Сумбурность этих дней

- Ой, я не специально, - хихикнула сидящая передо мной девушка, приставив к губам два пальца, отчего ярко-красная помада на них слегка стерлась. Пролитое ею вино уже начало впитываться в белую скатерть. Я пристально вглядывался в её гуляющие глаза и все никак не мог найти для себя ответа на главный вопрос... - Прошу прощения, я сейчас все заменю, - учтиво прошептал вмиг подошедший седовласый официант. Содержимое моего желудка готово было выброситься наружу, вены горели, словно в них залили кипятка. Голова шла кругом. Я готов был умереть в этот самый момент. - Будьте любезны... - прошептал я в ответ так тихо, что не был уверен, услышал ли он меня вообще. Впрочем, это было и не важно. Я сразу ушёл вглубь своих мыслей, скрывшись от внешнего мира плотной стеной границ моего ЭГО. Мысли были в беспорядке. Я никак не мог понять, как оказался в этом месте с этими людьми. Как я познакомился с этой девушкой? *** Некоторые воспоминания, весьма сумбурные, накатывают на меня волнами. Жёлтый свет фонаря за окном. Темнота углов крохотной квартирки. Сияние стоящих в ряд полупустых бутылок. Мгновенный блик света на острие иглы. Несколько пар рук, что тянутся ввысь, к скромному свету лампы. Последним видением у меня в голове всплывает образ множества белых птичьих крыльев без тел, беспрерывно машущих, будто бы пытающихся взлететь. И вдруг все сущее перестало иметь для меня какое-либо значение. *** Кажется, все началось с календаря. - Господин, не хотите ли купить календарь? Календарь! Календарь... - жужжал у меня над ухом чей-то настойчивый голос. С трудом приоткрыв глаза, я попытался сфокусировать взгляд на говорившем, но безуспешно; в моих глазах был лишь смутный нечеткий образ окружающего мира, который всего пару мгновений назад не существовал для меня. Кажется, вчера я перебрал. Резкой лавиной на меня накинулось мерзкое угнетающее чувство. Сердце забилось, как бешеное. В глазах потемнело. - Так что, купите календарь? Наконец, я смог прорваться сквозь пелену и первым, что бросилось мне в глаза - было лицо предлагавшего мне календарь человека. Типичный измазанный грязью бродяга в рваной одежде. Календарь, что он мне предлагал, был за прошлый 1994 год. На нем была изображена одинокая елка, стоящая на вершине холма, вся покрытая снегом. - Нет, спасибо, - прохрипел я, и отстранил календарь рукой. - Купите календарь, ну купите, купите его, - бродяга настойчиво тыкал меня календарём в лицо и в плечи, раз за разом повторяя, как мантру, свое "купи". Я слегка отполз назад, прикрывая лицо ладонями. Наскребав в карманах несколько монет, я кинул их бедняк и вырвал злосчастный календарь из его рук. Собрав все монеты в кулак, бедняк с сопением скрылся за границей моей видимости. Глубоко вздохнув, я все же поднялся на ноги. Что это за место, подумал я, оглядываясь. Больше всего это проходило на свалку. Огромные кучи металла лежали повсюду. Вырванные внутренности железных машин. Вдалеке маячил немалых размеров ангар. А это, по всей видимости, автоскотобойня, подумалось мне, и я слегка усмехнулся от нелепости этого мрачного каламбура. Пиджак и брюки были мне явно не по размеру, сковывали движения. Где я их вообще отыскал? По крайней мере, я точно знаю, что официальный стиль никогда не являлся частью моего гардероба. Похоже, что куда бы я не шёл, все дороги вели к тому самому ангару. Его массивные проржавевшие ворота были запреты. Вероятно, последний раз они открывались лет десять назад. Это место не выглядело живым. Одна из служебных дверей оказалась подозрительно отворенной. Перед тем, как войти, я оглянулся и посмотрел на небо. Оно было затянуто плотным слоем чёрных, как небытие, туч, через которые лишь в паре тройке мест просвечивали тонкие лучики солнечного света. Внутри ангар был до верху набит металлоломом. Этот пейзаж слегка напоминал песчаные дюны, законсервированные в отдельно взятом помещении. В центре Ангара была свободная от мусора полянка. Мне показалось, что если встать посередине, что-то обязательно должно случиться. И это "что-то" случилось. Вокруг вдруг все залязгало, будто окружающее пространство в один миг ожило, и устремились против меня. На вершинах железных холмов возникли сверкающие тёмным светом фигуры, угрожающе поднявшие руки вверх и рявкающие что-то невразумительное в ответ на мой изумленный на них взор. Постепенно они начали приближаться ко мне, сжимая кольцо своих тел, замыкая в ловушке случайного странника. Постепенно я сумел разглядеть их подробнее: грязные лица, вместо одежды - металлическая, будто бы скованная из расплавленного металлолома, склеенная из разрозненных кусков мусора, похожая на рыцарские латы, которые ребёнок слепил из пластилина, броня. В их руках - кривые самодельные копья. Их крики были нечленораздельны, дики. Мимика была резка и непоследовательна. Один из них вышел ко мне, вырвавшись из общего кольца. Он встал прямо передо мной и долго всматривался своими пожелтевшими глазами в самую мою суть, при этом хмуро морщив брови. Затем он схватил меня за кисть и начал вглядываться уже в неё. Все остальные в этот момент замолчали, ожидая вердикта (возможно даже, предвкушая права на убийство). Отстранив от