Confrontation

      Он всегда жил в нем. С самого рождения. С того самого дня, как Тайлер только увидел свет, он был обречен. Казалось, вся его жизнь — это череда ужасных событий. Сначала психическое заболевание матери, подкосившее ее. Она оказалась до конца своей недолгой жизни заперта в лечебнице для душевнобольных. После ее смерти, отец ни разу не говорил о своей жене, о матери его ребенка. Надо сказать, сам Донован не был образцовым отцом, но он действительно старался. Он любил Тайлера. Но маленькому ребенку нельзя объяснить, почему папа срывался ни с того ни с сего из дома и пропадал на работе по нескольку дней. В те моменты Тайлер ощущал себя, как никогда одиноко. После случилось то, что дало точку отсчета — запустило бомбу замедленного действия. Мэрилин Торнхилл или же, как ее звали по-настоящему, Лорал Гейтс открыла Тайлеру глаза. Рассказала о его матери, о скрытых способностях хайда и манипуляциями убедила в том, что во всех невзгодах виноваты изгои. Торнхилл слишком сладко пела, чтобы не поверить ей, а когда Тайлер все осознал, он уже был прикован цепями к стенам пещеры и испуганным взглядом смотрел за тем, как Мэрилин набирает в шприц чистейший яд. Белладонну.       Но он не сопротивлялся: как можно сопротивляться обезумевшей от ненависти ко всем женщине, что в попытке мести, затерявшейся в веках, заставляла его убивать невинных. Да и зачем? Довольно скоро Галпин забыл, что такое сопротивление — такая уж природа у хайда. Он подчиняется тому, кто его пробудил. А яд Белладонны стал катализатором, выпустившим в мир монстра.       Скоро в город прибыла Уэнсдей Аддамс. Она поступила в Невермор, так что не смогла пройти мимо внимательного взгляда Торнхилл. В ту же ночь, Лорал рассказала о главной части ее плана — о воскрешении Крэкстоуна и тому, что для этого ей понадобиться кровь Аддамс. На долю секунды Тайлер даже подумал, что ее месть правильна и праведна, но потом встретил Уэнсдей.       Да, Уэнсдей не была эталоном человечности и гуманности — у нее были явные проблемы с эмоциональным интеллектом, она была бестактна и совершенно не заботилась о других. Но Аддамс точно не была бы той, кто стал бы мстить нормисам за то, что те когда-то давно пытались убить ее предка. В глубине души Тайлер считал происходящее неправильным, но он не мог сопротивляться — его тело полностью подчинялся командам Лорал, а, превращаясь в хайда, становился ее верным псом. Он понимал, что Торнхилл обезумела и даже пытался поговорить об этом с Кинботт — не напрямую, а окольными путями, но когда об этом узнала обезумевшая Гейтс, приказала убить психотерапветку. Тайлер знал, что в этом не было нужды — его речь была слишком сумбурной, чтобы выделить из нее главное, а для воскрешения Крэкстоуна было уже все готово. Оставалась только кровь от крови Гуди — ключ ко всему этому действу.       Но Аддамс не была той, кто сидела ровно и ждала своего часа. Она была движением, жизнью. Да, мало кто бы назвал Уэнсдей так, что Тайлер был убежден — ее желанием докопаться до правды и исправить пророчество, найденное у Роуэна, шло в разрез с образом эгоистичной суки, который Аддамс так усердно выстраивала. Ее глаза выдавали ее с головой. В них цвела жизнь — они удивлялись, терялись, злились, они могли быть заинтересованными и скучающими, но всегда оставались притягательными. И Тайлер не заметил, как влюбился.       Это был феерический провал. Провал по всем фронтам! Он не мог ослушаться Лорал, но, в то же время, не хотел смерти Уэнсдей. Галпин стоял в своей комнате, будто на распутье: Гейтс приказала ему перехватить исключенную из академии за вызывающее поведение Аддамс на вокзале. Но Тайлер любил Уэнсдей.       Но лишь на половину.       И, выбирая между Лорал и Уэнсдей он знал, что выбора никакого, в сущности, не было. Выход был только один.       