Entführung

      База была укрыта тишиной. Даже патрули и дозорные старались не шуметь лишний раз.       В его возрасте тишина была даром, особенно с такой работой. А бессонница почти нерешаемой проблемой. Прайс привык спать урывками, жить на малом пайке, отдавая часть своего провианта ребятам. Они молодые, им нужны силы. Он же по меркам армии был уже стариком. Бодрым, конечно, но…       Мужчина поднял глаза и уставился на своё отражение. Вот морщины в уголках глаз. Вот несколько седых волосков в пышных усах. Вот шрам на подбородке, который скрывала борода. А сколько этих шрамов раскидано по всему телу?       Он отошёл на пару шагов от зеркала. Крепкий пресс, но уже не такой эффектный. Арабская вязь шрамов на груди. Возможно особо умелый мулла прочел бы в них пару сурр.       Прайс, в силу возраста, всё больше начинал ловить себя на мысли о мирной жизни. О том, что ему уже было недоступно. Соуп ещё мог найти себе девушку и завести огромную шотландскую семью. Начать жить нормально. У Гаса были шансы. У него нет. Так же, как и у Гоуста.       Они оба так долго жили на войне, что война поселилась в них.       Проведя ладонью по лицу, капитан опёрся рукой о раковину, запуская вторую под резинку спортивных брюк. Как ни крути, он все ещё был мужчиной. И потребности у него были. Вот только грелки на одну ночь надоели хуже консерв, а с коллегами романы он не крутил даже в бурной юности. Это правило.       Закрыв глаза, стараясь не думать о том, насколько смешно он выглядит со стороны — старик, дрочащий в ванной как школьник, мужчина провел крепкой ладонью по члену. Старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет.       Поэтому пусть он лучше будет смешон и жалок лишь в своих глазах, а не в постели с юной горячей девушкой. Хотя, лучше бы это была не его грубая рука, а тонкая и нежная девичья ладонь. Если бы он не любил работу, он бы стал отличным мужем. Но он не стал. И никогда не станет.       Но кто может ему запретить помечтать?       Под его веками воображение рисовало тонкую талию, небольшую грудь и сильные ноги. Лица он никогда не мог придумать. Лишь знал, что глаза его воображаемой пассии горели самым грешным огнем из всех, что он видел. На него лишь раз смотрели похожим взглядом. Пару месяцев назад, на базе в Ямайке. Она была связистом. Такая тонкая, что её могло унести ветром. И такая сильная, что смогла построить местных парней и отправить чинить антенну. Он не решился тогда. Не подошёл. Он слишком стар для нее. Слишком сломан. Слишком нездоров.       Рука в штанах двигалась мерно, с давно рассчитанным ускорением. Всё до автоматизма. Даже дрочка. Спустить пар и работать дальше.       Прайс закусил губу. Его воображение рисовало ему чертовски сладкие картины. Чёрные глаза, что с пылающей нежностью смотрели бы на него, пока она ласкал её пальцами. Нежные руки, притрагивающиеся к нему в темноте их спальни. Губы, следящие дорожками поцелуев по его шрамам. Тихие стоны, разбивающиеся о потолок, когда он встаёт на колени пред ней.       Он бы вряд ли поставил её на колени сам. О нет, нет. Это ему следует валяться у неё в ногах за то, что она так смотрит на него. Кто она? Жаль, он не помнил. Да и знал ли?       Последние движения ладони, то ли вслип, то ли рык, приглушённый закушенной губой. Жгучий стыд за то, что так смешон и стар для той, что воображает в своей постели.       — Ты чертов извращенец, Джон, грёбаный извращенец, — качая головой проворчал мужчина, моя руки под едва тёплой водой.       Его чутье уловило постороннее присутствие рядом. Словно снайпер смотрит на твой затылок через прицел. Мерзкое чувство. Схватив полотенце, мужчина резко обернулся. И застыл.       В дверях его ванной комнаты столпились четыре прекрасные девушки.       В форме.       Вооруженные.       И смотрели на него, широко распахнув глаза. Оценивая, пожирая.       Сомнений в том, что они видели его никаких не было. Но, чёрт побери, он запирал дверь!       Прежде, чем он успел хоть что-то сказать, та, на чьем бронежилете было написано «LT», прижала кнопку связи.       — Hexen, ты где его такого горячего взяла, мать твою?       — Какого черта здесь происходит?       — Капитан Джон Прайс, мне очень жаль, но вы забронированы на это Рождество, — произнесла девушка в очках и сделала шаг вперёд.       — Что… — договорить капитан не успел. Женщина ловким движением выхватила шприц и вколола его содержимое Прайсу в плечо.       — Сладких снов, мой милый.

