Anorex-a-Gogo

Тссс, Фрэнки. Это всего лишь я. Его оправданием всегда было то, что мы на самом деле не братья. В нас текла разная кровь. Наши биологические родители были разными. Я так не считаю. Мы приняли Оуэна в нашу семью десять лет назад. Мне тогда было шесть лет, ему — восемь. Мы никогда не были лучшими друзьями, но достаточно хорошо ладили. У нас были одни родители, даже если мы не были одной крови. И для меня он был братом. Тссс, Фрэнки. Это всего лишь я. В первый раз это случилось, когда мне было девять. Оуэну только-только исполнилось одиннадцать, на прошлой неделе. Было где-то около двух часов до наступления утра. Я проснулся от того, что услышал, как открылась дверь моей спальни, золотистый свет разлился по ковру, а затем она тихо закрылась. Я всегда чутко спал. Сев в постели, я прислушивался, пытаясь разглядеть затенённую фигуру, которая подбиралась к кровати. — Оуэн? — пропищал я. Мой голос дрожал, когда я схватил игрушку человека-паука и притянул к груди. Около кровати появился Оуэн, чьи каштановые волосы были взъерошенными ото сна, и лунный свет, проникавший через окно, освещал его лицо. — Тссс, Фрэнки. Это всего лишь я, — прошептал он, забираясь на мою кровать. Я ждал, пока он устроится передо мной, его колени касались моих через тонкую ткань пижамы. Помню, он положил руку мне на бедро. Я чувствовал себя неловко. — Что ты делаешь? — спросил я. — Сейчас середина ночи. Тебе приснился кошмар? — Ты смешной, Фрэнки, — он рассмеялся надо мной. Я не знал из-за чего. Я хотел спать и не понимал, что он делает в моей комнате так поздно, положив руку мне на бедро, ещё и смеясь надо мной. — Но тогда что ты делаешь? Он взобрался на меня, касаясь своими бёдрами моих. Когда мои глаза расширились, он закрыл мне рот рукой. Его зубы были белыми и блестящими, когда он улыбнулся в темноте. Я пытался высвободиться от него, но он был, по крайней мере, на пять килограммов меня тяжелее и сантиметров на десять выше. Он коснулся меня под рубашкой, а затем в пижамных штанах. Я знал, что это было неправильно, но не мог его остановить. Он принудил меня, чтобы я трогал и его тоже. Перед тем как уйти, он предупредил, что мне лучше не рассказывать об этом маме и папе, иначе он изобьёт меня. Он знал, что я в любом случае никогда не сделаю этого, они не поверят мне, не говоря уже о том, чтобы хотя бы выслушать. Они оба были психиатрами и развелись несколько лет назад, так что я нечасто виделся с папой. Помню, Оуэн никогда не переставал улыбаться. Я был слишком маленьким, чтобы действительно понять, что произошло в ту ночь, но так как это продолжалось в течение многих лет, я понял, насколько неправильно это было. И что нет никакого способа остановить происходящее. Я понял в ту ночь, что Оуэн больше не был моим братом. Он не был моим братом. Тссс, Фрэнки. Это всего лишь я.