Под покровом листвы

Они завернули на очередном перекрёстке. Вокруг удушающая тишина: только шум ветра, постукивание калиток и осторожные шаги по грунтовой дороге. Собачий скулёж никак не выходил из головы. Слишком уж резко тот стих. Шисуи хорошо знал этот звук, звук в секунду оборвавшейся жизни. Влажный хруст сломанной шеи. По коже всегда бежал холодок от последних стонов, от предсмертного хрипа, но слышать их приходилось часто. Неправильно часто. В отличие от спутников, Шисуи смотрел по сторонам. Задерживался возле каждого двора, вглядывался в небольшие оконца и слушал. Каждый шорох, каждое покачивание травы под порывами ветра, всё старался уловить. Собака не могла замолчать сама, не могла сама свернуть себе шею. Ей помогли. Цунаде его не понимала – недоверчиво поджимала губы и ждала чуть в отдалении. Когда останавливалась она, останавливались и Орочимару с девочкой, и все трое ждали Шисуи. А ему их спокойствие казалось странным. Как Орочимару учуял тихих детей, но не ощущал бродящую по округе угрозу? Джирая всё же человек, и был в таком же положении – без чакры, мог и пропустить. — Проведи нас этой дорогой, — Шисуи указал на спрятанную в зарослях чертополоха узкую дорожку меж заборами. Глаза Орочимару подозрительно прищурились, но высказываться он не стал. Цунаде пожала плечами. Девочке же, казалось, было совершенно безразлично каким путём вести их к амбару. Она заторможено кивнула и подошла к начинающейся тропинке. — Я пойду первым, — преградил ей дорогу Шисуи, и та послушно кивнула. — Говори только в какую сторону идти. Они шли, притаптывая одуванчики и пробиваясь сквозь наросший вдоль заборов чертополох. Сорняк доходил Шисуи до шеи и, шевелясь на ветру, загораживал обзор. Приходилось раздвигать его катаной и вглядываться в голубые просветы между домами. Свежий запах полыни смешивался здесь с удушающим горелым жиром, и от резкого сочетания начинала кружиться голова. Становилось до невозможности душно. На развилке Шисуи остановился и вздохнул полной грудью. Нужно было сворачивать, но он упрямо смотрел вперёд. Из-за налитой бугристой тучи высунулась вершина солнечного диска и обожгла глаза. Он проморгался. Здесь было по-особому тихо. Здесь не хрипели калитки, не выли несмазанные дверные петли. Здесь пахло свежим мясом. — Учиха, ты что встал? — шипение Цунаде врезалось в спину. — Как ведут себя ваши аномальные? — тут же спросил Шисуи, слегка отклонив назад голову. Он не переставал смотреть перед собой. — По-разному. Могут и буйными быть, могут и прятаться. Могут агрессивными, а могут и наоборот. Ты что-то увидел? Шисуи отступил назад. Увидел ли? Он покачал головой – почувствовал. — Если я прав, то за поворотом будет такой. Что мне с ним делать, убить? — Шисуи из-за плеча быстро взглянул на Орочимару. Он спиной ощутил, как дёрнулась девочка. Ему протянули печать. Сложная вязь иероглифов оплетала небольшой белый листок. — Налепи на него, — тихо пояснил Орочимару. — Его тут же запечатает. Хотя бы одного возьмём целым. Снова зашевелилась девочка, но ей приказали молчать. Шисуи дал знак рукой всем оставаться на месте, а сам осторожно шагнул вперёд. Присел и поднырнул под торчащий куст чертополоха. Тот рос на самом краю узкого перекрёстка. Теперь оставалось дождаться порыва ветра и заглянуть. Шисуи уже не сомневался, что именно за поворотом стоит аномальный. Лёгкая улыбка проступила на губах, и он в нетерпении провёл языком по шершавым губам. Подул ветер, тучи поглотили остатки солнца и чертополох закачался. Пора. Вес Шисуи перенёс на одну ногу, катаной бесшумно поддел куст и высунулся из укрытия. За забором стояла женщина. Колосья её чёрных волос вздымались на ветру и змеями вились к небу, пузырём топорщилась рубашка на груди. Она не видела Шисуи, не видела, как гуськом