Сказки серебряных Ангелов

      Над разрушенным монастырем тьма сгущалась: ни луны – ни звезд, один лишь вязкий туман обвивал потускневший купол, тенями сползал по старым стенам, струился водопадом по ступеням обветшалой лестницы. Тишина. Ветер не завывал и не скрипел покосившимися ставнями, не шумел листвой тысячелетнего дуба. Мрак да и только. Но вот, из густой дымки появился одинокий силуэт: укутанный в черный плащ – он сливался с темнотой. Поднявшись по шаткой лестнице, толкнул прогнившие парадные двери, и те, со скрежетом, завалились на каменный пол, путь открывая.       В ночном сумраке дорогу не разглядеть, но незнакомец в плаще беспрепятственно скользнул вглубь монастыря, миновал узкие коридоры с шершавыми стенами и остатками резного свода, добрался до просторного зала, и в центр его направился – к старинному каменному саркофагу. Легкое прикосновение руки, и вот – массивная крышка, прахом рассыпалась:       — Встань, Нефилим, — приказал незнакомец, и шорох грубой ткани эхом по залу пронесся.       Слепая тьма, но холодные руки наощупь потянулись к пробужденному, бережно помогли ему подняться, покинуть затхлый саркофаг и ступить на неровный каменный пол:       — Кто Вы? — прозвучал сиплый голос.       — Вопросы прибереги, — в ответ ему бросили, — это не самое подходящее место и время.       И не возразил Нефилим. Они, сквозь мглу в тишине пробрались, обветшалые коридоры позади оставили, и вышли на чистый воздух. В тот же миг, небо прояснилось, и молодой месяц тускло осветил окрестности густого леса. Деревья, подобно тощим гигантам, окружали развалины монастыря, где-то ручей журчал. В траве, под витражными разбитыми окнами, сверчки стрекотали, из леса ночной прохладой веяло, смолой да ягодами. Незнакомец, придерживая Нефилима за плечи, на звук воды его повел.       Ночь драгоценности на темном небе развесила, но за пышными кронами деревьев, трудно было разглядеть брильянтовую россыпь. И лишь изредка, деревья редели, а путникам открывался кусочек алмазного великолепия. Так они и дошли до тонкой жилки ручья между камней и сухих листьев:       — Освежись, — приказал незнакомец, и Нефилим, бросившись к воде, упал коленями на мокрые камни, припал к роднику и жадно принялся пить. — Смотри не захлебнись.       Ответа не последовало, Нефилим засунул голову в ручей и пробыл так с пол минуты, а после, поднялся, встрепенулся словно пес, и прозрачные капли на черных волосах разлетелись в стороны, попав на фигуру в плаще:       — Безобразие, — незнакомец брезгливо отряхнул черную ткань, но вода впитаться успела, тогда, он снял плащ, открывая обличие, и протянул его Нефилиму: — возьми, все лучше, чем остатки тряпья, что на тебе висят.       Нефилим послушно принял неожиданный подарок, и закутался в мягкую ткань. Золотая корона, на длинных белых волосах незнакомца, приковывала взгляд:       — И все-таки, кто Вы?       — Для тебя, просто Князь, — сказал незнакомец, — но давай повременим с расспросами, куда важнее не дать тебе превратится в прах. Если до наступления дня не успеем, станешь пылью. Срок твоей жизни давно истек, но я знаю как его продлить. Жить хочешь – иди следом.       И Нефилим не посмел ослушаться, молча последовав за темной фигурой в золотой короне. Они шли долго, и тьма потихоньку расступалась, где-то с востока появились нежные всполохи красной зари. Лес редел. Нефилим поднял взор к чистому небу и увидел как звезды гасли, словно догоревшие свечи:       — Который год на земле? — спросил он.       — Не знаю.       — Как так?       — Срок в аду отбывал. Недавно вернулся.       — Не демон ли Вы часом?       