Под покровом листвы

Конечным пунктом оказалась небольшая деревенька в десятке километров от второй столицы. Солнце только начало свой ход к закату, когда Шисуи почувствовал слабое шевеление чакры впереди. Оно ощущалось настолько незначительным и вялым, что сперва показалось, будто и нет его вовсе. Но местность Страны Огня Шисуи знал превосходно и отлично помнил все мало-мальски значимые поселения. Как раз одно из таких и располагалось восточнее Танзаку ниже по течению реки. Оно промышляло рыбой, но главная ценность для всей страны заключалась в выращивании рапса – бескрайние жёлтые поля окутывали деревню со всех сторон. Шисуи, прищурившись, смотрел на тонкую полоску горизонта, разделяющую яркое поле с серыми клубистыми тучами, медленно наплывающими с востока, и вдыхал сладкий запах травы и мёда. На чёрную форму лениво садились пчёлы, но надолго не задерживались – жужжание быстро стихало, и Шисуи неторопливо провожал их равнодушным взглядом. Они остановились, когда на сочно-зелёном лугу, по которому бежали в течении часа, появились первые жёлтые кляксы. Выстроились в одну линию на расстоянии метра друг от друга и, не переговариваясь, начали всматриваться вдаль. Молчали. Среди рапсового моря Шисуи разглядел невзрачные крыши невысоких домишек. Надрывно заголосила птица. Всё вокруг выглядело до тошнотворного умиротворённо и спокойно. Только вот чакра жителей по-прежнему практически не ощущалась. — Печальное зрелище, — подытожила Цунаде. Шисуи скосился на её недовольный профиль, глянул на безучастное лицо Орочимару и вернулся к рассматриванию торчащих крыш-треугольников. — Разделимся? — прошипел Орочимару. — Всё же признай, — одной рукой Цунаде хлопнула себя по бедру, а указательным пальцем другой ткнула ему в лицо, — вы всегда скидывали на меня ответственность за принятие важных решений. Даже сейчас! Находилось множество тем, которые они выясняли по дороге – Шисуи уже не обращал внимание. Ему не терпелось подойти ближе к деревне и осмотреть её Шаринганом. Всё же чакра там вела себя крайне странно. Подобного он раньше не встречал. Перед глазами назойливо закрутилась муха. Шисуи рвано отмахивался от неё, пытаясь прогнать. — Вы знаете, что там с людьми? — он обернулся к спутникам, перебив их вялую перебранку. — Ничего хорошего, — ответил ему Орочимару, — лучше бы они все были мертвы. Шисуи нахмурился. О чём он сейчас? — Дружочек, — Шисуи поймал вялую улыбку Цунаде, — ты же ещё не сталкивался с подобным? — он не ответил, и ей пришлось продолжать: — Бывает такое, — она на мгновение замолчала, — когда окружающая нас чакра начинает больше нужного накапливаться в одном месте. Из-за этого вытекают нежелательные последствия. Подул ветер, и жёлтое поле заколыхалось. — На людях это сказывается плохо. В лучшем случае – они умирают, — закончил за неё Орочимару. Теперь Шисуи начинал понимать, почему Хокаге прислал к нему призыв. Миссия действительно должна была пройти в тайне. Ещё несколько минут они неподвижно стояли посреди треска насекомых. Цунаде первая нарушила гнетущую тишину: — Ладно, сделаем так. Орочимару, отправь призыв на разведку, пусть ищут причину, а мы втроём проверим деревню, — она медленно провела пальцами по щеке, поджала губы. Орочимару стукнул ладонью по земле и рядом с ним появился клубок шипящих змей. В исполнении Анко Шисуи уже видел подобное. — Учиха, — голос Цунаде стал грубее, ниже. Он посмотрел на неё. — Больше вероятности нам придётся зачистить деревню. Ты же понимаешь, что это значит? — Шисуи кивнул. Её взгляд метнулся по жёлтому полю. — Я тоже ощущаю чакру, возможно, там ещё остался кто-то вменяемый. Тогда их не трогай. Этими займётся отряд Яманака, когда мы уйдём. Наша миссия – устранить нарушенный поток чакры и всех необратимо пострадавших. — Давай поспорим, командирша, — шутливо прошипел Орочимару и подошёл к Цунаде. Узкие зрачки впились в лицо Шисуи. — О чём, на что? — она сразу приободрилась и с любопытством повернулась к нему. Слишком разительная перемена. — Ставлю на то, что Шисуи-сан перепугается от увиденного, — его тонкие губы растянулись в примерзкой улыбке. Шисуи закатил глаза. Что же там настолько страшного, чтобы ему пугаться? Теперь на него смотрела ещё и Цунаде. Оценивающе пробегала взглядом. — Хорошо, а я ставлю на то, что даже если и перепугается, то