он крался вдоль забора. Она смотрела на соседний дом и трогала вздутую глазницу. Тихий шёпот сочился из-за приоткрытых губ. О чём она – не разобрать. Мухи кружили вокруг неё, привлечённые запахом гнили. Набухшие язвы на её теле сочились чёрной кровью, она почесала одну из них, и тонкая кожа разорвалась, будто мокрая бумага. Снова выглянуло солнце. Полоска тени легла Шисуи на ладонь. Пора запечатывать. Взглядом он в последний раз окинул её синие бугристые пальцы, стискивающие дощатый забор, грязь под сломанными ногтями и одним стремительным движением вскочил на ноги. Женщина только успела распахнуть рот, когда Шисуи стиснул её тонкую шею. Она была слепа – вместо второго глаза зиял чёрный омут. Лицо в грязи, в чёрных разводах и запёкшейся крови. Внутри всё сжалось, и Шисуи непроизвольно сглотнул, хотя во рту было сухо. Её руки затряслись, и он сильней стиснул хлипкое горло, серая кожа под пальцами разорвалась. Рывком стукнул печатью по лбу. Тихий хлопок, повалил белый дым. Шисуи перескочил через забор, подобрал заполненную печать. Пока разглядывал сложные зигзаги иероглифов, к нему подошёл Орочимару и выдернул из пальцев клочок бумаги. — Благодарю за проделанную работу. Шисуи следил за тощими пальцами, смотрел, как тот прячет печать в нагрудный карман. — Откуда у Конохи такая сильная техника? — буднично поинтересовался Шисуи и оглядел сарай неподалёку, резную деревянную будку. — Зачем тебе задаваться столь сложными вопросами? — за маской рта было не видно, но Шисуи предположил, что Орочимару ухмыляется. Он отвернулся, ещё раз осмотрел будку – собака никак не выходила из головы. К ним подошла Цунаде, стала перешёптываться с Орочимару, и Шисуи наклонился к девочке, осторожно тронул за плечо. Она подняла на него потухшие глаза. — Что за собака? — он кивнул на будку. — Пушок, — сказала и замолчала. — Дружочек, нам пора идти дальше. Ночь я хочу провести в Танзаку, — Шисуи почувствовал крепкую хватку на предплечье. Цунаде улыбнулась ему, и он ответил ей тем же. Амбар сгорел до основания. На чёрной земле валялись металлические скрепы, петли, погнутое корыто и ничего более. Под подошвой хрустели угли, когда Шисуи ходил по выжженному полю. Жёлтое море плескалось вокруг, волнами набегая под порывами ветра. Девочка стояла у самого его края, скромно свесив перед собой руки, и её серая юбка выглядела неуместно – блеклым чётким пятном. По юбке взгляд пробежался вверх, перетёк на столь же невзрачные тучи. Скоро начнёт темнеть, а они ещё не закончили. — Сукин сын, сукин сын! — ругалась позади Цунаде. Она с самого их прихода не переставала бубнить проклятия в адрес Джираи, иногда переходя на звонкие возгласы. — Даже зубов не осталось! Проклятый гад! Шисуи усмехался её ругани. Иногда ей лениво отвечал Орочимару, то ли защищая Джираю, то ли своеобразно насмехаясь над ним, и поток недовольства начинал литься уже на него. Шисуи запрокинул голову, подставил лицо прохладному ветру. Здесь, возле самого поля, пахло приятной сладостью, свежей цветущей травой. Возвращаться в деревню они больше не будут. Когда подходили к амбару, к тому что от него осталось, к Орочимару вернулись поисковые змеи. Они нашли место, где свихнулась природная чакра. Шисуи подошёл к покачивающейся на ветру девочке. — Почему вы не спали, не ели и не пили? — он скосился на скрюченных Цунаде и Орочимару. Те самоотверженно копались в углях, выискивая остатки от аномальных. Девочка тоже посмотрела на них. Немного помолчав, ответила: — Еда и вода тоже портятся. Мы побоялись. Шисуи ждал, когда она продолжит, но девочка будто забыла договорить, медленно повернулась в сторону поля. — Такое было в соседней деревне, северней, я тогда была маленькой. За день до произошедшего мы с братом увидели кое-кого на краю поля, — девочка