Сумбурность этих дней

1. В тот день я должен был умереть. Мы стояли друг напротив друга - я и она – нас разделяло расстояние всего в пару жалких шагов. Я протянул руку к пистолету. Она сделала то же самое. Мы знали друг друга слишком долго, слишком хорошо. Это просто не могло закончиться иначе. Я отмерял секунды до рокового мгновения вздохами. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Она слегка улыбнулась, отчего уголки ее глаз скривились. Вдох-выдох. Я знал, что мне не победить в этой схватке. Вдох-выдох. Последние секунды человеческой жизни имеют невероятный аромат, чем-то похожий на запах шоколада. Вдох-выдох. Пора! Я выхватил пистолет и, выставив перед собой руки, зажмурил глаза. Палец почти машинально нажал на спусковой крючок. Выстрел. За ним еще один. Затем мгновения тишины. Я уже умер? Нет, все тот же холод, пронизывающий насквозь мои мокрые ладони. Я медленно открыл глаза. Она стояла, широко открыв глаза. Их синева напоминала уходившее в вечность небесное пространство. На ее бежевом пальто виднелась темно-красное кровавое пятно, которое постепенно разрасталось, и уже через пару секунд достигла пуговиц. Падая, она выглядела удивленной. Я в миг добежал до нее, и подхватил, не дав упасть на покрытую грязным снегом землю. Ее золотые волосы спадали мне на руки. - Помоги… помоги ему, - она указала пальцем на стоящего у входа в переулок мальчика лет семи. Из ее покрытого капельками горячей крови рта вырвалось облачко пара. Оно взлетело ввысь, и растворилось в гуще холодного январского воздуха. Больше она не произнесла ни слова. В тот день она умерла вместо меня. 2. Слезливые детские глазки выражали ужас. Спрятав тело моей давней знакомой под грудой мусора – за углом, - я подошел к ребенку. Его боязливый вид слегка пугал меня. Ответственность. Гудок машины вдали. - Скажи, как тебя зовут? - И. Меня зовут И. - Просто И.? - Да, просто И. - Замечательно! – мой восторг мне самому казался наигранным, - знаешь, И., сейчас нам надо будет кое-куда быстро уходить, пообещай мне не смотреть себе за спину, когда мы пойдем, обещаешь? Он несколько мгновений стоял в молчаливой нерешительности. - Да, хорошо, - наконец-то ответил он, и взял меня за протянутую руку. - Отлично, - подбодрил его я, - не отставай. И мы быстрым шагом двинулись к выходу с переулка. Когда неподалеку, за поворотом, послышались людские голоса, я с неожиданностью для себя осознал, что до сих пор держу в руке пистолет. Выбросить? Нет! Слишком опасно, на нем точно остались мои отпечатки, я ведь без перчаток. Мне не пришло в голову ничего лучше, чем засунуть пистолет в скрытый карман пиджака – у груди. Холодная сталь обожгла кожу у сердца. Вот мы на просторном перекрестке. Туда-сюда ходят люди в куртках. Проезжают редкие машины. Периодически, спускаясь вниз по улице, я ловил на себе взгляды прохожих. Усиление паранойи было неизбежно, я чувствовал, как сердце мое начинает биться все чаще, а в животе разгорелся сжигающий мои внутренности костер безумного страха. Помогало то, что, вероятно, они удивлялись не столько моему поступку, сколько моей чрезвычайно легкой для погоды одежды. Мимо меня, крича сиреной, проехала машина скорой помощи. Затем еще одна, и за ней третья. Последнюю сопровождали два полицейских автомобиля. Двигались они в сторону, противоположную направлению моего побега. Ее тело нашли. - Дядя, - обратился ко мне ребенок, предварительно подернув за рукав, - а когда мы пойдем кушать? - Кушать? Да, это ты правильно говоришь… пойдем сейчас же! – улыбнулся я. Удивительно, как иногда догадливы бывают дети. Не мелькать на улице – сейчас для нас это лучший выход. Надо найти место, где можно поесть. 3. Мы сидели в просторном, но почти полностью забитом людьми кафе. На белой скатерти стояло несколько заказанных мной тарелок. Ребенок активно крутил вилкой спагетти. Небо за окном было идеального белого цвета, и воздух стал прозрачным и бесцветным. Похоже, это мой последний обед, думал я, осматривая содержимое своих карманов. Денег оставалось разве что на трамвайный билет в одну сторону. Мне больше и не требовалось: возвращаться я не планировал, а дети возраста И., насколько я знал, ездили бесплатно. Кажется, все двигалось гладко, слишком гладко. Вскоре мои опасения подтвердились. В разнородном цветном спектре одежд я заметил промелькнувшее всего на миг синие пятно униформы полицейского. Вот черт! - Слушай, - наклонился я к ребенку, - нам надо будет сейчас уйти отсюда. - Снова идти? – расстроился он. - Да… знаешь, думаю, что ты готов к этому… тебе ведь сколько лет? - Восемь. - Отлично! Значит ты уже взрослый, а взрослые на месте никогда не сидят, понял? Жизнь должна проходить в