этого не покажет. Как обычно, спорим на тыщу рьё? — Орочимару довольно усмехнулся, и они пожали руки. Дальше уже не бежали, чакру тоже старались не использовать. Шисуи заранее распечатал катану и теперь крепко сжимал ту в руке. Его проинструктировал Орочимару, сказал, что в непосредственной близости от свихнувшейся природной чакры лучше не применять техники. Он собирался добавить что-то ещё, но смолчал, просто хитровато усмехнулся. Шисуи происходящее не нравилось, но бросаться с расспросами ему было не положено, да и спутники не рвались что-либо разъяснять. Шаринган тоже оказался под запретом. Они постепенно приближались к деревне. Шли по жёлтому полю, руками раздвигая гнущийся под порывами ветра рапс. Солнце слепить перестало, его затянуло тонкой пеленой туч. Чем ближе подходили, тем больше Шисуи подмечал странностей. Где-то в глубине поселения надрывно заливалась собака, её громкий лай мог перетекать в протяжный вой и следующий за ним скулёж. Стрекот насекомых становился тише, поле будто вымерло. Жестами Орочимару ещё раз напомнил о предосторожности. Когда они добрались до первого дома и осторожно перескочили через невысокий забор, собака в последний раз отчаянно взвизгнула и затихла. В саду, на натянутых верёвках между двух деревянных столбов, развивалась сухая одежда. Шисуи провёл рукой — уже горячая, успела нагреться под солнцем. О забор билась незакрытая калитка, стучала металлическая банка, её гнал ветер по отросшей траве. Косили ту не раньше трёх дней назад. Взмахом катаны Шисуи обрубил тонкие верёвки, и одежда разлетелась по саду. Больше не мешала обзору. Цунаде остановилась возле стучащей калитки, покачала головой. Та была перемазана запёкшейся кровью. Шисуи поджал губы и высунулся на дорогу, взглядом проследил за ведущим вглубь деревни кровавым следом – брызги расцвели маленькими цветами мака на пыльной земле. Тоскливо скрипнули дверные петли, и они с Цунаде резко обернулись. Орочимару зашёл в дом. Шисуи остался ждать на улице. Прислонился спиной к деревянной стене и стал вслушиваться в окружающие звуки. Он уже догадывался с чем придётся столкнуться, и его обуревало любопытство. Никогда прежде он не сталкивался с подобным. Почему команду не снарядили сразу, ещё несколько дней назад, Шисуи догадался: такие места выискивать непросто. Он стоял под углом карниза, смотрел на крадущуюся по ботинкам тень от облаков и ощущал, как нечто незримое давит на него, сковывает металлическими пластинами плечи. Воздух трепетал, сжимался вокруг оголённой шеи, будто норовил затянуть на ней петлю. Шисуи протяжно вздохнул и потёр лицо ладонями. Чтобы пришлось ему ощутить, реши он использовать чакру? Изнутри дома раздалась череда грохочущих ударов. Что-то падало, затихало и снова падало. Совсем рядом с Шисуи распахнулось окно, и из него высунулась голова Цунаде в защитной медицинской маске. Она хрипло закашляла, в глазах её скопились слёзы. Проморгавшись, Цунаде протянула ему маску. — Надень-ка, дружочек, на всякий случай, — Шисуи забрал маску, и Цунаде скрылась обратно в доме. Прогорклый маслянистый запах защекотал в носу даже сквозь плотную ткань. Когда следом за ним Шисуи почувствовал смрад плесневелого сыра и гнилого мяса, по горлу разлился горький ком желчи. Он быстро проглотил его обратно и отошёл в сторону. Что-что, а с разлагающимися трупами Шисуи дела не имел, да и начинать не стремился. Снова заскрипела дверь, и к нему вышел Орочимару, стянув перепачканные перчатки и брезгливо отбросив их в сторону. — Не будем здесь задерживаться, пусть следующий отряд прибирается, — по его искривлённым бровям Шисуи предположил, насколько увиденное в доме тому омерзительно. Он не ответил. К ним вышла Цунаде, сразу сняв маску с лица. Перчаток на ней не было. — Ты взяла биоматериал? — спросил Орочимару. Она кивнула. — Идём дальше. Они вышли на дорогу, и Шисуи скосился на кровавый след. Орочимару тоже смотрел на него. — Какой смысл избегать? — Цунаде шагнула по направлению капель. — Чем быстрей закончим, тем быстрее я выпью. Дальше их путь сопровождал скрип калиток, покачивающихся на ветру, стоны распахнутых настежь дверей. Домики преимущественно встречались деревянные, из ольховой доски, с резным узором, огибающим простой каркас. Пожелтевшие от старости и вечной пыли. Если бы не оставшаяся