолжим? — растянув губы в предвкушающей улыбке, спросил Миша, после того, как убедился, что Александр снова привёл себя в какое-никакое, но душевное равновесие, и больше не краснеет, только глядя на дверь комнаты его из прошлого.       Саша повернул голову на Москву и возмущённо поднял брови. После он нахмурился и недовольно посмотрел на своего возлюбленного.       — Миша! — возмущение потихоньку снова переросло в смущение, и тот постарался скрыть это, потирая лицо ладонью.       — Ну-ну, не прикрывай, — конечно этот Московский уже успел заметить румянец, и сейчас хотел на него посмотреть. — Ты милый, когда краснеешь, — отодвигая руку Саши от его лица, Миша залюбовался красными щеками, которые были по особенному прекрасны.       — Да чего ты... — покраснел Романов ещё больше, чувствуя, что это смущение уже не остановить, и видимо придётся краснеть до победного.       Москва ещё раз взглянул Санкт-Петербургу в лицо, и притянул того к себе в объятия, давая тому возможность уткнуться носом себе в шею. Блондин аккуратно гладил его по плечам, успокаивая, и наслаждаясь, таким нежным сейчас, Санкт-Петербургом.       Через пару минут Санкт-Петербург успокоился, и смущение сошло на нет, оставляя после себя место игривому настроению, которое видимо перешло к нему от нынешней столицы.       Саша, повинуясь какому-то неведомому чувству, сам потянулся к своему любимому за поцелуем, и в начале, легко стал посасывать его губу, после, чувствуя, что тот его не отталкивает добавил и язык, оставляя на губах Миши французский поцелуй.       Москва, откровенно говоря, просто и нагло кайфовал от всех действий своего Сашеньки. И вот сейчас, после этого поцелуя, он почувствовал, как его член начинает чуть привставать, надеясь, как и сам Миша, на продолжение такого прекрасного вечера, который резко перестал казаться таким уж трудным и запарным.       Что же, сейчас Михаил абсолютно точно признаёт, что ради всего происходящего сейчас здесь, стоило перетерпеть все трудности этого вечера с парнем своего сына.       А сейчас, Москва берёт Питер за руку. Так нежно, как только может. И аккуратно тянет в ванную. Вообще, если бы его более младшей версии здесь не было, то он бы с удовольствием взял Санкт-Петербург прямо в прихожей. Но, чтобы не смущать ни прошлого себя, ни Сашу, то ведёт последнего уединиться там.       Миша всё так же нежно разворачивает Александра к себе спиной, и сжимает своей крепкой рукой его задницу.       — Ну Миша, — тихо выдыхает Саша, закатывая глаза, но возмущается он больше для вида, чем действительно хочет остановить Московского. — Не так сильно сжимай хотя бы... — просит Санкт-Петербург, понимая, что Москва всё равно не остановится.       Миша и правда слушает Романова и перестаёт так сильно сжимать его зад в своих руках, теперь же, только поглаживая его. Через пол минуты ему это наскучило, и захотелось чего-то большего. Например – залезть рукой Питеру под штаны с трусами, что Михаил и сделал.       Кожа Романова была гладкая, и такая нежная, что Московский просто ужасно кайфовал от каждого прикосновения к ней.       Ещё через пару минут, Миша потянулся к пуговицам на рубашке Романова, и расстёгивая каждую из них, он целовал того за ухом, иногда проводя языком рядом с мочкой, вызывая у Саши дрожь и мурашки по всему телу.       А культурная столица тем временем уже чувствовала, как ноги подкашиваются от ласк Московского а член начинает стоять колом, и истекать смазкой, портя его новые, серые боксеры.       Наконец, рубашка была расстёгнута, и брошена на зелёный, кафельный пол с подогревом. Миша оглядел чуть сгорбленную спину Саши, который сейчас совершенно забыл про свою идеальную осанку, и морально потёк, как какой-то подросток с недотрахом.       Вообще, что странно, сколько бы Москва не занимался сексом с Санкт-Петербургом, менее ярким он от этого не становился никогда.       Москва приспустил с Александра штаны с трусами, оставив их болтаться где-то на коленях у последнего. Тот уже сам полностью сбросил их, оставаясь перед своим возлюбленным голым, но уже почти этого не смущаясь. Всё-таки за несколько веков, что они были вместе, и видели друг друга голыми можно и привыкнуть.       Миша и сам в это время принялся раздеваться. Быстро стянул с себя какую-то белую кофту, первую попавшуюся, что он тогда надел, и тут же принялся расстёгивать чёрные штаны. Из-за возбуждения, расстегнуть пуговицу на них получилось только с третьего раза, а вот молния поддалась довольно легко, по сравнению с ней.       