движении… собирайся, мы еще успеем поесть. Он молча кивнул мне и надел куртку. Уловка с взрослостью сработала. Оставив деньги на столе, я схватил И. за руку и повел в сторону выхода. Поздно! У дверей стояли двое в полицейской форме. Как они узнали, что я здесь? Наверное, по запаху пороха – они учуяли его в бесконечном разнообразии запахов большого города. Выходов оставалось не очень много: черный ход да окна второго этажа (насколько я мог заметить, там располагались офисы или типа того). Чудом нам удалось преодолеть смежный с кухонными помещениями полутемный коридор, заканчивающийся двумя одинаковыми дверями. Вероятно, одна из них вела к выходу, вторая – к менеджеру. Я наугад открыл левую. С разных концов стала, навстречу друг другу, ползли двое: мужчина средних лет и женщина того же возраста, - вот что я увидел. Они были увлечены собой, и не сразу заметили меня. Я стоял ошарашенный. Страшная ошибка. Внезапно женщина повернула голову в мою сторону, и, после нескольких секунд удивленного молчания, закричала. Я сразу же закрыл дверь, но было уже поздно. На крик прибежал один из полицейских, и, увидев ребенка, крикнул остальным: - Он здесь! Схватив ребенка, я рванул в другую дверь. Она вела сразу на усыпанную темным снегов улицу. Пробежав вдоль переулка, я оглянулся. Несколько полицейских уже бежали за нами, крича что-то вслед. Путь нам перекрывали мусорные баки. Сначала я забросил за них ребенка, он перелетел через кучи мусора, и с гимнастической сноровкой устоял на ногах. Казалось, ему эта погоня доставляло какое-то геройское удовольствие. Затем я, подобно бегуну с препятствиями, подлетел к нему, и мы продолжили бежать. Полицейским мусорные баки доставили куда больше хлопот. Мы выбежали за поворот. Со всех сторон раздавался визг серен, входивших в унисон. Еще несколько секунд бега, и мы слились с толпой. Впрочем, надолго ли? За периметр двух-трех кварталов мне все равно не выбраться… Впрочем… Ответ, как и все лучшее в жизни, пришел сам собой. Буквально в десятке шагов располагалась трамвайная остановка, и толпа, частью которой мы стали, двигалась как раз к ней. Пару минут ожиданий спустя, мы оказались внутри. Трамвай оказался набит битком. Это нам только на руку. Расплатившись последними остатками денег, мы встали у края – там, где висела схема маршрутов. Нужно было уехать подальше, как можно дальше…дальше. 4. За окном неспешно проползали городские пейзажи: витрины магазинов, рифленые ворота парковок, железные заборы частных домов. Пять или шесть остановок спустя трамвай заметно опустел. Мы сели у окна, И. я посадил впереди. Снова это чувство…железная тяжесть пистолета прожигало мне сердце. Нехорошее предчувствие. Остановка. Входят четверо, трое из них – полицейские. Осматривают вагон. Людей все же слишком много, чтобы нас заметили сразу. Я наклоняюсь к И., и шепчу ему на ухо: - Сейчас я выйду, ты не пугайся. Выйди на предпоследней остановке, и направляйся в любую сторону, куда хочешь, но лучше ходи вдоль оживленных улиц. Если кто-то спросит, скажи, что потерялся. Понял? Ребенок кивнул в ответ. - Молодец. В следующую секунду я поймал на себе взгляд полицейского. Ход трамвая набирал обороты, мы двигались все быстрее. Времени на раздумья не оставалась. Выхватив из кармана пиджака пистолет, я выстрельнул в расписанное надписями окно. Все пассажиры вскрикнули разом. Началась суматоха, ставшая помехой для полицейских. Я навалился на треснувшее от выстрела стекло, отчего оно вылетело наружу – я прыгнул вслед за ним. Удар о землю пришелся не из легких – слишком велика была скорость. Я ободрал руки в кровь, а пиджак в клочья. Краем глаза я заметил, как И. прильнул к окну, наблюдая за мной. Я посмотрел вслед его все дальше и дальше удаляющемуся лицу, и бросился бежать. Не прошло и трех минут, как я услышал за собой крики и угрозы. Они будут стрелять, это было понятно. Поворот, поворот, за ним еще один. Тупик, вдали виднелись три стены, не оставлявших мне шанса на спасение. Гром выстрела и резкая боль в спине. Попали, черт! Бег мой замедлился, силы начали иссякать. Я кренился то к одной стене, то другой. Так и бежал зигзагами навстречу смерти. Когда гибели не избежать, начинаешь замечать множество примечательных деталей. В одном окне на подоконнике стоит выцветший цветок, в другом висят белые, как снег, занавески… Все, конец… Сил больше не было, и я повалился наземь. Последним усилием я перевернулся на спину, отчего рана заболела еще сильнее. Голоса приближались все ближе, но людей я не видел. В один момент всё: и затянутые облаками, абсолютно белые небеса, и снег, и занавески в окне, все это слилось в одно большое белое полотно. Я закрыл глаза, и более не открывал их никогда.