«Детективное бюро клянётся защищать мирных граждан, но при этом не может защитить себя. Неспособность признать свою слабость или скотское отношение к работе?»
Аканэ хочет выругаться вслух. Подняв голову, она натыкается на непроницаемый взгляд Макимы. Интуиция вопит, что это начало пиздеца. Охотница расставляет ноги пошире, сомневаясь, качается ли она или мир вокруг неё. Что бы там не было в статье, но у Аканэ явно большие проблемы. — Прочти, — приказывает Макима. И отворачивается к окну, предпочитая наблюдать за более интересным зрелищем. Её движения мягкие, но от них чувствуется угроза. Спина настолько прямая, что Аканэ почти что видит железный штырь вместо позвоночника. Видимо, другого выхода нет. Она прижимает руку к заживающей ране, то ли пытаясь отрезвить себя с помощью боли, то ли стараясь меньше причинить вреда, и наклоняется. У Аканэ дрожат пальцы, и ей не с первого раза удаётся схватить край газеты. Она выпрямляется с громким стоном, опираясь на колено, чтобы не упасть. Макиме нет до неё никакого дела. Есть более важные вопросы, требующие размышлений. Тем лучше для Аканэ. Буквы расплываются, и приходится несколько раз встряхнуть головой, чтобы сфокусироваться и приступить к чтению. Долг каждого охотника — следовать законам и вершить правосудие. Но можем ли мы доверить свою жизнь тем, кто сам становится в один ряд с убийцами, насильниками и террористами? Двадцать лет назад наше Правительство, пытаясь спасти разваливающуюся от криминала страну, предложило создать структуру, которое исполняет наказания для так называемых «преступников». Группа людей без следствия и суда решают судьбу человека. Насколько это правомерно, мы уже рассуждали в одной из наших статей. Наша редакция не раз проводила расследования и приходила к выводу, что эти внесудебные расправы уносят жизни невинных. Сколько людей, семей лишилось своих близких, чьей единственной ошибкой было оказаться не в том месте, не в то время! Они называют себя офисными клерками, на самом же деле — жестокие палачи под маской полиции. Сегодня профессия охотника считается одной из самых опасных, а её престиж — за счёт убийств. Их руки вымазаны в крови, как и у тех, кто отдаёт такие приказы. Мы уверены, что у каждого из нас найдётся знакомый, связанный с Бюро. Вы же видели их преданность работе и послушность? Они следуют приказам, не задавая вопросов. Отнять человеческую жизнь — легко, ведь от этого зависит зарплата, завтрашний ужин, уикенды и отпуска, подарки близким. Мешки с деньгами — вот кто мы для них! Ещё вчера вы знали этого человека, а сегодня у него не дрогнет рука убить вас. Несмотря на такие резкие слова, дорогие читатели, мы не против самого существования детективного бюро. Двадцать лет назад это было необходимой мерой, без которых страна могла не выстоять против кланов якудзы. Решение Правительства — жёсткая, но необходимая мера, спасшее Японию. Но прошло так много лет, государство процветает, крепнет экономика, но структура, созданная в начале нулевых, никак не изменилась! Даже мы с вами, обычные люди, растём и развиваемся, меняемся со временем. Но созданное ещё нашими отцами Бюро застыло во времени. Годы, когда оно требовалось, давно прошли. Нас бросает в дрожь от осознания того, что существует настолько могущественная и независимая организация, где решают — жить вам или нет. Они не отвечают перед законом, другие правоохранительные органы для них ничто. Охотники — хищники, готовые уничтожить всё, чем был человек, не моргнув и глазом. «Огнестрел» — террористическая организация, ещё недавно считавшаяся уничтоженной, вернулась. Два года назад детективное бюро представило подробный отчёт по поимке последних его членов. Но сейчас мы с вами знаем, что это откровенная ложь. Можем ли мы доверять тем, кто не видит противоречия между словом и делом и не увольняет тех, кто якобы «Огнестрел» уничтожал? На недавнем брифинге нас заверяли, что ситуация под контролем. Словно нам мало