Маска

— Помнишь, как-то я сказал тебе, что ты моя должница? Я покрепче прижала телефон плечом к уху и замерла. Обстоятельства, при которых это происходило, даже не успели в красках возникнуть в памяти, но меня будто парализовало. Тканевый цветок выскользнул из рук и невесомо упал на паркет. — Виолетт, будешь крёстной для Никитки? Я сглотнула горечь во рту. — Да, конечно… конечно, буду! Только… Из трубки раздался пронзительный детский плач, но я и не шелохнулась. — О-о-о! Слушай, я перезвоню, ладно? Он обкакался… Стас сбросил звонок, и мне пришлось собраться с духом прежде, чем поднять с пола белоснежный кусок ткани. В этот Новый год мы нарушили традицию с празднованием в ресторане. К лучшему. Счастливая и очень инфантильная, напуганная материнством Иришка родила в конце декабря. Стас не оставлял мою подругу без присмотра и на сотую доли секунды, а за это время, знаете ли, даже не все РЗ успевали срабатывать при авариях! Непонятно, как этого незаменимого «дядю Стёпу» в фуражке отпустили в отпуск на месяц, но он был настоящим молодцом. Ира, воспроизведшая на свет удивительное для своих генов волосатое существо под именем Никита, нуждалась в поддержке. Кстати, Стас рассказывал, что в детстве тоже носил пышную шевелюру... Конечно, должность крёстной должна была достаться мне. И это не потому, что я оставалась чем-то обязана полицейскому! Мне было приятно получить это предложение. Но ребятам стоило знать, что я больше не годилась на роль крёстной мамы, ведь… — Виолетта Сергеевна! Вы нас послушаете? — я застыла с этим треклятым цветком в руках, ошалело отгоняя дурные воспоминания. Помню, как ночью мы украшали вдвоём зал. За несколько дней до того, как навсегда попрощались. — Да, конечно, — я грузно вздохнула. Лиза со стеснительным, ужасно высоким первокурсником направились к сцене. Как говорится, история повторяется дважды: сначала трагедия, потом комедия. Александр Вадимович-таки дождался дуэта на балу. Для этого моя магистрантка, «отбывающая» последний год, решила идти в аспирантуру и организовала с моей помощью вокальный кружок. Она ещё не решила, что ей больше нравится преподавать: пение или электротехнику. Раньше я бы осудила Лизу и надавала ей по тому месту, где покоился её девичий мозг. Но мы замечательно коротали время за организацией мероприятий в политехе. Я больше не видела в концертах ничего предосудительного. А выходные и никчемные вечера нужно было как-то занимать с пользой, хотя бы для окружающих. Ребята забрались на сцену по боковой лестнице. По той, что когда-то поднимался он… Усилием воли я отвела взгляд и уныло уронила в пол, перед собой. Раньше думала, что пройдёт... как это случилось с Савицким. Обидам на него совсем не осталось места в моей ноющей груди. Этот год пролетел быстрее, чем какой бы то ни было за всю мою жизнь. Молниеносно. Потому что я словно до сих пор читала то сообщение, выходя из полицейского участка. Вот я размазываю слёзы и смотрю из окна такси на кромешно чёрное небо. Не дозваниваюсь с десяток раз и не стесняюсь скулить перед водителем. Страшась подумать, что это может быть конец. Я оглушительно больно застряла в том моменте. И даже если бы мне дали возможность поговорить с Лексой сейчас, не смогла бы связать и слова, будто только узнала, что мы расстаёмся. Мне не хотелось знать. Насколько это стыдно, не суметь отпустить человека за целый год… По периметру зала стояли стулья. Я выцепила для себя один и собиралась притащить к сцене, как вдруг своим присутствием нас почтил декан. Мужчина в парадном подержанном костюме чуть задержался в дверях, как-то странно осмотрев зал от потолка до пола. А потом заулыбался одними губами и заковылял в мою сторону. Кажется, нам понадобится второе место. — Какие люди! Александр Вадимович, садитесь, — я со скрипом вытащила в «зрительный зал» два стула для нас. — Вы сегодня останетесь на мероприятие? Может, старику тяжело. Я не знаю… до пяти вечера ещё долго ждать. Я постаралась звучать как можно более непринужденно и жизнеутверждающе. Если окружающие поймут, что Вилка еле сдерживается от того, чтобы зареветь последние два семестра, это больно ударит по моему самолюбию. — Здравствуйте, Александр Вадимович! — Лиза перегнулась через борт сцены к столу с оборудованием и включила песню. — Садитесь! Мы вам споём. Из колонок раздалось вступление лирическое