Он кинул свою одежду в одну кучу, и отпихнул куда подальше ногой, чтобы ничего им не мешало наслаждаться друг другом в полной мере.       Московский оглядел своё, довольно хорошо подкачанное тело и перевёл свой взгляд голубых глаз на Санкт-Петербург, что успел повернуться к первому лицом. У него была слегка прикушена нижняя губа, а взгляд затуманен от возбуждения, которое росло с каждой минутой, проведённой рядом с Мишей.       Не выдержав и нескольких секунд, Москва практически накинулся на Питер, и незаметно доставая из шкафчика над раковиной тюбик смазки подхватил того под бёдра и усадил на раковину. Та была довольно крепко приделана, Миша знал, так что вес Романова на себе должна была выдержать. Но если уж что случиться, что Московский всегда готов поймать свою ненаглядную Северную зарю, что сейчас совершенно бесстыдно лапала его за член, тихонько надрачивая.       Показав ловкость рук, блондин выдавил на два пальца довольно большое количество какой-то фруктовой смазки, что очень сильно отдавала запахам персика. И, будь он голодным, то тут же бы захотел есть, слишком уж аппетитно смазка пахла.       Москва раздвинул ляжки Санкт-Петербурга в стороны, давая себе более хороший доступ к колечку из мышц, которое чуть сжалось, когда один палец Миши его коснулся, намазывая смазку для большего удобства для всех.       Столица России чуть огладил анус нижнего, и проник внутрь, пока только на две фаланги, давая возможность привыкнуть к странному, но это только пока, ощущению внутри себя. Главное, чтобы Питеру не было больно, или как-то неприятно, и поэтому, Михаил был особо чутким ко всем движениям Романова под собой.       Спустя где-то пол минуты, Москва пошевелил пальцем внутри Саши, и аккуратно ввёл ещё один, продвигая их чуть вперёд, на ещё одну фалангу.       Александр напрягся, доставляя себе лишь больше странных, слегка неприятных ощущений, и вцепился одной рукой в бок своего любимого, стараясь сдержать стон, рвущийся наружу.       Михаил среагировал сразу, и придвинул лицо Питера к себе к груди, утыкая его туда носом, и осторожно водя рукой по кудрявым, таким нежным волосам.       — Тшшш, — шептал он на ухо, спускаясь рукой на спину, и гладя уже круговыми движениями по ней. — Сейчас станет легче, Са-а-а-ш, — нежно говорил он, целуя культурную столицу то в макушку, то в лоб.       И правда, буквально через минуту стало легче, и Александр привык к ранее странному чувству внутри. Поняв это, Москва осторожно развёл пальцы в сторону, на манер ножниц, несколько раз подряд, до тех пор, пока не понял, что они двигаются почти свободно, без особых усилий с его стороны.       Поделав так ещё около минутки, так, на всякий случай, чтобы после Санкт-Петербургу не было больно, голубоглазый блондин вытащил пальцы, и ещё раз оглядел город под собой.       — Ты готов? — спросил Миша, и внимательно посмотрел шатену в глаза, с трудом поймав расфокусированный взгляд.       — Угу, Миш, давай, — быстро кивнув в знак согласия, Саша ещё чуть раздвинул ноги, и уцепился Москве за шею, проходя по ней вниз рукой, до ключицы, а после опускаясь и на грудь.       Московский перевёл взгляд с Романова на свой стоявший колом член, из которого уже итак натекло довольно большое количество предэкуляра, и выдавил туда побольше смазки. После, аккуратно размазал по всему стволу, чуть задевая головку пальцем, и проводя по ней несколько раз, вызывая тем самым дрожь и мурашки по всему телу от удовольствия да такого, что ноги чуть подкашивались.       Миша подставил головку к анусу Александра, и внимательно оглядел лицо того – он на всякий случай проверял, нет ли на нём сомнений и боязни. Наконец, убедившись, что ничего подобного и не мелькает во взгляде Романова, Москва двинулся вперёд, и вошёл без особых усилий.       Москва ввёл член только наполовину, и остановился, давая Саше попривыкнуть к немного другим ощущениям внутри себя. Всё-таки Миша понимал, что пальцы немного не тоже самое, что член в жопе.       Наконец, через минутку, Саша кивнул головой, давая своеобразную отмашку, что блондин может начинать двигаться. Последний медлить не стал, потому что и сам же терпеть почти не мог, хотелось уже поскорее получить оргазм.       