прикрыла глаза. — Женщина с длинными волосами, заплетёнными в косу, и с ней мужчина в очках. Она замолчала и вздохнула. Шисуи понимал, ей есть что ещё рассказать. Ему же нужно было вытянуть из неё побольше информации. Сейчас Шаринган пришёлся бы кстати. Он осторожно глянул за спину – на них не обращали внимание – положил руку девочке на плечо, несильно сжал. Когда она открыла глаза, Шисуи улыбнулся. — Ты же понимаешь, что тебе сотрут память, и ты никому больше не расскажешь? — он немного помолчал, пытался подобрать нужные слова. — Я бы хотел найти этих людей. Девочка задумалась – пальцами коснулась подбородка. — Когда это случилось, мы прятались в рапсе от родителей. Я не помню их разговора, я помню, что они что-то зарыли. Думаю, это из-за них наши деревни погибли. Носком ботинка она мазнула по земле и потупилась на трясущиеся руки. Шисуи нахмурился. Он снова скосился на занятых спутников и столкнулся с пристальным взглядом Орочимару. Разговор стоило закончить. — Твой брат. Он сможет рассказать подробней? Она кивнула. — Он старший… — договорить девочка не успела. Со спины к ним подошёл Орочимару и, глядя Шисуи в глаза, начал стягивать маску. — О чём секретничаете, Шисуи-сан? — тонкие губы расползлись в улыбке. — Ничего секретного – опрос по протоколу, — Шисуи дёрнул бровями. — Не вам же с Цунаде-сан утруждать себя рутиной. Они смотрели друг на друга и улыбались. Шисуи ждал, что Орочимару натянет новую маску и пойдёт копаться дальше, но тот не спешил. Перебором постучав пальцами по подбородку, он кивнул на поле. — Здесь мы закончили. Идём запечатывать чакру. Шисуи пожал плечами. Идём так идём. — Девочка, возвращайся, — голос Орочимару опустился до шипящего шёпота. — Твоя помощь своей стране – бесценна. Они прошли по полю, затем свернули к пролеску. Чем дальше отходили от деревни, тем разговорчивей становилась Цунаде. Сперва она долго ругала Джираю, размахивая недовольно руками, затем принялась обсуждать деревню, проклинала разросшийся рапс, внезапно усилившийся ветер. Но про детей не сказала ни слова. Шисуи двигался замыкающим и лишь терпеливо смотрел на её тёмную форму, на бурную жестикуляцию. Больше он ничего не выспрашивал. То что ему рассказала девочка, Шисуи решил приберечь для себя. На возгласы Цунаде ответил Орочимару, и взгляд упёрся ему в спину. Что им известно про подобные случаи? Шисуи мог только догадываться, как это работает – он никогда не интересовался углубленным изучением чакры и её влиянием на организм. Для Учиха это всегда считалось непочётным. Зачем им, если можно спихнуть на остальные кланы? Дело Учиха – битва, только там можно показать свою силу, остальное удел проигравших. Мошка залетела в глаз, и Шисуи потёр его кулаком. Неужели самому придётся покопаться в лаборатории, изучить архивы? Смешно. Никто не поверит, что он туда полез по собственному желанию. — Эй, дружочек, — крикнула ему Цунаде. Они только подошли к пролеску. — Подожди нас тут, мы быстренько закончим и отправимся в Танзаку. Там переночуем, — последнее она договаривала с тихим придыханием. Он покорно кивнул и залез смоченным пальцем в глаз – выковырял мешающее насекомое. На подушечке лежало бездыханное тельце. Шисуи вздохнул и щелчком скинул его в высокую траву. Ничего, разберётся со всем по ходу дела. Тут главное не торопиться и не привлекать внимание. Он не сдержал смешка, когда в голову влезла уморительная идея – что, если заявиться на поклон к Фугаку и извиниться за пропущенные собрания, за наглое поведение? С улыбкой на губах Шисуи повернулся к пролеску. Нет, лучше уж Хокаге, чем глава. Ему в любом случае предстоит разговор с Обито-самой, не зря же он заставил пойти на столь секретную миссию. Возле глаз снова закрутилась мошка, и Шисуи лениво отмахнулся. Что за планы у Хокаге