Маска

Вакуумной тишине не доставало его непристойно бархатистого голоса. Душонка Муратова, похоже, покинула аудиторию, и передо мной осталась только поникшая кудрявая голова. Пятёрка ему нужна... Этот момент я воображала все выходные, стоило нам уговориться на досдачу. Понедельник, вторник, долгое сегодня. И ожидания мои, к сожалению, не оправдались... вообще-то, он единственный, кто справился с расчётом в субботу. Безукоризненно. Я, как мне не хотелось, сочла Лексу достойным соперником. Самое нелепое было бы — недооценить его способности. Но, оказывается, не такая уж я и мегера, как шепчутся за спиной! Наоборот даже: потратила личное время, чтобы составить интересные задания... а сейчас — почти терпеливо жду! Я думала, мол, не зря же у него дерзости полные штаны! Хоть одно задание-то, но должен осилить! Но на этот раз ручка Лексы лежала на парте. Значит... умудрился списать в субботу. Сидел на последней парте... ясно. Мне всё ясно. Как бы он ни старался выделиться внешним видом или даже пресловутым прозвищем, оставался такой же посредственностью, как и основная масса. Очередная пустышка. Мимо окон с видом на парковку умиротворенно пролетали хлопья. Крупные, пушистые. Вечерами стало значительно светлее благодаря регулярным снегопадам. Хотелось навернуть супа. Поёжившись под толстым свитером, я вдруг поймала себя на том, что мне стало в миг откровенно скучно... Как будто раньше его выходки меня забавляли? — М-можно уточнить? — вдруг не совсем неуверенно донеслось до преподавательского стола. Я заинтригованно вернулась взглядом к жгучим голубым глазам, нацелившимся на меня исподлобья. Уловила похожее чувство, как во время номера с переодеванием и чуть вздрогнула. А можно не отвечать? Я тут борюсь с тем, чтобы не залипнуть в телефон! — В общем... я думаю, мне нужно рассчитать первичный ток срабатывания. Понятно. Спасибо, что поделился. «Очень интересно». Лекса начал безжалостно кусать нижнюю губу, не дождавшись ни ответа, ни хотя бы моей реакции. — Не могу понять только... по рабочему току считать или по самозапуску в аварийном режиме... Надеюсь, он просто наложил от волнения и оговорился. — Чего? В «послеаварийном», ты хотел сказать, — опять у бедолаги проблемы с речью. — Да. Ну вот и выражайся внятно! Я вдруг вдумалась в вопрос. Разочарование слишком быстро влетело и принялось распаковывать свои чемоданы. Но после озвученных рассуждений, оно насторожилось и стало медленно складывать бельишко обратно. Неплохо. Даже неожиданно, после столь безнадежного молчания. Но этого я, конечно же, не могла показать Муратову, поэтому злорадно ухмыльнулась. — У тебя есть данные, чтобы рассчитать и по рабочему, и по самозапуску. Всё по графику видно. Рассчитай хоть одно уже! — я недовольно закатила глаза и громко вздохнула. Ход мыслей нормальный. Этого я и ожидала. Но если он не зашевелится, ему не хватит времени. Интересненько... Лекса тяжело вздохнул, вторя мне, продолжая измываться над своими губами. Ну а как ещё ты хотел? Смеяться над упавшим беспомощным преподавателем, а потом идти сдавать ему долги... вот так и выглядит злой рок! Часы сигнализировали о том, что у него осталось меньше восьми минут. А впереди — ещё одна задача. Нет. Точно не успеет. Наконец, в кудрявую башку залетела хоть какая-то похожая на озарение мысль, и Муратов начал осторожно делать записи на листок. У нас прогресс! В таком неловком положении он почти не выглядел, как заноза, застрявшая в заднице. Ну парень и парень. В чёрной толстовке и брюках, в увесистых ботинках. Цепочку, правда, нацепил. М-да... ни дня без рубрики «модный приговор». Хм, а кудрявый вопрос можно быстро решить машинкой для бритья! — Нужно, наверное, время срабатывания найти? Если это максимальная токовая защита?.. Я очнулась на голос, поймав уже лишившийся беспокойства взгляд. Не поняла... у нас МТЗ ещё что-то значит? Наверное, Московский Тракторный Завод?! Точно! Всё, что нужно, говорит, выучу... всё, что нужно — не дерзить преподавателю! — Муратов! Пиши уже! Что знаешь, то и пиши! Я гордо отвернулась к окну, не желая следить за медлительной стрелкой или его вдумчивым, поглощенным заданием выражением лица. А вообще-то, правильно сказал. Только я не справочное бюро! Пускай выдавит из себя решение, хоть за двадцать минут, хоть за двадцать пять — уже неважно. Лишь бы мне не пришлось