Не нарывайся, Марико!

Вздернутый бледный нос с зияющими кратерами мелких прыщиков высунулся из-за кулис и тут же скрылся обратно. — Куда ты лезешь? Ну вот куда ты лезешь? Ватанабэ, одернувшая Кацухиро за воротник, возвышалась над ним, похожая на мегеру. От вчерашней миловидности не осталось и следа, и если в предыдущий вечер Такаяма еще рассчитывал на поцелуй, сейчас ему оставалось только надеяться, что его не сожрут с потрохами на месте. — Простите, Ватанабэ-сан, я просто нервничаю, — попытался оправдаться Кацухиро, но постановщицу это, кажется, не прошибло от слова совсем. От гудящей на сиденьях актового зада толпы их отделяла тяжелая ткань занавеса, готовая в любую минуту разъехаться в стороны, явив зрителям путанные улочки Вероны. — А ты пробовал… ну, не нервничать? — съязвила Ватанабэ. Она прекрасно понимала, что Такаяма сейчас не находится в состоянии, в котором люди способны воспринимать сарказм, но пассивная агрессия была ее излюбленным способом борбы со стрессом — так получалось не выдавать собственную нервозность. Белая рубашка, надетая на нее в честь фестиваля, была третьей за утро — предыдущие две пали жертвами разгрызенных на нервах шариковых ручек. — Не нервничать? — Не нервничать. Такаяма судорожно кивнул и задышал чаще. Позади него Нобу боролся с тугим воротником, что, учитывая, что у него в распоряжении была всего одна рука, было очень непросто. Асэми, ответственная за костюм, никак не могла ему помочь: десять минут назад она с Нишимурой на пару рванули в ближайший алкомаркет — Накагава-сэнсей на трезвую никак не мог вспомнить расположение октав на школьном рояле, капризничал и требовал вернуть ему его любимый синтезатор, покоящийся сейчас в парковых кустах. Сайто так активно протирал очки, что выдавил линзу, и теперь в панике пытался вставить ее на место. Цукино наворачивала третью упаковку вагаши… — Все все повторили? — Ватанабэ, подобно рифовой акуле, шныряла среди массовки, стряхивая с костюмов несуществующие пылинки. — Ой, — запричитала она, вдруг остановившись. — Ой. Пойду-ка я лучше в зал. Такой стресс, такой стресс… «Такой стресс» был преимущественно обусловлен тем, что от обещанного гонорара Марико отделяли сорок пять минут постановки, успех которой от нее больше не зависел. Решившись больше не действовать на нервы и без того едущим крышей актерам, она уселась во второй ряд — между директором Кобаяши и каким-то младшеклассником, которого, судя по его скучающему виду притащили на фестиваль силой — а так в гробу он видал всех этих Ромео с Джульеттами напару. Неожиданно свет в актовом зале потух, Марико, решившая, что у нее от нервов потемнело в глазах, нервно дернулась в кресле, но уже в следующую же минуту со скрежетом разъехался в стороны занавес, и одинокий луч прожектора упал на сцену, освещая тощую фигуру рассказчика в самом ее центре.