на него? *** Шумный, гудящий даже ночью Танзаку – что такое сон вторая столица никогда не знала. Они пришли сюда с закатом, когда мощёные дороги залило оранжевым теплом. Явились в самое ленивое время. Форму сменили заранее, накинули на себя другую внешность и поселились в одном из самых дорогих отелей. Так захотела Цунаде. Орочимару был против, Шисуи – всё равно. Они сошлись на простом – Цунаде не играет в карты, Орочимару не жалуется. И проблема разрешилась быстро. Цунаде интересовалась, пойдёт ли Шисуи на горячие источники. Он отказался. Она спрашивала, хочет ли Шисуи выпить. С приторной улыбочкой он откланялся. Прошедший день его вымотал. Шисуи, поднимаясь по мраморной лестнице отеля и вертя кольцо с ключом на пальце, мысленно признавался, что никогда так не уставал на официальных миссиях. Он не обращал внимание на кланяющихся горничных, когда шёл по светлому коридору. Ему хотелось упасть на мягкую кровать и в забытьи проваляться до утра. Щёлкнул замок номера, и Шисуи усмехнулся. Ему двадцать, а он рассуждает как дедок. Когда на высоких взбитых подушках он увидел пушистые лапы, не особо и удивился. Закрыл дверь и подошёл к кровати. Скрестив руки на груди и склонив голову, Шисуи уставился на призывную рысь. Второй раз за день не заметил. — Спать хочешь, человек? — хрипло поинтересовался призыв, зевнув. Длинные клыки на секунду привлекли всё внимание. К чему был вопрос Шисуи не стал размышлять. Он действительно хотел спать, и он честно кивнул. — Хорошо-хорошо. После смерти отоспишься, — промурчала рысь и самодовольно фыркнула. Шисуи устало потёр переносицу. Не отдохнуть ему ночью – он уже понял. — Ладно, пошутили и хватит. Обито-сама будет ждать тебя на десятом полигоне, поспеши. По поводу двух других не переживай, всё улажено. Сказала она и развеялась. Без хлопка и дыма. Шисуи вздохнул и завалился на кровать. Провёл рукой по красному шёлковому покрывалу – не самая комфортная ткань для сна. Да и цвет слишком яркий. Он раскинул руки в разные стороны, попружинил – будто в вату провалился. Интересный отель выбрала Цунаде для отдыха. Лежал Шисуи недолго, отсчитал до двухсот и поднялся. Если выйдет сейчас, в Конохе будет до полуночи – один он передвигался гораздо быстрее нежели с группой. Шисуи прошёл к умывальнику, ополоснул лицо ледяной водой. Улыбнулся тусклому отражению. — Весёленький денёк, весёленький, — он ещё раз умылся. В ушах до сих пор крутился собачий визг. Пушок, значит. Из отеля вылезал через окно – он и ещё два клона разбежались в разные стороны. Раз Хокаге хочет полной секретности – предосторожность не помешает. Шисуи оглянулся на завалившегося спать третьего клона и с завистью поджал губы. Ну хоть кто-то отдохнёт. Он мчался в темноте леса. Вокруг ветки, листья. Его нагоняли порывы ветра, хлестали в спину. Шисуи гадал – будет ли Хокаге один или придёт с Какаши-саном? Нет сомнения, Шисуи вляпался в самую скверную, паскудную историю. Ведь никому и не расскажешь, и Обито-сама может сделать его лёгкой пешкой. Только чем он провинился? Неужели это месть за прогулянные клановые собрания? Нет – ерунда, слишком суровое наказание. Хорошо хоть Анко не из любопытных, не станет выспрашивать о сегодняшней миссии. Вернулась затраченная чакра – два клона развеялись. Шисуи закатил глаза. Третий до сих пор дрыхнет. Приближаясь к Конохе, Шисуи активировал Шаринган. Хвоста нет, ничего подозрительного. Он бежал одним из скрытых путей, специальных тайных лазеек. С согласования Хокаге они постоянно обновлялись, и информация о них доверялась лишь некоторым шиноби. Шисуи хлопнул себя по лбу. Вот же бестолковый, его-то Обито-сама допустил к этим тропам, а он вообще ни разу не задумался. Принял как данность и рад стараться. В пропускной пункт Шисуи заявился преспокойно. Поздоровался, прошёл