Охотник кошмара

      — Оно ушло?! — Раздался в лесу тихий, дрожащий шепот.       — Н-н-е-е знаю… Что это за тварь? — вторил ему что ли же тихий шепот.       — Ир-р-рвен… ПоМоги-и-и… Мхне-е-е-е-е-е…       Двое мужчин услышали голос своей подруги из глубины леса. Переглянувшись, они бросились в еловые заросли.       Среди ветвей и кустарников они заметили проблеск света, и скрип, словно не смазанных петель калитки, раскачиваемой на ветру.       Выбежав на поляну, они заметили в её центре большой дуб. Дуб, в еловом лесу! С боку от этого мрачного исполина они заметили привалившуюся к его основанию подругу.       Она что-то хрипела и пыталась сказать, старательно отводя взгляд от раскачивающегося на цепочке возле неё фонаря.       Они так и не обратили внимание на то, что удерживало этот фонарь и побежали к своей напарнице.       Но, стоило им приблизится как фонарь упал на землю и потух, а их подруга рассыпалась пылью, оставив после себя лишь свою одежду.       Они неверяще смотрели в полном молчании на то место, где она недавно была.       Их мыслями овладевали страх и ужас.       — Кар-р! Кар-р! — С края поляны, между деревьев, привлекая их внимание раздалось воронье карканье. И скрип. Сухой, высокий, до дрожи пугающий!       Посмотрев в ту сторону, двое мужчин увидели стоящее неподвижно пугало.       Кривые, собранные из обрезков ненужного метала ноги, крепились настолько же кривой и ржавой трубой к массивной, собранной из металлический пластин птичьей клетке, поверх которой была накинута сшитая из обрезков мешковины накидка, немного вытянутая голова опущена вниз.       Одна его рука, замотанная в мешковину, оканчивалась тремя массивными, загнутыми стальными серпами, вторая высокоподнятая зажимала в кривоватых пальцах зазубренную, проржавевшую косу.       Третья, словно настоящая, только иссиня-черная рука, удерживала цепочку фонаря, что несмотря на полное безветрие покачивался и издавал тот самый скрип.       На лес опустилась полная тишина, глухая, звонкая, гнетущая. Её разрывал лишь скрип цепи фонаря.       Мужчины замерли, скованные страхом, не способные пошевелить и кончиком пальца.       Непонятное, неестественное чувство иррационального страха заковало их разум в цепи кошмара, являя им все новые и новые картины их собственной смерти.       — Гхоа-Гхоа-Гхоа! -Раздался вибрирующий, резонирующий смех со стороны потустороннего пугала.       С треском и хрустом конечность, что удерживала косу опустилась к земле, пугало, неестественно, задергалось, завалилось на землю.       Мужчины смогли увидеть лицо Этого.       Две прорези в мешковине, из которых на них смотрели сияющие кровавой красным светом «глаза».       На месте рта была очередная, кривоватая прорезь, ни капельки не скрывающая собранные из капканов челюсти.       В глубине этой жуткой пасти, из непроглядно мрака пробивались алые точки, словно маленькие глаза, наблюдая за ними.       В птичьей клетке, что заменяла монстру грудь заклубилась непроглядная тьма, из которой во все стороны смотрели такие же как и на голове сияющие глаза, и вырвались сотканные из тьмы руки, что беспорядочно двигались и дергались.       — Во-Рон-н-ньеё… НхааааД… Р-р-р-рожью-у… Въётся… — Этот скрипучий, звучащий в разных тональностях голос, напугал двоих ещё сильнее, их сердца пропускали удар от каждого слова, произнесённого разными, сменяющимися голосами. Кхто-то с-с-с-с-с-с… По-оля не-е-е… ВЕРНЁ-О-О-О-ТЬСЯ!!!       С этим воплем воплощение ночного кошмара кинулось на замерших в ужасе мужчин.              ~~~~~~~~~~~~~~~~       — Оно здесь! Оно знает наши страхи! Идёт за нами!       Молодая охотница, недавно пришедшая в эту деревню, с шоком смотрело как напуганные наступающим вечером люди, запираются в своих домах, баррикадирую двери и окна всем что есть.       В течении десяти минут улицы деревни полностью опустели, не оставив ни единой души, даже дворовые собаки и кошки попрятались во всевозможных углах и норах.       