***
22 декабря 2005 Гермиона сильно опаздывала на работу. Пока она лихорадочно надевала строгую обтягивающую юбку, старалась не выпускать из поля зрения минутную стрелку настенных часов, висевших в гардеробной комнате. Без двадцати девять. В мыслях она тщательно прокручивала последний раздел в ежегодном отчете, который закончила составлять только под утро, и последние два пункта вызывали стойкое ощущение того, что в них были допущены ошибки. Закусив нижнюю губу, она старалась понять, какие именно. Гермиона торопливо двигала бегунок молнии, когда раздавшиеся из кухни громкие восклики мужа прервали круговерть размышлений. После сна голос Рональда был хриплым, но все равно отчетливо отдавал разочарованием. — Миона! Миона! «Мерлин мой, пожалуйста, только не сегодня». — Да? — она отозвалась через несколько секунд и закатила глаза оттого, насколько лживо прозвучала бодрая интонация. До ее слуха донеслось громыхание пустых кастрюль, стоявших на плите. — Что у нас на завтрак?! — вопрос прозвучал требовательно. Рон совсем не заметил фальшь. Она замерла и тяжело вздохнула. Очередное утро пошло по классическому сценарию. Ее пальцы мелко затряслись, выдавая накативший внутренний шторм из эмоций, и, чтобы унять возникшую дрожь, Гермиона сжала кулаки. «Что у нас на завтрак?!» — слова Рональда прокатились эхом у нее в голове, застревая в мозгу тупой занозой. За пять лет семейной жизни она успела по-настоящему возненавидеть утренние сборы на работу. Каждый день их всегда сопровождал один и тот же вопрос, от которого возникало острое желание воспользоваться Летучим порохом как можно скорее и отправиться в Министерство магии раньше положенного времени. — Ничего! — Гермиона прикрыла на мгновение глаза, включая самообладание. — Вчера я не успела купить еду навынос. И ты знаешь почему. В последний раз мазнув взглядом по своему отражению в большом зеркале, она направилась на кухню, на ходу застегивая верхние пуговицы шелковой блузки. — Но я голодный! Гермиона застыла в дверном проеме и посмотрела на Рона. Он стоял посреди кухни, ссутулив плечи, с таким растерянным видом, будто ему сказали, что предстоящее Рождество отменили. — Я бы сейчас не отказался от горячего пирога с копченым мясом и картошкой и с удовольствием выпил бы какао с маршмеллоу! — с досадой добавил он и почесал складку голого живота, давно требующего от своего хозяина перехода на правильное питание. Рональд любил обильные и сытные приемы пищи. Но Гермиона, пребывающая в хроническом недосыпе из-за высокой нагрузки на работе, по утрам вместо плиты предпочитала выкраивать дополнительные минуты отдыха. Именно этот момент стал серьезным камнем преткновения в их отношениях. Необъятным. Непримиримым. Гермиона старалась заботиться о муже по мере своих возможностей. Правда, старалась. Но прыгнуть выше головы не могла. Она работала всю ночь напролет. Он это знал. И все равно потребовал накрытый стол. — Если ты хочешь есть, приготовь завтрак сам! — она посмотрела на наручные часы и торопливо двинулась к вешалке за верхней одеждой. — В холодильнике лежат яйца и сыр. Ты же не инвалид, Рон, позаботься о себе сам, пожалуйста, — Гермиона сделала акцент на последнем слове. Вернувшись на кухню и надев пальто, она добавила: — И почему только я должна ходить в продуктовые магазины и тащить на себе весь быт? У меня сегодня важный день. Я говорила об этом. Рональд изумленно округлил глаза, будто услышал от жены великую глупость. Он провел широкой кистью по спутанным после сна и торчащим во все стороны волосам и фыркнул. Это послужило спусковым механизмом. Внутри Гермионы шевельнулась змея раздражения. Вонзив острые зубы глубоко в душу, рептилия впрыснула яд, отравив этим настроение окончательно. — Потому что ты женщина — хранительница домашнего очага, — с укором выпалил он, свято веря в свои слова. — Моя мама всегда сама ходила за продовольствием и готовила нам шикарные завтраки, обеды и ужины. — Рон, я не твоя мама, — зло бросила Гермиона вибрирующим голосом, резко дернув пуговицу воротника. Негодование и возмущение Рональда проступили крупными красными пятнами на лице. Багряный цвет подчеркнул веснушки и сделал их еще выразительнее. Желая справиться с раздражением, он ковырнул маленькую дырку на штанах, сделав ее больше. — Между прочим, у меня тоже важная встреча сегодня, — обиженно буркнул Рональд и гордо выпятил грудь, покрытую густыми рыжими волосами. — Я должен помочь Джорджу и доставить новейшую разработку зелья красоты его компаньону. Гермиона вздохнула и подавила в себе негативные эмоции, вызванные потребительским обращением мужа. — Я помню об этом. Очарование вейл, — не желая растрачивать энергию в пустоту, она постаралась завершить диалог на мирной ноте. — Мне, правда, некогда опять с тобой выяснять отношения и рассказывать про равноправие в браке, — в последний раз поправив на точеной фигуре черную юбку-карандаш, Гермиона подалась вперед и погладила Рона по пухлой щеке, покрытой трехдневной щетиной, после чего начала стремительно обуваться. — Конец года. Все главы отделов Министерства сдают Кингсли отчеты, а последние дни были невероятно загруженными. Вампиры подкинули много работы ликвидаторам. Пришлось совершить четыре рейда. Рон обиженно поджал губы, угрюмо взирая исподлобья сквозь Гермиону. Поймав подернутый возмущением взгляд, она прочитала в голубых глазах отрешенность. Он ее не слушал. Едва заметно покачав головой, она прошла к камину. Тонкие шпильки звонко стучали по деревянному полу, гулко перекликаясь с тяжелыми ударами сердца. Когда она аккуратно зачерпнула из горшочка на каминной полке Летучий порох, Рональд наконец заговорил. — Ну хоть ужин приготовишь? — раздосадованно спросил он. — Я бы не отказался от фаршированного кролика и пюре. Несмотря на беседу, прошедшую в негативном ключе, надежда так явственно звучала в его голосе, что Гермиона убедилась в своей догадке. Рон не хотел услышать ее. Она промолчала, потому что дикая усталость резко надавила на плечи весом многотонной плиты. Не было сил даже на то, чтобы безжалостно разбить мечты мужа о еде отрицательным ответом. Спрятав эмоции за крепкими стенами самоконтроля, она только равнодушно повела плечами и, устремив взгляд под ноги, исчезла в вихре изумрудного пламени.***
Войдя в приемную Отдела регулирования магических популяций и контроля за ними, Гермиона застала личного секретаря на рабочем месте. — Доброе утро, миссис Уизли, — миловидная девушка с пышными формами оживленно встрепенулась и отложила в сторону газету с гороскопом на предстоящий год. — Доброе утро, Салли, — сдержанно улыбнувшись, ответила Гермиона и без остановок последовала в собственный кабинет. — Сегодня много работы. — Время начала собрания глав отделов осталось без изменений, — указав на три свитка пергамента, она добавила: — Я подготовила документы, которые вы просили, миссис Уизли. Прошло пять лет с того момента, как она вышла замуж, а ей все никак не удавалось привыкнуть к новой фамилии. Миссис Уизли… — Отлично. Будь добра, принеси мне кофе. — Без сахара и сливок? — уточнила Салли. — Как обычно. Пять минут ко мне никого не пускай, хорошо? — уже закрывая за собой дверь, попросила Гермиона, испытывая острую потребность немного побыть в одиночестве, чтобы иметь возможность восстановить душевное равновесие. Повесив верхнюю одежду в шкаф, Гермиона села в любимое кресло и устало прикрыла глаза, расслабленно откинувшись на спинку. Чувствуя эмоциональное опустошение, она позволила сознанию утянуть себя в вязкий водоворот