Князь обернулся, взглянул с улыбкой на собеседника:       — Даже если и демон, тебе то что?       Нефилим резко остановился:       — Не посмею за демоном ходить. Небесам служу!       — Служи, служи, только вот, небеса таких как ты не чествуют. Да и не демон я.       — Как мне Вам верить?       — Светает, — Князь пальцем в небо указал, — верь не верь, а от солнца не сбежишь, — отвернувшись, он шаг возобновил.       Нефилим мгновение стоял в раздумьях, но слова о сроке жизни, камнем грудь сдавливали – правдивыми были. Да и что ему оставалось, если не следовать за Князем?       Лес резко оборвался и началось бескрайнее поле, сплошь – высокая трава. Изредка, красные маки, пятнами то тут, то там, взор приковывали. Вдалеке возвышался холм, а верхушка его – белым пламенем пылала, да так ярко, что казалось, свет тот до небес доставал. Туда они и направились. Подойдя к подножию, Князь остановился и обратился к Нефилиму:       — Взойди на холм. Там увидишь ангела, попроси у него небесный цветок, а если спросит кто ты, скажи что человек и болен. Ни в коем случае не называйся нефилимом.       — Ложь из уст моих сорваться не дерзнет...       — Солнце почти взошло, — напомнил Князь.       Первые лучи небесного светила незаметно прошлись по лицу Нефилима, опаляя того брызгами раскаленного масла. Изветшалая одежда под плащом рассыпалась и пылью на траву опала. Он взглянул на Князя, и тот выжидающе улыбнулся, мол: «не солгал, умрешь». Был ли другой путь? Нефилим обратил взор к холму: там, средь белого зарева, покачивалась тень от могучих крыльев. Струйки золотого света расползались по сторонам, окольцовывали верхушку, и, знаменем солнца, к небу стремились. А небо все бледнело, и Нефилиму почудилось, будто смерть ему в темя дышит. Осмелился, принялся взбираться на холм. Князь следом не пошел, позади остался.       Взобрался, когда на небе остатки ночи развеялись. Стал он ощущать, что кожа под плащом сама собой пылью сыпется, ноги слабеют, а взор мутнеет, будто бы ему песок в глаза кинули. И секунды медлить нельзя. Он осмотрелся как мог, и увидел ангела златокрылого: светлые кудри спускались к плечам солнечными лучами; ряса – золотом вышитая и серебром украшенная, а глаза добрые, нежно смотрящие, всепрощающие. Залюбоваться бы красой небесной, да времени не было.       — Цветок, — произнес Нефилим, а у самого в груди боль вспыхнула – солнце высоко забралось, и вот-вот готово было пустить его прах по ветру.       — Смертный ли? — спросил ангел, и голос его, дюжиной колокольчиков по воздуху рассыпался.       — Смертный, и болен я.       — Вижу что болен, — ангел кивнул и указал на растение подле него – горящее в белом пламени, с лепестками из драгоценных камней, — вот он, небесный цветок. Вырвешь с корнем, и в миг исцелишься от любой болезни. Человек.       Вот только Нефилим – не человек. Но солнце опасно смотрело с высока, а жаркая боль, огненным ручьем текла по стремительно стареющему телу. Не было времени раздумывать. И дрожащие руки, изнывая от смертельной агонии, потянулись к цветку, но тут, ангел насторожился:       — Не людская это болезнь... — Прошептал он, пытаясь оттолкнуть бледную ладонь, да было поздно. Нефилим вырвал небесное растение.       Холм затрясся, камни под ногами трещинами пошли, а там где рос цветок, появилась брешь. Она ползла по траве, словно змея, венами черными холм опоясывая, расширялась и расширялась, а из нее – туман темный в воздух взмыл, за ангела ухватился, опутал беднягу, перья золотые из крыльев стал вырывать:       — Не человек ты! — прокричал ангел.       