      За 10 часов до миссии

      Рождественская Прага впечатляла своими огнями и уютом ждущей чуда толпы. Люди сновали между магазинами и кондитерскими лавками туда сюда. Молодые парочки, смущаясь, пили горячий шоколад и какао. Дети радостно указывали на содержимое витрин магазинов. Hexen и сама застыла перед огромным стеклом, украшенным огоньками гирлянд и нарисованным снегом.       Там, по огромной железной дороге, полной поворотов и развилок, шествовал красный рождественский паровоз. Игрушечный, конечно, но такой прекрасный.       Девушка прикрыла глаза, позволяя себе ненадолго погрузиться в мир грез, где перед огромным горящим камином они сидели бы всей семьёй. Как крепкие мужские руки притягивают её в теплые объятия. Как ребенок заливисто смеётся, с восхищением глядя на точно такую же железную дорогу.       Черт, ей просто нужно поговорить с ним. Просто, мать его поговорить, но этот упертый старый баран на неё даже не смотрит. Два чёртовых года она бегала за ним по всему миру. Вертелась перед глазами, подходила и… Он уходил прочь прежде, чем она успевала открыть рот.       И теперь, когда она в пьяной истерике поведала обо всем этом дурдоме девочкам, они едут вытаскивать его для разговора с ней. С базы в Австрии. Из-под носа у других военных.       Похитить его для нее. Чтобы она уже все ему высказала.       Господи, за что ей эти отчаянные женщины?       Осторожное прикосновение к плечу вырвало её из грез и размышлений. Mutter, их мудрая многодетная мать. Та, что родила лишь троих из своих шестнадцати дочерей. Та, чей дом был открыт для каждой и чей муж, генерал Тилль Нойманн, вытаскивал их из задниц разного размера, рискуя своей головой.       — Mutter, — не приветствие, не утверждение. Принятие факта. Она заменила им матерей. Потерянных. Отверженных.       — Милая, всё получится. Ты всё ему расскажешь. А там… Решите вместе. Я всё ещё жажду внуков, — женщина усмехнулась и по привычке потерла родинку над губой, — Но, не приведи господь, они будут звать меня бабушкой!       Hexen слабо улыбнулась и вновь перевела взгляд на игрушечный паровозик, весело бегущий по игрушечным рельсам.       — Ты ещё слишком молода для этого. Сколько твоей старшей?       — Тридцать четыре, — жёстким, не терпящим возражений тоном произнесла Mutter. Оставалось только смириться с ее позицией.       — По тебе и не скажешь, — Hexen прищурила тёмные миндалевидные глаза и скептически осмотрела Mutter. По ней не скажешь, что у неё три ребенка.       Красивая, статная, с элегантным макияжем, ехидным и проницательным взглядом, вскрывающая всех вокруг. Её возраст можно было варьировать от двадцати пяти до тридцати, на глаз. А она старше.       — Иди ко мне, дорогая, — Mutter раскрыла объятия и задорно улыбнулась. Hexen, не раздумывая, обняла ее. Было в этом жесте что-то семейное, уютное и безопасное. — Если он тебя отвергнет, я отстрелю ему яйца. По одному. А потом член. Всё равно больше будет не нужен. Договорились?       — И даже военный трибунал примет твою сторону.       — О, само собой!       Женщины рассмеялась и пошли дальше по улице, выглядывая в толпе своих коллег.