того, что они ошиблись уже один раз. Что охотниками являются люди, сами попавшиеся на преступлении и согласившиеся на сделку с бюро, чтобы выбраться из тюрьмы. Так, ещё во время недавнего столкновения в районе Синдзюку, погибло пятнадцать человек по их собственной вине! Каким образом? — спросите вы, дорогие читатели. Согласно достоверным источникам, угроза национальной безопасности шла прямиком от охотников. В это тяжело поверить, но среди них было трое предателей, двое из которых погибли, осуществляя свой план. Оба они прослужили больше пяти лет в бюро и до этого не имели связей с преступным миром. В отличие от третьего соучастника, сейчас находящегося в бегах, — его судьба неизвестна. Детективное бюро пытается убедить нас, обычных граждан, в том, что они держат ситуацию под контролем и смогут противостоять «Огнестрелу» снова, когда же понятия не имеет о том, что происходит под носом. Третий участник этого бесчеловечного инцидента уже был приговорен к тринадцати годам за вооружённое ограбление банка и захват заложников. На шестой год отбывания срока наказания детективное бюро предложило сделку: оставшиеся семь лет он проводит на свободе, работая охотником. Мы не можем раскрыть личность этого человека, чтобы наши собственные читатели не начали самосуд, но, по предоставленной статистике, за ним числится триста удачно завершённых миссий. С нами связался один из бывших членов «Огнестрела» и сообщил, что до того, как грабить банк, он входил в число кандидатов в ряды «Огнестрела». Этот охотник — серийный убийца, террорист и беглец, совершивший ещё одно преступление, которое сошло ему с рук. И бюро собиралось скрыть эту информацию. Они заботятся только о себе, им всё равно на обычных граждан, которых они обязались защищать. Детективное бюро — это террористическая организация, прикрывающаяся законом, и пока она находится в руках людей, для которых человеческая жизнь не имеет значения, мы с вами обречены умереть ни за что. Наша редакция не может оставить данный факт без внимания, даже если после выхода этой статьи наши жизни окажутся под угрозой.Журналист Гуаньси
— Пиздец, — ёмко комментирует Аканэ, не сдержавшись. Этим журналистам всегда нечем заняться. Если ничего не происходит — создают сенсацию. Охотники каждый день рискуют своими жизнями, для того, чтобы другие чувствовали себя в безопасности. У многих травмы, кто-то не может спать по ночам, других же приходится навещать на могильном холме. И после этого их поставили в один ряд с теми, кого они устраняют? Да поставить бы на их место гражданского, и Аканэ посмотрела бы на то, как ещё до обеда он попросится обратно домой к мамочке. — Это опубликовали сегодня утром в местной газете, — сообщает Макима. Она не выглядит слишком удивлённой. Занимая такую высокую должность, она не могла не стакиваться с общественным осуждением. Тем более, когда написанное не так уж и далеко от правды. — Эта журналистка… эмигрировала к нам из Китая, когда в их стране происходили чудовищные вещи. Ей принадлежит небольшая редакция, в которой сама же издаётся. — Помочь закрыть ей рот? Хоть Аканэ сейчас и не в форме, но уж расправиться с одним человеком не составит труда. — Стремление хорошее, но предложение неверное. Прежде чем заняться собственным делом, Гуаньси тридцать лет работала корреспондентом. В новостных изданиях никто не имеет такого влияния, как она. Если кто-то такого же влияния напишет нечто подобное — чья-то репутация будет уничтожена. — Макима в задумчивости смотрит на подчинённую. Аканэ же терпеливо ждёт продолжения, стараясь не думать для чего же её тогда вызвали. — Не ко многим попадёт газета с тиражом сто экземпляров. Но уже к обеду об этом станет известно всем влиятельным личностям, а завтра всей стране. На нас будут нацелены все новостные каналы, и поднимется шквал жесточайшей критики. И у меня есть к тебе вопросы, Аканэ Саватари. Под конец голос Макимы становится на октаву выше, и охотница глотает