Толкаясь бёдрами вперёд, Миша старался сразу же найти простату. Вообще за несколько веков он почти выучил то, где она находится у Романова, но иногда, когда они переходили в другие позы, как сейчас например, ему требовалось несколько пробных толчков, чтобы найти её.       Когда Москва наконец нашёл комок из нервов внутри своей культурной столицы, тот издал сладкий стон, и чуть закатил глаза, сжимая своей рукой плечо возлюбленного сильнее.       — Миша-а, — протянул он со стоном, когда тот начал наращивать темп, — ещё быстрее, пожалуйста...       Названный ухмыльнулся, и стал двигать бёдрами ещё быстрее, иногда полностью выходя из Санкт-Петербурга, тут же входя обратно, и чётко попадая по простате. Чаще же, он выходил только на половину, или треть.       Спустя несколько минут таких действий со стороны Московского, Александр не выдержал, и почувствовал, как удовольствие захлёстывает его с ног до головы, а эрекция почти настигла. И вот, ещё один толчок, и не успев даже ничего сказать, Питер настигает оргазм, который он сопровождает довольно громким, протяжным стоном.       Москва наслаждается этим зрелищем, и толкается в Романова ещё несколько последних раз, кончая внутрь, не успев, а может и просто не захотев вытащить член из задницы Санкт-Петербурга.       — Миша, — недовольно прошептал культурная столица, понимая, что на большее сейчас не способен. Расфокусированный взгляд бегал по лицу Москвы, и в нём можно было прочитать только абсолютную любовь к тому.       Михаил ничего не ответил в ответ, а только с извинением посмотрел на город под собой.       По телу Москвы всё еще проходила лёгкая дрожь даже через несколько минут после оргазма. Что же, они всегда были сильными рядом с Санкт-Петербургом – ничего удивительного.       Когда дрожь полностью ушла из тела Миши, он тут же потянулся руками к Саше, чтобы снять того с раковины. Наверняка она была твёрдая, и в некоторых местах всё ещё холодная, и голым там сидеть, особенно после феерического оргазма было не очень.       Для того чтобы поднять Александра на руки, много усилий не потребовалось. В своё время, он вещи и потяжелее таскал.       Поставив того аккуратно на пол, на коврик рядом с ванной, Миша оглядел Александра с ног до головы, и не смог остановить свой порыв поцеловать того. Всего лишь невинный поцелуй, выражающий всю искренность чувств, и любовь Москвы к своей ненаглядной Северной заре.       Саша кладёт руки Московскому на талию, и притягивает поближе к себе, чтобы после поцелую, положить голову тому на плечо, и прикрыть глаза, чувствуя сейчас в полной безопасности рядом с ним.       Отрываться друг от друга не хотелось. Они оба хотели бы простоять так целую вечность, и не разбираться со всеми проблемами, что ждали их за дверью ванной. Но всё-таки реальность сурова, и пришлось отстраняться друг от друга.       Завтра будет ещё тяжелее – как Москве отпустить Сашу в свой город, когда так не хочется этого делать. Душа просто не может, и очень больно даже от мысли, что придётся так поступить. Сколько бы лет не прошло, а больно всегда, как в первый раз.       В начале, Миша одевается сам, а после уже помогает одеться и Санкт-Петербургу: застегнуть маленькие пуговицы на рубашке, и всё такое.       Они вместе выходят из ванной, и Саша держит Московского за руку. Культурная столица знает, как это нравится последнему, а он и не прочь сделать тому приятное.       Они идут по коридору отеля так же, за руку, посматривая друг на друга влюблёнными глазами. Москва доводит Александра прямо до двери.       — Спокойной ночи, любовь моя, — нежно говорит столица, и быстро целует того в щёку.       — Ну-ну, — чуть недовольно начинает Питер, — это ты спать идёшь, а я сначала в душ, — тут, его недовольный голос сменяется на нежный, и он продолжает. — Сладких снов без кошмаров тебе, Мишутка, — игриво добавляет он, ещё раз оглядывает столицу взглядом, и заходит к себе в номер.       Москва удивлённо стоит ещё какое-то время перед закрытой дверью, и пытается переварить то, как его только что назвал Санкт-Петербург. Такого не было довольно давно, но Мише было довольно приятно слышать такую форму своего имени из уст своего возлюбленного.       Блондин разворачивается на пятках резко, и так же быстро и с напором идёт к себе в номер, решая последовать словам Александра, и правда пойти спать. А завтра проснуться пораньше, и помочь тому со сбором вещей в свой город.