воспоминаний о начале конца. На балу, посвященном победе над Волдемортом, в окружении толпы людей, Рональд сделал ей предложение, которого Гермиона совсем не ждала. Война закончилась всего месяц назад, и скорый брак не вписывался в ее планы в обозримом будущем. Она хотела строить карьеру, мечтала добиться высокой должности. Была полна жажды борьбы за новый строй в магическом обществе. Это был шок. Она стояла посреди Большого зала и чувствовала себя потерянной и одинокой, спиной ощущая липкие взгляды окружающих. Гермиона смотрела в глаза Рональда и отчетливо читала в них уверенность, что она согласится, не решится отказать в присутствии гостей вечера. Это был выбор без выбора. Предательство. Так это чувствовалось. Она размышляла несколько мгновений, которые казались ей вечностью, и разыскивала возможные плюсы в замужестве, только чтобы не давать повода для общественного обсуждения. Гермиона нашла их и прыгнула в новую жизнь. Без уверенности, что у нее есть страховка. — Миссис Уизли, ваш кофе, — голос Салли деликатно вторгся в сознание, заставив вернуться в реальность. — Спасибо, — улыбнулась Гермиона, принимая чашку из рук секретаря. Она проводила девушку задумчивым взглядом и сделала маленький глоток. Воспоминания пятилетней давности снова нахлынули волной тоски. Они с Роном съехались, но свадьбу решили сыграть через полгода. Сняли уютную квартиру в магловской части Лондона на деньги, выплаченные Министерством магии за вклад в победу. Во время праздничного ужина по случаю новоселья Гермиона сообщила Гарри, что предпочла бы оставить свою девичью фамилию после заключения брака. Когда эти слова достигли ушей Рональда, он вспыхнул, как канистра с бензином, и закатил жуткий скандал. Покраснев за секунду, он, не глядя, ударил кулаком по столу и попал в тарелку с едой. Брызги соуса и кусочки моркови разлетелись по кухне, пачкая все на своем пути. Включая и чувства Гермионы к Рону. Веточка петрушки прилипла к щеке Уизли. Но он совершенно этого не замечал. Рональд кричал о том, что женщины не имеют права принимать подобные решения. Потому что свято верил в традиции, и Гермиона просто обязана была стать Уизли. Это было его требованием. Принципом. Агрессивное поведение Рональда являлось тревожным знаком, и предчувствие Гермионы настойчиво билось тогда в сознании, предупреждая о будущих последствиях ее выбора. Гарри спас вечер и помолвку. С трудом помирив их, он уговорил Гермиону пойти на уступки и поменять фамилию, а с Рональда взял обещание держать свой буйный нрав в узде и никогда больше не давить на нее. Прошло пять долгих лет. Для кого-то пять лет брака — это песчинка в огромном бархане под названием счастливая семейная жизнь. Гермиона не могла так сказать. Свой брак она назвала бы омертвелой и бескрайней равниной. Пустыня. Вместо песчинок гармонии она состояла из обид, недопонимания, противоречий, разных стремлений, несовпадающих интересов и амбиций. Они с Роном были слишком разными во всем, даже в сексе, и с каждым годом ей все сложнее удавалось находить точки соприкосновения с мужем. Игра не стоила свеч. Она проиграла. Спустя пять лет брака Гермиона всерьез задумывалась о разводе. Время истекло, и первый посетитель решительно постучал в дверь. Гермиона сделала глубокий вдох и крепко сжала виски руками. «Хватит жалеть себя! Пора приниматься за работу!» — Войдите! — громко произнесла она и надела на лицо маску успешной во всех сферах женщины. Включая личную жизнь. В душе она всегда была Грейнджер.***