накопившуюся слюну, наблюдая, как начальница встаёт из-за стола. От неё исходят волны тщательно сдержанного гнева. Будь ситуация другой, Аканэ даже позавидовала бы умению держать лицо. Макима обходит стол, когда стул за её спиной падает с громким лязгом. Саватари не может сдержать дрожь, когда она подходит к ней. Приходится приложить усилие, чтобы не сделать шаг назад. Начальница на каблуках и возвышается над ней, а Аканэ чувствует себя ничтожно маленькой, прямо как в детстве. Пришлось быстро повзрослеть, чтобы выжить. Отвратительное ощущение. Она пытается сбросить с себя наваждение и распрямляет плечи, перестав горбиться. Теперь их рост сравнялся. Обезболивающее наконец начало действовать. Её волю не задавить так просто. Аканэ не одна из тех вшивых шавок Макимы, которые смотрят ей в рот и сделают всё, что прикажут. У неё есть гордость. — Спрашивайте. — Голос не дрогнул. — Похвально, мне всегда нравилось ставить на место других. — Макима кружит вокруг неё, разглядывая, как непокорную зверушку. — Знаешь, ты и Денджи… похожи друг на друга даже больше, чем мне хотелось бы. Возмущение рвётся из груди, но Аканэ удаётся вовремя прикусить язык. Так просто она не клюнет. — Знаешь… Бим был таким же: крикливым, возомнивший себя одиночкой, выполняющий работу чересчур… кроваво. — Бим? Причём здесь… — и тут она натыкается на холодный взгляд Макимы, понимая, что ошиблась. Оказывается, если ты лежишь на больничной койке, текущие новости долетают до тебя с опозданием. Аканэ слышала что-то про крыс в бюро, но это был максимум доступной ей информации. Беспокоясь о том, что если охотница поймает нервный срыв даже о репортаже по телевизору, врачи вынесли телевизор из палаты. Чёрт бы побрал эту психиатршу с непрошеными диагнозами. От нападения охотницу останавливала мысль угодить в комнату с белыми стенами… «для её же блага», сказала бы доктор. Перед переводом в Токийское отделение Аканэ изучила дела всех охотников. Она пытается связать воспоминания с прочитанным из газеты и приходит к выводу, что под описание подходит только один человек — Бим. Как назло, охотница вспоминает и человека, вокруг которого крутился он в последнее время — Денджи. Может ли быть так, что Бим был одним из них… нет, невозможно. Аканэ бы точно запомнила! Нельзя забыть лица тех, с кем жил в одной комнате на протяжении многих лет. Разве что… он дезертир. Сейчас уже даже не узнаешь, кто спустил ему это с рук. Но, если это правда, она может подергать за старые ниточки и найти, где прячется этот лживый ублюдок. Ей стоило включить голову намного раньше. Денджи не выносил тот тип людей, которые вились вокруг него волчком. Почему она вообще спустила эту ситуацию на тормозах? Придурок явно потешался, а Аканэ не просекла происходящее у неё прямо под носом. Это же надо было так облажаться. — И как я не заметила этого очевидного сходства раньше? Ты поэтому не рассказала мне о нём? Переживала, что подставишь бывшего товарища? Или же Резе связалась с тобой и предложила поработать на неё, а ты решила заделаться двойным агентом? — Макима хватает её за лицо и давит пальцами. Щёки неприятно сводит. — Как много ты скрыла, Аканэ? Саватари хочется закричать от негодования. Денджи — вот кто должен сейчас стоять здесь. Это он затеял непонятную игру, пытаясь при этом водить с ней дружбу. И, как последняя дура, она повелась на его россказни. Денджи знает что-то про смерть её родителей? Да чёрта с два! — Ничего. И тут вспышка боли выбивает из равновесия. Аканэ чудом удаётся устоять на ногах, только потому что неосознанно схватилась за Макиму. Начальница явно недовольна подобной фамильярностью и сбрасывает с себя чужие руки. Саватари сгибается пополам, не в силах удержать в себе скудный завтрак. Пока её выворачивает на дорогие туфли Макимы, Аканэ не может не испытать чувство удовлетворения. Удар не был самым сильным, но стерва точно знала куда бить. По крайней мере, был один плюс — она избавилась от таблеток. — Так