8 часов до миссии

      Oscar осматривала содержимое фургонов. Ещё вчера они перевезли всё необходимое из ангара, и теперь ей постоянно казалось, что этого недостаточно. А вдруг охраны будет больше, чем они думают? Что, если транквилизаторов не хватит? Что, если… И так до бесконечности.       Herz перешучивалась с Falten. Sonne и Vögel считали патроны. Veda и Nebel украдкой передавали друг другу флягу.       Разумеется с чаем, конечно.       Paprika и Sterben углубились в изучение карты местности. Stern шнуровала ботинки так, что бы ей не мешал нож в голенище. Она точно кого-нибудь прирежет - Oscar была уверена. Mutter флегматично заряжала магазин пистолета.       — Дамы, связь в норме, спутники я получила. Можем выдвигаться, — голос Hexen в наушнике придавал уверенности, но не унимал дрожи в коленках. Как только она перестанет бояться и нервничать перед миссиями, она уволится к черту.       Fuchs и Süße кивнули и стали закрывать оружейные ящики вышитыми подушками и разноцветными пледами. Спустя пару минут оба фургона стали выглядеть так, будто большая компания подруг решила отправиться на рождественские каникулы ближе к побережью Италии.       — Всё забыли, ничего не забрали, — Veda закинула в карманы портсигар и флягу. Шлёпнув по ягодицам Sonne, девушка направилась в первый серый фургон занимать место. Остальные распределились по машинам.

Фургон «Танго»

      — Sonne, мне нужно больше места!       — Vögel, мне нужно больше сна!       — Заткнитесь…       — Herz, передай воду пожалуйста.       — А что, у вас с Nebel уже закончилась водка?       — Herz!       — Алкоголички…       — Мама, скажи ей!       — Просто заткнитесь…

Фургон «Эхо»

      — Hexen, у нас ещё есть крекеры?       — Süße, тебе лишь бы жрать!       — Я нервничаю!       — Sterben, знаешь, на что труднее всего смотреть?       — Нет, на что?       — На лицо, которое не можешь завалить…       — Paprika, вырубай режим Уенсдей и просто засунь ей протеиновый батончик в рот. И нож убери.       — Ты меня не любишь, Falten.       — Люблю. Поэтому швырни в неё батончик.

Фургон «Танго»

      — I belive I can fly!       — Mutter!       — O, мы переходим на «Раммов»?       — Нет!       — От твоего пения закладывает уши!       — Nebel, милая, выпей…       — Veda, милая, пристрели…       — Заткнитесь…       — I believe I can touch the sky       — MUTTER!