Подойдя к ближайшему дому она постучала в дверь.       — Эй, откройте, что здесь происходит?       Постучав ещё раз, она прислушалась и услышала топот маленьких, детский ног.       Небольшое, смотровой окошко на двери открылось, и на неё уставилось детское, покрытое веснушками лицо.       — Я же велел не открывать, тупое животное!       Раздался крик и лицо мальца исчезло со звуком звонкой запрещены, а форточку громко захлопнулась.       — Оно, эта тварь! Крадет чужие голоса! — Доносилось из дома, впрочем она уже и не могла ничего толком расслышать, дверь, как и стены дома были выполнены на совесть.       — Кар-р! Кар-р! Кар-р!       Вечернее небо заволокло мрачными, тяжелыми чернильными тучами.       В небе кружила стая воронья, что светом своих алых глаз делала обстановку ещё более мрачной.       Со стороны деревенских ворот раздался скрежет металла по камню, а так же скрип не смазанных петель.       — Я… Один… В темноте! — невероятно жуткий, вибрирующий низкий звук, в то же время был столь же высоким и скрипучим, сплетенным из десятков разных мужских и женских голосов, причудливо переплетался с лошадиным ржанием, свиным визгом, вороньем карканьем и уж совсем чем то не понятным, заставил все её тело покрыться мурашками.       — Иди… На мой… Голос-с-с…       Оглянувшись, она заметила проблески света из-за угла домов.       — Оно. Не. Мёртво!!!       Заглянув за угол, она её обнаружила ничего необычного.       Но тут, на периферии зрения, она увидела как в небольшом прогулке между деревенских домов мелькнул высокий, угловатый силуэт.       Она выхватила из-за спины свой посох, увенчанный белым шаром на навершии и покрепче сдав его, собралась уже было пойти в проулок, как её внимание привлёк быстрый перестук босых ног по камню центральной деревенской площади.       Не успела она что либо предпринять, как небольшое, детское тело прижалось к ней, обхватив слабыми руками за талию.       — Не ходи туда… — зашептал ребенок, на чьей голове прижались некогда задорно торчащие треугольные уши. — Оно знает все наши страхи, оно питается нашим ужасом и становиться сильнее…       Она поразилась храбрости маленького фавна.       — Не бойся дитя, если я не боюсь его, так что легко одержу верх! — Она положила ладонь на его голову между ушей и слегка растрепала его густые чёрные волосы. — Ты ведь тоже храбрый, да? Не боишься? — она приподняла его голову и ободряюще улыбнулась. — Поможешь мне одолеть монстра, юный воин? — Мальчик в ответ лишь кивнул глядя в завораживающие серебряные глаза.       Из проулка, выползая из не проглядной тьмы, на них надвигался оживший, воплощённый кошмар. Вокруг него распространялась аура ужаса, от которой свет уличных факелов становился слабее.       Что-то невнятно прорычав, нечто дергано, словно не опытный кукловод дергал тело за запутанные нити, бросились на них замахиваясь своей уродливой косой.       В следующий миг из серебряных глаз юной воительницы заструился ослепительно белый свет, погружая все вокруг в него.       Когда свет угас, она вновь осмотрелась вокруг.       Напротив неё стояло окаменевшие тело пугала.       Лишь в центре центре птичьей клетки, что заменяли ему грудь, теплилась сфера кроваво красного света, исторгающая из себя тёмные, почти чёрные протуберанцы потусторонних энергий.       Она уже хотела обрадоваться своей победе. Но…       — Его нельзя убить! Оно существует со времён зарождения жизни, и исчезнет оно только в месте с ней! Покуда есть страх, оно будет существовать! Это не Гримм, человек, зверь или что то ещё! Это порождение наших кошмаров, наших самых сокровенных страхов!       Беловолосый, высокий мужчина, в зелёной длиннополой мантии появился словно из ниоткуда.       Он удерживал в своей руке тёмный, украшенный искусной резьбой посох, на навершии которого блистал огранённый тёмный изумруд.       — Кто вы? — Вопросила воительница, осматривая таинственного незнакомца.       — Моё имя Оз’Умар. — Ответил он ей, слегка поклонившись и подойдя ближе к окаменевшему телу воплощенного кошмара. — Как я и говорил, уничтожить его невозможно, но можно сковать, запечатать в живом теле. И у меня уже есть достойный кандидат на эту роль. — Он указал концом своего посоха на привалившегося к стене ближайшего дома юного фавна. — Он будет подле меня, я обучу его всему необходимому, что бы кошмар вновь не выбрался на волю.       Он притронулся навершием своего посоха к едва заметно колышущейся сфере в груди монстра, и та, словно вода в песок, впиталась в камень, сменив его цвет на алый.       Подойдя к маленькому фавну, он прикоснулся изумрудом к груди мальчика и алое свечение, струясь и обволакивая маленькое тело, впиталось в него, оставив напротив сердца неизвестный никому до сели узор.              ~~~~~~~~~~~~~~~       Открыв глаза, не смог понять где я. Затуманенное долгим, непрерывным и невнятным кошмаром, какое то время отказывалось воспринимать окружающую реальность.       Сердце бешено стучало в груди, словно напуганная птица причинная боль.       Обмотанная бинтами грудь не давала толком вдохнуть, причиняла лёгкий дискомфорт.       Последним воспоминанием было то, как на меня, отступавшего на открытое пространство бросались твари Гримм, и страх, страх смерти!       После, из глубин души поднялась невероятная ярость. Ярость не на Гримм, а на свой страх!       «Почему я боялся? Ведь должны бояться меня!»       И, что, самое странное, это сработало! Гримм и вправду словно стали бояться меня, и их страх питал мои силы!       После этого все воспоминания обрываются. Просто не проглядная тьма, в которой мелькали неясные образы множества кошмаров! Разных, оказавшихся бредовыми, пугающими до дрожи и при этом не вызывающими какого либо отклика! Я словно в этих снах был и жертвой, и кошмаром одновременно! Боялся того, чем пугал сам себя! Это ощущение сложно описать словами!       Погруженный в свои мысли, не заметил как в помещение вошёл мужчина средних лет, в белом больничном халате.       Он, не обращая на моё состояние никакого внимания, не задавая каких либо вопросов, провёл осмотр моей инертной тушки и удалился восвояси.       Лишь минут через двадцать, тягостный мрачный дурман отпустил мысли, и я смог осознанно оглядеться.       Впрочем, судя по ощущениям организма, и скудной обстановке, я находился в больнице.       Проведя быстрый осмотр тела понял, что почти все оно покрыто бинтами, за исключением разве что рук! Даже лицо, и то было ими обмотано, оставляя на обозрение миру только глаза и рот.       Гримм! Мне уже даже страшно что там со мной случилось?! Неужели какой-нибудь уродливый шрам на все лицо?!       Да, к сожалению, не смотря на ауру, шрамы, оставленные Гримм, не сходят!       Ну блин, прекрасно! Хотя, жив хоть остался, и то хорошо! И даже цел вроде как! (Протез руки, в расчёт не берём!).       В прочем, сил в поврежденной теле было не много, и сознание решило что хватит на этот раз активности, погрузили себя в глубокий сон без сновидений.       ~~~~~~~~~~~~~~~       Янг уже несколько дней сидела в своей комнате, погруженная в мрачные мысли.       Она корила себя за это дурацкое решение отправиться в эти пещеры!       Да, остров Патч считался почти что чистой зоной, и Гримм на нем было действительно мало, НО!       Мало не значит нет совсем! И как будто стремясь это доказать, мир послал на них притаившихся в пещере беовульфов во главе с Альфой!       Она с содроганием вспоминает голос её друга, что так редко ей слышимый. Его, иначе не скажешь, приказ бежать!       Янг всегда была той еще оторвой, и порой казалось, что страх для неё это неизвестное чувство, НО!       В тот момент, когда из темноты коридора на них внезапно выскочила туша Гримм, её сердце на секунду дрогнуло, предательски пропустив удар.       Услышав очередную просьбу-приказ друга, она побежала, прихватив с собой сестру.       Ещё никогда в жизни она не чувствовала себя настолько отвратительно как сейчас!       