Тайлер стоял в ванной, держа лезвие. Его сердце часто билось. Он не хотел такого исхода — было столько планов, чаяний, но хайд разрушил все их, растоптал и разорвал. Галпин сглотнул, посмотрев в сторону, на закрытую дверь. Пути назад не было — он уже все решил. Так к чему такая драма.       Все было кончено. Тайлер был убежден: никто не должен был узнать его историю. Никто не должен был узнать печальную историю. Тайлера Галпина и Хайда, живущего внутри него. Они ведь все равно не увидели бы в ней самого Тайлера, безумный монстр перетянул бы все внимание на себя. Для них все происходящее трагедия и, безусловно, это таковым и было. Но все журналисты и газетчики выбирая между Тайлером и Хайдом выберут кровожадного монстра, растерзавшего множество ни в чем не повинных людей. Тень зла, что была отброшена Хайдом, навсегда убьет все те добрые намерения, которые лелеял глубоко в своей прогнившей под воздействием яда Лорал душе.       Но настоящая проблема была в том, что Тайлер уже и не знал, был ли он хорошим человеком. Мог ли быть хорошим человеком тот, чьи руки были по локоть в крови? Да, он пешкой в руках Торнхилл. Не мог сопротивляться ее прямым приказам, не мог навредить или хоть как-то воспрепятствовать. Но в самом начале, когда Галпин еще хранил смутные остатки собственной воли, в его силах было рассказать обо всем отцу, пойти в Невермор, сдаться директрисе или открыться Уэнсдей. Сделать бы хоть что-то! Но нет — Хайд, управляющий Тайлером, был также безумен, как и Лорал Гейтс.       Но у Тайлера все еще оставался вариант. Один единственный. После которого закончится все. По крайней мере, для Галпина.       Выдохнув, он включил воду в ванной. Набрал ее до краев и лег. Одежда намокла, прилипла к телу. Тайлер взял лезвие, занес его над рукой и опустил голову. Сердце бешено билось, все его нутро сопротивлялось этому жалкому побегу. Как и любого человека, в его рефлексах был заложен инстинкт самосохранения — хотя бы самая отдаленная его часть.       Но, стоило Тайлеру открыть глаза, как вдруг он увидел в воде отражение Хайда. Галпин выронил лезвие — оно исчезло на дне ванной.       — Неужели ты думал, что я когда-то тебя отпущу? — отражение скользило по воде, вынуждая Тайлера вжаться в бортик ванной. — Неужели ты думал, что будешь свободен?       Тайлер тяжело дышал. Его губы пересохли волнения, а горло раздирало от страха перед чудовищем. Он был не просто страшным монстром, он был — Хайдом. Тайлер дал ему имя, наделил качествами и сделал часть своей личности. Он сам надел эту корону и сам возвел Хайда к трону в его голове. И сейчас расплачивался за необдуманные поступки.       — Если ты действительно так думаешь, то вынужден разочаровать тебя: я никуда тебя не отпущу! — рычал Хайд. Тайлеру показалось, что он вот-вот обретет плоть и кровь и перестанет быть лишь его отражением.       Всплеснув руками, он поднял брызги. Рябью они прошлись по воде. Отвернувшись, Тайлер заявил:       — Ты — просто отражение в воде. Я закрою глаза, и ты исчезнешь.       — Я — твое лицо. Покуда ты будешь жив, я всегда буду частью тебя, — тянул Хайд, наслаждаясь реакцией Тайлера.       Галпин поднялся на ноги Вода скатывалась с его рук, текла по ногам и падала в ванную. Поднимаясь, он неосторожно задел лезвие — тот прорезал кожу на икре. Вода тот час окрасилась в алый. Тошнотворный желтый свет лишь дополнял картину. Тайлер откинул лезвие ногой, чудом не порезавшись вновь.       — Ты — просто конец ночного кошмара! Ты просто предсмертный крик. И я покончу сегодня ночью с этим дьявольским сном! — Талйер действительно чувствовал себя, будто во сне. Особенно сильно это чувство обострилось в последние недели, когда Хайд отвоевывал себе все большее место в сознании Галпина, захватывая все его мысли и поступки.       — Это — не сон, мой друг, — тянул Хайд. Тайлер чувствовал, будто сердце сейчас сломает его ребра и вырвется наружу. — И этому кошмару не будет конца. Хайд останется и не важно, что думаешь об этом ты: я буду жить, когда ты уйдешь.       Он вырвался из воды. Брызги залили плитку на полу, скатывались каплями по бортикам ванной. Свет опасно замерцал — лампочка грозила вот-вот перегореть. Тайлер рассудил, что это было бы не таким плохим исходом: он, по крайней мере, перестанет видеть перед собой чудовище, воплощающее в себе все его страхи.       — Скоро ты умрешь и останешься лишь в моей памяти. Выбора нет: из нас двоих контроль у меня!       — О, умоляю, меня не поймаешь, — Хайд хищно улыбнулся и потащил Тайлера в воду. Галпин поскользнулся, упал на дно ванны, издав хриплый стон. — В недрах души, что я медленно съем.       Тайлер пнул его ногами, с трудом поднялся и, перешагнув через борт ванны, выбрался на мокрый пол. Кровавыми каплями обагрилась плитка — Галпин не заметил, как в пылу сражение порезался о лезвие вновь.       — Я не нуждаюсь в тебе, чтобы жить, а ты зависишь от меня. Когда уйдешь, я стану целым и так посмеюсь, когда ты сдохнешь, — Тайлер старался быть угрожающим, но ужас, плескавшийся в его глазах выдавал Галпина с головой. Хайда, знавшего все глубины его черной от гнили души, обмануть было нельзя.       — Я буду жить внутри тебя всегда, — чудовище развернулось, оставшись стоять в окровавленной воде.       — Нет!       — И сам Дьявол будет на моей стороне! — Хайд стекал вместе с кровью по бортику. Тайлер попятился, наткнувшись на стиральную машину.       — Ни за что!       — Я знаю: отныне и навсегда никто не сможет разделить Тайлера и Хайда!       — Не ужели ты не понял?! — воскликнул Тайлер, развернувшись к зеркалу. Опершись руками в раковину, он опустил голову. — Все кончено: пора умереть!       — Нет, не мне — только тебе.       — Я умру — ты со мной! — Тайлер поднял голову. Сзади него стоял Хайд и скалился:       — И я стану тобой.       — Черт возьми, Хайд, дай мне жить!       — Разве ты не видишь, что ты — это я? — протянул Хайд. На долю секунды Тайлер увидел, как их отражение стало единым. Он попятился и. поскользнувшись, повалился на пол. Больно ударился головой. Хайд навис над ним.       — Нет!       — Я — это ты. Ты — это Хайд, — монстр склонился над ним. Тайлер ощутил его тяжелое дыхание у своей шеи.       Галпина охватил животный ужас, Ему хотелось бежать. Далеко делеко. Туда, где его не достанут. Туда, где он наконец-то сможет умереть один — окончательно и бесповоротно. И утянуть в пучину ада с собой и Хайда, чтобы он не причинил вреда больше ни одному живому существу. Чтобы прекратить страдания: свои и чужие, совершенно не понимая, что, уйдет он — Лорал найдет себе другую цепную псину, готовую на все ради нее.       — Будь проклят, Хайд! Забирай с собой все свои злые намерения и проваливай в ад!       — До встречи там, Тайлер, — и Хайд прошел сквозь него, став частью его плоти и крови.       Галпин почувствовал жжение. То, как Хайд вытеснял его разум. Опутывал туманом и задвигал в самые дальние пучины сознания. Чувствовал, как рвалась одежда, как мышцы деревенели, рвались, а после на их месте появлялись мышцы Хайда. Как его тело увеличивалось в размере, как выкатывались глаза, грозя вырваться из черепной коробки и увеличивался ряд зубов. Он уже привык к этой боли, жил с ней практически каждый день.       И Тайлер знал, что будет дальше. Его окутывала тьма, появившаяся впереди него. Появившаяся задолго до его рождения и убившая в его матери все человеческое. Все было предрешено с самого начала, и Тайлер мог лишь смотреть, как чеховские ружья вокруг него стреляли, возвещая о новом этапе плана Лорал.       Он знал, что Хайд жил в нем с самого начала. С того самого дня, когда он увидел свет.