и знала, что статья — это верхушка сегодняшнего дерьма. «О, я уже мечтаю о том дне, когда тебе кто-нибудь насрёт под дверью». Её охватывает слабость, и Аканэ падает коленями в лужу собственной рвоты. Она сгибается и делает вид, что её до сих пор тошнит. Она ждёт, когда перестанет кружиться голова, игнорирует отвратительный привкус на языке. Аканэ старается как можно незаметнее прикоснуться к ране, чувствуя, как пальцы пачкаются в чём-то липком и мокром. Скорее всего — разошлись швы. — Ты забыла своё место? — Макима наклоняется к ней и хватает за светлые волосы, задирая голову. Боль от вырванных волос не сравнится с дыркой в животе, ехидно думает Аканэ. — Или мне напомнить, как закончили твои приятели? Слова бьют сильнее, чем хотелось бы. Воспоминания затягивают. Перед глазами стоит образ троих людей. Стоило им разойтись с Денджи каждый своей дорогой (без проклятий не обошлось), Аканэ поселилась в небольшой деревушке на берегу моря. Устроилась на самую обычную работу — официанткой. Вся из себя невинная простушка, благо забитый вид играл на руку. Владелец, седовласый старик, взял её, несмотря на отсутствие опыта и образования. Аканэ ничего не умела: ни готовить, не превратив еду в невкусное месиво; ни заваривать чай, не рассыпав все вокруг; ни мыть посуду, не разбив пару тарелок. Саватари всю жизнь училась убивать и, оказывается, была не приспособлена к обычной человеческой жизни. Пока другие работники восхищались её мастерством владения ножом, Аканэ мечтала, чтобы этот нож угодил ей в сердце. Незнакомые люди по-доброму поддерживали убийцу, что не заслуживает жизни. Иногда Саватари надеялась, что правда всплывет наружу, и эти люди перестанут навязывать свою мнимую доброту. Тогда бы она избавилась от липкого ощущения, что обманывает всех вокруг. Старик сдал ей небольшую комнатку на втором этаже, взяв минимальную оплату. Аканэ не рассказывала о своём прошлом, но, казалось, человек такого возраста и сам видит путь, который охотнице пришлось пройти. Она часто предлагала коллегам уйти пораньше, зная, что у них есть близкие, которые ждут их возвращения домой. Аканэ нравилось работать одной, так было проще для всех. Тогда старик присоединялся к ней. Он не пытался заговорить, узнать о прошлой жизни. Просто молча присутствовал рядом, чистя бобы на заднем дворе. И Саватари было этого достаточно. Достаточно для того, чтобы просыпаться на следующее утро, где был шанс на светлое будущее. Будущее, которое не будет преследовать за ошибки. Будущее, где она спокойно спит по ночам, не просыпаясь от кошмаров. Будущее, в котором Аканэ сможет смириться с принятыми решениями, когда не отвечала за свою жизнь. Эти люди не заменили ей семью. Не стали умершими родителями, друзьями или уж тем более товарищами, которым можно доверить свою спину. Но от вида искалеченных тел, которые она обнаружила воскресным утром, собираясь открывать кафе, внутри Аканэ что-то оборвалось. Саватари видела: это сделали специально, раны были нанесены с целью растянуть страдания на подольше. Впервые за долгие годы она горько заплакала, желая исчезнуть, сжаться до атома. Ей пришлось уйти оттуда, прежде чем кто-то увидит это уродство, сжечь место, которое не было её домом, но могло им стать. Аканэ брела без цели, пока не обнаружила себя на берегу океана. Смотря на бушующую стихию воды в голову пришла мысль, что умереть проглоченной ею — не такой уж плохой конец. Тогда-то она и встретила Макиму. Прошлая Аканэ обязательно попыталась бы напасть на неё, зажать в угол, если не убить, то хотя бы отдать дать уважения людям, которые погибли ни за что. Просто потому что она пришла в их жизнь. Но Аканэ, сидящая на мокром песке, была сломлена. Надежда на светлое будущее больше не было двигателем, заставляющее это бесполезное тело работать. Какое ей дело до убийства кого-то, когда мысль покончить с собой приносило успокоение. Саватари не заинтересовали ни замыслы, ни грандиозные планы, ни блестящие