Нефилим бросился к златокрылому пытаясь освободить его от тьмы, но земля и под ним стала проваливаться, тьма вокруг ног обвилась и в бездну принялась тянуть:       — Меня погубил, так хоть сам живи! — ангел крыльями взмахнул разрезая путы, подбросил Нефилима в воздух, и откинул на ровную землю, подальше от обрыва.       Нефилим хотел подняться, но почва у его ног дрожала. Пришлось ему зацепиться за какую-то корягу, чтобы в пропасть не укатиться. А ангел над бездною – с тьмой из последних сил сражался, но лишь напрасно крыльями бил. Тьма сильней оказалась: вырвала ему крылья, и золотые перья в воздух взмыли, закружились по ветру, словно осенний листопад, и в бездну ринулись – за ангелом. Из густого тумана, что пропасть заполнял, раздался протяжный крик, а после, невидимый колокол семь ударов отбивать начал, и перед каждым ударом – стон слышался, один другого отчаяннее. Нефилим хотел было в бездну за ангелом кинуться, спасти несчастного, но тут уже Князь подоспел, взял его за шиворот и оттащил с холма:       — Не глупи.       Земля медленно успокоилась, перестала дрожать. Темный туман, что из пропасти вырывался, вновь под землю ушел и небо прояснилось.Нефилим взглянул вокруг и холод на сердце лег, муравьем по спине пробежался, в пятку ударил: не было больше холма, а то что осталось – зловещая бездна, и тьма в ней – дюжинами глаз переглядывалась.       — Что за бесовщина, — Нефилим на Князя посмотрел, — объяснитесь!       — Самому бы понять, — Князь развел руками, и рукава его темных одежд, словно крылья, в воздухе качнулись, — но посмотри на себя – живее всех живых!       И то правда. Нефилим осмотрелся, но не нашел и следа от той боли что пару мгновений назад о смерти ему вещала. Жив был – тело крепкое. Кровь по венам струилась.       — Не зря, — продолжил Князь, — идем.       — Стойте! Как так можно? Неужели, ради своей жизни, я ангела загубил?       — Жалеешь? Напрасно, этих ангелов у творца знаешь сколько... а ты – нефилим, один такой остался.       Князь улыбнулся, и Нефилиму показалось, что в улыбке той сама тьма на свободу просилась, змеей по лицу расползалась, во взгляде недобрый огонек разжигала, а глаза то у Князя – чернее тьмы...       — Не пойду я за Вами!       — Что же, настаивать не буду, — Князь сбросил усмешку, серьезно на Нефилима посмотрел. — Только вот... небеса тебя к себе не возьмут, да и люди отвергнут, и куда ты тогда пойдешь?       — Не отвернется создатель от творения своего.       — Как знаешь, — махнув рукой, Князь развернулся и прочь пошел.       Нефилим не устремился следом. Остался стоять возле обрыва, глядя на удаляющуюся по полю фигуру, и не мог он понять, куда теперь ему идти; что делать; в котором направлении ответы искать, да и на какие вопросы...       А солнце совсем высоко взошло, и палило так, словно весь ад на землю поднялся: на небе ни облачка. В поле трава чахнет, маки вянут, головы склонив к земле в поисках влаги, а из бездны, что вместо холма осталась, смрад валит нестерпимый, мертвечиной несет. И серой.       Хотел было Нефилим пойти в любую сторону, лишь бы не стоять над пропастью, да не судьба – над ним вдруг небо разверзлось, и от туда, словно из самой яркой печи, свет настолько слепящий пошел, что даже солнце затмил, всю траву на поле в миг выжег, все маки засушил. И гром средь ясного неба в ушах задребезжал:       — Как смеешь ты, несчастный, цветы небесные срывать? — прозвенело, словно по всем колоколам мира ударили. И с небес, сопровождаемый ангелом, спустился старец с глазами ясными, молодыми; в облачении белоснежном, — я апостол Иоанн, пришел посмотреть на твое бесчинство и приговор зачитать!       Он прошелся взглядом по полю, на бездну искоса посмотрел, головой неодобрительно покачал и продолжил:       — А где же твой непутевый друг? Куда делся? К нему у меня тоже разговор имеется.       — Не друг он мне, — ответил Нефилим, а у самого сердце птицей в клетке затрепыхалось: в какую такую страшную авантюру Князь его завлек, что даже сам апостол с небес спустился...       Иоанн его разглядывал, с ног до головы осматривал, решал что-то:       — Нефилим, значит, — изрек. — И как ты до наших дней то дожил? Из которых будешь, из отреченных?       — Не ведаю.       — Совсем, совсем ничего?       — Лишь то, что разбудили меня и из старого монастыря вывели, что за лесом...       — Монастырь, значит. За лесом, значит... — Иоанн погладил седую бороду, почесал облысевший затылок, о чем-то поразмышлял. — Погоди, посоветоваться нужно.       Он кивнул ангелу, что за его правым плечом стоял молчаливо, и тот, кивнув в ответ, крыльями белыми взмахнул и в небо устремился. Несколько долгих минут прошло, и вот, небеса вновь разверзлись, и с ангелом Иоанна спустился еще один, да еще с одним апостолом.       — Здравствовать да процветать! — воскликнул новоприбывший Иоанну.       — И тебе вечность здравствовать, Фома, — ответил Иоанн. — Тут такое дело... — Он искоса на Нефилима взглянул и Фома за взглядом его проследил:       — Вижу. Но сами не справимся, нужно всех собрать и думать, как дальше быть...       Вдруг из бездны таким смрадом повеяло, что апостолов перекосило, покорежило, и они в темноту посмотрели:       — Прав ты, Фома. Не справимся, — заключил Иоанн и вновь кивнул своему ангелу, тот, намек понял, опять в небо взлетел.       Долго его не было, солнце с зенита ушло и потихоньку принялось к западу падать. Апостолы о чем-то между собой переговаривались, подальше от Нефилима и бездны. А тот на сухую траву сел, голову склонил, призадумался. Вспомнить хотел, что происходило до того, как он в сон погрузился, но пустыми были воспоминания, словно шкатулка без дна. Так и сидел: голова потяжелела, а тело, при пялящем то солнце, жаждой наполнилось. Но нельзя было уходить. Взглянул он на апостолов, тем – солнце не страшно, бессмертные они, бестелесные, только оболочка из света прежней человеческой форме уподоблялась, да и ангел возле них бесшумно стоял, крыльями могучими над головами тень делал. Хорошо им.       И вот, вновь прогремели небеса; заплыли густыми облаками; золотые лучи солнца – венами сквозь них пробились, медом на землю стекли. А из облаков тех перья посыпались, пух полетел, ангелы спустились, сопровождая с десяток апостолов – старцев с бородами до пят, и мантиями расшитыми драгоценностями. Ступили они на землю, вокруг бездны столпились, и Фома с Иоанном к ним подошли.       Стоят кругом, смотрят, перешептываются, на Нефилима озираются. Дюжина ангелов за ними выстроились по правому плечу, все – с белыми крыльями, долгими светлыми волосами, прекрасны обличием, высоки и статны. Нефилим хотел было ими залюбоваться, но заметил что пусты их взгляды, безжизненны, хоть и красивы. Златокрылый ангел, что в бездну упал, живым казался, чувственным, а эти... но вот, среди них, кто-то посмел шелохнуться, к левому плечу одного из апостолов придвинуться. Нефилим взглядом проследил за ангелом: птенец, крылья поменьше собратьев будут, хоть и так же белы; кудри на голове алые, словно пожар, по ветру пляшут игриво, живо, совсем не по-божески. Бес небесный, не иначе! А глаза – туда-сюда бегают непоседливые, и сам он – с ноги на ногу переминается – никак не угомонится. Уже и братья на него косо поглядывают, крыльями в спину толкают, мол: «встань ровно, не видишь ли, здесь собрание серьезное». Так он их и послушал. И вот, заметил, взор свой дикий на Нефилима направил. Уставился бесстыдно глазами изумрудными, и смотрит, словно хочет сказать что, да не осмеливается...       