***

Марико внимательно пересчитывала купюры, изредка отвлекаясь на скрип фломастера — это Асэми расписывала гипс Нобу неприличными надписями. Появление гипса горе-актеры ей, кстати, так и не объяснили — но у Ватанабэ уже просто не было сил об этом беспокоиться. Пятнадцать тысяч японских иен еще никогда не казались ей такой большой суммой. Школьный двор кипел от голосов и музыки, ученики и преподаватели возбужденно переговаривались, обсуждая события минувшего дня — музыкальные и театральные номера фестивался мало кого оставили равнодушными. Ватанабэ и компания после пятнадцатиминутных оваций под шумок сбежали в самый дальний конец футбольного поля, где, победоносно открыв по банке пива, выпили за ошеломляющий успех. Ошеломляющий, правда, в первую очередь для них самих — но все же. Конечно, все прошло не так гладко, как хотелось бы: Кацухиро не был бы собой, если бы не забыл текст посреди своего монолога, но ловко выкрутился, сделав вид, что шпаргалка, выскользнувшая из его рукава — это платок; Цукино вновь не рассчитала сил и отправила незадачливого Ромео в полет через всю сцену, но тот с профессиональным хладнокровием обернул это, как элемент танца, и упал на дощатый пол со всей грацией и драматизмом, которые только можно было придать падению. Ну а когда Марико заметила, что уже половину спектакля Накагава-сэнсей играет по перевернутым нотам… Но ведь в конечном итоге все обернулось просто прекрасно! Зрители апплодировали, несколько старшеклассниц позволили себе расплакаться в конце, и даже Нобу, не сдержавший чувств, полез со всеми обниматься, совершенно забыв про свою сломанную руку. Директор Кобаяши долго благодарил ее «за свежий взгляд», а потом, скромно потупившись, протянул Марико пухлый конверт, который буквально пах новыми духами и вкусным ужином. Стараясь не пускать слюни слишком сильно, Ватанабэ одарила директора обратной благодарностью и поспешила смыться из его кабинета. Здесь же, на искусственном газоне в окружении старшеклассников, Марико настигло ощущение завершенности — и вместе с тем какая-то необъяснимая пустота. Признаваться в этом она, конечно, не собиралась, но ей было немного жаль осознавать, что на этом ее сотрудничество с этими глуповатыми подростками подошло к концу. Врочем, дело есть дело, конверт с деньгами жег карман, впереди был теплый ужин и долгий сон, а потом поездка к маме в Иокогаму, и это грело душу. Кто-то отвлек ее от мечтаний о будущем легким прикосновением к плечу. Марико подняла голову и обнаружила возвышающегося над собой Кацухиро — все еще в костюме гонца он выглядел как-то слишком взросло и потрепанно. — Ватанабэ-сан… прогуляемся? Сама не зная, почему, Ватанабэ поднялась с газона и кивнула. Такаяма молча развернулся и побрел к воротам — Марико поспешила за ним. Какое-то время они шли молча, но вдруг Кацухиро остановился и с самым серьезным видом посмотрел Марико в глаза. — Ватанабэ-сан… — начал он, и что-то в его тоне заставило ее занервничать. — Я должен вам признаться. «Только не снова, — подумала она. — Ну только не снова» Она внимательно смотрела на Такаяму, стараясь не дышать в ожидании неизбежного. — Вы мне очень нравитесь. «Снова» К ее большому сожалению, ей не удалось сдержать вздох разочарования, и это послужило для Такаямы спусковым крючком. Набрав в легкие побольше воздуха, он вдруг затараторил: — Да! Вы профессионал своего дела, и я влюблен в вас, как в сценариста, и был бы очень рад еще с вами поработать… По выгнутой брови Ватанабэ он понял, что растратил лимит своего актерского мастерства на сцене, поэтому довольно быстро сдался: — Ну ладно, — вздохнул он. — Ладно. Вы нравитесь мне, как женщина. — Что? — это было очевидно, но Марико решила приличия ради переспросить. — Ну, вы конечно староваты, и характер у вас такой себе… — Что?! Окончательно запутавшийся и растерявший весь свой пыл Кацухиро потупил взгляд и замолчал. Марико тяжело вздохнула и сдавила пальцами переносицу. То ли дело было в некачественном пиве, то ли вокруг нее действительно творился какой-то абсурд. — Послушай, Кацухиро, — мягко начала она, положив руку ему на плечо. — Мне очень приятно. Но я не могу ответить тебе взаимностью. В этом нет твоей вины — просто прими это. Такаяма шмыгнул носом. — У вас есть кто-то другой? Марико отрицательно покачала головой. — Я для вас слишком молод? — Это ты себе льстишь, или меня пытаешься оскорбить? Несмотря на очевидное расстройство, Такаяма хихикнул в ответ на шутку и поднял на Ватанабэ взгляд. — Понимаешь, просто не все люди предназначены для такой любви, — попыталась она. — Вы мне нравитесь. Правда, все вы — и ты, и Нобу, и Асэми, и Цукино с Мисеюки — вы забавные и хорошие ребята. Но я просто… не подхожу для такого, понимаешь? Они прошли немного вперед, к воротам, и снова остановились. — Понимаю, — соврал Кацухиро после непродолжительного молчания. — И теперь вы уедете? Марико кивнула — печальнее, чем ей самой хотелось бы думать. — Но вернетесь? Ватанабэ не ответила — в целом, ей хотелось бы верить в такую вероятность. В целом, ничего этому не препятствовало. — Может быть, к фестивалю в следующем году, — она пожала плечами. — Если, конечно, обещаете поставить что-нибудь грандиозное. Что-то динамическое, например про гномов, драконов, и… — Я понял, — остановил ее заметно воодушевившийся Кацухиро. — Я тогда побегу и расскажу остальным! Мы начнем готовиться завтра же… нет, сегодня же мы начнем готовиться! Марико рассмеялась и поймала развернувшегося было Такаяму за плечо. — Вот, — сказала она и коротко чмокнула его в щеку. — Чтобы лучше работалось. Уже выйдя за ворота, она отвлеклась на странные звуки — и даже остановилась, чтобы прислушаться. В кустах около забора кто-то неприлично громко целовался. Из динамиков лежащего на земле телефона раздавался «Starman» Дэвида Боуи. Марико улыбнулась, пожала плечами, и, не оборачиваясь, потопала прочь. Бывает же.