лечить облысение и слепоту от кошмара, что порой излагают студенты. И после этого, ну разве могу я называться извергом? Все условия, чтобы ты проявил знания, Башка! Только попробуй облажаться! Буду припоминать, пока документы из деканата не заберёшь! Я не выдержала и повела косым взглядом в сторону Муратова. Что-то строчит. Поверить не могу, что именно это лицо пряталось за карнавальной маской! Сколько суеты... и всё вокруг безжалостной Виолетты Сергеевны. Кстати. До сих пор не припоминаю, чтобы Лекса обращался ко мне хоть раз по имени-отчеству... — А можно я открою калькулятор на телефоне? У него сегодня что, без моего разрешения даже извилины не функционируют? — Ну, открывай, — я раздраженно цокнула и стала приподниматься из-за стола. Башка, ты должен был знать, чем чревато пользоваться мобильником на коллоквиуме. Придётся мне караулить у твоего стола! Я захватила ежедневник и поспешила размять косточки. — К-хм... — Муратов прочистил горло и искоса глянул на мои недовольно сложенные на груди руки, обнимающие записи с правильными ответами. Я остановилась прямо по его правое плечо, пытаясь рассмотреть, что он там накалякал. — А вы... будете ждать здесь? Парень подозрительно заслонил собой листок и вопросительно задрал подбородок. Ну, как бы... ДА! — Какие-то проблемы? — невольно принюхавшись к уже узнаваемому хвойно-приторному запаху, я не ощутила сигаретных ноток и ехидно улыбнулась. Не успел на перекур, ждал, пёсик. — Ты, случайно, не списываешь? Правда, это была бы магия вне Хогвартса. У него действительно не было ничего на столе, кроме листка и задания. — Нет. — Так и быть, верю. Включай калькулятор. А хотя... — мы встретились взглядами. Свалить бы тебя в сугроб, Муратов! Приложить бы твоей же гитаркой по кудрявой голове! Чувство какое-то странное... обманутости! Хитришь, врёшь, думаешь, где обвести вокруг пальца. Много недоговариваешь. Всё у тебя не слава Богу! Перед глазами предстал момент, как я сгребаю голой ладонью щиплющий кожу снег и швыряю прямо студенту в голову... — К-хм, — стыдно-то как! — Фиг с ними! С этими расчётами. Время у тебя заканчивается. Пиши просто формулы. Знаешь, какие ещё нужно здесь применить? Лекса не сводил с меня серьёзного хмурого взгляда. Вот о чём он сейчас думает? Что я странная? Слишком добрая? Может, не доволен, что не сможет списать, когда я стою позади? А может... может вообще! Мысли мои читает! Как меня корёжит от долбанного снежка, уже в тысячный раз взмывающего в воздух! Вспоминаю бесконечно и не могу угомониться! Один загадочный спокойный взгляд опустился на листочек. Его голова и не дрогнула. Парень начал записывать формулы, а я тут же упёрлась ладонью об парту, склонившись над его записями. Расписал третью ступень и вторую. Уже начал первую. Формулы однотипные, просто нужно понимать, какие данные применять на том или ином участке. Смотрит на график и снова возвращается в записи. Вместо тока С33-3 между второй и третьей ступенью стоило брать С32-3. Не без ошибок, конечно... но я вдруг разволновалась. Сердце стало больно биться в рёбра. Муратов, засранец, готовился! Это розыгрыш такой?! Ввести меня в заблуждение, а потом похвастаться знаниями? Запнулся. Сидит... — Всё? — я грубо выдернула листок из его теребящих уголок рук и сделала вид, будто продолжаю изучать его труды на предмет правильности. Возмутительно! Лекса смекнул, что требовалось в задании! Действительно учил лекции! Хотя трехступенчатые токовые защиты мы даже не прорешивали! Да а толку бы было?! Он всё равно не ходил на занятия! Допустим, и одна не до конца решённая задача меня впечатлила. Вторая была аналогична — посидел бы подольше и её осилил. Я метнулась взглядом на часы. Второй коллоквиум состоял из вопросов. Устроим блиц... — Всё верно? Алексей — так и быть, заслужил своё имя в моих мыслях — продолжал наглеть. В его положении я бы ставила вопрос иначе: «есть ли хоть что-нибудь правильное?» Но решила в качестве «поощрения» не одёргивать его. Я молча достала второй коллоквиум из своего ежедневника и развернула шуршащий листок с вопросами. Брови Муратова заинтригованно приподнялись. — В целях экономии бумаги, времени и моих нервов. Отвечай устно, — он неохотно распрямился и нахмурился. — Поехали. Какие знаешь схемы с одной системой сборных шин? Во мне проснулась Канделаки. Лекса опустил взгляд и торопливо