В тот же час, один из апостолов вперед вышел, Нефилима к себе подозвал и громко представился:       — Я Петр, глава небесного консилиума, — сказал, и взглядом, словно стрелой метнул, прожечь хотел? — Повинен ты. Цветок тот для людей предназначен был. Кто нашел бы его – благословение небес обрел. Но ты, — он пальцем ткнул в грудь Нефилиму, туда, где сердце билось, — не человек! Что имеешь сказать в свое оправдание?       — Одурачили меня, не посмел бы я, по собственной воле, небес ослушаться, — ответил Нефилим.       — Так бы и не посмел? — Петр строго брови свел, с укором посмотрел. — И что же это ты тогда, нефилимом по земле расхаживаешь?       Не нашлось что ответить, да и не помнил он.       — Вот, видел Иоанн, что кто-то намеренно его на неправильный путь наставил, — вклинился Фома.       — Кто же? Отвечай, — обратился Петр к Нефилиму.       — Он Князем назвался. Поведал, что не так давно ад покинул. Большего не знаю.       — И ты последовал за ним? Какое безрассудство, — сказал Петр.       — Смерти устрашился... — Признался Нефилим и стыд на щеках заалел.       — Устрашился он, — апостол потер веки пальцами. — Ангела невинного загубить не устрашился, бездну открыть не устрашился... а смерти устрашился?       — Знал бы, ни за что так не поступил.       — Незнание от ответа не избавит, — Петр вздохнул. — Мне сказали, ты в монастыре за лесом спал...       — Так.       С минуту Петр раздумывал, бороду поглаживал, а после, к ангелам обратился:       — Летите, поищите этого Князя. Ежели из ада вышел, позаботьтесь чтобы он туда и вернулся.       Несколько белокрылых ангелов взмыли в небо, покружились над полем, словно соколы, и разлетелись по сторонам, кто – за лесом скрылся, кто – в другом направлении полетел, лишь белый пух остался плыть по воздуху.       — Ну, — Петр вновь с Нефилимом заговорил, — с тобой, конечно, сложнее будет. Придется весточку создателю нашему отправить, и ответа ожидать...       Что же за провинность такая, подумал Нефилим, что даже Господа потревожить решили. Понял он, что смертью одной не отделаться, грех не замолить.       А между тем, апостолы от бездны отошли, на траве и камнях в круг расселись. Солнце уже далеко к западу склонилось, начинало вечереть. По полю ветерок прохладный гулять стал, сухой травой шелестеть. Птицы последнюю песнь пели, сверчки просыпались. Где-то вдалеке, на окраине леса, дятел стучал. Нефилим взгляд отвел, не время природой любоваться, хоть и не видел он красы вечерней много лет. Посмотрел туда, где пропасть чернела: ангелы молчаливо над бездной склонились, крыльями мрак закрывали, тихий траур по погибшему брату держали. Присмотрелся Нефилим, и увидел золото сверкающее между камней, совсем на краю обрыва – догадался – перо ангельское там застряло, единственное, что в бездну не бросилось. Бледно светилось жизнью угасающей, лучиком тающей свечи...       Тут, Нефилима кто-то от раздумий отвлек и ладонь теплую ему на плечо положил. Он обернулся и встретился взглядом с лесным весенним великолепием – рыжий ангел на него смотрел, а зеленые травы – в глазах цветами распускались:       — Если вопрос позволишь... интерес душу сжигает. Как стал таким?       Нефилим совсем растерялся, не ожидал от ангела такой дерзости, и взгляд отвести не смог. Ангел смутился и закат его щеки поцеловал, словно и не ангелом он был, а простым смертным.       — Спрашиваешь, как нефилимом стал? Не знаю, совсем ничего не помню.       Ангел взор потупил, в руках травинку смял, крыльями повел:       — Имя мне – Нафанаил. Из последних я... хотелось бы узнать, если вспомнишь...       