на земле кровь, Шисуи бы и не подумал, что в настолько приятной деревне могло случиться нечто ужасное. Возле некоторых участков Орочимару вытягивал шею и, заглядывая через забор, бегло осматривал дом. Затем переглядывался с Цунаде и качал головой. Шисуи покорно молчал. Его угнетало окружающее безмолвие, осевшее в деревне плотным туманом. Оно проникало меж его сомкнутых губ, смешивалось с вязкой слюной и обрывалось тугим узлом в груди. После зловонного запаха, доносящегося из небольшого окошка, Шисуи был благодарен решению не заходить в каждый дом на проверку. Они искали выживших: передвигались медленно, вслушиваясь в каждый случайный шорох или скрип. Животные по пути им не встретились, даже собачий лай больше не разливался вдалеке. Зато Шисуи повсюду мерещился запах горелого жира и волос. Внезапно Орочимару остановился – они проходили перекрёсток – и, склонив голову на бок, прикрыл глаза. Шисуи медленно посмотрел по сторонам. Цунаде всё это время не поднимала глаз от земли, будто происходящее её не сильно и заботило. Вслушиваться Орочимару перестал так же резко как и начал, он живо крутанулся на пятках и бесшумным шагом помчался по прилегающей дороге. Шисуи сорвался следом. Цунаде тащилась последней. Пробежали, примерно, с квартал, пока Орочимару не стал замедляться. Знаком он дал понять, что чувствует поблизости жизнь. Шисуи недоверчиво изогнул брови – в то, что людей можно ощущать на большом расстоянии без использования чакры, ему верилось с трудом. Его догнала Цунаде и прошептала на самое ухо: — Это инстинкт, он не полагается на глаза, — многозначительный смешок в последнем слове Шисуи разобрал отчётливо. Орочимару ждал их возле закрытой калитки – немигающе смотрел на занавешенные окна. Входная дверь была плотно заперта, во дворе не валялось лишнего, по разительному контрасту с другими зданиями. Здесь точно кто-то прятался. Они перескочили через покосившийся заборчик, перепачканный бордовыми отпечатками, и подошли ко входу. Орочимару дал сигнал, что разговаривать будет сам. Три медленных стука, следом два быстрых. Из их троицы последней стояла Цунаде, она опасливо поглядывала на дорогу и постоянно осматривала дом. Сейчас они без чакры, сейчас им нужно быть настороже. Шисуи решил, как по возвращении спланирует тренировки – во всём полагаться на Шаринган непрактично, опасно, он успел отвыкнуть действовать, не используя глаза. Шисуи услышал тихое копошение внутри дома и покрепче стиснул ножны катаны в кулаке. Сзади напряглась Цунаде. Один Орочимару оставался нечитаемым, его змеиные черты нисколько не изменились, лицо казалось гладким пергаментом. Если от происходящего Цунаде было проще отмахнуться, уйти в себя, то он сохранял завидную выдержку. Шисуи этот человек нравился всё больше: нравились его холодное спокойствие и чуткое внимание, удачно совмещённые в нём. По ту сторону от двери скрипнула половица. Орочимару повторно отстучал несложный ритм. Щеколда несмело провернулась, дверь отворилась. Глаза Шисуи на мгновение распахнулись шире, тонкая корочка холодка покрыла спину. Перед ними стояли подростки, даже дети, измождённые, с сероватой рыхлой кожей и почти чёрными кругами под глазами. Их потухшие взгляды с трудом фокусировались на незваных гостях. Даже Орочимару отшатнулся, не проронив ни слова, Шисуи заметил его осторожную поступь. — Здоровы? — между их плечами всунулась Цунаде. Лицо её выглядело спокойным, собранным, глаза внимательно скользили по жавшимся друг к дружке детям. Иссушенные головы на тощих шеях кивнули. — Мы, — девочка, что казалась самой старшей, разлепила потрескавшиеся губы, — просто, не ели и не пили три дня, — говорила она медленно, видно было с какой сложность ей удаётся держать веки открытыми, — не спали. Почти. — Заснёшь, и больше не человек, — закончил за неё мальчик помладше. Орочимару склонился перед ними в неглубоком поклоне, разведя руки в стороны, и кожа на его скулах слегка натянулась. Даже сквозь маску Шисуи видел, как тот улыбнулся. Дети его поняли: согласно кивнули и расступились, пропустили их троицу внутрь. Они прошли по узкому коридору в большую комнату, где оказалось ещё с десяток еле двигающихся от истощения детей. — Почему не спите? — Цунаде покрутила пальцем, велела детям выстроиться в шеренгу. — Неужели не знаете, что сон