Переступив порог приемной министра магии, Гермиона тихо выдохнула, увидев перед собой несколько десятков человек, находящихся в напряженном состоянии. Главы всех отделов и их помощники собрались на ежегодный отчет, который всегда проходил в середине последней рабочей недели, перед началом рождественских каникул, и требовал от участников серьезной подготовки. Она внимательно пробежала по лицам коллег еще раз, разыскивая того, кого не видела уже несколько дней и по кому успела безумно соскучиться. Гарри стоял в дальнем углу и приветливо махал рукой, привлекая ее внимание. Откинув длинные локоны за спину, она торопливо направилась к нему. — Привет! — Гермиона крепко обняла лучшего друга и почувствовала, что волна тепла прокатывается по телу. — С этим собранием я полностью выпала из жизни. Гарри по-дружески поцеловал ее в щеку. — Не оправдывайся, я сам почти не бываю дома, — он поправил сбившуюся рабочую мантию с вышитой на груди эмблемой Аврората. — Мне придется долго заглаживать вину перед Джинни. И как понимаешь, одной сумкой Луи Ватона на Рождество мне не отделаться. — Виттона, — машинально поправила Гермиона, приглаживая торчащие пряди на его голове. — Точно! Хорошо, что Джинни меня не слышала, — Гарри тихо рассмеялся. — Как она? Я по ней очень соскучилась. — Альбус совсем от рук отбился. Сводит Джинни с ума. Но не буду тебя пугать, а то ты никогда не решишься на своих детей, — Поттер картинно приподнял брови и покачал головой. — Как Рон? Его я тоже не видел больше недели. Обычно он заходит ко мне в отдел, но сейчас совсем пропал. Гермиона невольно напряглась. Утренняя обида еще звучала ядовитым ропотом где-то под ребрами, но приемная Кингсли Бруствера не была тем местом, где можно говорить по душам. — Ну… — нерешительно начала Гермиона, понизив голос. Она оглянулась по сторонам, желая убедиться в том, что их не подслушивают. — Сейчас он помогает Джорджу в магазине. Ты же понимаешь, Рождество и Новый год — самая горячая пора в торговле. Она старалась не смотреть Гарри в глаза. Потому что проницательный взгляд из-под очков всегда читал ее как открытую книгу. — Вы точно помирились? История с кредитом до сих пор не идет у меня из головы, — он тоже перешел на едва различимый шепот. Вполне невинный вопрос ударил под дых, потому что затронул то, что еще болело. Тлело углями пожара в ее душе. Она молчала, и чем дольше длилась пауза, тем четче вырисовывалось недоумение на лице Гарри. — Гермиона? — Да, — практически не размыкая губ, произнесла Гермиона, понимая, что во рту резко пересохло. — Помирились неделю назад, но неприятный осадок остался у обоих, — решение честно ответить на заданный вопрос вызвало острое желание сделать глубокий вдох. — Рон обижается, что я не согласилась взять дурацкую метлу в кредит, а я до сих пор не могу смириться с тем, что ему вообще пришла в голову идея связаться с алчными гоблинами. — Я даже не знаю, что можно сказать в этой ситуации, — Гарри поджал губы, понимая, что участие в семейных проблемах друзей — это ходьба по минному полю. В его глазах плескалась обреченность. Он давно заметил, что брак его друзей летит в пропасть. Но все равно продолжал надеяться. Хоть на что-нибудь. — Одно дело, если бы он играл в квиддич, но давай смотреть правде в глаза — Рон давно перестал дружить со спортом, — она положила ладонь на свой плоский живот, и Гарри проследил за этим движением, прекрасно понимая намек. — Выше нос, — он невесело улыбнулся и мягко сжал плечо Гермионы. — Впереди праздники. Все наладится. — Конечно, — кивнула она, стараясь искренне поверить в слова друга. — Может, присоединитесь к нам с Джинни на каникулах? — добрые глаза Гарри внезапно засияли от неподдельного восторга. — Я еще смогу достать вам портключ до Гаваны, а оттуда вы трансгрессируете к нам в Варадеро. Его предложение было неожиданным, и Гермиона замерла, не зная, как воспринимать это приглашение. С одной стороны, она все еще верила, что ее брак можно было спасти, и короткий отпуск на Кубе мог стать