Имбирный пряник

       Призрачное сияние багряной луны разливалось в широких окнах многоэтажных строений, окрашивая окружающее пространство кроваво-красным. Темнеющий силуэт антропоморфной сущности зловеще возвышался над поверхностью одной из крыш, надежно скрытый от любопытных глаз высоким бетонным отбойником. Искрящиеся желтые бусины с острыми вертикальными зрачками с нескрываемым аппетитом взирали на толпящийся в преддверии праздника люд, кажущийся с высоты похожим на однородную мельтешащую массу, а тонкие белые губы исказились в уродливом оскале.        Вызванный бесконечной чередой конфликтов, недосказанностей и нереализованного сексуального напряжения, Дух Прошлого Рождества пробудился, и он намерен наглядно продемонстрировать несмышленым человеческим созданиям, что любовь лучше вражды. Его плоть материализовалась всего несколько часов назад, но этого времени вполне хватило, чтобы наметить широкий список потенциальных жертв и составить подробный план насыщения оголодавшего нутра сладким трепетом человеческой близости. И от количества тех, кто уже совсем скоро сможет утолить его жажду, воодушевление бурлило в желудке. Это рождество обещает быть одним из самых урожайных.        Зеленоватый густой туман накрыл замерший в ожидании торжества город, стремительно расползаясь по паутине темных переулков и тупиков. Плотность смога препятствовала обзору чуть более, чем полностью. Подозрительная тишина, прерываемая лишь слабыми порывами ветра, шуршанием мусорных пакетов и мелодичным мяуканьем, вызывала смутную, едва ощутимую тревогу.        Фукудзава по обыкновению проводил выходной в непосредственной близости от помойки при каком-то небольшом ресторанчике. Лениво жевал остывшую шаурму, периодически запивая приторную сухость во рту чаем из пластикового стаканчика, и почесывал за ушком мурчащую прелесть, что примостилась у него на коленях, ритмично перебирая лапами. Полностью охваченный чарующей атмосферой момента, мужчина заметил подкравшуюся к нему без особых усилий опасность лишь в тот момент, когда очертания шаурмы в руке начали расплываться в зеленом свечении. Шерстяной клубок, почуяв неладное, встрепенулся и убежал восвояси, так что ничто более не мешало Юкичи подорваться, грозно напрячься и оценить, наконец, обстановку.        После беглого осмотра стало понятно, что ничего непонятно. Странный туман имел легкий сладковатый запах какой-то выпечки с оттенком пряностей. Может быть, это корица? Ваниль, мята? Нет, кажется, так пахнут имбирные пряники, рождественское печенье и конфеты.        Стало еще непонятнее.        Вместе с запахом по телу распространялась странная приятная истома, легкий жар в груди и покалывающее напряжение в конечностях. Разум плыл, а навязанная будто извне безмятежность стремительно вытеснила давящее беспокойство. Подсознательно понимая необходимость двигаться к зданию агентства, Фукудзава ступал вдоль переулка смазанными неуверенными шагами. Несмотря на отсутствие ощущения тревоги, рациональная часть мозга требовала непрерывно озираться по сторонам. Как будто в этом был смысл. Ничего же не видно.        Проходя мимо очередного мусорного бака — кажется, задворки Йокогамы только из них и состоят — Юкичи услышал подозрительный шорох, а мгновение спустя периферийным зрением заприметил скользящую из угла в угол тень. Резко обернувшись, мужчина поспешил обнажить меч. Размытая фигура уверенно надвигалась из недр туманного свечения, а по ее очертаниям можно было увидеть готовность нанести атакующий удар. За секунду до фатального столкновения силуэт резко остановился и принял давно знакомый, но, впрочем, ничуть не желательный к встрече облик.        — Мори, — сухо выплюнул мужчина и немного расслабил плечи. Меч опустился на уровень колена. Выдержав небольшую паузу и поняв, что здороваться собеседник не спешит, он продолжил, — Тебе что-то известно об этом тумане?        