Но небо очередным громом разразилось: Нафанаил отпрянул, подлетел к своим, и встал осиной возле одного из апостолов. Из облаков, окрашенных пурпурным заревом, появился посланник божий: крылья – закатом огненным пол неба закрывали; одежды белые по ветру облаками развивались; волосы – солнечными лучами сияли и нимб над головой – золотыми алмазами отливал, будто не ангел, а само божество с небес на землю спустилось. Тут Нефилим и понял, что судьба его сейчас решится.       Апостолы вокруг ангела столпились, долгий спор о чем-то развязали. Нефилим хотел было послушать, да ветер половину слов, словно листья с деревьев обрывал: «...не отреченный он...», «...как так можно?...», «...а жив ли?...», «...тьма не отпустит...», «Князь, змеюкой под камнями снует...», «...не бессмертный...». И вот, спор утих. Петр к Нефилиму направился, а все остальные взор свой к ним приковали, даже ветер затих в ожидании, слышен был только шелест крыл, и то, лишь одного ангела, рыжего, что смирно устоять не мог.       — Решили мы, — произнес Петр. — Вот, послание от самого Господа нашего: «Коль грех искупить свой желаешь, пойди в бездну, ангела вытащи. В ином случае, быть тебе растерзанным демонами в аду, раз за разом, до судного дня», конец послания.       И Нефилим даже обрадовался, что все так сложилось – значит, есть надежда на искупление, и не оставит его творец без прощения.       — Но, — продолжил Петр, — путь твой будет опасен. Бездна, гиблое место, хуже всего что ты бы мог себе представить...       — Все пройду! — выпалил Нефилим.       — И не якшайся с Князем. Он по неправильному пути тебя повел, и впредь неправильно вести будет если его послушаешь.       Нефилим и так это уже осознал. На лбу невидимыми буквами высек, не упадет второй раз в ту же яму.       — Сам Господь на тебя надеется, не подведи создателя своего, — прощально сказал Петр и отправился к своему ангелу, чтобы тот его обратно в небо унес.       Остальные тоже уйти собрались; рыжий ангел перед Нефилимом возник, грустно на него посмотрел, с тревогой такой, что сердце защемило:       — Береги себя, — прошептал он одними губами, словно боясь что его услышать могли.       Нефилим ему улыбнулся, искренне поблагодарил за такую заботу и проводил взглядом, пока Нафанаил, со своим апостолом, ввысь улетал.       Вечернее небо облаками заплыло, потускнело. Ветер сильный над полем пронесся, сухую траву волнами раскачивая. Остался Нефилим один стоять перед черной бездной: оттуда зловоние нестерпимое било, дым темный клубился и ввысь поднимался – сама ночь восходила. Вот, вдалеке над полем молния сверкнула, над головою гром раненым львом взвыл. Ступил Нефилим на край обрыва, вниз посмотрел: тьма непроглядная и холодом смертельным веяло. А небо вновь проревело, сильнее тучами затянулось, совсем потемнело, и ветер лютый поднялся – хоть ногами к земле прирастай, лишь бы не унесло. Мгновение, и плачь небес по траве застучал, каплями серыми по щекам заструился, волосы намочил. Нефилим вскинул голову и словил лицом дождь свежий, что после знойного дня благословением ему показался, да и не только ему: земля радостно каждую каплю впитывала, почернела, сыростью в воздухе запахло. Благодать, но только бездна под ногами вечер омрачала. Дождь все сильнее по лицу бил, под плащ затекал, кожу от дневного жара охлаждал, а ветер мокрыми волосами играл, подбрасывал ввысь пряди длинные, словно ленты траурные. И понял Нефилим – пора: плотнее в плащ завернулся, закрыл глаза янтарные; ветер его в спину толкнул – услужливо.       — С Богом, — прошептал Нефилим, и черным лебедем в бездну сорвался.