Театр абсурда и влечения

      Не прошло и трёх часов, как созвано экстренное совещание руководства всех уровней отдела. Рядовым охотникам приказали вернуться в бюро и ожидать дальнейших поручений. Все в напряжении — где это видано, чтоб именно напротив Токийского бюро гремели взрывы? Чистая случайность? Среди охотников уже ползли слухи, что это был преднамеренный акт — угроза, которую им надо будет устранить; кто-то утверждал, что не стоит делать поспешных выводов — может, произошла утечка газа; некоторые же полнились решимостью покинуть работу, осознав, как близко они были к смерти — следующим трупом в мешке могут оказаться они сами или коллеги.       Денджи скучающе смотрел в окно, на столпы чёрного дыма, поглотившие район. Несколько пожарных команд добрались до здания, едва ли не всех в радиусе километра эвакуировали, но победить огонь пока не удавалось. Бюро же из своих соображений отказалось выполнять требования муниципальных властей. Денджи казалось, что он смотрит кино, сидя в первом ряду, не хватает только ведёрка с попкорном. В ближайшие часы нешуточный пожар может разгореться не только за стенами здания.       Находясь в дальнем конце актового зала, Денджи одним из первых замечает, как открываются двери и заходит правящая верхушка бюро. Макима вместе с начальниками отделов продвигается в сторону сцены. Среди взрослых мужчин и уже пожилых женщин она выделяется и приковывает внимание. Даже с галёрки Денджи чувствует как начальница радуется событиям дня и упивается вниманием. Разговоры между охотниками затихают. Остальные прибывшие рассаживаются по местам. Денджи замечает тревожно переглядывающихся Аки и Химено. Он отворачивается.       — Добрый день. — Макима фальшиво улыбается со сцены в свете мягких софитов. Судя по лицам за её спиной, коллеги не особо довольны, что речь на ней. — Мне очень жаль, что пришлось собраться по такому поводу. По окончании собрания закреплённые за вами наставники проинструктируют насчёт дальнейших действий, и сможете вернуться к своим заданиям. Как вы знаете, сегодня в два часа дня была совершена атака на отель «Токио Плаза». Благодаря отваге пожарных и полиции мы уже смогли выяснить причастных. С прискорбием сообщаю, что для бюро наступают тёмные времена. «Огнестрел» — террористическая организация, олицетворяющая ужас всей Японии пятнадцать лет назад… вернулась. — По залу пробежался тревожный гул. Худшие опасения подтверждаются. Макима терпеливо ждёт, пока охотники успокоятся. — Я уверена, у каждого из нас найдутся близкие, пострадавшие от их атак. Два года назад множество доблестных охотников погибло, как мы тогда думали, уничтожив организацию. Никто и подумать не мог, что всё повторится…       Среди охотников зародилась паника, разговоры и перешёптывания стали громче, и вот уже зал наполнил хор голосов. Вместо того, чтобы призвать к порядку, Макима решила говорить о том, что в страшный час, наступивший для всей Японии, охотники должны сплотиться как никогда, не падать духом. Они — первая линия обороны, падут охотники — начнётся паника среди гражданских. Денджи закрывает уши, предпочитая не слушать этот бред, и снова оглядывает актовый зал в поисках знакомых. Кто-то узнает его, кто-то нет. Все как один — напуганы. Он испытывает нечто похожее, но мрачно радуется тому, что Макиме известны не все его секреты. Если раскроется правда об их прошлом, им не снести головы. Последней же фигуре он кивает, указывая головой на место рядом собой. Если хочешь что-то скрыть, сделай это у всех на виду.       Кажется, ему семь или восемь, когда они встретились. Маленькая тощая девочка с большими карими глазами. Она похожа на фарфоровую куклу: синее платьице расшито золотыми узорами, а волосы собраны в высокую причёску. Дурацкий розовый бант качается из стороны в сторону при каждом её движении, Денджи замечает отсутствие туфель. Мальчику она не нравится: слишком яркая, шумная среди этой серой мебели. Чужеродный объект, оказался здесь по чистой случайности. Ему кажется, что она из тех девочек, привлекающих красотой даже взрослых на детской площадке. Малышка вертит головой, не понимая, что происходит, как она здесь оказалась, где её мама с папой и кто все эти люди. Денджи сидит здесь же, совсем рядом — чуть позади неё. Но девочка совсем не обращает на него внимания: она с интересом уставилась через прозрачное стекло на больших взрослых, бурно обсуждающих что-то в соседнем кабинете. Денджи замечает хмурые лица, тревожные взгляды в их сторону, и в груди что-то противно вертится, всё не может успокоиться, и он подхватывает беспокойство девочки, болтающей ногами. Она не достаёт до пола. Она не знает или не понимает, что её родители мертвы.       Аканэ останавливается аккурат напротив него, но сначала не решается подойти ближе: что-то её смущает. Она оглядывает Денджи с ног до головы: поза расслаблена, охотник не волнуется в отличие от многих в зале. Они смотрят друг на друга как старые приятели, которые давно не виделись. Словно это не она следила за ним последние недели. Ей мерещится тёплый взгляд, а уголки губ подрагивают в сочувственной улыбке, и это выше её сил. По коже бегут мурашки, Аканэ сдерживает дрожь и прислоняется к подоконнику, сокращая дистанцию. Они делают вид, что шепчутся о произошедшем.       — Больно ты радостный, — хмурится Аканэ, сцепив руки в карманах худи. Она перекатывается с пятки на носок, не в силах стоять на одном месте, и разглядывает клубы дыма за окном. — Чё припёрся?       