вступление. — Сажусь, сажусь. Спасибо, — прокряхтел декан. Он оказался загадочно немногословен и, когда мы, наконец, устроились, скромно уложил на колени свои жилистые пятнистые ладони. Выглядело это так, словно Александр Вадимович пришёл в гости, а не в ВУЗ, где проучился и проработал в общей сложности лет сорок. Я видела его таким впервые. Постарел… — Как себя чувствуете? — Хорошо. Просто пришёл сказать кое-что, Виолетта Сергеевна, — так... — Буду рекомендовать вас на должность замдекана. Лиза запела своим милым тонким голосочком. Рекомендовать? Э-э-э… кому? Самому себе? Не поняла! Наверное, у меня вытянулось лицо. Декан дотянулся до затылка и растеряно потрепал свои две седые волосинки. — Эх… я, эт самое, Виолетта Сергеевна... ухожу я. На пенсию. Дали доработать две последние недели. Так что, расстаёмся мы с вами. У меня вздернулись брови. Вот это новости! — Александр Вадимович, мне… жаль, — мне действительно было жаль! От его последней фразы у меня нехорошо екнуло сердце. Этому учебному заведению просто необходимы люди старой закалки! Чтобы хоть как-то противостоять деморализации студенческого общества! Чтобы прививать любовь к стихам, опрятность во внешнем виде и галантность к женскому полу! Боже, как грустно… Александр Вадимович! — Да хватит вам! Какое жалко? Всего лишь пенсия! Мне вон, сыновья подарили самогонный аппарат... — грустно сказал он. Да, игрушки не могут стать заменой общению с изобретательной молодёжью. — Ну вы согласны стать замом нового декана? Если бы этот алкоголик предложил мне стать его замом, когда ещё было не поздно, я бы с удовольствием согласилась. Мы вообще-то хорошо сработались. И вовсе он не был тираном! Ну да-да, немного странноватенький. Все мы не без изюминки… но теперь я не могла порадоваться этому предложению. — Александр Вадимович, спасибо вам большое. Но… не нужно, правда. Я даже не успела объяснить… Со сцены уже зазвучал припев. — Как «не нужно»? Вы хоть подумайте! А то мне и некого больше рекомендовать. Вы такая умница! Спортсменка, комсомолка и просто красавица! — старик по-отечески улыбнулся и вскинул руками, предлагая мне осмотреть мой же наряд. Это чёртово платье я надела сегодня только из-за мероприятия. Декан вдруг ласково осмотрел артистов. — Хотя… кто тогда будет организовывать для студентов концерты? Молодежь вас так любит. Я даже не представляю кого-то другого на вашем месте. В этот момент мой подбородок дрогнул. Я скукожилась, не желая расплакаться. Услышать такое оказалось приятно, но настолько неожиданно больно… Вилка стала полной размазнёй! — Спасибо. Но я не… знаете, я хочу вернуться домой. — В смысле, вам нужен выходной? — оживился Александр Вадимович. — Конечно-конечно! Вы, наверное, устали, Виолетта Сергеевна! А хотите? Прямо сейчас, идите домой, отоспитесь. Я приглашу вам на помощь… Он не понял... — Да нет же. Нет. Я имела в виду, что хочу вернуться... в Томск, к родителям, — мы с деканом осторожно переглянулись. Эти две недели будут последними в ВУЗе не только у него. Ведь Александр Вадимович был прав, я устала. Я давно не студентка. Я одинокая двадцативосьмилетняя женщина с гигантскими мешками под глазами от слёз и недосыпа, живущая в промозглой хрущевке и разводящая плесень в сковородках. Чтобы вычеркнуть из своей жизни Лёню, мне не требовалось менять город. Но за прошедший год я постарела, как и седоволосый Александр Вадимович, любуясь студентами со стороны. Вот, для кого наступило самое лучшее время строить свою судьбу. А я своё сердце уже безвозвратно подарила юному амбициозному музыканту и сходила с ума в этих стенах. Мне было так жаль... искренне жаль, что я доверилась Муратову. Люди строили семьи, рождали детей. А я — страдала по мальчишке с ветром в кудрявой голове. Чтобы мне удалось хотя бы посмотреть в сторону кого-то другого, нужно было валить отсюда к чёртовой матери! — Вам... здесь не понравилось? — декан сочувствующе сморщился. — Может, я чего сделал не так? Вы уж простите, если... Ох! Александр Вадимович! Остановитесь. Может, только благодаря вам я обратила на Лексу внимание. — Нет, что вы! Понравилось! Город замечательный! И Вуз, и студенты, и вы тоже! Просто... — я погибаю здесь! Я не могу смыть с себя его запах! Мне слышится ночами чёртова гитара! Я НЕНОРМАЛЬНАЯ! Я вспоминаю наши поцелуи, захлебываясь слезами... — Так нужно. Мне очень жаль. Несколько минут мы молча слушали Лизу с её