опорой, на которой есть возможность воздвигнуть новый крепкий фундамент. Но с другой… — Гарри, я даже не знаю, — она пожала плечами и запнулась, обрывая себя на полуслове. Относительное уединение с Гарри было нарушено. В пределах их слышимости возник Драко Малфой, за которым, как тень, следовала молодая ассистентка, нервно теребя доверенные ей отчеты. Он двигался слишком вальяжно. Даже лениво. Непроизвольно приковывая к себе взгляды тех, мимо кого проходил. Гермиона с интересом начала считывать реакции с лиц людей и не могла понять, чем именно спровоцирован такой эффект. Сначала она подумала, что причина кроется в его одежде, слишком выделяющейся на фоне рабочих мантий сотрудников Министерства. Темно-синий костюм идеально оттенял платиновый цвет волос и слегка обтягивал плечи, но потом Гермиона отметила, что все девушки смотрят совсем не на пиджак и не на начищенные до блеска туфли из кожи дракона. Их взор был прикован к легкой белоснежной рубашке, сквозь которую проступали очертания мышц груди. «Так банально». Малфой остановился в шаге от них. — Поттер, Грейнджер, — его низкий голос звучал ровно, но едва уловимая нечитаемая эмоция все-таки проскочила в словах. Протянув руку Гарри, он небрежным кивком поприветствовал Гермиону. Не глядя в ее сторону. Помощница Малфоя, робко замершая сбоку от них, окинула взглядом губы Драко, и ее щеки покрыл полупрозрачный румянец. Гермиона наблюдала за девушкой, и искреннее сочувствие просочилось в сердце. Потому что полгода назад все светские газеты пестрили заголовками, что он обручился с Асторией Гринграсс. Гермиона поджала губы и посмотрела на Гарри. — Она теперь Уизли. Привыкни уже, Малфой, — строго бросил Поттер, но с полуулыбкой пожал руку в ответ. Послышался грузный топот, и мимо них пронеслась секретарь Бруствера. Малфой сделал крошечный шаг в сторону, пропуская женщину, и Гермиона уловила легкий аромат, исходивший от него. Она едва не подалась вперед, но вовремя остановилась. Что-то было не так. Сделав еще один вдох, она нахмурилась. Определенно, не так. Внутри что-то ломко дрогнуло и впало в оцепенение. Еще никогда на нее так не действовал ни один парфюм, и это сбивало. Гермиона снова глубоко и размеренно вдохнула. Она узнала нотки древесины, кожи и чего-то сладкого, возможно, апельсина. — Если она замужем за твоим другом, не значит, что она Уизли, — слишком манерно протянул Драко и дернул подбородком, указав на Гермиону, но все еще демонстративно не смотря на нее. — Личный помощник министра просил передать, что я выступаю с отчетом сразу после тебя. Это избавит тебя от необходимости полностью излагать все аспекты наших совместных дел, — уже официальным тоном сообщил Малфой. После этих слов он резко развернулся и стремительно ушел, оставив после себя едва различимый тонкий шлейф. — Извините, — пробормотала ассистентка и засеменила следом за Малфоем. Прищурившись, Гермиона недоуменно всматривалась в его удаляющуюся фигуру. Излишне брезгливо-холодным поведением Малфой оставил странный осадок у нее в душе. Взвесь, похожая на вязкий коктейль из непонимания и замешательства. — Что на него нашло? Глава отдела магических происшествий и катастроф всегда выступает после главы Аврората. Зачем это уточнение? — недоумение просочилось в ее слова. — В прошлом году был точно такой же порядок. — Это же Малфой, — Поттер многозначительно округлил глаза. — Я ничему не удивляюсь. — Да, но все-таки странно, — мысли Гермионы путались, не желая отпускать ситуацию. Дубовая дверь зала заседаний отворилась с тихим шорохом, и помощник Кингсли Бруствера появился в проеме, жестом пригласив собравшихся пройти внутрь. «Неужели Малфой так и не переборол неприязнь к маглорожденным? Несмотря на все, через что всем пришлось пройти…»