За полчаса до миссии

      Снежное поле просматривалось со сторожевых вышек вдоль и поперек. Группа «Альфа» заканчивала подготовку к выходу в ближайшем перелеске, прячась за полуголыми кустами. Ночь укутывала базу плотным чёрным одеялом, с разрывами блуждающих пятен света от прожекторов.       Paprika поудобнее закопалась в сугроб под маленькой елью. С другой стороны ствола с винтовкой, поставленной на сошки, лежала Sterben. Напряжение висело в воздухе. Снайперы приникли к винтовкам и навели прицелы на башни.       — На два часа, твой.       — Да.       Два метких выстрела и шприцы с транквилизатором воткнулись в шеи солдат.       Глухой щелчок перезарядки и второй залп, пока не поднялась паника. Сменить локацию. Жаль, Sterben нравилась эта ёлка. Уютно и по-Рождественски символично.       — Четверо на северной стене в минус, — отрапортовала Fuchs, глядя в прибор ночного видения.       Oscar жестом велела двигаться.       Осторожно, не выходя на светлые участки, женщины пробрались к воротам. Дежурного на КПП Herz вырубила прикладом.       База спала. Даже собак не было, но начинался лёгкий снег. Если подразойдётся через час-полтора, то их следы заметет и всё будет хорошо. Они будут уже далеко отсюда.       Вдали раздались ещё два выстрела, едва слышимых из-за применения глушителей. Следом ещё два.       — Группа «Дельта» входит, — раздался в наушнике голос Sonne.       — Принято. Hexen, веди.       — Принято. Oscar, справа есть дверь, вам туда. «Дельта», распределитесь по коридорам. Oscar, лестница слева. Второй этаж.       — Nebel, контакт!       — Твою мать, Sonne!       — Vögel-Nebel, минута.       — Sonne, мать твою, ответь!       Выстрелов не послышалось.       Видимо, девочки все же сработали в рукопашную.       Спустя несколько минут блуждания по коридорам, «Альфа» все-таки наткнулась на патруль.       Oscar хорошенько приложила своего оппонента головой о трубу и осторожно уложила рядом. Fuchs и Herz вкололи своим по порции транквилизатора. Stern следила за коридором с автоматом в руках.       — Чисто.       — Хорошо, идём.       Проходя мимо одной из комнат, женщины услышали очень громкие и очень выразительные стоны.       — Везёт же кому то, а…       — Herz, не завидуй.       — Есть, лейтенант, — женщина переглянулись с коллегами и усмехнулась. — Идём дальше?       До пункта назначения шли ещё минут пятнадцать, проверяя каждый угол, но больше не встретили никого.       Нужная комната была заперта. Чуть повозившись с отмычками, Oscar справилась с замком, и женщины прошли в комнату. Аскетично обставленная, с крашеными стенами и примыкающей к спальне ванной. Из которой доносились странные звуки.       Дулом автомата толкнув незапертую дверь, Oscar открыла им вид на очень занимательную картину.       Высокий статный мужчина сорока лет, обладающий просто бомбической подготовкой, стоял опершись о раковину и… Мерно водил рукой в штанах. Чем он занимается было не сложно догадаться.       Девушки замерли, широко распахнув глаза и искренне любуясь капитаном Прайсом.       — А он хорош, — шепнула Stern.       — Мне трусы отжимать надо, о чем ты? — в глазах Fuchs заиграл недобрый огонек.       — Это подарок для Hexen, напоминаю.       Мужчина тем временем чуть склонился вперёд, крепче зажмурив глаза и закусив губу. Тот звук, что с трудом вырывался из его рта, заставил Stern схватиться за косяк двери, а Herz сжать бедра. Прайс чуть отдышаться и не поднимая глаза открыл воду. Он что-то бурчал, пока мыл руки и… Наконец то понял, что он не один.       Но попытка вооружения полотенцем выглядела смешно.       — Hexen, ты где его такого горячего взяла? — голос лейтенанта дрожал.       — Потом расскажу.       — Какого чёрта здесь происходит?       — Мне очень жаль, капитан Джон Прайс, — Herz сделала шаг вперёд, — Но вы забронированы на это Рождество.       Меткий удар, шприц разрядился в плечо. Мужчина не успел и пару слов связать.       — Сладких снов, мой милый.       — Хорошо работаешь, Herz. Сколько он так пролежит?       — Не больше пяти минут. И ещё около часа в полувменяемом состоянии. То есть тащить безжизненное тело на наших хрупких плечах не придеёся. Скорее, как пьяного вести.       — Хорошо, — Oscar осмотрела комнату. — Собираем ему сумку и… Чем можно заткнуть ему рот?       Herz недобро усмехнулась, и достала из кармана чёрный кляп-мячик на кожаных ремешках.       — Подойдёт?       — Это, блин, что за…       — Зато не подавится, — со знанием дела заметила Stern, оборвав возмущение Лисы.       — Мне плевать, как вы его заткнете, лишь бы не собой.       Женщины засветились по комнате, собирая одежду и документы капитана. Всё должно быть аккуратно.       Herz бережно, но плотно застегнула ремешки на голове Прайса и проверила, достаточно ли плотно мячик сидит у него во рту.       — Просто картинка…       — Уходим, — Oscar первая выглянула за дверь, и женщины двинулись в обратный путь.       Капитан потихоньку начал приходить в себя и его уже не требовалось тащить волоком. Fuchs и Stern, подхватив мужчину под связанные за спиной руки, помогли ему удержаться на ногах.       Дверь комнаты, за которой меньше часа назад раздавались громкие стоны, только что захлопнула Sonne. Развернувшись к подругам, она одарила их непривычно яркой улыбкой и, поудобнее перехватив винтовку, отрапортовала своей группе об объединении с «Альфой».       — Детка, ты должна мне чертов подробный рассказ, — крепкая ладонь Herz сжалась на её плече. Прайс же лишь переводил широко распахнутые глаза с девушки, на дверь и обратно, на странную ткань, свисающую из-за ее пояса.       — Потом. Все потом, детка.