учеником по вокалу. Теперь каждый вспоминал своё под трогательную песню. Мне не стоило загоняться сейчас... ну же, Вилка, подумай о чём-то, кроме его мерзких нежных губ! Первокурсник на сцене поступил на специальность «релейная защита», открытия которой всё-таки добился декан. На Лизе была надета красная, раздражающая глаза кофта. Нужно купить дорожную сумку... Может, две недели дают не только работодателям? Но и сотрудникам. Чтобы они смогли попрощаться с местом и людьми. Мне жаль! ЖАЛЬ! ЖАЛЬ! Я не хочу... — И что же, заявление уже написали? Я всегда говорю, сначала напишите, пускай полежит немного. Может, оно зря? — Написала. В ящике храню уже месяц. Просто нужно было устроить им бал, — я сурово кивнула на сцену, не отрываясь от студентов, и кисло улыбнулась. Иришка проработала в МПТУ совсем мало, но всё-таки умудрилась подарить людям целую традицию. — Значит, всё решили... Получается, так. Столько раз обдумывала, и всё равно озвучивать оказалось страшно до холодка. Я провела здесь своё студенчество и с тех пор задержалась на лишних семь лет. Мне довелось пережить дважды полное обесточивание корпуса, десяток ложных пожарных тревог, смену ректората. Сотню пересдач и тонны крокодильих слёз, осушив которые, можно было снабдить столовую солью на несколько лет вперёд. Я успешно пережила предательство одного говнюка. Но так и не смогла понять, как из добродушного Лексы получился такой размалеванный отменный ублюдок, прыгающий по сцене в кожаных штанах... Больше ни слова не сказав, декан дождался финала песни, похлопал молодым людям и заковылял к выходу. — Виолетта Сергеевна, как вам? — я очнулась от проклятий, что фантазировала высказать в лицо Муратову, и показала студентам большой палец. — Очень красиво.

***

История повторялась, как и моё гордое одиночество на прошлом зимнем балу. Это событие стало огромной безобразной мозолью, беспрестанно напоминающей мне о Муратове. Всё началось здесь, а теперь и заканчивалось... С наступлением вечера горела гигантская жёлтая люстра, а маленькие людишки ходили мимо меня, переговариваясь. Сорганизованные студенты украшали зал. В актовый заглядывали наряженные девицы в тугих корсетах, трясли юбками, с которых сыпалась блестящая пыль, а уборщица с вонючей половой тряпкой на деревянной швабре ворчала возле меня. Парни со стремянкой развешивали гирлянды, громко ржали. На улыбающихся лицах всё чаще начинали мелькать паршивые маски. Друзья моей команды поддержки тоже нетерпеливо заглядывали внутрь, поджидая начало. «Ну когда уже?» Я облокотилась горячим затылком о каменную стену и прикрыла глаза. Голоса слились в неразборчивый гул, слегка усыпляя. Оставалось ждать совсем недолго. У меня было не так много времени, чтобы попрощаться с политехом. Со своими никчемными, как рудимент, чувствами. Стоило перерубить это здесь, как можно безжалостнее и хладнокровнее. Как умела Вилка. Я бы давно это сделала, только... Однажды холода Привели меня В замок изо льда. И осколки слез, Что слетали вновь, Впились в рукава. Я прятался, но ты нашла. Кай и Снежная Королева… Я ненавидела его. Всё самое непривычное и нежное, что я узнала с Муратовым вдруг обнаруживалось в самый ответственный момент... всплывало, как надоедливое говно. Я с трудом сглотнула, не открывая глаза. Пускай дурацкая песня останется навсегда в этих стенах, вместе со скверной памятью об их авторе! Объявляю этот день твоими похоронами! Оставь меня, лживое чудовище. — Виолетта Сергеевна, а давайте мы вам тоже сделаем грим? — чтобы разлепить дрожащие, напряженные веки пришлось постараться. Передо мной стояли сногсшибательно накрашенные Гончарова и Апина. В руках у магистранток были кисти, косметичка, больше похожая на дорожный чемодан, и что-то загадочное и чёрное. — Это без меня, девочки, — какой вздор. Мне не до этого! — Да бросьте! Ну чё вы такая грустная? — Настя нагло наклонилась к моему лицу и придержала меня за подбородок, вынуждая повернуться боком. — Я вообще-то! Курсы по макияжу прошла! Дайте мне попрактиковаться! Лучше бы она с таким рвением писала диссер. — Ну, давайте? — в мой нос угодила пушистая кисть. — Пуньк! Господи... Я многозначительно вздохнула и равнодушно подставила ей лицо. Кажется, я добровольно сдалась в косметическое рабство. Меня поражали люди. Поражала Настя... она в миг счастливо заулыбалась, заорудовала кистями, размазывая что-то вонючее, цветное