Она сбежала от боя, открыла спину врагу, оставила товарища на верную смерть!       Выбравшись из пещер, она на пару с немного пришедшей в себя сестрой принялась названивать на свиток отцу, моля лишь о том, чтобы он ответил.       Он ответил сразу, будто чувствуя беду. Выслушал их и потребовал, чтобы забрались на как можно более высокое дерево, и сидели там. Она с сестрой так и сделала, содрогаясь от каждого резкого, громкого звука.       Вскоре, на поляну перед пещерой приземлился буллхэд, из которого выбралась группа охотников человек в десять.       Их отец, найдя их, снял с дерева и привёл к транспорту, попросив подождать. Он оставил возле быкоглава двоих молодых охотников и ушёл в пещеры вместе с основной группой.       То, как выглядел её друг, которого из пещер на руках вынес её отец, она наверное не забудет никогда! Весь покрыт рванными порезами от когтей, залитый кровью с ног до головы!       Она редко когда лила слёзы, но в тот момент они просто ручьём брызнули из её глаз!       Она потерялась в мироощущении, и в себя пришла уже дома, укрытая тёплым пледом, с кружкой крепкого, сладкого чая в руках.       Рядом, немного подрагивая, привалившись к её боку, тихонько сидела её сестра.       Отец же, стоял позади и обнимал за плечи, даря тепло и заботу.       Она так и не заметила как уснула.       И вот, уже почти неделю её лучший друг не приходил в себя.       И чем дольше он оставался в беспамятстве, тем мрачнее и тяжелее становились её мысли.       Даже малейшая, проскочившая в голове искорка мысли о том, что её друг, по её вине так и не придёт в себя, погружая её в все более и более мрачные думы.       Так и продолжилось бы её самобичевание, если бы не ворвавшееся в комнату красное нечто, составляющее за собой шлейф из алых лепестков.       Этот вихрь, налетел на неё, и начал растрясывая, что-то быстро и бойко тараторить.       Смысл её слов с трудом пробивался сквозь мрачные мысли, но все же, усталое сознание смогло уловить главное! Её друг, наконец то пришёл в себя!       ~~~~~~~~~~~~~~       Янг, она же, бомбочка (по мнению одного неудачливого пессимиста-алкоголика), она же батарейка.       Давай, Янг! Хватит трусить! Открой уже эту гриммову дверь и войди!       Кое-как найдя в себе силы воли, охватила дверную ручку и так и замерла, не решившись действовать дальше.       Так бы, наверное, и простояла бы напротив этой чертовой двери, если бы она сама внезапно бы не открылась!       Напротив стоял Сайлэнт повернувшись боком и кивком головы приглашал пройти внутрь.       Что же, назад теперь не повернешь!       Он вернулся на койку, все так же боком ко мне, словно скрывая от меня что-то.       — Я неприятна тебе? — С губ сам сорвался вопрос, получивший почти мгновенный отрицательный соток головы. — Тогда, почему ты не смотришь мне в глаза?       Он, скосив на меня взгляд, тяжело вздохнул и медленно повернул голову.       На правой стороне его лица, от нижней челюсти, через щеку и пересекая уголок глаза, тянулся жуткий, рваный шрам.       Глаза непроизвольно увлажнились!       Из за меня у него теперь шрам через все лицо! А сколько их ещё по всему телу?       — Прости… — Голос сорвался на предательский писк. — Это из-за меня-а-а-а-а!       Все, плотину прорвало, из глаз водопадом хлынули слёзы.       Я не могла остановить свою истерику, сидела на стуле, дрожала и ревела как сопливая дура!       Та бы, наверное, и проревела еще пару часов (опять), если бы не крепкие объятия, что словно тёплые, нежные тиски сдавили меня, прижимая к забинтованной груди.       — Нхе… Плачь… Ты нхе… Виновата... — Напряжно и тихо прошептал он мне в самое ухо.       На душе, пусть и на чуть-чуть, но все же стало легче!       Он не винил меня в произошедшем! И от этого стало тепло внутри. Обняв его аккуратно в ответ, я начала успокаивается.       В следующий раз, я смогу постоять сейчас себя, и другим не придёться страдать из-за моей слабости! Иначе не быть мне Янг Шао Лонг!