заползал им по полу у моих ног. — М-м… не секционированная, секционированная выключателем… соединенная в кольцо, — лёгкий разогрев. Он встрепенулся, как после пощечины. — Опиши схему с двумя системами шин и тремя выключателями на цепи. Быстре-е-е-е-е-е! — Рассчитана на триста тридцать-семьсот киловольт, — семьсот пятьдесят! Алло! Не в курсе о стандартных напряжениях?! Ох, беда… — На шесть присоединений приходится девять выключателей. Полуторная схема, в которой в нормальной режиме все выключатели включены. Недостаток... недостаток... ну... Ну?! Пока он соображал, терзая губы, я тихонечко наслаждалась. Явно сидел с моими лекциями не один час. И не один раз. Вместо бренчания… — Ну… если вывести в ремонт два соседних выключателя... первых в цепи, схема не будет работать. Дороговизна… Сойдёт. — АПВ – что такое? — Автоматическое повторное включение выключателя для восстановления... работы потребителей. Я перескочила несколько вопросов. — Что у нас с несимметричными токами короткого замыкания? — Э-э... метод симметричных составляющих? — Давай. — Любую несимметричную трехфазную систему векторов можно представить в виде симметричных систем. Одна из них -- прямая последовательность фаз, другая – обратная, третья – нулевая последовательность, состоящая из трех равных векторов, совпадающих по фазе. Муратов самозабвенно копался в мыслях, извлекая в свет формулировки, что я диктовала весь семестр. Счётчик уважения сдвинулся с отрицательного значения к нулю. Из меня вырвался тяжелый, грузный вздох. — Допущен. Я вложила листок в ежедневник и захлопнула его. Всё ясно — отчисление отменяется. Мистер Кудрявая Башка что-то, да представляет и себя. Не хочу долго сидеть здесь наедине… с ним. Рожу ещё рассматривать! Убеждаться, что он хорош. Да и холодно в аудитории. Пускай идёт своей дорогой! На ту же репетицию. Подмазывается к ректору. А мне пора поесть впервые с одиннадцати часов и посмотреть дома телевизор в гордом блаженном одиночестве. Лекса изумлённо тряхнул кудрями, словно отмахиваясь от пчёл. — Правда? — он спешно вскочил из-за стола, ловя ртом воздух. — И… всё? А ещё два коллоквиума? Лекции не посмотрите? То есть тебе этого показалось мало?.. Или страдания — твой смысл жизни? Маниакально идеальные лекции я даже видеть не хочу! Ещё чего! Чтобы лишний раз завидовать рукам, выросшим из правильного места? Меня-то всю школу преследовала «как курица лапой». — Всё. Зачёт в следующую субботу в десять часов. Не опаздывать, иначе передумаю. А передумать я и вправду могла. Потому что испытывала какое-то незнакомое... сбивчивое чувство. Неопределенности что ли?.. Что я вообще ждала от этого дня? Что Муратов не выдавит из себя и слова? И устроила бы я ему веселье на старших курсах. Или наоборот... мне хотелось увидеть, как он справляется с заданиями? Фиг его знает... ну дальше-то что? Он стоял с открытым ртом всё также хмуро, как если бы услышал плохие новости. Время слегка перевалило за семь часов вечера. Пора домой. Не веря своему счастью, Муратов привстал и потянулся за курткой. Я хотела было идти к преподавательскому столу за ключами... Но у меня по-животному громко заурчало в животе. Какой кошмар! — Вы голодная? — изрёк громогласно Лекса и застыл с вещами в руках. Несмотря на озноб, моё лицо по ощущениям загорелось от неловкости. Я бы и не думала стыдиться физиологических потребностей, но он так сказал... и вовсю подсматривал своими голубыми, безумными глазами. Вообще-то, я с лабораторных сразу на совещание. А потом с тобой вот! Возилась! — Собирайся быстрее, чтобы я закрыла аудиторию. Я поторопилась отвернуться, копошась возле стола, чтобы не чувствовать себя мишенью его пытливого внимания. Да, я тоже человек... странно? Позади слышалась возня. Затем Муратов зашуршал к выходу, но почему-то не дошёл до него. Я рискнула обернуться... и тут же отпрянула. — Вот, возьмите, — парень нацепил распахнутую куртку, за спиной повисла гитара. Из расстёгнутой сумки он достал какой-то пакетик... с выпечкой? И протянул мне. — Пирожок с вишней. Э-э-э-э-э... Лучше бы мы не смотрели друг другу в глаза. Цунами неловкости окатило дрожью моё тело, и я бесповоротно одубела от школьного, почти допубертатного стеснения. Когда я осознала, что язык не в состоянии озвучить ни согласия, ни матерных угроз, я шокировано подняла взгляд. А там его лицо... Лекса