полезен? Ребята зашевелились, как жучки закопошились на своих лежанках, стали медленно подниматься на ноги, опираясь на диван или хватаясь за подвернувшиеся стулья. Шисуи осмотрелся. Хоть по углам и валялись клубки пыли, комнаты сохранились чистыми, прибранными. Разбросанных вещей он нигде не заметил. — Тот седой большой мужчина тоже сказал об этом, — заговорила самая старшая девочка, как показалось Шисуи. — Но вы не правы, — закончила она совсем тихо. Беспокойный взгляд, быстро брошенный Цунаде на Орочимару, Шисуи заметил. Он стоял позади всех, прислонившись к дверному косяку, и посматривал на дорогу через приоткрытую занавеску. Его беспокоил тонкий запах жжёного сена, осторожно просачивающийся внутрь дома сквозь неплотно закрытое окно. — В деревне что-то сгорело? — Что за мужчина? Он столкнулся взглядом с хмурой Цунаде – та осматривала уже третьего ребёнка. — Седой мужчина сжёг всех, — подал голос последний мальчик из шеренги. Теперь Шисуи понимал, почему ему везде мерещится запах гари. Орочимару кивнул в никуда и прошипел: — Аномальных? — дети закивали. — У того мужчины была бородавка на носу? Цунаде крякнула и усмехнулась. — Ну и вопрос дурацкий. Будут дети в полуобморочном состоянии его нос рассматривать, — она дёрнула серый пояс следующего мальчика и распахнула его хлопковую рубашку. Шисуи смотрел за её проворными движениями и не понимал, что она выискивает в их ввалившихся животах. — Он высокий? — дети кивнули. — Шумный? — снова кивок. — На щеках были красные полосы? От глаз до челюсти? — пальцем Цунаде провела по лицу вертикальную линию. Когда дети снова подтвердили вопрос, она на мгновение окаменела – её руки с растопыренными пальцами неподвижно застыли в воздухе. Шисуи перебирал в памяти всех виденных им раньше высоких мужчин с характерными отметинами на щеках. С Цунаде взгляд соскользнул на Орочимару, пробежал по его удивлённому профилю, склонённой набок голове. Мог ли в этой деревне, незадолго до них самих, побывать Джирая? Хоть Шисуи его лично и не знал, лишь пару раз видел издалека на заданиях, под описание с личного досье тот попадал идеально. Орочимару оживился первым, когда Шисуи осторожно кашлянул в кулак. — Сжёг всех? — дети закивали, и Орочимару повторил за ними. — Покажешь, где сжёг? — обратился он к самой старшей девочке. Из дома их проводили тусклыми взглядами. Несколько детей, те кто помладше, кивнули на прощание – не улыбок, не радостных слов. Да и они сами не простились. Первым выскочил Орочимару – крутанулся на месте и помчался обратно по коридору; второй, уже медленней, шла Цунаде – напоследок она потрепала по волосам малышню, одарила всех усталым вздохом; Шисуи вышел последним, дождался, когда девочка натянет ботинки – пришлось придержать её под локоть, уж сильно она заваливалась, когда подцепляла шнурки. Выходил он из дома и чувствовал, как с каждым шагом становится легче плечам, и ком больше не скручивается в горле. По дороге шли медленно, подстраивались под еле двигающуюся девочку. Шисуи предложил было понести её, чтобы быстрей дело пошло, но она отказалась, а настаивать ему показалось чем-то неправильным. Повела она их обратно – в том же направлении, откуда они и пришли. — Что с ними будет? — тихо спросил Шисуи у Цунаде. После разговора в доме, она стала гораздо молчаливее. От его вопроса Цунаде вздрогнула, подняла глаза от земли. — А, с ними, да всё нормально будет, — она криво улыбнулась. — А жаль, не увидишь ты аномальных. Орочимару, спор же теперь не в силе? Из-за плеча на них скосились два вертикальных зрачка. Орочимару моргнул и отвернулся к девочке. — Их отправят в детдом? — Шисуи вернулся к интересующей его теме. Всё же бледные лица не вылезали из головы. — После Яманака, да, — неохотно промямлила Цунаде. Они свернули на перекрёстке. Ярче запахло горелым. — Почему с детьми ничего не случилось? Так и бывает, что только взрослые страдают? — напрямую засыпать вопросами – верх дилетантства, но Шисуи было всё равно. Он должен получить хоть какой-то клочок информации, чтобы составить для себя картину происходящего. Ему ведь предстоит разговор с Хокаге. — Мы это выясним, — не оборачиваясь, сказал Орочимару. — Если будет на то воля Хокаге, тебя введут в курс дела гораздо подробней, — он скинул с лица медицинскую маску, и из кармана достал новую.