Любовь? Любовь с первого взгляда

Раз. Слёзы обжигают щеки. Два. Он открывает глаза, но не может понять, где находится, вокруг лишь всепоглощающая тьма. Три. Попытка вдохнуть не увенчалась успехом, спустя несколько секунд Серкан все же получает порцию кислорода в легкие, судорожно вдыхая ртом, как выброшенная на берег рыба. Он нащупывает рукой выключатель и зажигает свет. Его спальня в его доме, тишина, на часах 3:26, кондиционер выставлен на комфортные 19 градусов. Почему тогда ему трудно дышать? Это был сон, просто дурацкий сон. Мозг продолжает уговаривать тело успокоиться, но начавшаяся во сне паническая атака уже раскачала пульс до невиданных отметок. Сердце бешено колотится, гулким эхом отдаваясь в ушах, а в рёбрах поселился липкий страх. Он должен немедленно увидеть её. Убедиться, что с ней все в порядке. Схватив со стола ключи от машины и телефон, он выскакивает из дома и почти бежит к подъездной дорожке. Летя на красный по улицам ночного города, даже не пристегнувшись, он вспоминает подробности сна. Не хочет вспоминать, но картинки и звуки сами всплывают в мозгу. Они слишком реальны, чтобы быть неправдой. Вот он слышит скрежет тормозов и визг шин по мокрой дороге, ослепляющие фары встречного автомобиля, вот по инерции все ещё крутятся колеса красной перевёрнутой машины, жёлтая скорая с включённой сиреной останавливается у места происшествия. Парамедики вытаскивают окровавленную девушку с водительского сиденья, пытаются нащупать пульс, начинают реанимационные мероприятия. Массаж сердца, укол адреналина, крики «давай, девочка, давай!». Серкан будто смотрит за этим всем откуда-то сверху, он не уверен, что был в той машине. Единственное, в чём он уверен — в опустошающем чувстве потери, которое утягивает его во тьму, начиная с кожи головы и заканчивая кончиками пальцев. Только бы это не был вещий сон как тогда, с братом. Слёзы мешают видеть дорогу, и мужчина вытирает их кулаком. Остановив машину у дома Эды, он достаёт телефон, трясущимися пальцами выбирает ее контакт в списке недавних вызовов. Взгляд падает на припаркованный автомобиль Эды, на котором нет никаких следов повреждений, но это сейчас вообще не успокаивает. Гудки идут, но ответа нет. — Она просто спит. Она просто спит! — Серкан бормочет себе под нос, набирая снова. Не дождавшись ответа и во второй раз, он выскакивает из машины, подбирает несколько камней у обочины дороги и начинает швырять их в ее окно. Телефон на автодозвоне все старается достучаться до Эды. Камешки отлетают от окна, а Серкан уже готов орать от паники. Если с ней все нормально, то почему не отвечает?! Если не нормально, то какая разница, кого на этой улице он разбудит своим криком? Он переводит взгляд на телефон и видит, что звонок сброшен. Она сбросила! Разбудил? Занавеска в комнате Эды шевельнулась. Через секунду, которая показалась примерно вечностью, в окне возникло ее лицо. Серкан набирает номер. — Выйди сейчас же! Лицо в окне исчезло. Сердце и не думает замедляться. — Ты ведь еще не видел ее, откуда знаешь, что она цела? — Подсознание подкидывает дровишек в костёр. Спустя вечность, которая оказалась двумя минутами, он слышит звук закрывающейся двери. В два прыжка Серкан поднимается по лестнице к калитке, стараясь заглянуть за неё и увидеть хозяйку этого места, желательно в добром здравии. Эда открывает замок, и в ту же самую секунду он распахивает дверь калитки, преодолевая последние два шага до неё. — Цела? Ты в порядке? — Он беспорядочно оглядывает ее с ног до головы, ощупывает то руки, то плечи. — Конечно в порядке, ты сумасшедший?! Вместо ответа Серкан на секунду задерживается взглядом на ее глазах, а потом прижимает к себе так, что рискует все-таки устроить перелом нескольких костей. Эда не успевает сделать ни одной попытки вырваться. Она чувствует, что его бьет мелкая дрожь, и по судорожным вдохам понимает, что он сейчас примерно в том же состоянии, что она тогда в самолёте. Теперь её руки успокаивающе гладят его по спине. — Серкан, все хорошо, ничего не случилось, успокойся. Пойдём, налью тебе воды. Он будто не слышит, и каждый раз, когда его руки чуть ослабляют хватку и Эда делает попытку отстраниться, он вдруг снова спешно сжимает её плечи крепко-крепко, не прекращая дрожать. Хочется спрятать её подальше, посадить в клетку своих рёбер, прямо рядом с сердцем. Там она будет в безопасности. Эда не может понять, что