перспективы, которыми Макима пыталась завлечь. Она жаждала одного — свободы — и в синеве воды девушка видела своё исцеление. — Разве тебе не хочется узнать, кто убил твоих родителей? — Аканэ не может понять — это голос из воспоминаний или Макима действительно задала вопрос. Оказывается, если тебе лгали на протяжении многих лет, за считанные секунды может появиться тяга к мести. Маленькая кроха надежды, цепляющаяся за остатки человечности, ухватилась за этот шанс. Шанс, что её родители погибли не в обычной автомобильной аварии, взбудоражила. Разве не будет правильнее, если дочь семьи Саватари возьмёт дело в свои руки? Эта жестокая, пробирающая до дрожи мысль, заставила Аканэ подняться на ноги и взять в руки пистолет. Она так сильно отрицала свои умения, не понимая, что это всё — что у неё есть. Только так девушка сможет выжить. Интересно, когда её свершится месть, она сможет умереть свободной? — Мне казалось, что твоё желание узнать правду про убийство родителей сильнее человеческих привязанностей. Аканэ фокусирует взгляд, тут же падая в омут гипнотизирующих глаз. Паника захлёстывает её. Она не может умереть, не узнав, как всё было на самом деле! Только не снова… без этого знания Аканэ не видела смысла жить. Отчаяние душит охотницу, и она хватается за подол юбки Макимы, подползает ближе. На лице начальницы отвращение. — Прошу… я сделаю всё что угодно, пожалуйста. Я найду предателя. Приволоку его сама, вскрою ему глотку, если понадобится. Только прикажите мне, умоляю… Кажется, она переборщила. Вот поэтому Макима любила поручать грязные дела другим — просто не выносила этих сантиментов. Наконец она отпускает волосы Аканэ и выдирает юбку из её рук, слыша, как окровавленная ткань трещит по швам. Аканэ в неадеквате, и не хватало ещё, чтобы она здесь сдохла. Отвернувшись от подчинённой, Макима по селектору просит секретаря занести запасной комплект одежды и прислать кого-нибудь с поста охраны. В дверь стучат два раза, и в кабинет входит молодая девчушка. На её бы месте любой бы взвизгнул от испуга: у входа на полу забитое существо неясного пола в грязной одежде в кроваво-блевотной луже. Она испуганно смотрит на Макиму. — Вещи на кресло, пожалуйста. Спасибо, свободны. Секретарша быстро оглядывает неизвестную, прежде чем уйти. В ней она узнаёт посетительницу, которая зашла к Макиме полчаса назад. Вроде бы… она охотница. Да, точно! Господи, до чего они доводят себя на работе! — Впредь не попадайся мне на глаза, — бросает Макима, когда вновь остаётся с Аканэ один на один. Она не боится повернуться спиной — всё равно Саватари ослабла. Макима откидывает туфли, припоминая, что в шкафу есть обувь поудобней. Тишину нарушает лишь шелест одежды. Всё же Аканэ хрипит: — Денджи… Денджи сказал, что родителей убили свои. Видите ли, мешались под ногами, — нервно смеётся. — Да… Денджи так сказал, он давно это знал. Макима не даёт удивлению отразиться на лице, когда поворачивает голову назад. Аканэ шептала себе что-то под нос, раз за разом. Насколько ей было известно, инцидент с семьёй Саватари — действительно несчастный случай. Уж тем более не составило труда подделать документы. Макима просто хотела воспользоваться девушкой, а потом выбросить за ненадобностью. Аканэ была бы не первой охотницей, слетевшей с катушек от работы. Но сказать, что одних из самых преданных членов «Огнестрела» убила своя же организация… И почему ей самой не пришло в голову? Тем самым Макима сможет обратить отчаяние Аканэ в нужное русло. Даже если охотница не справится с нынешней миссией, у неё всё ещё будет стимул продолжить работу. Похоже, ей не стоило недооценивать Денджи. Зря она беспокоилась о его верности. Придя к выводу, что согласие с Денджи не причинит вреда, Макима легкомысленно бросает, застегивая пуговицы на рубашке: — Да, так и есть. Через секунду она добавляет как бы невзначай: — Видимо, Денджи знает побольше тебя. Дверь захлопнулось. Тем лучше для неё. Стоит Макиме