Денджи беспечно пожимает плечами, растирает лицо руками. Ещё час назад он лежал дома в постели и наслаждался тем, что никто не донимает с вопросами. Его не вызвали в связи с выходным, но Химено отправила эсэмэску о том, чтобы он срочно включил телевизор и тащил свою задницу в бюро. Обязательства, которыми он связал себя, не позволили остаться дома. А ещё Денджи чувствовал, что если не придёт на работу, Химено припрётся за ним лично. Он в очередной раз обводит зал взглядом, прежде чем повернуться к Аканэ.       — Как я могу такое пропустить? Семья. — Денджи не может удержаться, чтобы не закатить глаза. Он чувствует горечь на языке, произнеся это слово. Охотник сделал всё, чтобы не быть её частью, — снова в деле.       Знала бы Аканэ, как он мечтает покончить со всем этим. Она, наверное, умерла бы со смеху, узнай, что Денджи самостоятельно позволил себя втянуть во всё это. Беспросветный идиот… иначе и не скажешь.       — Ты не знаешь, они ли это. — Ложь прозвучала вполне убедительно. Им обоим хотелось в это верить. — И… «семья», ты серьёзно?       Аканэ сверлит его взглядом, и он не может сдержать смешок. Охотники поблизости оборачиваются, возмущаются. Саватари приходится отвернуться, чтобы сдержать улыбку, пока Денджи раскланивается и извиняется перед всеми. Они никогда не были семьей. У неё язык не повернётся назвать его братом.       Ему десять: подходящий возраст для того, чтобы понимать уже больше нужного, но не понести наказание, если поймают. С ним Аканэ и парочка ребят, от которых в обычное время он предпочитал держаться подальше. Сейчас действовали сообща: они все потеряли кого-то, как говорили взрослые: пожертвовали собой ради великой цели. Денджи считал, что это чушь собачья. Его отец сдох на полу захудалого дома в луже крови и собственной рвоты в одиночестве, никому не нужный. Где были в этот момент все те, кто подходил к нему выразить свои соболезнования, рассказать о том, какой у него был замечательный отец, и, раз теперь у Денджи никогда не осталось, они позаботятся о нём? Они все лгали ему. Только семья сможет о нём позаботиться, если он будет их слушать. Ему никогда не давали выбор, но семью он выбрал самостоятельно. Теперь у него была крыша над головой, тёплая постель, и его почти не били. Пока он делает то, что от него требуется — о нём позаботятся.       Денджи переходит из вагона в вагон, замечая то тут, то там знакомые нашивки на одежде. У кого-то из детей рюкзак за плечом, кто-то положил его рядом с собой на сиденье, кто-то стоит с пакетом в руках, а кто-то прижимает к груди плюшевого мишку, нервно оглядываясь. На детей не обращают внимания. Они сливаются с толпой. Сегодня воскресное утро, и многие дети возвращаются из деревни обратно в город на учёбу, в вагонах оживлённо разговаривают. Он прикасается к своей нашивке на футболке каждый раз, когда проходит мимо ребёнка с такой же — условный сигнал, что им пора выходить. Добравшись до середины поезда, Денджи прислоняется лбом к стеклу. Его потряхивает изнутри. Что, если они провалятся? Что, если их кто-то заметит? Что, если они не успеют уйти вовремя? За окном мелькают зимние пейзажи. Снег валил всю ночь хлопьями, превращая мир в белую сказку. Он прячет замёрзшие руки в карманы куртки, замечая, как с противоположной стороны, откуда он заходил, появляется Аканэ и садится на свободное место. Тревога, поселившаяся в груди, медленно затихает. Дело сделано. Время для сожалений упущено. Осталось недолго…       — Видела кого-то из наших? — спрашивает он через какое-то время, нарушая ту идиллию, когда достаточно молчать. По привычке проводит рукой по волосам.       Не то чтобы Денджи действительно хотел увидеть кого-то из тех голодранцев, с которыми он провел детство. Аканэ удивлённо переводит на него взгляд, отвлёкшись от разглядывания облезшего маникюра. Она оглядывает большое помещение. Её так и тянуло ткнуть себе за спину со словами «глаза шире открой».       — Среди охотников? — Денджи отрицательно качает головой, Аканэ понимающе хмыкает. Не все они стали «добропорядочными» гражданами. — Не тебе ли знать об этом лучше меня?       Денджи молчит. Тоже самое он мог сказать девушке. Он так и не смог понять, как Макима вышла на Аканэ и смогла привязать её к себе. Охотница прекрасно заметала за собой следы. Ему мерещится чёрная косуха в толпе — Пауэр, и он отворачивается, сутулится и закидывает руку на плечо Аканэ, притягивая к себе. Она удивлённо на него смотрит, не в силах сдержать дрожь, пока он оборачивается, проверяя, не заметили ли его. Разговаривать с Денджи, выводить его из себя, следить за ним — это она могла позволить себе, обходясь без воспоминаний о кошмарном прошлом. Но прикосновение — грань, которую она старалась не пересекать ни в коим случае. Оно влечёт за собой болезненные воспоминания, сорванный до хрипа голос. Сердце тревожно ноет, от этого почти что по-братски тёплого прикосновения, как много лет назад. Когда им казалось, что весь мир у их ног. Словно не было ссоры два года назад. И это приводит Аканэ в бешенство. Как он смеет делать вид, что между ними всё как раньше?       — Что ты сделаешь дальше, Денджи? — Она наклоняется, почти что шепчет ему на ухо. За спиной кто-то комментирует их непристойное поведение. — Думаешь, она оставит тебя в живых, когда узнает о том, что ты сделал? Стоит лишь мне сказать…       Денджи должен сгореть в аду, чтобы испытать хоть толику того, что она чувствует.       — Сказать что, Аканэ? — Его бросает в жар.       