oiseaux dans une cage dorée

поздний, холодный вечер. Хёнджин, жутко уставший на работе, только что пришёл домой. уличные фонари слабо освещали блеклым, жёлтым светом потресканную, серую дорогу. он любил смотреть в окно, разглядывая разноцветные огни Сеула, людей идущих на свидания, а ещё, умиротворённо всматривался в светящиеся окна напротив, где были видны силуэты людей. роль наблюдателя ему нравилась больше, чем то, чем он занимался в обществе. работа полицейского выжимала с него все соки, Хёнджин очень ответственно относился к ней. эмпатичность не раз подводила в моменты, где нужно было проявлять холод, поэтому он частенько страдал психически, пытаясь добиться справедливости там, где это невозможно. за 4 года работы, двадцатипятилетний парень уже не горел желанием показать свои достоинства, апатично смирившись с корупционной системой, которая выстраивалась столетиями. когда ты один — не можешь ничего,когда с тобой вера — весь мир у твоих ног,но не забывай, если зазнаешься — падёшь первым. слова, которые когда-то сказал Феликс красовались чёрными, тонко выведеными на большом листе бумаги, буквами. мотивирующая цитата висела на стене, в пыльной золотой рамке, разбавляя тусклый серый цвет над тёмным столом. Хёнджин иногда размышлял, как Ликс устроился в жизни. за все прошедшие годы, к нему так и не удалось дозвониться. он надеялся, что всё хорошо, по крайней мере так твердили родители Феликса. отсутствие общения с близким другом болезненно отражалась на парне. 7 лет от лучшего друга ни слуху, ни духу. ни одного сообщения, ни одного звонка. имея достаточно возможностей, и связей, Хван мог узнать новые контакты Ликса, ведь полагал, что тот, окончив школу, решил сменить номер, но не стал вмешиваться в личную жизнь веснушчатого мальчика, которому так и не признался в шумный, выпускной вечер. полицейский думал, что Феликс решил начать новую жизнь в Инчхоне, где нету места странному, тихому тёмноволосому мальчику, что часто любил рассуждать о несправедливости вместе с другом. именно с Феликсом он делился своими секретами, навязчивыми мыслями и дурацкими идеями. с малышом Ликси было легко и уютно. в день, когда он уехал, обещая позвонить, и обняв на прощание, всё сломалось. связи нет. Хван выглянул в окно, впуская свежий воздух домой. да, не май месяц. ноябрь в этом году выдался сероватым, и приторно дождливым. на деревянном столике лежали серо-белые папки из переработанной бумаги с надписью "Дело N°..",возле которых расположились тонкие, жёлтые листы в клетку с котиками в углу, беспощадно вырваные из кожаного блокнота. Хван занимался расследованием мелкой кражи. парень не любил подобные дела. когда в стране происходит много убийств, изнасилований, домашнего насилия и масса прочих отвратительных вещей, правительство поручает расследовать кражи трусов, дешёвой одежды, или иногда ноутбуков. в полицейском отделе всегда кипит работа. она заключается в том, чтобы сажать бомжей за уличные драки, людей, которые остались без работы за то, что украли просроченный хлеб из магазина, и другие "очень сложные" дела. преступники должны отбывать наказание. строго по закону. реальных же преступников чтили и уважали, такие люди всегда были при власти. нарко-бароны, сутенёры, батюшки, продавцы поддельных денег, одежды, обуви, техники, пограничники, берущие взятку, мэры городов, торгующие гуманитарной помощью..список может продолжатся, но боюсь, выйдет слишком долгим. сложно привыкнуть к системе, презирая того, с кем дружат старые полицейские, но другого выхода нет, куда ещё идти, если по специальности ты полицейский, и никто другой. учись зарабатывать деньги,только смотри,не зажрись. подсмешковываясь, твердил начальник с большим животом, от которого пуговицы белой рубашки, известного корейского бренда нелепо торчали, будто на снеговике. снеговик был не простой, а золотой. самый богатый в отделении. зарабатывал правда, нечестным путём, а кому сейчас легко, верно? Хёнджина всегда воротило от подобных мужчин. за 4 года работы, он вроде смирился с тем, что весь полицейский участок состоит из таких людей, только желание блевать, и плевать им в лицо не проходило. Хёнджин, будучи свободолювивой птичкой, жил на официальную зарплату, даже умудрялся откладывать. среди полных, угрюмых, вечно недовольных дядек он единственный ездил на вызовы по домашнему насилию, и помогал жертвам прийти в себя, отправляя в центр психологической помощи. настырности ему не занимать — виноватых в подобном он всегда сажал, добиваясь максимально долгого срока. раз в неделю, после работы, парень заходит в центр борьбы с насилием, девушки всегда тепло встречают своего героя. он таковым себя не считал, ведь герои делали намного больше, хладнокровно наказывая виновных, что ему не всегда удавалось, спасая несчастных и помогая бедным, даже умудрялись оставаться инкогнито, восстанавливая справедливость. справедливость в мире, как жара в Арктике, её там нет. привыкнуть к этому оказалось сложнее всего. иногда от шефа прилетало, за то, что не занимается своими прямыми обязанностями, иногда виновных оправдывали, и при наличии всех улик сажали за решётку пострадавшего, взвесив вину на него. при всём желании, и колоссальным стараниям, ему бы все равно не удалось добиться хоть небольшой справедливости. Хёнджин любил помогать людям, хотя порой, это выливалось в пытки, а не в радость. прошло 2 года, а он всё не может забыть ту пепельноволосую, худую, измученную девушку, которая умерла на его смене, по дороге в больницу. её стеклянные, голубые глаза, наполненные слезами, больше не откроются. в тот день Хван покрасился в голубой. *** переведя взгляд на окна, в доме напротив, он заметил мигающие вспышки красного света led-подсветки. через некоторое время, яркие огоньки угасали. парень уставился на окно, не понимая, что же напоминают световые сигналы. три коротких, три длинных, и снова, три котороких, пауза. в голове крутилась разная информация, и спустя долю секунды, нужная ударила, как гром среди ясного неба. Хёнджин поспешно накинул чёрную, кожаную куртку, прихватив удостоверение, одной рукой нервно завязывая растрёпаные волосы в хвост. страх пронзил рассудок. это был сигнал sos.