как-то задумчиво ухмылялся, а когда рассмотрел нечто в моих глазах, улыбка его исчезла. Он поспешил уронить взгляд в пол. Я же говорю... Я умею смотреть на людей, как на говно. Что ты наделал?! — Ладно... я просто предложил. Не обижайтесь, — он стал убирать пирожок обратно в сумку. Боже, Вилка Сергеевна... скажи что-нибудь! — С-спасибо. Но вдруг он отравлен. Отлично. — Бросьте, — кажется, теперь ему тоже стало неловко. Лекса недовольно замотал головой, сожалеюще поджав губы. — Мне же ещё ваша подпись нужна в зачётке. У меня не получилось вздохнуть без дрожи. Но так хотелось немного воздуха в лёгкие... — А-а-а... так это взятка? — я ещё и припадочно хохотнула, с трудом отходя от транса, и двинулась к дверям, надеясь, что Муратов последует на выход. — Нет! — Виолетта, заткнись! Восемнадцать рублей -- просто смешно... Так я ведь и шутила? Да я просто на грани! Из-за какого-то долбанного пирожка с вишней! — Это всего лишь дежурная вежливость. Да это не вежливость! Это оружие массового поражения! Кудрявая Башка сник и обратил внимание, что я уже неистово жду его за порогом. Он, видимо, решил, что не достаточно истратил сегодня моё терпение. — Просто мама научила быть джентльменом даже с... — он запнулся уже у самого порога, вдруг осторожно на меня покосившись. Дурень! Как ты собирался меня назвать? — С сердитыми девушками. С девушками? Это я-то девушка? Сердитая? Кошмар какой-то... что мне ему ответить? Я насупилась. Дотянулась до выключателя света и захлопнула дверь. Вдох, выдох... — А папа что, научил сачковать? Лекса, остановившись возле меня в коридоре, как будто задержал дыхание. И я почему-то вместе с ним. По ледяной спине поползли мурашки. Это что такое? Он сказал вдруг без привычной хрипотцы, совсем бледным голосом под звон ключей в замочной скважине. — Может, и отец... я вряд ли когда-то узнаю. Он сейчас, наверное, где-то далеко. Где-то далеко. Странная формулировка. Я нервно сглотнула, и из моего искривившегося рта выпрыгнула шутка. — Что, очередной космонавт? Я закрыла аудиторию, и мы двинулись в одну сторону по тускло освещенному коридору. В соседнем крыле уже никого не было, и оттуда доносилась таинственная, почти новогодняя темнота. Муратов удрученно выдохнул. Задумчиво закивал под каждый свой шаг, даже не глядя в мою сторону. Я успела обледенеть в ужасе перед собственной бестактностью. Мой мозг просто отключился после предложения взять пирожок. Но это, конечно, была слабоумная отговорка. — Знаете, а можно и так сказать. Пускай будет космонавт, — прежде серьёзный Лекса непринуждённо улыбнулся и его посветлевший, но усталый взгляд оказался на моём стушевавшемся лице. Похоже, у меня теперь какая-то пирожковая травма. На счёт отца, я с первого взгляда поняла... что его нет. В воспитании Алексея была заметна рука мамочки, родившей единственного и талантливого сыночка-вундеркинда, которому дули в жопу. А папаша — прозаичный пьяница, отправившийся в магазин за сигаретами? Остановимся на этой версии, с позволения Муратова. Но вот что-то жалобно и мимолетно сдавило мою грудь. Сочувствие что ли... — Ну так что? Вы не надумали съесть пирожок? — мы спустились к кафедре. В пустом коридоре ещё горел свет, а метель за окном утихла. Муратов зачем-то шёл по пятам. Хах. — Спасибо, не стоит. Съешь сам. А я поем дома, — я хмыкнула и собиралась спрятаться за дверьми. Не хочется признавать и даже думать это слово, но... мило. — А вы что, не пойдёте сегодня на репетицию? — Я планировала, наконец-то, прислушаться к твоему совету, и посетить только само мероприятие. Для галочки, — но, похоже, уже ради виду. Потому что план-перехват музыкального номера Муратова и Гончаровой с треском провалился. — А Лизе передай, что я не против, чтобы вы выступили. Ну вот. Поучились, можно и фигнёй пострадать. И всё же. Желчь чуть не скопилась во рту, когда я давала напутствие. — А кто это? — я переступила через порог кафедры и нащупала выключатель. Забавно. — Как кто? Магистрантка, с которой у вас дуэт. — А-а-а... — Лекса наигранно притворился, что я как-то могла воспрепятствовать его появлению на сцене. Одобряюще опустил уголки губ и закивал. Вот же говнюк! — Спасибо. Но ведь Александр Вадимович ещё в корпусе. Он заглянет на репетицию, а вас не будет. Ему что-то передать? — М-м... Передай, что сегодня один студент довёл меня до нервного срыва.