Перемирия как не бывало. Вспылив, он хватает её за толстовку и дёргает на себя, блокирует удар, больно сжимает запястье. Денджи прекрасно понимал, что с ним будет. И если раньше собственная жизнь не особо заботила, то теперь ему есть что терять. Макима изощрённо обходится с предателями. Она ничего не сделает Денджи. Нет, зачем ей что-то делать с тем, кого она может использовать? Она нанесёт удар по тем, о ком он беспокоится, переживает, кого самостоятельно привела в его жизнь. Вместо него наказание получит Аки или Пауэр. Всё будет выглядеть как несчастный случай или травма на работе. Никого не удивит, если охотника убьют на задании. Предупреждение, чтобы он не забывался. Пока не поздно, Денджи должен обезопасить их, отдалить от себя, сделать всё, чтобы они держались от него как можно дальше — а для этого ему придется сначала прийти к соглашению с Аканэ, даже если она выводит его из себя. Если он провалится с заданием, полетят головы.       — Ты твердишь это не первую неделю, куколка. — Детское прозвище выбивает из колеи, и Аканэ теряет запал. Денджи отпускает её, прижимая к своей груди. Со стороны выглядит так, словно он утешает встревоженную девушку, поглаживая по голове. Аканэ застывает в его руках, чтобы не вызвать подозрений. Возникнут вопросы, если они начнут драться прямо здесь. Он грустно улыбается охотникам, что стоят неподалёку, и утыкается лицом в волосы девушки, шепча ей прямо на ухо: — Сдай меня, расскажи всем, если хочешь. Но знай — я один на дно не пойду. Как думаешь, нашим общим знакомым понравится, если правда всплывёт? Может, мне выйти на сцену прямо сейчас и рассказать обо всём, что мы сделали десять лет назад?       — Ты не посмеешь… — Аканэ отстранилась с неверящим взглядом. Её почти тошнит от того, как Денджи с теплотой гладит по волосам, а после обхватывает лицо руками и заставляет взглянуть на него.       — Хочешь, это проверим? — Он в задумчивости осматривает зал, подмечая, что Макима сошла со сцены. — Как думаешь, много найдётся здесь тех, чьи близкие погибли в том поезде? Как много охотников пришло сюда с заряженным оружием? Стоит только поджечь спичку…       Аканэ, должно быть, сошла с ума, раз думала, что Денджи изменился, смягчился. Сейчас девушка видела, как сильно ошибалась. Старый Денджи, идущий по головам, никуда не делся. Его жёлто-карие глаза в свете тусклых ламп горят огнём, и ей становится страшно. Этот взгляд пугал её ещё в детстве. Впервые она увидела его, когда они стояли над трупом ребёнка, которого они считали братом, пока он не предал семью. Взрослым показалось умным решением, если с этим разберутся дети: так они смогут доказать преданность своему делу.       Денджи нежно заправляет выбившуюся прядь за ухо, проведя кончиками пальцев по шее. Ей мерещатся руки, которые душат её.       — Ты всё такой же ублюдок, как и раньше.       Аканэ почти что трясёт от гнева. Если Макима прознает о её предательстве — не сносить головы. Она уже представила, как её труп находят в какой-то подворотне. Мол, подверглась ночному нападению, за тысячи миль от дома. С кем не бывает, стоило лучше выбирать места, по которым ходишь в это неспокойное время. Ей понадобилось много времени, чтобы начать новую жизнь. Охваченная гневом Аканэ не может удержаться, чтобы не спросить:       — Скажи, ты тоже причастен к сегодняшнему? Как ты посмел вернуться к ним после всего, что мы сделали, чтобы выбраться?       Денджи собирается переспросить, прежде чем прикусить язык. Осознание бьёт по обуху.       «К ним… Она думает, что я вернулся к…? Твою мать! Знал бы Кишибэ, как я сейчас мог проколоться, до конца жизни припоминал о моих умственных способностях».       В голове медленно рождается план. Он ещё сможет повернуть ситуацию в свою сторону. Денджи заманчивым взглядом смотрит на Аканэ, представляя…       — Да пошёл ты! — Девушка отталкивает его, вырвавшись, и уходит второпях с капюшоном на голове, расталкивая людей.       Они не заметили, как многие уже разошлись по кабинетам для дальнейших инструкций. Парочка охотников оборачиваются в его сторону, и Денджи говорит что-то про тяжёлый день, тоже спеша поскорее уйти.       На подходе к отделу четвёртого подразделения его ловит Химено и тянет на пожарную лестницу. В молчании они выходят на проветриваемую с трёх сторон площадку, где охотница закуривает. Встав рядом с ней, Денджи терпеливо ждёт. Голова предупреждающе ноет, грозя мигренью. Сделав три затяжки, она наконец переходит к делу:       — Ты знал о взрыве?       Он решает сказать правду.       — Нет.       — Так это не её рук дело? — задумчиво уточняет Химено, решая — верить или нет. Он до сих пор не рассказал ей всего, и у охотницы оставались сомнения.       Правда в том, что будь произошедшее делом рук Макимы, Денджи узнал бы об этом в последнюю очередь. Но что-то ему подсказывало, что в этот раз их начальница действительно ни при чём.       — Не думаю. — Пожав плечами, он подходит к ограждающим от падения перилам и смотрит на город. Они стояли с подветренной стороны, поэтому в этой части города дыма было меньше. Но стоило ему повернуть голову правее, как он видел догоравшее здание и смог, окутавший несколько районов. — Она действует подпольно, задействуя тех, кого смогла подчинить.       — Чёрт! Ну что за дерьмо… — Выругавшись, Химено кидает сигарету себе под ноги и достаёт новую из пачки. Она купила их только вчера, а из-за сегодняшнего уже выкурила почти всю упаковку. Что ей там говорил док: поменьше переживаний и курения? Да чёрта с два она будет справляться со стрессом без сигарет! — Почему именно сейчас? Почему происходит всё это именно после того, как ты появился? Почему она поручила это именно тебе?       Охотница уже не первый раз спрашивает об этом, и Денджи почти что восхищён настойчивостью старшей коллеги, если бы это так сильно не раздражало.       — Я уже говорил. После того, как «Огнестрел» накрыли два года назад, он раскололся на две фракции. Молодняк, пришедший уже после того, как название прогремело на всю страну, предпочёл присоединиться к Макиме. Они помогли ей быстро продвинуться по карьерной лестнице, сдав бывших конкурентов, а взамен она спасла их от трибунала. Она стёрла любую информацию об их причастности к организации. Как ей это удалось, я не знаю. Ко второй фракции присоединились те, кто остался жив после рейда, и дети бывших членов организации, воспитанные ей же, но не хотевшие подчиниться или сгнить в тюрьме. Им чудом удалось спастись от охотников, поэтому они предпочли не высовываться. Кто-то предпочел уйти, а кто-то остаться. Последние несколько лет Макима уничтожала тех, кто смог избежать правосудия. В этом состоит моя сделка с ней.       — Да-да, я помню, ты рассказывал обо всём этом ещё в больнице. — Когда Химено услышала эту безумную историю в первый раз, ей почудилось, что она под действием лошадиных доз сильных обезболивающих. Она согласилась помочь Денджи, условившись, что он подтвердит истину не только словами. И действительно, через некоторое время парень принёс соответствующие документы. — Но почему она выбрала именно тебя? Почему это не поручила любому, кто находится под её руководством? Чем ты так важен для неё?       — Для неё важен не я. — Денджи уже обсуждал это с Кишибэ. Старику мало понравилось, что он рассказал обо всём Химено. Если он хочет убить Макиму, то придётся втянуть в это дело всех, кого Денджи только сможет перетянуть на их сторону. Правда, которую он собирается открыть, уже не так важна. — А мой отец. Он был одним из основателей «Огнестрела».       — Твою мать… — Химено крепко ругается, расхаживает туда-сюда, переваривая, и он может понять её. Проходит несколько минут, прежде чем она оборачивается к Денджи, успевшему замёрзнуть и ныне скакавшему на месте. — Аки не должен узнать об этом. Никогда.       Решимость в её словах пугает. Он внутренне напрягается, задавая следующий вопрос:       — Почему? — Не то чтобы он действительно хотел услышать ответ. Денджи почти молится, чтобы Химено проигнорировала.       — Его семья чуть не погибла в том инциденте, — печально улыбается охотница, как-то разом сдуваясь.       Она становится рядом с ним, предлагает ему сигарету. Денджи отказывается: он должен услышать это без дурмана в голове. Сделав очередную затяжку, Химено закрывает ему обзор на горящий отель и смотрит куда-то вниз. Они находятся на высоте седьмого этажа — падать было недолго.       — Инциденте? — Он боится услышать ответ, но не может удержаться от того, чтобы не узнать правду. Внутренний голос шепчет, чтобы он заткнулся прямо сейчас и прекратил этот разговор. Чем-то напомнило Пауэр, которая не хочет слушать рассуждения насчёт того, что нельзя нападать на людей с оружием направо и налево. Денджи решает его проигнорировать, как всегда. И зря…       — Десять лет назад. Ты, наверное, был ещё совсем ребёнком. — По коже бегут мурашки. Денджи сомневается, что это из-за ветра. — «Огнестрел» совершил несколько терактов, атаковав места с большим количеством людей. Одним из таких был поезд, в котором должны были ехать родители и младший брат Аки.       «Поезд?..»       Денджи затошнило, и не стой сейчас он прислонившись к ограде, точно упал бы. Ему хочется завопить, чтобы Химено заткнулась прямо сейчас. Сердце лихорадочно бьётся в груди, и всё плывёт перед глазами. Он продолжает стоять на одном месте, вцепившись в поручни, когда зрение покинуло его. Могла ли Макима знать об этом? Если да, то многое встаёт на своё место. Денджи почти что уверовал во всемогущество начальницы.       — В общем… что-то произошло накануне того дня, и Тайо заболел, из-за чего родители Хаякавы решили перенести плановый осмотр у врача в городе. Если бы не это, на следующий день семья погибла бы в поезде, вместе с остальными. — Денджи слышит её голос приглушённо, надеясь, что не сидит на жопе ровно, потеряв ориентир в пространстве. — Он не любит говорить об этом. Я выпытала у него правду за алкоголем. Аки никогда не признается, но произошедшее сильно повлияло на него. Не знаю, что его глодало бы сильней: спасение близких из-за случайности или их смерть.       Когда зрение возвращается, Денджи понимает, что Химено отвернулась. Видимо, рассказать всё это ей было нелегко. Сдержавшись, чтобы не ударить по перилам от отчаяния, Денджи разжимает хватку и засовывает руки в карманы, чтобы скрыть дрожь. Вот он — выход. Способ, как держать Аки Хаякаву подальше от всего этого. Денджи должен заставить охотника возненавидеть его, отвернуться, возжелать ему смерти. Единственный способ. Химено поймёт, почему он так сделал, обязательно. Её желанием было заставить Аки уйти из бюро. И для этого Денджи придётся вскрыть старые раны, даже если это причинит боль.       — Твой отец… где он сейчас?       Денджи почти что удаётся не выглядеть удивлённым. Старшая коллега скорее всего видела личное дело подчинённого и должна знать, что он сирота. Или она пытается подловить его на лжи? С Химено не стоит терять бдительность. Нельзя, чтобы это заинтересовало её больше, чем надо.       — Мёртв. Какой-то придурок пробрался к нам в дом и зарезал его, украв ничего не стоящие драгоценности, — отмахивается Денджи, проговорив давно придуманную ложь. За столько лет он уже и сам почти верит в неё. — Спасибо ему за это.       Химено одобряющее кивает ему, размышляя над чем-то. Денджи решает убраться с площадки раньше, чем охотница успеет задать ему ещё парочку неудобных вопросов, а он где-нибудь проколется.       Аки он находит в кабинете. В дверях Денджи сталкивается с Араи и Кобэни, последняя кивает ему. Это почти что заставляет передумать. Он мнётся в дверях, всё же пересиливая себя, и обнаруживает бездельничающую Пауэр. Ему удаётся выгнать напарницу под дурацким предлогом. Ради этого он отдаёт ей карточку на питание в столовой. Сегодняшняя трагедия никак не повлияла на её аппетит, и охотница с радостью умчалась, услужливо прикрыв за собой дверь и подмигнув Денджи на удачу. Ему даже удалось сдержать рвотный позыв при виде этого.       — Привет, — кивает ему Аки, роясь в документах.       Денджи неоднозначно кивает, замирая на месте. Не дождавшись ответа, Аки поднимает голову и смотрит на больно молчаливого соседа. Уж от кого, но от Денджи это непривычно. У охотника всегда было своё мнение на всё. Промычав что-то в ответ, он подходит к столу и плюхается на стул. Решив, что Денджи сам захочет всё сказать, Аки отворачивается от него. И дело в шкафу не находилось, и Химено надо было набрать. Как только напарники вышли из актового зала, она пропала из виду и игнорировала звонки.       Они сидят в уютной тишине, нарушаемой лишь шелестением бумаги и постукиванием пальцев по столу. Оставив жалкие попытки дозвониться, он садится за стол, спросив мимоходом:       — Химено не видел?       Ответа нет, и молчание затягивается. Подняв взгляд, Аки смотрит на Денджи. Парень уставился в одну точку, погрузившись в себя и, кажется, не услышал ни слова. Отложив карандаш, он протягивает руку через стол и пытается тронуть Денджи за плечо. Но придурок отбивается, шлёпает по ладони, как по надоедливому насекомому, не взглянув. Это уже повод для беспокойства.       — В чём дело?       Ладонь жжёт от прикосновения.       — Я лгал тебе, — признаётся Денджи, вальяжно откинувшись на спинку стула и растерев лицо руками. Он задирает голову и замирает.       — О чём ты?       «Что опять задумал этот придурок?»       — С первого дня только это и делал. — Он не может удержаться от нервного смешка. — Помнишь то задание, где ты нашёл нас с Пауэр? — Последовал кивок. — Я знал, что она пыталась убить меня. По крайней мере, узнал не сразу. Представляешь, если ударить человека по голове, он вовсе не обязательно потеряет сознание?       Аки не совсем понимает, к чему клонит Денджи. Воспоминания о тех старых-добрых деньках почти что греют ему душу. Обойдя стол, он прислоняется к нему бедром, и складывает руки на груди. Аки чуть ли не с ума сходил от любопытства, да так, что, кажется, хотел набить рожу Денджи прям в больничной палате.       — Ты думаешь, я не знаю об этом? — Аки улыбается. — Легенда о спасении кошки звучала слишком бредово, даже для вас двоих. Химено запрягла Араи с Кобэни, чтобы докопаться до правды.       — Да? — Они смеются. — Знаешь… самое забавное, что я действительно пошёл с ней по этой причине. Так что не такая она уж и бредовая. — Денджи играючи пожимает плечами и легонько пинает Аки, заставляя пошатнуться. Это снимает возникшее напряжение.       — Почему ты покрывал Пауэр? — раздражённо спрашивает Хаякава. Он не мог понять, зачем так защищать чужого и неприятного человека. — Вы не были близки и её отстранили бы, как только правда всплыла бы наружу. Тебе предоставили бы другого напарника.       — Отстранение? — Денджи сдержался, чтобы не рассмеяться. Он теребит завязки от капюшона на толстовке. — Она преступница, с которой бюро заключило сделку. Попытка убийства напарника — не то же самое, что незаконный арест подозреваемого, который не является целью. Это показало бы, что её нельзя контролировать. Стало бы причиной, по которой бюро вернуло Пауэр в ту дыру, из которой вытащили. Не слишком ли лёгкое наказание?       Аки не мог с этим согласиться. Работа охотника опасна. Даже такие, как он, пришедшие на службу самостоятельно, постоянно погибают. Что уж говорить о тех, кому предложили альтернативу своему наказанию. Лучше отсидеть свой срок, чем умереть в первые полгода после освобождения.       — Почему ты рассказываешь всё это?       Денджи молчал месяцами, а тут без видимых на то причин решает открыть свои секреты, которые абсолютно не тяготили его и не мешали спокойно спать по ночам последние месяцы. Аки действительно было любопытно, какая муха укусила придурка. Проигнорировав вопрос, Денджи продолжил как ни в чём не бывало:       — Задание в том задрипанном отеле. Те придурки… пришли отомстить Пауэр за своих дружков. Помнишь, ты спрашивал у меня, откуда они знают моё имя? Они хотели заключить со мной сделку, такую же, что была до этого у Пауэр. Мне нужно было лишь убить её, и они освободили бы меня от оков бюро. Но это слишком просто. Что, если они развяжут свой поганый язык, будут шантажировать или сболтнут лишнего не там? — Не слишком приятно узнавать, что твой подчинённый хотел свалить. Охотники, нарушившие сделку с бюро, становились следующей целью. Аки почти что удивлён проявленным благоразумием Денджи. Похоже, инстинкт самосохранения ему был не чужд. — Вместо этого я спровоцировал стычку, сказав, что убил их товарища. Пауэр убили бы в процессе, а я остался не при делах. Только эта дура активировала бомбу. Я уж было раньше времени обрадовался, что она самостоятельно подорвала себя. Вот только не рассчитал, что у неё чертовски много везения и вместо быстрой и скоропостижной смерти — застрянет под завалом на пару часов.       По мере продолжения Аки становится всё мрачнее. Денджи сейчас что, открыто признаётся, что когда-то пытался убить Пауэр, но неудачно? Звучит как полный бред. Охотник готов поверить в то, что ему сейчас это послышалось, или Денджи так неудачно пошутил, но он серьёзен. Аки переминается с ноги на ногу, чувствуя себя неуютно, и садится на край стола. Чёрт! Это не может быть правдой. Он работал с Денджи, они жили вместе, проводили свободное время в обществе друг друга и охотник не сомневался: Денджи ему нагло врал. Он знает, когда парень обманывает его. Чёрт возьми, придурок так много раз лгал ему, что у него на это уже нюх. А тут абсолютное спокойствие, никаких сомнений, только холодный расчёт. Денджи с Пауэр не разлей вода, ведут себя как разлучённые брат с сестрой в детстве. Никто не будет вести себя так с человеком, которого пытается убить. Разве что он не конченый ублюдок с замашками психопата. Он поворачивается к Денджи, пытаясь что-то сказать, но не находит слов.       — Это ложь.       Парню приятно, что Аки такого высокого мнения о нём, но это никак не играет ему на руку.       Холодный взгляд медовых глаз напрягает охотника, он начинает расхаживать по кабинету. Денджи наблюдает за нервными метаниями, прежде чем встать и остановить Аки, схватив за плечи и развернув к себе.       Как некстати вспоминается, что последний месяц Денджи избегал его. Не из-за этого ли?       — Зачем всё это?       — Чтобы ты наконец понял, сколько времени я обманывал тебя, всех вокруг. — Денджи встряхивает его, больно сжимая предплечье. Он пытается отыскать в родном лице хоть какие-то сомнения, недоверие или желание врезать ему, но ничего не находит… и это выводит охотника ещё больше из себя. — Сделка с Макимой. Ты никогда не спрашивал об этом. Тебе всё равно, зачем я здесь? Химено было очень интересно. Ты, наверное, это знаешь. Она месяцами не слезала с меня, пока я ей всё не рассказал. Она тебе не рассказала? Думаю, что нет. Оберегала тебя, как и подобает хорошим напарникам.       Он должен заставить Аки поставить под сомнение всё, что он знал о нём.       — Тебя больше интересовала Аканэ, не так ли? — Денджи говорит наугад и почти что испытывает удовольствие от появившихся сомнений на любимом лице. Аканэ — его спасение и погибель. Возможно, ему стоит поблагодарить её за то, что она невыносимая задница, которая не может оставить его в покое. — Ты не мог успокоиться, так как не мог найти о ней никакой информации. Возможно, ты с Химено даже копал под неё. Думаю, так и есть. Хочешь узнать, что нас связывает? Откуда я знаю её? Почему я лгал, что не знаю её? Я неделями избегал тебя, этого разговора. Так вот он — твой лучший шанс узнать правду. Нужно лишь спросить меня, Аки.       Денджи терпеливо ждёт, не предпринимая ничего. Молчание затягивается. От мнимого спокойствия ни следа.       — Спроси!       Он отталкивает Аки от себя и взъерошивает волосы на затылке, убирая чёлку с лица. Неосознанно выпрямляется, расправляя плечи. В груди ворочается комок нервов, тревога захлёстывает его, сжимая грудную клетку в тисках. Денджи снова убирает руки в карманы, чтобы скрыть тремор. Голова ноет отвратительной болью, отдающейся в виски.       Аки же напротив сутулится, удивляется вспышке гнева. Он неловко топчется на месте, отворачиваясь, чтобы скрыть смущение. Не зная, куда деть руки, охотник снова подходит к своему столу, перебирает какие-то бумаги, пытаясь убедить себя, что его это не волнует, это не его дело. Денджи терпеливо молчит, стоит буквально у него за спиной. Не может удержать себя от того, чтобы прижаться лбом к спине Аки. Всего на минуту. Ничего ведь страшного не произойдет? Он же может позволить себе эту небольшую близость, прежде чем разрушить всё, что их связывало?       — Кто такая Аканэ? — Вопрос почти что оглушает их двоих.       — Сирота, как и я. — шепчет Денджи, прикрыв глаза на несколько секунд, и делает шаг назад, разрывая контакт. — Нас обоих воспитал «Огнестрел».       — Что? — Аки удивлённо оборачивается, подумав, что ему послышалось. — Что за чушь ты несёшь…       — Именно поэтому я так интересен Химено. Именно поэтому Макима привела меня. Именно поэтому она поселила меня жить с тобой. Потому что… это я убил тех людей в поезде, в котором должны были ехать твои родители с братом. Если бы ты знал, сколько крови на моих руках, то не пытался бы сейчас прикоснуться. — Он уворачивается от протянутой руки, почти рефлекторного жеста, отступая на несколько шагов назад. Аки смотрит на свою ладонь, сжимая её в кулак. Может, ему просто стоит врезать Денджи? — Всё было предрешено с самого начала. Всё это — план Макимы.       Признание на удивление даётся ему легко.       — Ты не знаешь, о чём говоришь.       — Я не знаю, о чём говорю? Тайо твой брат, не так ли? — Аки бросает на него сердитый взгляд. — Какая между вами разница в возрасте? Сколько ему было тогда? Девять или одиннадцать?       — Причём здесь он? — Хаякава делает шаг вперед, когда же Денджи отступает назад, не давая сократить дистанцию.       Откуда он вообще знает про этот инцидент? Аки отчаянно думает, пытаясь понять и приходит только к одному выводу — Химено. Чёрт бы её побрал с её беспокойством и мнением, что она знает как будет лучше для других.       — Я убийца, Аки. На моих руках кровь. Господи, как я от этого устал. — Он издаёт разочарованный рык, сгорбившись и сминая толстовку.       — Я тоже. — Аки не совсем понимает, с чем именно он соглашается. Видимо, у Денджи произошёл срыв, иначе не объяснишь. Он подходит к нему осторожно, и в этот раз парень не отстраняется. Аки обхватывает его лицо руками, откидывая чёлку с глаз. — Все мы, Денджи. Каждый из нас.       — Нет… ты не понимаешь! — Крик оглушает, но он терпеливо ждёт объяснений, стараясь поймать взгляд Денджи. — Мне было десять. — Тихий шёпот, пробирающий до мурашек. — Кучка детей со взрывчаткой в вагонах поезда. Никто не обратил на нас внимания, не заподозрил, что что-то не так. Никого не волновало, что мы путешествуем одни. Не задались вопросом, где наши родители, братья, сёстры, бабушки или дедушки — хоть кто-то! Мы вышли на станции прямо перед взрывом. Это был не первый наш теракт и далеко не последний. Именно поэтому я так важен Макиме. Я знаю организацию изнутри. Именно поэтому я заключил с ней сделку. — Голос звучит совсем потерянно. — Я должен помочь ей прикончить тех, кто остался. Взамен я получаю свободу, и никаких обвинений, тюрьмы или смерти. Моя любая причастность к организации будет забыта, все преступления вымараны, и я буду свободен.       