Мори молчал. Глядел рассредоточенным безумным взглядом куда-то сквозь пространство, тяжело дышал и в целом выглядел неважно. Не очень внимательный к деталям Фукудзава одну за одной принялся подмечать странности: неряшливый вид, растрепанные пряди, налипшие на лицо, засохшие капельки крови на скуле и, что самое главное, надетая задом наперед белая рубашка. По-прежнему удерживающая меч рука вновь напряглась, однако в этот раз Огай сработал на опережение, резко перехватив чужое запястье и развернув жертву к себе спиной. Вторая рука змеей обвила талию, а губы потянулись к шее.        — Мори? — Юкичи шумно задышал и попытался вывернуться, но тело словно не желало слушаться, отзываясь тянущей слабостью, — Прекрати. Это давно в прошлом. Мори!        — Сейчас ты тоже почувствуешь, — зловещий шепот над ухом вызвал волну будоражащих мурашек. Фукудзава сглотнул.        Паучьи пальцы Огая тем временем проникли под юкату и принялись исследовать горячее тело. Невесомо прошлись по ребрам, вызывая спазм от ощущаемой щекотки, несколько раз несильно сдавили сосок, царапнули чуть ниже ключицы. Как ни старался, Юкичи не мог сдержать охватившего его с головой возбуждения. Глаза непроизвольно закрылись, а тело само, повинуясь скрытым в глубине сознания желаниям, подставлялось под ласку. Мужчина и заметить не успел, как оказался полностью обнажен посреди холодного мрачного закоулка близ переполненного черными пакетами мусорного бака.        — Что происходит? — с придыханием спросил он, обращаясь, скорее, ко Вселенной в целом, однако ответ все же получил.        — Дух Прошлого Рождества собирает урожай. Подробностей не знаю, но он уйдет, если дать ему то, чего он хочет.        — И чего же он хочет?        После этих слов Фукудзава почувствовал, как в его рот без стеснения проникли сразу три чужих пальца, прошлись по ровной линии зубов и надавили на корень языка. Мужчина сильно закашлялся от неожиданности и попытался отстраниться, но сильная рука его удержала. Получив секундную передышку, он вновь ощутил бесцеремонное вторжение, однако на этот раз чуть более осторожное. Не зная куда деть собственные руки, Юкичи все-таки поместил их на бедра партнера, неловко сжимая, и получил в ответ довольное мычание. Закончив обзорную экскурсию по области рта, ловкие пальцы скользнули вниз, с первого раза нашли нужное отверстие и резко вошли внутрь. Фукудзава вскрикнул, подаваясь вперед, и вжался в холодный металл мусорного бака. Мори, кажется, церемониться не планировал, зато ответом на вопрос его все же удостоил:        — Любви и мира, — уже три пальца свободно разгуливали в горящем естестве Фукудзавы, — С некоторой периодичностью, под Рождество он появляется там, где много конфликтов, и своеобразно помогает их решить.        Переваривание поступившей информации немного отвлекло мужчину от чрезмерно острых ощущений в собственном заду. Однако спокойствие длилось недолго, потому что на смену пальцам тихо и незаметно подкрался истекающий смазкой член, вошедший внутрь все так же небрежно. И хоть в этот вечер они с Мори обошлись без минета, Фукудзава понимал, что горло болеть у него все равно будет, если не из-за орального изнасилования пальцами, так из-за громкости собственных криков.        Огай отсчитал минуту на привыкание, после чего принялся вбивать партнера в потеплевший от контакта с разгоряченным телом металл контейнера. Сгусток тумана вокруг них озарился свечением, которое, по мере того, как Мори набирал темп, ни капельки не сдерживаясь, становилось все ярче.        Обхватив ладонью член Юкичи, мужчина стал дрочить ему, полностью подстраиваясь под ритм движений тазом. Переулок наполнился пошлыми звуками и дребезжанием мусорного бака. Когда оба наконец достигли желанной развязки, пространство вокруг них на несколько мгновений разрезала слепящая вспышка света, после чего поднялась вверх и растворилась в тенях крыш.        Со стороны центральной улицы раздался шум фейерверков и восклицание голосов. Наблюдавший за процессом от начала и до конца Дух Рождества прикрыл глаза и таинственно облизнулся, различив в непосредственной близости манящий запах следующей жертвы. Взмахнув полами плаща, он вмиг растворился в воздухе и пошел по следу.        А Мори и Фукудзава пошли пить виски. После этой ночи вопрос о перемирии агенства и мафии был мгновенно решен.