себя мою руку, главарь(?) что-то гаркнул толпе. Те разочаровано простонали и задержали руками. Если я был прав с своём предположении, меня помиловали. Я посмотрел на свои руки, пытаясь найти причину милости, но ничего, кроме красных отметин да набухших вен не заметил. - Друг, - прохрипел главарь(?) указывая пальцем на мою грудную клетку, - иди, друг. И он повёл меня вглубь казавшихся мне бескрайними железных лабиринтов. Внутри это место сильно больше, чем кажется снаружи. Постепенно окружение начало меняться, и вместо гор мусора я стал замечать похожие на увеличенные в размере собачьи будки деревянные постройки, из которых на меня то и дело смотрели пары любопытных глаз. Ряд "будок" представлял собой подобие небольшой улочки, оканчивавшейся возвышением, похожим на сцену. Вокруг сцены постепенно собирались самые разные лица. Алюминиевые шипы, прикрепленные к рваным кожаным курткам, блестели в свете горящих по сторонам факелов. Под нарастающий барабанный вой и крики толпы на сцену вышли четверо с музыкальными инструментами. Все они были, подобно их зрителям, в кожаной одежде. Лица их были замазаны толстым слоем побелки, поверх которой, в основном в районе глаз и рта, были нанесены странные, чересчур авангардные для моего обывательского восприятия, узоры (самый понятный из них, нанесённый вокруг губ барабанщика слегка напоминал ружье или мотоцикл). Встав на свои места, группа начала играть. Сочетаясь с содрогающими землю ударами барабанщика, исходившая из динамиков тяжёлая атональная гитарная музыка заставляла все моё тело неестественно дрожать. Слова, что вылетали изо рта вокалиста, показались мне... несуразными. Человек идёт по миру из снов наших отцов Окружение заставляет его отказываться от прав на доминирование, Оно заставляет его жиреть, покупать новые ремни и журналы. Такова цена мечты наших отцов. Этого ли они хотели? Да! (кричит толпа). Мир стал слишком приветливым Он слишком мягок, слишком прост Люди превращаются в плюшевых медведей, в пластмассовых кукол Вместо любви - пластмасса Вместо счастья - пластмасса После смерти нас ждёт пластмассовый рай Или пластмассовый ад. Лучший путь для пластмассы - огонь! Лучший путь для плюша - огонь! Лучший путь для жира в брюхе - огонь! Лучший путь для нас - огонь! Огонь! Огонь! Огонь! Сжечь! Сжечь! Сжечь! Мы сожжем этот мир дотла! Жаром наших сердец мы сожжем его! Жаром наших тел мы сожжем его! Сожжем его! (кричит толпа). Сжечь! Сжечь! Сжечь! Толпа вошла в экстаз. Разбежавшись, вокалист прыгнул в неё, и был пойман на руки. Он плавал в океане рук, поддерживаемый ими. Потом он спустился и оказался передо мной. Он посмотрел мне в глаза. Я сразу все понял. - Какая твоя главная мечта? - спросил он меня, положив руку на плече. Долгое время ничего не шло в голову. - Обед с девушкой, - выпалил я, удивившись своему ответу, - в хорошем ресторане. Дальнейшие воспоминания похожи на разноцветные осколки разбитых бутылок, бесконечно смешиваемые сошедшим с ума миксером с неясной целью. *** Вот я оказался в этом месте. Вот передо мной эта девушка, имени которой я, даже не знаю. Зачем я здесь? Глупо задавать такие вопросы, будучи избранным. Избранным для великой цели. Я прильнул губами к кроваво-красному пятну на скатерти и, словно вампир, выпил все влажные участки пролитого вина. Седовласый официант удивлённо посмотрел на меня. В таких приличных заведениях, как это, подобное не часто встретишь. Окно ресторана, что было позади меня, взорвалось, и разлетелись на тысячи осколков. С десяток пуль пролетели сквозь стеклянный дождь, пронзив официанта, превратив того в решето. Я понял, что все только началось. Распрощавшись с миловидной незнакомой, я вышел на улицу. Безумная толпа бродяг, все суточные сливки нашего общества собрались здесь, а напротив стояли стройные ряды полицейских со щитами. Они кричали что-то в громкоговорители, но их слова перекрывались недовольными криками толпы. Я вышел к толпе, она приняла меня. Из рядов полицейских показались двое. В их руках были ручные гранатометы. "Еще несколько секунд, и мы откроем огонь!" - кричали они, но их никто не слышал и не слушал. Тогда и раздались те два взрыва, раскидавшие всех по разным частям улицы. Я медленно открыл глаза, думая, что уже мёртв. Те парни в металлической броне стояли вокруг меня. Они защитили меня. Главарь посмотрел мне в глаза и прошептал: “Let's destroy this fucking world”. Я подался чуть вперёд. Полицейский с тупым взглядом смотрел на то как я подхожу к нему. Попутно этому толпа постепенно оживала, люди поднимались, понимая, что не получили увечий. Подойдя к полицейскому, я улыбнулся ему. Он улыбнулся в ответ. А затем я ударил его что есть силы в харю. Стройный, словно заслон полицейских щитов, ряд белых зубов вылетел на асфальт, залитый кровью. Мороженое с клубникой. Получив невербальный приказ, толпа двинулись вперёд. И я шёл вместе с ней. Тогда город вспыхнул яркими огнями пожаров. Подобно звезде вспыхнул на яркой точкой на тёмной карте Земного ландшафта. Я чувствовал себя живым, как никогда. Я почувствовал, как на моей спине вдруг выросли крылья. Тогда я вспорхнул в небеса и полетел. И жар пожарища приятно согревал меня в эту холодную ночь.