сесть за стол, как в кабинет входят двое парней из охраны. Что-то они не торопились. Макима приказывает им отмыть пол и возвращается к работе. У неё есть дела поважнее, чем полудохлая охотница. А поисками предателей уже занимаются другие люди. Не успевает она взять документы в руки, как все три стационарных телефона начинают звонить. Это будет долгий день… Тем временем Аканэ прислонилась к стене за ближайшим поворотом. Прохожие косились на неё, перешептываясь. Она накинула на голову капюшон, чтобы не видеть в их глазах своего жалкого положения. Саватари просто обязана найти Денджи и выяснить, что ему ещё известно! Задрав подол толстовки, охотница уставилась на больничный халат, который прилип к ране. Кровь начала свертываться. Для неё же лучше. Ещё немного она сможет протянуть. Дождавшись, когда перестанет закладывать в ушах, Аканэ оттолкнулась от стены, оставляя кровавый отпечаток, и пошла дальше. Из-за хождения туда-сюда по лестнице у неё снова заболел бок, сознание начало путаться. Она не помнила, как спустилась на первый этаж. Саватари потерянно оглядывалась по сторонам, не зная, с чего начать. Пытаясь передохнуть, Аканэ прислоняется к самой дальней колонне в фойе, когда её снова выворачивает. Желудок был пуст, поэтому ничего, кроме желчи из неё не вышло. И тогда она увидела его, выходящего из столовой. Денджи разговаривал с кем-то. Со своего положения Аканэ не могла разобрать его лицо. Все лица вокруг стали смазанной мозаикой. Мир стал чёрно-белым, и только светлые волосы Денджи горели, привлекая её внимание. Она ввинтилась в толпу, растолкала всех на пути... но парень удалялся всё дальше, и уже иссякли её последние силы. Аканэ упала на колени не в силах подняться. — Денджи! Ты не можешь уйти! — закричала охотница в отчаянии. — Денджи! Ты мне должен! Куда ты пошёл, чёрт возьми?! Сейчас было время обеда, поэтому в холле собралось много людей. Некоторые прошли мимо, не собираясь тратить ценное время на представление. В бюро и дня не проходит, как семья погибшей цели приходит проклинать их. Скоро выведут ненормальную. Другие же остановились, собираясь понаблюдать. Не каждый день увидишь, как обвиняют кого-то конкретного. — Аканэ? — раздался голос сверху, чьи-то руки прикасаются к ней. — Куколка, ты ёбнулась? Ты... ёбнулась совсем? Охотница поднимает голову и не может прийти в себя. Постепенно зрение проясняется, и Саватари понимает, что перед ней стоит Денджи, разговаривая с кем-то за её спиной. Да, это был Денджи. Именно он был нужен охотнице. Разве это не удачное совпадение? Кажется, она совсем забыла о том, что минуту назад выкрикивала имя на весь зал. Злость закипает в ней. Аканэ ещё никогда так не унижали, и девушка переносит агрессию на единственного, кто мог бы понять её чувства. Денджи был последним, кто видел её беззаботной девочкой пяти лет в одежде с рюшечками. Они вместе тренировались, ели, даже спали на соседних койках! В силу одинакового возраста, а может быть, и трагичной судьбы, их чаще остальных ставили в пару. А когда Аканэ впервые поручили руководить миссией, её напарником не мог стать никто иной, кроме Денджи. Даже идея покинуть организацию пришла в голову именно ему. Она проклинала день, когда согласилась на это. А также тот, когда их пути разошлись. И вот спустя два года они снова встретились и всё это из-за Денджи. Всегда Денджи, Денджи, Денджи… Обязательно именно он! — Эй, куколка… И тут она срывается. Она не может это вынести. Она видит удивление на лице Денджи, когда опрокидывает его и пытается задушить. Ей приносит удовольствие тот факт, что он даже не пытается остановить её. Да, так и должно быть. Он должен молить охотницу о пощаде. Она сожалеет, когда её стаскивают с охотника, но не расцепляет пальцы на шее до последнего. Перед тем, как потерять сознание, она ловит понимающий взгляд Денджи, и осознание обжигает. Денджи не должен делать такое лицо! Он не имеет на это права. Не после того как испортил её жизнь!