произошло, но раз он испугался за её жизнь, то, видимо, ничего хорошего. Может, какие-то бандиты угрожали ему расправой с его невестой? Перешёл кому-то дорогу? От этой мысли становится не по себе, и она всё-таки находит в своём сонном организме силы перебороть его железную хватку. — Серкан, идём. — девушка берёт его за руку и ведёт в дом, в её понимании там безопаснее. А ещё его колотит, и стоять на ночном ветру в таком состоянии совершенно неприятно. Войдя в гостиную, она усаживает Серкана на диван, вынужденно расцепляя их руки. Его потерянное лицо в этот момент, наверное, не сотрётся из её памяти никогда. — Я принесу тебе воды и приду, хорошо? Прямо через минуту вернусь, ладно? — Эда разговаривает с ним совсем как с ребёнком, наклоняясь и заглядывая в глаза. Убедившись, что он понял и покивал, она скрывается на кухне. Выпив залпом два стакана воды, Серкан устало закрывает глаза и подпирает тяжёлую голову руками. — Тебе лучше? — Эда проводит рукой по его плечу, и он переводит взгляд на неё. Какое обеспокоенное у неё лицо. Бровки домиком, огромные печальные глаза, знатно же он напугал девочку. Идиот. Серкан слишком увлекается мысленными проклятиями в свой адрес, забывая ответить ей. Она окликает его, и он слегка откашливается, прежде чем сказать. — Да, лучше, спасибо. — Ты расскажешь, что случилось? — Ей хочется накидать минимум десять версий произошедшего, но она боится спровоцировать повторение ситуации. Однако, Серкан постепенно приходит в норму. — Эда, ничего не случилось. — Он массирует переносицу, и его паническая атака сменяется раздражением. Оттого, что не знает, как объяснить ей это. Более того, не знает, как объяснить это себе. — Послушай, — Эда включает всю дипломатию, всё терпение, какое у неё есть, — ты пришёл ко мне среди ночи в ужасном состоянии, мне нужно знать, что произошло. — Мне приснился плохой сон. Вот что произошло. Настолько реалистичный, что я должен был убедиться, что это точно был сон. Прошу, больше не спрашивай ничего. — Сердце опять ускоряется при мысли о том, что будет, если она начнёт выпытывать подробности сна. — Хорошо, ничего не спрашиваю, давай ты просто ляжешь и поспишь, ладно? — Ладно, только ты… побудь здесь, пожалуйста. Мольба, которая читается в глазах, не остаётся незамеченной. — Побуду, ложись. Раздумывая о том, как она будет объясняться перед тётей утром, Эда собирается встать с дивана, чтобы дать Серкану лечь, как вдруг чувствует руку на своей ноге. — Пожалуйста. Не уходи. Серкан ложится на бок, устраиваясь головой на её коленях. Прикрывая глаза, он берёт её руку и прячет куда-то в подмышку. — Эда, у меня будет просьба. Пожалуйста, я умоляю тебя, не езди никуда на машине. Я прошу. В любое время, когда тебе куда-то нужно, звони мне, даже ночью. Если не захочешь, чтобы я возил, тогда водитель будет круглые сутки стоять под окном. Хотя бы месяц, пожалуйста. Искренность просьбы удивляет не меньше позы, в которой Серкан собрался засыпать, и вцепившейся в её ладонь руки. — Потом я куплю тебе машину, любую какую захочешь. Только новую, ладно? И не красную… — голос затихает, и он проваливается в сон. Сложив два и два в голове, Эда понимает, какого рода сон приснился Серкану. Вот только почему о ней? Не о женщине, которую он хочет вернуть, не о маме или папе, не о Сириусе. Неужели он привязался к ней? Аккуратно поглаживая свободной рукой его волосы и перебирая мысли в голове, она не замечает, как Морфей утягивает и её в свои объятия. Спускаясь как обычно, в семь утра, Айфер застаёт картину, от которой на лице расцветает улыбка, а всё нутро наполняется теплом. Спящие на диване Эда и Серкан, так невинно держащиеся за руки, и такие очевидно влюблённые. Все её опасения по поводу Серкана отходят на второй план. Не может быть опасным для её девочки этот мужчина, как котёнок свернувшийся на коленях. Он любит её так, как может — где-то неумело, где-то ревностно, в чём-то — слишком сдержанно. Но любит. Обычно в такое время Эда уже собирается выезжать в цветочный, чтобы успеть поработать до приезда Серкана и поездки в офис. Но сегодня пусть поспят, они такие славные ангелочки, наверняка проговорили всю ночь. Тётя Айфер сделает всё сама. — Благослови вас Аллах, — шепчет женщина. От приготовления утреннего кофе Айфер отвлекает грохот и скрежет металла, доносящийся с улицы. Выбежав на улицу, она видит раскорёженную грузовиком машину Эды.