Денджи поднимает наконец на него взгляд, и Аки пугается пустоте, которую обнаруживает в его глазах. Он не знает, что сказать. Речь Денджи была слишком запутанной и сбивчивой, чтобы разобрать всё сходу. Не успевает Аки как-то отреагировать, как охотник отталкивает его. Лицо обжигает боль, и он с удивлением обнаруживает, что губа разбита. Денджи только что ударил его и явно не намерен останавливаться. Аки успевает блокировать удар, который был нацелен в плечо и выворачивает Денджи руку. Они дерутся, как в первый день знакомства в той вонючей подворотне, но в этот раз это происходит ещё при свете белого дня в кабинете, а зачинщик — не Аки. Он старается не причинить вред Денджи, больше блокируя или уворачиваясь, а парень явно решил сделать из него отбивную. В процессе они роняют что-то со стола Химено, переворачивают стул, даже, кажется, оставляют вмятину на шкафу, из которого выпадает коробка с документами, и ворох бумаг стелется на все поверхности в кабинете, прежде чем Аки удаётся повалить Денджи. Они катаются по полу, наставляют друг другу синяков, пока Аки наконец не оказывается сверху. Теперь Денджи может пинаться сколько душе угодно — всё равно не достанет, и Аки за плечи прижимает его к полу. Казалось, он растерял весь запал и даже не пытается ударить, лежит вполне смирно. Грудь ходит ходуном, а лёгкие горят огнём. Они тяжело дышат после стычки. В пылу драки резинка слетела с волос, и теперь волосы Аки разметались по плечам, струятся вокруг лица. Он колеблется, прежде чем отпустить Денджи и провести рукой по волосам, закидывая их наверх — ненадолго, те так и норовят упасть обратно.       — Что ты, блять, творишь?       Произошедшее полностью вымотало Аки, у него даже нет сил злиться на этого придурка.       — Меня вырастил «Огнестрел», Аки! — Денджи брыкается под ним, как неродной, и Аки прижимает его плечи обратно, чтобы не скинули. Честно говоря, Аки был удивлён, что никто не прибежал на шум потасовки. — Это правда! Это я и пытаюсь объяснить, придурок!       — И?       — Что «и»? — Кажется, он сбил Денджи с толку. Если бы не серьёзность ситуации, он бы рассмеялся.       — Тебя вырастил «Огнестрел». Ты убивал по их приказу, чтобы выжить. И, чтобы освободиться, заключил сделку с Макимой. Верно? — Он ждёт, пока Денджи кивнёт ему. — И что с того? Как это меняет что-то между нами? Думал, это сломает меня? Или я пойму, какое ты чудовище, и ты скажешь мне держаться подальше, а я, как собачка, послушаю тебя? Денджи, мы с тобой не живём в каком-то третьесортном романе, чтобы из-за твоего дерьмового прошлого мы не начали встречаться.       — Встречаться? — Глаза Денджи удивлённо расширяются. Кажется, он совсем забыл о том, что собирался рассориться с Аки в пух и прах.       — Придурок, — беззлобно бросает охотник, наконец слезая с поверженного противника и садится рядом с ним на расстоянии вытянутой руки. — Да, встречаться. Или ты нашёл себе кого-то получше?       Денджи не может сдержать смешок. Аки точно чокнутый. Определённо. На все сто. Да, может, ещё похлеще, чем они с Пауэр. Химено зря ни разу не сомневалась в адекватности своего напарника. Денджи недооценил трезвый ум и холодный расчёт Аки. Он никак не мог предположить, что судьбоносная беседа повернёт в такое русло.       Денджи наконец садится и наклоняется вбок, пытливо заглядывая в лицо Аки. Тот не смущается неожиданной близости и вопросительно приподнимает бровь, как бы бросая ему вызов.       — То есть, тебя абсолютно устраивает, что я делал раньше? — допытывается он.       — Да.       Честно говоря, его теории по поводу личности Денджи звучали страннее, чем официальная версия. Чего только стоила мысль, что Макима и Денджи в прошлой жизни были питомцем и хозяйкой, которые вместе погибли при трагических обстоятельствах, и их снова связала судьба. Или то, что они раньше встречались, и Денджи бросил Макиму. А та в отместку посадила его за работу частником, после же выбив сделку, чтобы каждый день напоминать о себе. Тогда-то Аки понял, что прошлое Денджи его мало волнует, и правда вряд ли что-то изменит между ними. Конечно, неприятно осознавать, что Химено узнала обо всём первой и даже не удосуживалась ему рассказать. Вполне в её духе.       — Пиздец. — Денджи захотелось закурить, хотя он никогда к этому не тянулся.       Он встаёт с пола, но не успевает сделать и шага, как мягкое прикосновение к запястью останавливает его. Аки смотрит на него снизу вверх, губа разбита, кровь размазана по подбородку, пуговицы на рубашке оторваны, и Денджи видит оголенную ключицу, где чуть ниже, на груди, наливается отвратительного цвета синяк. Ну и видок, у него, скорее всего, не лучше. Но всё это не мешает Аки выглядеть чертовски сексуально, из-за чего в горле застревает ком, который ему не сразу удаётся проглотить.       — Куда собрался? — И снова подправляет волосы, убрав их наверх.       — Сигареты, — кивает Денджи в сторону куртки Аки, где и находит заветную пачку.       Он помогает Аки встать с пола — кажется, тот ушиб рёбра и теперь старается лишний раз не двигаться. Они разваливаются на диванчике здесь же, в углу, раскурив одну сигарету на двоих. Аки в кои-то веки пофиг на свой запрет на курение в помещениях. Денджи забавно давится дымом, что не может не вызвать улыбку.       — Твоё предложение всё ещё в силе?       — Какое предложение? — Аки делает вид, что не понимает, о чём идёт речь.       Денджи не может не закатить глаза. Он забирает сигарету из рук, поворачивается к парню, делает последнюю затяжку и выдыхает дым прямо в лицо Аки. Охотник даже не морщится. Хмыкнув, Денджи тушит сигарету об стену, ловя почти что оскорблённый взгляд, и облокачивается на подлокотник позади.       — Я говорил тебе, что ты красивый? — задумчиво жуёт губу Денджи, заправляя прядь волос Аки за ухо.       — Нет, — ухмыляется он. Губа начинает кровоточить снова.       Врёт и не краснеет.       — Да? — притворно удивляется парень и наклоняется ближе, слизав побежавшую дорожку крови.       Аки почти не испытывает отвращения. Почти.       — Тогда мне стоит наверстать…       — Да заткнись наконец, — не выдерживает Аки и сам тянется за поцелуем, дёргая Денджи на себя.       В их поцелуе нет ничего нежного, они борются друг с другом, кусаются, неистово сминая губы партнёра, то ли изголодавшись по ласке, то ли своеобразным способом пытаясь причинить друг другу новую боль. Их поцелуй со вкусом металла и сигарет, и в этом нет ничего романтичного, но их дыхание сбивается. Денджи пачкается в чужой крови, но не отпускает. Аки снова дёргает парня на себя, забираясь пальцами в волосы, и царапает скальп. Денджи наконец понимает намёк и перекидывает свою ногу через парня, усаживаясь тому на бёдра. Он задевает чужой пах, и оба не могут сдержать стона.       — Чёрт возьми, — бормочет Аки, откинув голову назад, пока Денджи рвёт его рубашку. Он слышит стук пуговиц об пол, которым не повезло, чувствует, как шарят руками по его коже, не боясь надавить на проступающие синяки, и впиваются в шею болезненными укусами. Аки плевать на это — он хочет больше прикосновений, трения кожи об кожу, и требовательно тянет толстовку Денджи наверх, которой у того отродясь в гардеробе не было. Он разочарованно стонет, обнаружив на нём ещё и футболку, и забирается руками под неё, заставляя Денджи прогнуться. Они прикасаются кожей к коже, и Аки не может удержаться, чтобы не толкнуться вперёд. Оба ругаются напополам со стонами.       — Так ты согласен умереть со мной в один день и всё такое? — неожиданно произносит Денджи, целуя ключицу и прикасаясь везде, где может дотянуться, а второй рукой прижимает ладонь Аки к своей груди, заставляя копировать свои действия. А Аки, кажется, потерял связь с реальностью.       — Умереть и всё такое? — Аки стонет от разочарования, когда Денджи прекращает свои манипуляции, просто повторив последнюю фразу за ним. Ему приходится сосредоточиться. — Так зовут только выйти за кого-то замуж. И точно не в такой форме.       В голосе звучит сомнение. Он не смотрит на него, боясь, что если взглянет, то снова отключится и выпадет из разговора, который невовремя затеял его не-парень. Аки проводит свободной рукой по лицу, чувствуя, как под второй быстро бьётся чужое сердце.       — Да? — Для приличия Денджи делает удивлённый вид, поднимая взгляд. Всё это время он разглядывал тот самый синяк на груди, думая, как проведёт по нему и вокруг языком. Какая разница, как их делают? — Да насрать. Так да или нет?       Они молчат, и тишина нарушается лишь их шумным дыханием. Тяжело думать, когда собственное возбуждение ударило в голову, а Денджи продолжает толкаться ему навстречу, никак не помогая прийти в себя.       — Да-да-да, — как в дурмане шепчет Аки и переводит взгляд на парня, когда Денджи особенно сильно проезжается по его паху, и он не может сдержать себя, — только заткнись наконец.       Денджи выглядит почти что оскорблённым, чувствуя себя донельзя счастливым. Пусть Макима, Кишибэ и кто бы там ещё не был, катятся в ад с их сделками.       Аки снова затягивает Денджи в поцелуй, и в этот раз всё по-другому: он тягучий, медленный, они не пытаются как можно больше урвать друг от друга как в последний раз. Денджи стонет прямо в поцелуе, кажется, задыхаясь, когда парень опускает руку на его джинсы.       — …то, до сих пор сосётесь?       Аки не сразу может сообразить, что слышит ещё чей-то голос, и он определённо не принадлежит Денджи. Разлепив глаза, он смотрит из-за плеча парня на незваного гостя в дверях.       — Пауэр, блять, — ругается сквозь зубы Аки, прикасаясь к плечу Денджи, чтобы отодвинуть парня от себя. На него словно ушат воды вылили, очень отрезвляет. Он чувствует почти физическую боль, когда они отстраняются. Охотник протестующее мычит, прежде чем понимает в чём дело и выпрямляется во весь рост, насколько это возможно сделать на чужих коленях, и оборачивается, небрежно проводя рукой по волосам.       Аки проглатывает слюну, возникшую при виде этой сцены. Губы горят огнём, и он боится представить, как они выглядят со стороны. Аки не может не отметить, что Денджи выглядит просто потрясно. Никакой одеждой не скроешь то, чем они сейчас здесь занимались.       — Чё приперлась? — Кажется, Денджи совершенно это не волнует. — Стучаться не учили?       — Не-а. — Перестав стоять в дверях, Пауэр заваливается в кабинет, оставив дверь нараспашку, плюхается к ним на диван и с подозрением осматривает. — Зачётный прикид.       Хвалёное спокойствие даже на самых сложных заданиях не может сейчас спасти Аки от смущения, затапливающее с ног до головы. Словно поняв, зачем тот резкий вдох, Денджи притягивает Аки к себе, заставляя уткнуться в шею и скрывая подальше от любопытного взгляда Пауэр. По крайней мере, из них двоих на нём больше было одежды, ибо рубашку Аки ждал прямой путь в мусоросжигательную яму.       — Свалить не хочешь? — по-доброму скалится Денджи, наблюдая, как девчонка разваливается на диване, поднимает листок с пола и увлечённо пытается что-то прочесть с него.       — Не-а.       Аки как никогда рад, что в этот момент Денджи зарывается руками в его волосы, успокаивающе поглаживая по загривку, иначе он сам прибил бы Пауэр.       — И вам бы это… э-э-э, — она неловко чешет пузо, видимо, переела, — одеться. Я, конечно, не против и всё такое, но, думаю, Араи и малышка Кобэни, за которыми ходила Химено, не оценят ваш видок по достоинству.       «Химено меня убьёт…»       «Я убью Химено».