и холодное по моей коже, а это была ведь сущая ерунда! Но девушка светилась. Готова была просто взвизгнуть, как псинка, от переизбытка чувств. Я скучала по такому настроению Вилки. Из моей работы и личной жизни ушла страсть... — Виолетт Сергеевна, вы очень красивая. Сделайте губки вот так. Может, каждый считал своим долгом сказать мне это, чтобы поддержать? Ведь я не уставала хмуриться целый год. Вы о Муратове и думать забыли. А я продолжала помнить о нём прежнем. Тот монстр, потонувший в татуировках и алкоголе, больше не мог называться Лексой. С тем парнем я испытывала безопасность, просто заглянув в бледно-голубые глаза. А у нынешнего во взгляде играла опасность, недобрый огонёк. Журналисты нашли себе нового героя-любовника, а он и рад стараться. Публичные извращения на сцене, драки, выяснения отношений. Грязи было так много, что я привыкла не вникать. Каждый раз в груди разрождалась изнурительная тяжесть. Его такое изменившееся, но узнаваемое лицо снова в новостях... Снова. Настоящий Иван, чьё имя он носил, должно быть, привык стыдиться. А может, эту роль Муратов играл так безупречно, что сжился с ней окончательно? Мне было уже не узнать. — Готово. Смотрите, — Апина поднесла к моему лицу зеркало, и я растерянно заглянула в раскрасневшиеся карие глаза какой-то незнакомой мне красотки. Немного неловко... Настя видела, как я «всплакнула»? — И вот, маска ещё. Будете одевать? — «надевать», ну ладно. Я давно так не выглядела. Апина непринуждённо осмотрела результат. — Слушай, Настя, у тебя талант. Здорово. Думаешь, надо спрятать такой красивый макияж? — кажется, я даже улыбнулась. — Ну да. Это же бал-маскарад. Я неловко сжала губы, стараясь не испортить творение Апиной, и приняла маску. От её фразы в желудке всё скрутило, и по спине прошлись мерзкие мурашки. Эти слова были сказаны словно тем самым невообразимо низким голосом. Пожалуй, хватит на сегодня воспоминаний... — Ого! — я завязала на затылке длинные бархатные ленты, спрятав лицо под велюровую ткань и подняла взгляд. — Это так вы «не готовитесь» к «позорному мероприятию»? Между нами с Настей возник залакированный ухмыляющийся Тёмик. Костюм у него был что надо. Наверное, из свадебного салона. — Просто Настя теперь дипломированный визажист. Ей нужна была подопытная преподавательница, — стала я оправдываться. — Понимаю. Она ещё и парикмахер ничего так, — может, я решила уволиться, чтобы не узнавать? Какого это, работать в политехе, не видя больше своих дурных и милых магов? Скоро ведь их выпуск... Наверное, мой уход станет для ребят маленьким предательством. — Чебурашка! — фыркнула девушка. — Чтоб не забыл меня пригласить! Иначе приду! И распотрошу твою прическу, прямо посреди вечера. Она достала расчёску из косметички. Поправила свои пряди, угрожающе провела инструментом по шее и швырнула обратно. А что? Они неплохо бы вместе смотрелись. — Виолетта Сергеевна, ну? Я их запускаю? Артём кивнул в сторону двери, и я только сейчас поняла, как снаружи было шумно. — Валяй. Забавно. Мы репетировали даже на январских каникулах. Студенты посещали актовый с завидной регулярностью — лучше, чем занятия, а ведь это была лишь моя инициатива и их умоляющие глазки. Нас не заставлял декан под угрозой визита ректората. Мы не отказались бы похвастаться перед ними, но в этом году на балу не было зрителей — только участники и фотографы. Все, кто захотел стать частью к зимнего бала, просто учили танцы — будь то студенты со всех факультетов и курсов или сотрудники и преподаватели. В этом прослеживалось что-то нереально атмосферное. Хоть меня и воротило от парных танцев, я всё учила дома по интернету, затем объясняла в зале. Не без помощи магов. И теперь организация бала стала нехилым поводом для гордости. На этой доброй ноте я и собиралась уволиться. Вот так нужно уходить! Чтобы все обсуждали, какой ты был крутой! — Виолетта Сергеевна, улыбаемся и машем, — к моему стулу пристроилась Лиза. — Ну не грустите... хотите свежую сплетню? Мы стали вместе наблюдать поток нарядных людей, стремительно наполняющий актовый. У меня уже имелась одна сплетня, которую я решила приберечь до следующей недели. Так не хотелось им рассказывать, что диссертации придётся писать с одним из дедушек с кафедры... Я уже купила билеты в Томск. — Там в коридоре говорят, что сегодня на бал пришёл очень красивый парень. Он не из универа...