проверки, почиркал, где надо в документах и, не спеша, двинулся к внутренним полигонам. Под гендзюцу его Шарингана всё делалось легко. Он шёл по одной из улочек ремесленного квартала и вспоминал как провёл Наруто в клан. Вот уж где его гендзюцу должны были заметить. Но нет, даже Итачи в тот день снизошёл до вялого комплемента силе его техники. Шисуи обошёл ограждающий полигоны барьер. Снаружи они выглядели тёмными и тихими, но внутри, под защитной техникой, повсюду сияли фонари, освещая ровно скошенную дорогу. Здесь тренировки не останавливались и ночью. Почти как веселье в Танзаку. Грохотало страшно, земля под ногами сотрясалась от мощи техник. Засунув руки в карманы, Шисуи перешагнул небольшую трещинку, ползущую из-под забора. Круглая дырка луны вскарабкалась над горизонтом, когда Шисуи остановился перед воротами с большой цифрой десять посередине. Брови поползли вверх – на полигоне горел свет. Он втянул голову в плечи и расслабленной походкой прошёл внутрь. Крики, лязг металла о металл, брызги от водных техник радостно встретили Шисуи, когда он добрался до посаженного на полигоне леса. Под ногами знакомо затряслась земля. Всё происходящее казалось подозрительным, ведь Хокаге не славился обеими этими стихиями. Шисуи махнул головой, отгоняя сомнения. К нему заявилась призывная рысь? Заявилась. Не дала выспаться? Не дала. Значит, прочь сомнения. Он применил мгновенное перемещение и выскочил на поляне с небольшим озером. Тут же отпрыгнул на широкую ветку дерева. — Техника Водяного Дракона. Шисуи обернулся на громкий женский крик. На середине озера стояла Рин-сан. Вода быстро вздыбилась у её ног и понеслась в противоположную сторону, обрушилась на высокую каменную стену. Шисуи глянул Шаринганом – неслабая там трещина образовалась. В это время уже два клона Рин-сан мчались в разных направлениях, быстро складывая печати. Разбрызганная после техники дракона вода шипами вгрызлась в защитное земляное укрытие, стала продавливать слегка пробитый покров. Сама Рин-сан при этом выглядела совершенно расслабленной. Она подошла ближе к берегу и со сложенными на груди руками следила за действиями клонов. Вдруг её губы дрогнули в улыбке, и она мельком глянула на Шисуи, пальцами махнув в приветствии, и сосредоточилась на сражении. Рин-сан готовилась к подмене с клоном. Шисуи это видел благодаря Шарингану. Каменная стена затряслась, поползли трещины. Водные шипы пронзили насквозь конструкцию, но внутри никого не оказалось. На траве валялось небольшое полено. Шисуи засмеялся – Какаши-сан не изменял своим любимым техникам. Когда из самого края берега вырвались земляные иглы и полетели в Рин-сан, вместо неё уже стоял клон. Растерянность тот отыгрывал филигранно. Чакра самой Рин-сан мелькнула в глубине леса. Отвлекает внимание. Она великолепно умела скрываться и сбивать с толку. Шисуи выпало удовольствие вступить с ней пару раз в дружеский бой. — Какаши сам виноват, что дал ей подмениться на клона, — мягкий голос раздался почти возле самого уха. Хокаге появился рядом внезапно, будто вышагнув из воздуха, и Шисуи вздрогнул. Он точно не видел его чакру Шаринганом. — Ваша жена крайне неприятный враг. Она и от Шарингана умеет скрываться. Шисуи обернулся к ухмыляющемуся Хокаге – тот всматривался в даль леса. Они пересеклись взглядами, и Обито-сама кивнул. Дерево сотряслось от земляной техники Какаши-сана, и уголки губ Хокаге плавно скользнули вниз. — Учиха Шисуи, — его голос в мгновение переменился. Стал сухим и жёстким. — Я – Учиха Обито, Третий Хокаге Деревни Скрытого Листа, приказываю тебе стать моим личным представителем в новом совете деревни и его первым председателем. Дерево задрожало, и пальцы Шисуи вместе с ним. Он вляпался в полное дерьмо, в самую гущу – в политику Конохи.